Читать книгу Опасная профессия - Жорес Медведев - Страница 19

Моя рабочая рукопись «Биологическая наука и культ личности», получившая более спокойный подзаголовок «История биологической дискуссии в СССР», по привычной для меня схеме проходила стадии первого, второго и третьего вариантов. Первые главы давали обзор успехов генетики и связанных с ними практических достижений сельскохозяйственных и медицинских отраслей. При этом неизбежно выделялась фигура Николая Ивановича Вавилова, так как его планы по глубине и масштабу замыслов улучшения качества и урожайности культурных растений в то время, безусловно, превосходили все проекты, которые существовали в США и в некоторых других странах. Программа Вавилова по изучению и использованию мирового генофонда обещала через 10–20 лет «зеленую революцию», причем значительно более широкую, чем та, которая по рису и пшенице была осуществлена через много лет группой американского селекционера Нормана Борлоуга (Norman Borlaug) для Индии и сопредельных с нею стран и отмечена в 1970 году Нобелевской премией мира.

В условиях Советского Союза, в котором с переходом от нэпа к принудительной коллективизации крестьян устанавливалась тотальная диктатура, кампании репрессий в административно-политической сфере распространялись и на науку, на поиски и в ней врагов «единственно правильного» учения. Т. Д. Лысенко в одной из своих речей в 1935 году ясно отразил эту тенденцию:

«…хотя яровизация, созданная советской действительностью, и… смогла отбить все нападки классового врага… вредители-кулаки встречаются не только в… колхозной жизни… не менее они опасны, не менее они закляты и для науки…» (Правда. 15 фев. 1935)

Политический террор, развязанный Сталиным в 1937 году, был настолько жестким, массовым и обеспеченным пропагандой и «открытыми» судами, стенограммы которых публиковались во всех центральных газетах, что его распространение в другие сферы жизни общества, включая науку, производство и образование, стало неизбежным. Можно было предвидеть, что к политическим обвинениям начнут прибегать те стороны в научных дискуссиях, у которых не хватает убедительных аргументов для укрепления своих позиций. Научный противник становился врагом, которого нужно уничтожить. Дискуссии и диспуты деградировали в доносы.

Изучая этот период репрессий в биологии по газетам того времени, включая и областные, я детально раскрыл стадии физической ликвидации нескольких выдающихся ученых. Кроме подробного изложения истории гибели академика Вавилова и репрессий среди его соратников я выделил раздел об аресте академика Николая Максимовича Тулайкова и многих его учеников. Как оказалось, причем к большому удивлению и для меня самого, главное обвинение против Тулайкова выдвинул в 1937 году В. Н. Столетов. Основным поводом для разгрома «вредительской группы» Тулайкова явилась статья Столетова «Против чуждых теорий в агрономии», напечатанная в «Правде» 11 апреля 1937 года и обвинявшая Тулайкова в подрывной деятельности. Академик Тулайков, уже пожилой ученый (62 года), вице-президент ВАСХНИЛ и друг Вавилова, был директором Института зернового хозяйства в Саратове. Столетову в то время было лишь 29 лет, и он работал редактором в московском Сельхозгизе, опубликовавшем совсем недавно две книги Тулайкова, посвященные вопросам развития сельского хозяйства. Столетов не имел ни теоретических знаний, ни практического опыта, ни авторитета, чтобы громить столь выдающегося ученого и получить для этого страницу «Правды». Не вызывало сомнения, что автору эта статья была кем-то заказана сверху именно для ликвидации Тулайкова, которого вскоре арестовали. Статьи в «Правде» в то время считались директивными. Потом стали арестовывать и «тулайковцев». Тулайков умер в Беломорском лагере в 1938 году. Сотрудничество Столетова со следствием по тулайковским делам было неизбежным. Обвинителя и обвиняемого нередко вызывали в то время на очные ставки[3].

В своей рукописи я рассматривал также судьбу медицинской генетики в период террора (арест и расстрел профессора С. Г. Левита и его коллег) и закрытие Медико-генетического института и Института экспериментальной биологии. Н. К. Кольцов был уволен и из МГУ. Лишенный всех постов, он умер в 1940 году в возрасте 68 лет. С. С. Четверикова арестовали еще раньше и приговорили к ссылке, которую он отбывал в Свердловске. В последующие годы он открыл и описал в Уральском регионе 60 новых видов бабочек. Основатель популяционной генетики умер, забытый всеми, в Горьком в 1959 году.