Читать книгу Любовь по алгоритму. Как Tinder диктует, с кем нам спать - Judith Duportail, Жюдит Дюпортей - Страница 4

Я заранее пришла на тренировку: жду начала, прислонившись к стене. Скрип кроссовок по линолеуму напоминает мне о школьных уроках физкультуры, когда мы все толпились в едва отапливаемом коридоре спортзала, запасаясь терпением перед нескончаемым часом гандбола или какой-нибудь другой ненавистной командной игры. Разница лишь в том, что отопление здесь отлично настроено, и из всех присутствующих я одна одета, как в школе. Я резко выделяюсь на фоне девушек с идеально заплетенными косами, которые элегантно развеваются, когда они бегают по дорожкам, как грациозные газели.

Я стараюсь плавно соскользнуть по стенке и сесть на пол, но не сразу замечаю, что моя футболка зацепилась за угол доски объявлений. Пока я сажусь, она задирается и тянет за собой доску, а я торможу на полпути в недоумении. Я несколько секунд стою в нерешительности и не понимаю, почему мой живот у всех на виду. В конце концов одна девушка, в глаза которой я не решаюсь посмотреть, освобождает меня со словами: «Женщина, у вас футболка зацепилась». Женщина! На дворе 2014 год, мне 28 лет, и всё чаще меня называют женщиной, а не девушкой. Каждый раз немного больно это слышать, словно заноза в пятке напоминает о себе.

Наконец, устроившись на полу, я достаю телефон, чтобы придать себе уверенный вид. Утром я скачала Tinder – приложение для знакомств, созданное в 2012 году и появившееся во Франции год спустя. Оно моментально набирает популярность благодаря удобному интерфейсу: здесь не нужно рисоваться, если вам кто-то понравился. Просто смахните вправо, чтобы поставить пользователю лайк, или влево, чтобы его пропустить. Именно этот жест называют «свайпом». Если человек, который вам понравился, лайкнет вас в ответ – произойдет «мэтч», и вы сможете поболтать. А если нет, то ничего не происходит.

Tinder и абонемент в спортзал – все в один день! «Идеальный набор после расставания», – написала я в «Фейсбуке» своей подружке Зоэ[2], изображая уверенность во время приступа отчаяния. Теперь Tinder и спортзал для меня навсегда будут связаны с одной простой мыслью: если хочешь выделяться, надо работать над собой.

Эта мысль впервые посетила меня в прошлую субботу, когда я наткнулась в «Фейсбуке» на рекламу спортзала. Судя по всему, это произошло не случайно: в феврале 2017 года Facebook опубликовал на сайте Facebook IQ, посвященном брендам, исследование[3] о поведении своих пользователей после расставания. Статью потом удалили, но текст все еще можно найти – его перепостило множество СМИ[4]. Социальная сеть объясняла рекламодателям, почему им нужно покупать рекламу, таргетированную на пользователей, только что разорвавших отношения. По словам Facebook, эта категория пользователей склонна «экспериментировать и искать новые хобби». Это утверждение подкреплялось статистикой: 55 % пользователей Facebook отправились в путешествие сразу после расставания.

На самом деле Facebook не обязательно было проводить целое исследование, чтобы выяснить, что человек в расстроенных чувствах склонен к переменам в жизни. Спросите у парикмахеров, сколько клиентов приходит к ним, чтобы перекрасить волосы после расставания с партнером. Но Facebook двигает этот концепт дальше, как бы предоставляя парикмахерам список людей, которые только что пережили разрыв отношений.

До начала занятия 15 минут, время еще есть. Я впервые открываю Tinder. Приложение просит выбрать фото для профиля из тех, что есть у меня в «Фейсбуке». Просмотр фоток добавляет мне уверенности в себе. Я вспоминаю, что представляю из себя нечто большее, чем бесформенный овощ в растянутой футболке и старых легинсах, чьи резинки просвечивают через ткань. Сидя тут, я чувствую себя водорослью, глубоководной странной водорослью с листьями-резинками, которую треплют течения. На всех этих фото я с неизменной улыбкой и идеальной укладкой стою в выигрышных позах: никаких выбившихся прядей, складок на животе и целлюлита на бедрах.

Трудно поверить, что эта водоросль и «идеальная я» – один и тот же человек. Я ищу фотографии, лучше всего маскирующие мою подводную сущность, то дно, где живут мои самые темные, пугающие и постыдные мысли, похожие на жутких рыб, которые обитают среди обломков кораблей и никогда не видят солнечного света. Видны ли огромные кальмары моих неврозов на той фотке, где я позирую в ярко-синем шарфе у Тейт Модерн – лондонского музея современного искусства? А на этой, где я стою в новогодней шапке и помешиваю глинтвейн, – заметно, как сильно я нуждаюсь в любви?

Останавливаюсь на фото в каноэ: тут у меня развеваются волосы и не видно жира на руках. В сердце кольнуло – эту фотографию сделал мой бывший. Можно ли ее выбрать для Tinder? Нет, ну конечно, нет… Но фотка же такая классная… «Если она поможет мне встретить новую любовь, это можно будет считать подарком от бывшего», – убеждаю я себя, пытаясь оправдать собственную неделикатность.

В моем профиле появляются возраст и профессия – эта информация автоматически подгружается из «Фейсбука». В поле «Обо мне» пишу: «5 звезд на BlaBlaCar». Вроде бы выглядит неплохо. Чтобы не попасть в категорию «Бриджит Джонс», нужно уметь лукавить – все одинокие девушки за тридцать это знают. Я хочу показать, что отлично понимаю концепт «ярмарки съема» и нахожу его забавным, ведь я выше всего этого. В мире одиноких есть победители и проигравшие – досадно, но это так; есть те, кто командует, и те, кто подчиняется. Если я хочу кого-то подцепить, даже на одну ночь или на час, мне нужно вписаться в первую категорию. А для этого надо относиться к жизни с легкой иронией.

В любом случае прямо сейчас я не ищу серьезных отношений. Я только переехала в свою новую квартиру и хочу пожить без забот, хочу ходить по барам и целоваться на заднем сиденье парижского такси, хочу танцевать по ночам и целыми днями валяться в кровати.

Я выхожу из спортзала и отправляюсь за спортивной формой в American Apparel. Это самые дорогие черные легинсы и базовая футболка в моей жизни. Но мне все равно – форма-то нужна. Стоя в очереди на кассу, я снова открываю Tinder.

Как такое возможно? Мне не кажется? Все эти мужчины меня лайкнули? Все эти блондины, брюнеты, бородачи, хипстеры в очках (в то время они еще не носили эти дурацкие шапочки), все эти двадцати-тридцатилетние завоеватели – все они меня лайкнули? На самом деле в этом не было ничего странного. Подавляющее большинство мужчин до того, как Tinder ограничил количество лайков, смахивали всех девушек вправо и уже потом выбирали. Но поначалу я повелась на эту сладкую иллюзию. Я получила дозу нарциссизма, будто мне сделали внутривенную инъекцию. Еще бы: я понравилась стольким парням сразу!

Снова просматриваю фото в профиле: ну да, все логично. Я ведь хороша! На самом деле хороша, нет, ну правда! В животе начинают порхать бабочки, словно я влюбилась. И я далеко не единственная, кто ищет утешения в черном зеркале смартфона: согласно исследованиям[5], женщины чаще пользуются Tinder для повышения самооценки, тогда как мужчины хотят найти себе пару или отношения на одну ночь.

Поначалу я упиваюсь этим. Каждый мэтч латает дыры в моей самооценке, словно микропластырь. Ноги немеют от каждого уведомления. Я скачиваю все приложения для знакомств. Happn – французский конкурент Tinder. Приложение позиционирует себя несколько иначе: его задача – свести вас с людьми, которых вы встречали, но не решились познакомиться. Тут нет никаких свайпов, перед вами просто появляется список пользователей, находящихся поблизости. OkCupid – приложение Match Group, разработчика Tinder. У него есть веб-версия, где надо заполнять более привычный профиль, отвечая на вопросы о себе. AdopteUnMec – французский пионер онлайн-дейтинга, позиционирующий себя как «феминистический». В своей рекламной кампании они предлагали женщинам выбрать себе пару среди мужчин на витринах.

Но моим любимым все равно остается Tinder, ведь каждый мэтч заставляет сердце биться чаще. Я просыпаюсь по утрам и сразу же хватаюсь за телефон, не успев встать с кровати, чтобы скорее узнать, сколько мужчин мне написали.

Я назначаю свидания одно за другим. Я придумала собственную технику: назначать свидания так, чтобы после них у меня всегда были другие планы. Например, можно договориться о встрече в баре в 19:00, с условием, что я приглашена на ужин или день рождения в 20:30. Так я оставляю себе возможность сбежать, если будет скучно или некомфортно (давайте честно, почти каждый раз именно так и бывает). В конце концов, если мы друг другу понравимся, всегда можно встретиться во второй раз.

Сидеть в Tinder на телефоне, конечно, весело, но каждый раз, когда я прихожу на свидание в кафе, кажется, будто все знают, что мы познакомились в интернете, и в этом есть что-то стыдное. К тому же вести беседу с абсолютно незнакомым человеком не так просто. Я всегда рассказываю одно и то же: «Да, да, я выросла в Бретани, переехала в Париж после школы, а ты откуда?», «Да, да, я журналистка, но не волнуйся, я не буду про тебя писать». (Ну… вообще-то это уже не совсем так!) Я мечтала о страстных поцелуях на пороге квартиры, а теперь все это больше напоминает череду собеседований. Ну и ладно. Я испытываю свои силы соблазнения, и моему эго это только на благо.

* * *

Я больше не чувствую себя изгоем в спортзале, ведь теперь мои розовые кроссовки сочетаются с топом. Между занятиями я открываю приложение и вспоминаю свой первый приход сюда даже с некоторой жалостью.

Однажды в пятницу днем я снова здесь, сижу на лестнице, рядом – бутылка воды, я переписываюсь с четырьмя, пятью, шестью мужчинами одновременно. Ни одного из них я сегодня не вспомню. Я чувствую себя сильной, чувствую, что веду игру. Мне кажется, будто я стала одной из тех женщин, чьи истории девчонкой читала в мамином Elle. «Клоэ, 31 год, пресс-секретарь», которая «с улыбкой говорит, что у нее нет времени на любовь, залетая в офис со стаканчиком тыквенного латте в руке». Одной из тех тридцатилетних девушек из песен Венсана Делерма, которые я слушала в семнадцать лет.

С первого же дня в Tinder я перестала чувствовать себя неудачницей в любви. В своих последних отношениях я вечно боролась, боялась, ждала, ревновала, а потом чувствовала себя виноватой за эту ревность. С парнем, который был до этого, – то же самое. Сколько себя помню, я всегда была не на той стороне баррикад. Теперь же я чувствую, что все козыри – у меня, что я веду игру, что я вроде альфа-самки, волчицы во главе стаи. Что я уже не та, кто с дрожью ждет ответов на сообщения, не та, кто бегает за парнями. Наконец-то я освободилась от этих гигантских кальмаров…

«Ты принадлежишь к тому 1 % красавиц, которые получают все, что захотят», – пишет мне какой-то мужчина, и что самое ужасное – мне это нравится. Теперь я заняла выгодную позицию в этой иерархии, описанной в «Расширении пространства борьбы» Уэльбека.

Мои труды в спортзале дали свои плоды, я выгляжу круто, как никогда. К весне я осуществляю одно из своих главных желаний – покупаю джинсы-скинни 42-го размера. Светло-голубые джинсы от Zara, которые я буду носить, даже когда они станут мне маловаты. Для многих девушек размер джинсов – всего лишь цифра, но для меня это был священный Грааль. Когда я выходила из магазина, на глаза навернулись слезы. Похожие эмоции я испытывала после получения аттестата и водительских прав, поступления в престижный университет и публикации первой статьи. И мне кажется, это нормально.

Речь тут не об удовольствии от тренировок, пройденного марафона, преодоления себя или еще чего-то в этом роде. Нет и еще раз нет. В тот день я заплакала от счастья, потому что моя пятая точка наконец достигла официально признанного стандарта красивой задницы. Я всегда была толстушкой, а теперь как будто отомстила всем тем дебилам с уроков физкультуры.

Я совершенно не отдаю себе отчет в том, что дело не в мести, я всего лишь присоединилась к их когорте и стала сама себя оскорблять. Себя из недавнего прошлого, когда я носила 46-й размер, – ту себя, к которой я, несомненно, скоро вернусь. Я оскорбляю всех женщин больше 42-го размера, поскольку чувствую свое превосходство над ними. Если честно – да, я злорадствую.

Я плачу от радости, хотя это скорее капитуляция. Я только что признала, что готова тратить деньги, время и силы, чтобы соответствовать чьим-то нормам. Радуясь, что мое тело стало влезать в нужный размер одежды, я совершенно забываю, что это вещи должны мне подходить, а не наоборот. Лишь позже я пойму, что в этот момент я совершенно не уважала саму себя. Я – жертва сексуального капитализма и послушный щенок патриархата, спешащий выставить напоказ свой конформизм, виляя хвостом. И меня это больше не волнует, ведь, пока я барахталась в собственном величии, как поросенок в грязи, мой мозг совершенно атрофировался.

Но очень скоро я спущусь с небес на землю.