Читать книгу Прекрасные господа из Буа-Доре - Жорж Санд - Страница 6

Стоял конец октября, но было еще ясно и тепло, до сих пор продолжалось бабье лето. Обнаженные деревья выделялись на фоне красного солнца, садящегося за черные кусты у горизонта.

Гуляющие шагали по ковру из сухих листьев, по самшитовым и буковым аллеям.

Когда они шли вдоль рвов, вслед за ними плыли красивые карпы, привыкшие получать от Лорианы хлебные крошки. Маленький ручной волк следовал за ними как собака, но, порабощенный и запуганный крупным спаниелем, любимцем господина де Бевра, молодым и дурашливым, который вовсе не питал отвращения к столь подозрительному спутнику, катал его по земле и покусывал с замечательной грубостью ребенка из хорошей семьи, соизволившего поиграть с простолюдином.

Д’Альвимар собирался подать руку прекрасной Лориане, но заметил, что маркиз приближается к ней с теми же намерениями.

Но галантный маркиз тоже отступил.

– Это ваше право, – сказал он. – Такой гость, как вы, имеет преимущество перед остальными друзьями. Но вы должны оценить, на сколь великую жертву я иду ради вас.

– Я высоко ценю вашу жертву, – ответил д’Альвимар, на руку которого Лориана положила свою маленькую ручку. – Вы ко мне вообще очень добры, но этот поступок, я полагаю, непревздойден.

– Я с удовольствием замечаю, – продолжал Буа-Доре, шагая слева от мадам де Бевр, – что вы понимаете французскую галантность как наш покойный король, блаженной памяти Генрих Четвертый.

– Надеюсь, что даже лучше, с вашего позволения.

– О, это не так легко!

– Мы, испанцы, понимаем это, по крайней мере, иначе. Мы полагаем, что преданность женщине предпочтительнее галантности ко всем.

– О, мой дорогой граф… Вы ведь граф, не правда ли? Или герцог?.. Извините, вы же испанский гранд, я знаю, я вижу… Так вы увлекаетесь совершенной верностью, как в романе? На свете нет ничего более прекрасного, мой дорогой гость, даю слово!

В это время господин де Бевр отозвал Буа-Доре в сторону, чтобы показать ему какое-то недавно посаженное дерево. Д’Альвимар воспользовался минутой, чтобы спросить у Лорианы, не потешается ли над ним господин де Буа-Доре.

– Нисколько, – ответила она. – Знайте, что излюбленным чтением господина де Буа-Доре является роман «Астрея» д’Юрфе{67}, он знает его почти наизусть.

– Но как мог сочетаться вкус к возвышенной страсти с нравами предыдущего двора?

– Все вполне понятно. Когда наш друг был молод, он, как говорят, любил всех женщин. Старея, его сердце остыло, но он хочет скрыть это, как пытается скрывать свои морщины, поэтому делает вид, что к добродетели возвышенных чувств его склонил пример героев «Астреи». То есть, чтобы объяснить окружающим, почему он не ухаживает ни за одной красавицей, он гордится верностью одной-единственной, имени которой не называет, которую никто никогда не видел и не увидит по той простой причине, что она существует лишь в его воображении.

– Возможно ли, чтобы в его лета он еще полагал для себя необходимым прикидываться влюбленным?

– Очевидно, поскольку он хочет казаться молодым. Если он признает, что стал равнодушен к женщинам, чего ради он стал бы румянить лицо и носить парик?

– То есть, вы полагаете, что невозможно, будучи молодым, не быть влюбленным в женщину?

– Я ничего об этом не знаю, – живо возразила мадам де Бевр. – У меня совершенно нет опыта, и я не знаю сердца мужчин. Но мне случалось слышать, что дело обстоит именно так, а господин де Буа-Доре, тот просто в этом убежден. А каково ваше мнение, мессир?

– Я полагаю, – сказал д’Альвимар, желая узнать мнение молодой дамы, – что можно жить долго старой любовью в ожидании новой любви.

Ничего не ответив, она устремила взор красивых голубых глаз в небо.

– О чем вы думаете? – спросил он с несколько излишне нежной фамильярностью.

Казалось, Лориану удивил этот нескромный вопрос.

Глядя ему прямо в лицо, будто спрашивая: «А вам что за дело до этого?» – на словах она не проявила резкости и мягко, с улыбкой ответила:

– Ни о чем.

– Так не бывает, – возразил д’Альвимар, – люди всегда думают о чем-то или о ком-то.

– Иногда думают мимоходом, настолько смутно, что секунду спустя уже не помнят, о чем думали.

Лориана сказала неправду. Она думала о Шарлотте д’Альбре, и мы расскажем вам, о чем она замечталась.

Перед ней будто предстала несчастная принцесса и ответила ей на вопрос, заданный д’Альвимаром. Вот ее ответ: «Иногда молодая девушка, которая никогда не любила, легко соглашается на любовь, потому что ей не терпится полюбить, в результате она иногда попадает в руки негодяя, который ее терзает, мучает и покидает».

Д’Альвимар, конечно же, не догадывался о видении, посетившем эту юную душу. Он полагал, что это кокетство, и игра ему понравилась, хотя его душа оставалась холодной, как мрамор.

Он продолжал настаивать:

– Могу поспорить, что вы подумали о настоящей любви, не о такой, что изображает господин де Буа-Доре, а о любви, которую вы могли бы если не испытать, то, по крайней мере, внушить галантному человеку.

Он произнес эти банальные слова прочувствованно и растроганно, как он умел говорить подобные вещи. Лориана вздрогнула, вырвала свою руку, побледнела и отступила.

– Что случилось? – воскликнул он, пытаясь вновь завладеть ее рукой.

– Ничего, ничего. – Она изобразила подобие улыбки. – Я заметила в камышах ужа и испугалась. Сейчас позову отца, чтобы убил его.

Она убежала, д’Альвимар остался на месте, раздвигая своей тросточкой камыши в поисках проклятой твари.

Но там не обнаружилось ни одного животного, ни безобразного, ни прекрасного. Когда он начал искать взглядом госпожу де Бевр, то увидел, что она, покинув сад, уже вернулась во внутренний двор.

«Вот чувствительная натура, – подумал он, глядя ей вслед, – возможно, конечно, ее напугала змея, но, скорее ее, так взволновали мои слова… Ах, почему королевы и принцессы, в руках которых высшие судьбы, не так простодушны, как деревенские дамочки!»

Пока его честолюбие тешилось смятением Лорианы, та поднялась в часовню Шарлотты д’Альбре, но не затем, чтобы там молиться. Она пришла в католическую часовню, чтобы убедиться в правоте своих подозрений, которые ее внезапно потрясли.

В маленькой часовне хранился уже почерневший от времени портрет, который никогда никому не показывали, но хранили там, где нашли, из уважения к порядку, принятому здесь при жизни святой их семьи.

Лориана видела этот портрет два раза в жизни. Впервые она заметила его случайно, когда пожилая женщина, поддерживавшая в часовне чистоту, стала вытирать пыль в шкафчике, закрывавшем портрет.

Лориана была тогда совсем ребенком. Портрет напугал ее, хотя она не поняла почему.

Второй раз – недавно, когда отец, пересказывая ей полную легендарных подробностей историю бедной герцогини, сказал:

– И все-таки наша святая родственница не ненавидела этого монстра. Быть может, она любила его до того, как узнала, какими чудовищными преступлениями он запятнан, а может, повинуясь христианскому милосердию, она считала своим долгом за него молиться; так или иначе, она держала его портрет в этой часовне.

Лориана поняла, чей портрет когда-то так напугал ее, и ей захотелось взглянуть на него еще раз. Она рассматривала его пристально и хладнокровно, обещая себе, что никогда не выйдет замуж за человека, хоть немного похожего на изверга с портрета.

Несмотря на то что она изучала портрет вполне спокойно, зловещий призрак еще некоторое время маячил у нее перед глазами, и, встречая жестокое лицо, она невольно сравнивала его с тем омерзительным типом на портрете. Но вскоре она об этом позабыла.

Когда ей представили д’Альвимара, ей не пришло в голову сравнить его с портретом, даже в саду, подавая ему руку, весело с ним беседуя и глядя ему в лицо, она не ощутила ни малейшей тревоги. Почему же, когда он заговорил на эту тему, она вспомнила о Шарлотте д’Альбре?

Но д’Альвимар настойчиво пытался проникнуть в ее мысли, говорил с ней почти о любви. По крайней мере, в двух словах он сказал ей об этом больше, чем любой из окружавших ее друзей, молодых или старых, за всю ее жизнь.

Удивленная такой дерзостью, она снова взглянула на него, и ее удивила коварная улыбка, промелькнувшая на его красивом лице. В тот же миг профиль на фоне красного неба исторг из ее груди крик ужаса.

Молодой красавец, который заставил ее сердце биться сильней, был похож на Чезаре Борджа.

Действительно ли сходство имело место или ей просто показалось, но стоять с ним рука об руку для нее было невозможно.

Придумав повод для испуга, она убежала посмотреть на портрет, чтобы либо утвердиться в своих подозрениях, либо отказаться от них.