Читать книгу Всеобщая история географических открытий - Жюль Верн, Жуль Верн - Страница 9

I

Открытие португальцами острова Мадейры, островов Зеленого мыса, Азорских островов, Гвинеи и Конго. – Мыс Доброй Надежды. – Бартоломеу Диаш. – Успехи географии и торговли в средние века. – Общераспространенное заблуждение о расстоянии между Европой и Азией. – Молодые годы Христофора Колумба. – Его первые путешествия. – Зарождение у Колумба мысли об открытии западного морского пути в Индию и Китай. – Пребывание Колумба в монастыре Рабида. – Аудиенция у Фердинанда и Изабеллы. – Договор от 17 апреля 1492 года. – Братья Пинсон. – Три каравеллы Колумба. – Отплытие из Палоса 3 августа 1492 года.

1492 год – знаменитый год в географической летописи. Это достопамятный год открытия Америки. Расскажем вкратце о том, что произошло с того времени, как Жан де Бетанкур колонизовал Канарские острова, то есть с 1405 до 1492 года.

Научные и географические познания арабов, изгнанных в конце XV века из Испании, оказали заметное влияние на развитие науки на всем Пиренейском полуострове. Во всех приморских городах, особенно в португальских, не прекращались разговоры об африканском береге и заморских странах, полных богатств и всяких чудес.

Португальский инфант[1] Энрики, известный в истории под именем Генриха Мореплавателя (1394–1460), с увлечением занимался астрономией и географией; он организовал несколько морских экспедиций в Африку и немало способствовал расцвету колониального могущества Португалии.

Мыс Нон на западном берегу Африки издавна считался роковым рубежом для всех путешественников. Само название мыса – «Нон», по-латыни «нет» – говорит о том, какой он пользовался дурной славой. В 1419 году этот мыс обогнули два португальских дворянина – Жуан Гонсалу Сарку и Триштан Тейшейра, посланные Генрихом Мореплавателем к берегам западной Африки. Унесенные ветром далеко в открытое море, они были отброшены к острову, названному ими Порту-Санту. Вернувшись сюда через год, они заметили на юго-восточном горизонте черную точку. Португальцы направились к ней и увидели поросший лесом остров, который и назвали Мадейра, то есть «Лесистый». После этого открытия прошло еще пятнадцать лет, прежде чем португальцам удалось обогнуть мыс Бохадор, охраняемый, как тогда говорили, яростными морскими течениями и свирепыми ветрами. Только в 1434 году капитан Жил Эаниш, человек смелый и честолюбивый, после третьей попытки прошел мимо этого страшного мыса, лежащего в двухстах километрах южнее Канарских островов. Ободренные этим примером, Антан Гонсалвиш в 1441 году и Нунью Триштан в 1444 году продвинулись еще дальше к югу. Первый привез с собой немного золотого песку с берегов Рио-де-Оро, а второй достиг устья реки Сенегал и захватил десять негров, которых доставил в Лиссабон и продал в рабство по очень высокой цене. Так было положено начало торговле неграми – торговле, опустошавшей африканский материк и покрывавшей человечество позором в течение четырех столетий…

Инфант Энрики не только одобрил торговлю неграми, но и выговорил для себя пятую часть дохода от этого позорного промысла. Работорговля несомненно ускорила продвижение португальцев еще дальше – к южным берегам западной Африки.

В 1445 году Диниш Диаш обогнул Зеленый мыс и исследовал часть побережья Гвинейского залива. В следующем году португальцы открыли Азорские острова. Несколькими годами позже венецианец Альвизе да Кадамосто, также состоявший на службе у Генриха Мореплавателя, открыл восточную группу островов Зеленого мыса (1456).

Продвижение португальцев вдоль западного берега Африки продолжалось и после смерти Генриха Мореплавателя. Португальский король Жуан II присоединил к своему титулу звание властителя Гвинеи. Еще не успели мореплаватели, открывшие Конго, освоиться с новым небом и с новыми звездами, как Диогу Кан в 1484–1486 годах обследовал западный берег Африки от экватора до тропика Козерога, чуть было не лишив Бартоломеу Диаша (Варфоломея Диаса) чести открытия южной оконечности континента. На обратном пути путешественник посетил властителя Конго в его столице и привез с собой в Лиссабон посланника королевства Конго Касуту с многочисленной свитой из африканцев.

Вскоре после возвращения Диогу Кана в августе 1487 года три каравеллы под командой Бартоломеу Диаша пустились вниз по реке Тежу (Тахо) в открытое море. Опытный моряк Жуан Инфанти командовал вторым кораблем. Капитаном третьего, грузового, судна был назначен Диогу Диаш, брат Бартоломеу.

О первой части этого достопамятного путешествия не сохранилось никаких подробностей. В гавани, которая была названа им Анградуш-Волташ, Диаш оставил грузовое судно – меньшую из своих каравелл – под охраной девяти матросов. Переждав в этой гавани дурную погоду, он направился отсюда дальше к югу. В течение тринадцати дней Диашу пришлось бороться со страшным штормом. Чем дальше он продвигался к югу, тем сильнее понижалась температура. Моряки уже считали себя погибшими.

Когда буря улеглась, Диаш направил свои корабли к востоку, надеясь достигнуть берега. Не видя в течение нескольких дней земли, он решил тогда повернуть к северу. Наконец на горизонте показались высокие горы, и 3 февраля 1488 года португальцы пристали к берегу, даже и не подозревая о том, что во время бури обогнули мыс, названный затем мысом Доброй Надежды. Берега бухты представляли собой зеленые луга, на которых пасся рогатый скот. Увидев приближающиеся корабли, пастухи убежали в горы. Эта бухта была названа Байа-душ-Вакейруш (Пастушеская бухта).

Запасшись в Пастушеской бухте пресной водой, экспедиция Диаша направилась снова на восток и достигла бухты Сан-Браш (теперь Моссел), а оттуда, идя вдоль берега, достигла залива Алгоа и небольшого острова, который Диаш назвал островом Креста, так как на нем португальцы воздвигли большой каменный крест. Отсюда берег материка начал поворачивать к северо-востоку, и португальцы решили, что они находятся уже на пути в Индию. Обрадованный Диаш хотел идти дальше, но его спутники, утомленные трудностями пути и изнуренные голодом, запротестовали и заявили, что дальше они не пойдут. «К тому же, – говорили матросы, – раз земля тянется теперь к востоку, значит, мы прошли какой-то большой мыс, а потому лучше всего повернуть обратно и отыскать его».

Диаш собрал совет, и все подали голос за возвращение. Он вынужден был уступить, но с условием, чтобы еще трое суток продолжать плыть вперед и удостовериться, не повернет ли берег к северу. За такой короткий срок корабли Диаша не успели обогнуть всей южной оконечности Африки и дошли только до устья большой реки, которая была названа в честь капитана второй каравеллы Риу-ди-Инфанти. Оказавшись в преддверии Индийского океана, жестоко разочарованный Диаш вынужден был пуститься в обратный путь.

Наконец корабли подошли к тому «великому и знаменитому мысу, скрывавшемуся сотни лет», которому Диаш и его спутники присвоили название Торментозу («Бурный») в память об опасностях и трудностях, пережитых ими в то время, когда они впервые огибали его. Но Жуан II смотрел на вещи иначе и переименовал мыс Бурный в мыс Доброй Надежды. Для него дорога в Индию была теперь открыта, и его обширные планы расширения торговли и усиления могущества Португалии были близки к осуществлению.

Флотилия Диаша находилась в пути шестнадцать месяцев и семнадцать дней. Это было самое продолжительное из всех морских путешествий, предпринятых до того времени португальцами.

В действительности только в 1497 году, то есть через пять лет после открытия Америки, Васко да Гама обогнул южную оконечность Африки. Можно утверждать, что если бы Колумб не опередил Васко да Гаму, то открытие Нового света задержалось бы на длительное время.

И в самом деле, мореплаватели этой эпохи были весьма осторожны. Не зная протяженности морей, они не рисковали пускаться в открытый океан и предпочитали держаться в виду африканского берега. Если бы мыс Бурный удалось обогнуть раньше, то мореплаватели привыкли бы ходить в Индию по этому пути и никто из них не подумал бы добираться до «Страны пряностей», то есть до Азии, через Атлантический океан. Кому бы тогда могло прийти в голову искать дорогу на восток, направляясь к западу?

Только в силу необходимости могла возникнуть подобная мысль. «Главной задачей морских путешествий португальцев в XV веке, – говорит Кули, – было изыскание пути в Индию через океан». Итак, мореплаватели XV века стремились только установить более легкое морское сообщение с берегами Азии. Действительно, сухопутная дорога в Индию, Китай и Японию, в страны, известные по чудесным рассказам Марко Поло, была длинна и опасна, так как проходила через Малую Азию, Персию и Монголию. Кроме того, сухопутные дороги не могли способствовать процветанию торговли; перевозка по ним была сопряжена с большими трудностями и обходилась очень дорого. Назрела необходимость найти более удобное средство сообщения.

Так как шарообразность Земли была уже доказана, то такое предположение имело все основания. Если отправиться через Атлантический океан на запад, то в конце концов корабль достигнет берегов Восточной Азии и Индии. Путь через океан не может не быть свободным!

И в самом деле, кто бы мог подумать о существовании преграды между Европой и Азией – препятствия, протяженностью в три тысячи двести пятьдесят лье? Кто бы мог подумать о существовании Америки?

К тому же следует заметить, что ученые средних веков считали, будто берега Азии удалены от Европы не более чем на две тысячи лье. Аристотелю земной шар казался намного меньше его действительных размеров. «Каково расстояние от крайних берегов Испании до Индии? – спрашивал Сенека и так на это отвечал: – Несколько дней пути при благоприятном ветре». Можно утверждать, что господствовавшее заблуждение о расстоянии между Европой и Азией имело и свою положительную сторону: оно побуждало мореплавателей того времени пускаться в неизведанные просторы Атлантического океана. Если бы было известно, что в действительности расстояние, отделяющее Европу от Азии, достигает пяти тысяч лье, то вряд ли кто-нибудь отважился бы пуститься в западные моря.

Заметим, что компас, изобретенный, по общему мнению, около 1302 года неким Флавио Джойа д’Амальфи, давал возможность морякам не только удаляться от берегов, но и совсем терять их из виду. Кроме того, немецкий космограф Мартин Бехайм и два ученых доктора, служивших у Генриха Мореплавателя, нашли способ ориентироваться по высоте солнца и применили астролябию для нужд мореплавания.

Наступило время для проявления силы разума, которому предстояло разобраться во всем этом и установить истину. Так и случилось. Все разрозненные, отрывочные мысли и данные соединились в стройное целое в голове одного гениального человека, обладавшего редкой настойчивостью и смелостью.

Этим человеком был Христофор Колумб (по-испански – Кристоваль Колон), родившийся, вероятно, в 1436 году близ Генуи. Христофор Колумб родился в небогатой семье генуэзского шерстяника Доминико Колумба, или, по-итальянски, Коломбо. Христофор был старшим из трех сыновей Доминико. Биографы утверждают, хотя в точности это неизвестно, что он был отправлен отцом в университет в город Павию для обучения грамматике, латинскому языку, географии, астрономии и навигации. Если он и был в этом университете, то очень недолго, так как уже четырнадцати лет поступил на морскую службу. О жизни Колумба с этого времени до 1485 года сохранилось очень мало сведений.

Мы знаем лишь, что он участвовал в нескольких торговых плаваниях и приобрел славу искусного морехода. Колумб принимал участие в нескольких португальских путешествиях вдоль берегов Африки, бывал по торговым делам в Гвинее, закупал на Мадейре сахарный тростник для генуэзского торгового дома, совершал поездки на север – в Англию и Ирландию и успел к сорока годам «объехать все, что объезжали до него».

Приблизительно в 1476 году Колумб поселился в португальской столице Лиссабоне, которая была в то время главным центром мореходной науки и привлекала к себе отважных мореплавателей и ученых-географов. Живя в Лиссабоне, Христофор Колумб около 1479 года женился на Филипе Муньиш ди Перестреллу, дочери португальского дворянина, правителя острова Порту-Санту, расположенного в 50 километрах к северо-востоку от Мадейры. В 1480 году от этого брака родился старший сын Колумба, Диего, впоследствии унаследовавший титул главного адмирала и вице-короля Индии.

Некоторое время Христофор Колумб провел со своей женой на этом острове, прилежно изучая оставшиеся после ее отца географические карты и заметки о путешествиях. Предполагают, что именно в этот период жизни Колумба у него зародилась великая мысль об открытии западного пути в Индию.

Вернувшись затем с семьей в Лиссабон, Колумб занимался изданием глобусов, географических и навигационных карт, продолжая в то же время пополнять пробелы в своем образовании. Колумб читал по крайней мере на четырех языках (итальянском, португальском, испанском и латинском).

Задумав открыть западный путь в Индию, Колумб, как рассказывают его биографы-современники, вступил в переписку с известными учеными – Мартином Бехаймом, о котором мы уже упоминали, и с итальянским географом, математиком и астрономом Паоло Тосканелли.

По преданию, этот ученый поддержал идею Колумба и прислал ему копию своего письма к лиссабонскому вельможе Мартиншу, который обращался к Тосканелли за советом по поручению португальского короля Аффонсу V.

Однако письмо Тосканелли само по себе не привело ни к какому результату, так как Аффонсу V был занят войною с Испанией и оставил без ответа предложение итальянского ученого по поддержке идеи Колумба. Преемник Аффонсу, Жуан II, создал «Совет математиков» для рассмотрения проектов заморских экспедиций. Новый португальский король заинтересовался планом Колумба, предложившего снарядить три каравеллы, которые должны были, следуя западным путем, достичь «великого острова Сипанго (или «Чипангу») и царства великого хана». Но «Совет математиков» почему-то отклонил предложение генуэзского морехода, а король Жуан II, воспользовавшись проектами Тосканелли и Колумба, снарядил без участия последнего экспедицию в Китай через Атлантический океан. По-видимому, люди, на которых было возложено это предприятие, не обладали достаточным опытом. Уже через несколько дней поднявшийся в море шторм заставил португальских моряков вернуться обратно в Лиссабон. Христофор Колумб, оскорбленный вероломством португальского короля, решил покинуть его страну. Одновременно на Колумба обрушилось и другое несчастье: в конце 1484 года умерла его жена, и он остался один с малолетним сыном Диего.

В 1485 году мы находим Колумба в Испании. В это время он не обладал никакими средствами и вынужден был совершать длинные путешествия пешком, неся на руках своего маленького сына.

Добравшись до Андалузии, Христофор Колумб попытался найти приют в окрестностях городка Палоса, где внимание путника привлек старинный францисканский монастырь св. Марии де Рабида. Голодный, утомленный, Колумб попросил у монастырского привратника разрешения остановиться на ночлег.

Дожидаясь благоприятного момента, Колумб в течение нескольких месяцев, до весны 1486 года, прожил в монастыре Рабида. Затем с рекомендательным письмом настоятеля к влиятельному лицу, духовнику короля Фердинанда и его супруги королевы Изабеллы, он отправился в Кордову, куда должны были вскоре прибыть король и королева. В Кордове ему удалось приобрести друзей и покровителей, которые представили его богатейшему гранду[2], герцогу Энрике Гусману.

Заинтересовавшись дерзким планом Колумба, герцог, однако, не успел оказать ему помощь, так как неожиданно очутился в опале и вынужден был бежать из Кастилии. Наконец, другой кастильский гранд, герцог Мединасели, добился для Колумба аудиенции у Фердинанда и Изабеллы.

Христофору Колумбу казалось, что цель его теперь близка. Фердинанд и Изабелла отнеслись благосклонно к его проекту и поручили высказать свое мнение специальной комиссии из ученых, прелатов и монахов в коллегии св. Стефана, в Саламанкском университете.

Но радость Колумба была преждевременна. Вся комиссия восстала против его проекта. Да и как было не восстать? Его идеи близко соприкасались с религиозными вопросами, к которым в XV веке относились особенно ревностно. Хотя шарообразность Земли была уже доказана, но отцы церкви все еще не желали признавать этого открытия. Сама идея кругосветного путешествия рассматривалась ими как нечто противоречащее текстам священного писания.

Итак, Христофора Колумба едва не обвинили в ереси – в самом тяжелом и непростительном по законам XV века преступлении. Правда, он сумел кое-как оправдаться от возведенного на него комиссией обвинения, но окончательное решение по его проекту было отложено на неопределенное время.

Собравшись ехать во Францию, Колумб в 1491 году снова появился в монастыре Рабида, чтобы забрать своего сына Диего, который воспитывался там уже больше шести лет. Настоятель монастыря Хуан Перес, по-прежнему сочувствовавший идеям Колумба, познакомил его с богатым палосским судовладельцем Мартином Алонсо Пинсоном и с другими влиятельными лицами, которые помогли ему еще раз получить аудиенцию у короля и королевы. Нашлись также богатые люди, согласившиеся ссудить казне деньги на эту экспедицию. Последнее обстоятельство побудило Фердинанда и Изабеллу утвердить столь необычный проект и – после долгих обсуждений и колебаний – принять все условия, выдвинутые Колумбом.

Итак, только через семнадцать лет после зарождения великой идеи и спустя семь лет после прибытия в монастырь Рабида Колумб 17 апреля 1492 года подписал в военном городке Санта-Фе договор с королем и королевой Испании.

По торжественному договору «дон Кристоваль Колон» назначался главным адмиралом всех островов и материков, которые ему удастся «открыть или приобрести». Этот титул «со всеми привилегиями и прерогативами» должен был переходить его наследникам – из рода в род, на вечные времена. Христофор Колумб удерживал за собою звание вице-короля и губернатора всех новых владений, которые он завоюет в богатой Азии. Десятая часть жемчуга, драгоценных камней, золота, серебра, пряностей и всяких других вещей и товаров, «купленных, обмененных, найденных или приобретенных» во вновь открытых странах, должна была поступать в собственность Колумба, а девять десятых всей добычи – в собственность короля и королевы.

Все мытарства были окончены, и Христофор Колумб мог теперь приступить к исполнению своих замыслов. Но, повторяем, он вовсе и не замышлял открывать Новый Свет, о существовании которого даже не догадывался. Он хотел лишь «попасть на Восток через Запад, проехать западным путем в землю, где растут пряности». Можно утверждать, что Колумб до конца дней своих был уверен, будто он достиг берегов Азии, и даже не подозревал того, что на самом деле открыл Америку. Однако это нисколько не умаляет его славы и величия его подвига.

Таким образом, открытие Нового Света оказалось делом случая. Но отвага, с которой гений пренебрег опасностями неизвестного пути; бесстрашное плавание вдали от берегов, которых боязливо держались все его предшественники; уверенное продвижение по океану на хрупких суденышках, готовых стать добычею первой бури; отважное стремление вперед по безграничным просторам новых морей – все это обеспечивает за Колумбом бессмертную славу.

Христофор Колумб стал готовиться к отплытию. В его распоряжение были предоставлены два корабля. Вступив в соглашение с богатыми судовладельцами Палоса – тремя братьями Пинсон, он получил от них необходимые средства для снаряжения третьего судна.

Экипаж, как утверждают историки, был принудительно набран из каторжников и уголовных преступников, отбывавших наказание в Палосе, так как обыкновенные матросы не соглашались принять участие в этой опасной экспедиции.

Капитаном первой каравеллы «Санта-Мария», водоизмещением около 100 тонн, был сам Колумб. Это было, по его словам, «плохое судно, непригодное для открытий».

Капитаном второй, меньшей каравеллы «Пинта» был старший из трех братьев-судовладельцев – Мартин Алонсо Пинсон.

Самый маленький корабль – «Нинья» («Детка»), водоизмещением в 40 тонн, был поставлен под управление Висенте Пинсона.

Экипаж всей флотилии состоял приблизительно из 90 человек.

Рано утром 3 августа 1492 года три каравеллы Колумба снялись с якоря и, оставив позади отмель Сальтес, лежащую в виду города Уэльва в Андалузии, пустились в неведомую даль по волнам Атлантического океана.

II

Первое путешествие Колумба на запад. – Гран-Канария. – Остров Гомера. – Отклонение магнитной стрелки. – Бунт на кораблях Колумба. – «Земля! Земля!». – Сан-Сальвадор (Гуанахани). – Взятие острова во владение. – Санта-Мария-де-Консепсьон (Рам). – Фернандина (Лонг-Айленд). – Изабелла (Крукед-Айленд). – Остров Хуана (Куба). – Описание острова. – Эспаньола (Гаити). – Остров Тортуга. – Касик в гостях у Колумба. – «Санта-Мария» терпит крушение. – Остров Монте-Кристи. – Форт Навидад. – Возвращение. – Четырехдневная буря. – Прибытие в Испанию. – Прием, оказанный Колумбу.

Выйдя в океан, адмирал – так называют Колумба во всех старинных источниках – направил свою флотилию на юго-запад, к Канарским островам, откуда он собирался повернуть прямо на запад. На четвертый день плавания случилось несчастье: на каравелле «Пинта» сломался руль. По-видимому, это было сделано умышленно матросами, чтобы возвратиться обратно в Палос. Но Колумб приказал пристать к острову Гран-Канария и заняться ремонтом поврежденного корабля. Только на девятнадцатый день после отплытия (2 сентября) флотилия, покинув Гран-Канарию, прибыла на остров Гомера, где Колумб запасся водой, дровами и съестными припасами.

13 сентября, вечером, когда флотилия находилась почти в двухстах милях к западу от острова Иерро, адмирал заметил, что магнитная стрелка компаса вместо того, чтобы показывать на север, отклонилась на северо-запад.

Таким образом, Колумбу принадлежит важное географическое открытие отклонения магнитной стрелки, которое он учитывал в дальнейшем при своих расчетах.

7 октября экипаж флотилии был взволнован выстрелом бомбарды, раздавшимся с «Ниньи», которая шла впереди. Этот условный сигнал должен был, по распоряжению Колумба, оповестить флотилию, как только будет замечена земля. Братьям Пинсон, находившимся на борту «Ниньи», показалось, что они видят землю. Однако вскоре обнаружилось, что это была очередная ошибка. Так как Пинсоны утверждали, что видели попугаев, летящих к юго-западу, адмирал согласился слегка изменить направление. Это отклонение от курса было сделано очень кстати: если бы флотилия продолжала плыть прямо на запад, она могла бы наскочить на острые рифы Багамских островов и потерпеть крушение.

Корабли плыли по новому направлению три дня, но земля, так долго и страстно ожидаемая земля, упорно не показывалась! Каждый вечер солнце скрывалось все за той же равнодушной линией океана. Экипаж то и дело становился жертвой оптического обмана. Матросы роптали, выражая недовольство Колумбом, «этим упрямым генуэзцем», который завлек их на край света. Признаки возмущения стали повторяться все чаще и чаще, и, наконец, 10 октября люди заявили, что дальше они не двинутся.

Положение Колумба становилось все более затруднительным. Его уверения о близости земли, его посулы и угрозы почти уже не действовали на матросов. На счастье Колумба, 11 октября матросы с каравеллы «Пинта» выловили в море свежеотломленную ветку и небольшую палку, обработанную руками человека. Почти в то же время люди с корабля «Нинья» заметили ветку шиповника, усеянную свежими ягодами. Все воодушевились и обрадовались, видя эти признаки, служившие очевидным доказательством близости земли.

Наступившая ночь покрыла море мраком.

Так корабли продолжали плыть до двух часов утра. Никто не смыкал глаз. Вдруг с «Пинты» раздался голос матроса Родриго де Триана – Земля! Земля! И почти одновременно выстрелила бомбарда.

Через несколько минут очертания берега стали вырисовываться в предутренней мгле. Паруса на каравеллах тотчас же были убраны, и корабли легли в дрейф в ожидании утра.

Можно себе представить, что должен был почувствовать в эту минуту Колумб! Наконец-то, после долгих лет мытарств он сумел доказать свою правоту и раскрыть великую тайну океана!

Колумб впервые увидел берег Нового Света утром 12 октября 1492 года. Вместе с первыми лучами солнца в двух милях от кораблей открылся низменный остров, относящийся к Багамскому архипелагу. Колумб тотчас же присвоил этому острову христианское название Сан-Сальвадор («Святой спаситель»).

Вскоре на берегу появилось несколько голых людей, пристально рассматривавших корабли. Христофор Колумб сел в шлюпку вместе с обоими капитанами, королевским инспектором Родриго Санчесом де Сеговия, нотариусом флотилии Родриго де Эсковеда и другими должностными лицами. Адмирал сошел на берег в алой одежде поверх лат, с развернутым королевским знаменем. Оба капитана несли знамена с зеленым крестом, вокруг которого переплетались буквы «Т» и «I» – инициалы Фердинанда и Изабеллы. Именем короля Леона и королевы Кастилии адмирал торжественно вступил во владение островом Сан-Сальвадор.

Во время этой церемонии туземцы окружили Колумба и его спутников. Вот как описывает сам Колумб в своем дневнике эту сцену первого знакомства с жителями: «Поскольку они держали себя дружественно по отношению к нам и поскольку я сознавал, что лучше обратить их в нашу святую веру любовью, а не силой, я дал им красные колпаки и стеклянные четки, что вешают на шею, и много других малоценных предметов, которые доставили им большое удовольствие. И они так хорошо отнеслись к нам, что это казалось чудом. Они вплавь переправлялись к лодкам, где мы находились, и приносили нам попугаев, и хлопковую пряжу в мотках, и дротики, и много других вещей и обменивали все это на другие предметы, которые мы им давали, как, например, на маленькие стеклянные четки и погремушки. С большой охотой отдавали они все, чем владели».

На следующее утро, 13 октября, туземцы толпою окружили каравеллы. Они приплыли на своих больших челноках, выдолбленных из цельного ствола дерева и вмещавших до сорока пяти человек. Они ловко управляли этими лодками с помощью весла, похожего на широкую лопату, и передвигались с большой быстротой. Многие островитяне были украшены золотыми пластинками и золотыми кольцами, продетыми через отверстие в носу. Казалось, они были взволнованы прибытием чужеземцев, корабли которых свалились к ним точно с неба. Они подходили к испанцам, дотрагивались с большим удивлением до их одежды, принимая ее за какое-то непонятное для них природное оперение. Особенно их привлекло алое платье Колумба. По-видимому, они приняли его вначале за какого-то попугая высшей породы. Впрочем, вскоре туземцы сообразили, что этот человек – самый главный среди всех прибывших чужеземцев.

На рассвете следующего дня Колумб с некоторыми своими спутниками отправился осматривать остров Сан-Сальвадор. Так как испанцы видели у многих дикарей золотые украшения, они заключили, что на Сан-Сальвадоре имеются золотоносные руды. Колумб стал расспрашивать одного из туземцев, откуда они берут эти вещи, и туземец знаками объяснил, что, обогнув остров и плывя к югу, он попадет в страну, где золото встречается в изобилии.

На следующее утро Колумб приказал сняться с якоря и плыть в указанном туземцем направлении, в богатую золотом страну, которая, по его мнению, была не чем иным, как островом Сипанго (Япония).

Это заблуждение Колумба как нельзя лучше характеризует географические знания того времени. Великий мореплаватель нисколько не сомневался, что открытые им земли принадлежат к азиатскому континенту. Сипанго, или Чипангу, – как мы знаем, – название Японии в «Книге Марко Поло». Ошибку Колумба разделяли с ним все его спутники. Даже после четырехкратного путешествия на острова, лежащие по ту сторону Атлантического океана, Колумб не подозревал, что открыл новую часть света.

Экипаж Колумба, да и сам адмирал были вполне уверены, что в ночь на 12 октября 1492 года они достигли берегов Японии, либо Китая, либо Индии. Этим объясняется, почему Америка долгое время носила название Западной Индии и почему коренное население этого материка до сих пор известно в Южной и Северной Америке под общим именем «индейцев».

Итак, Христофор Колумб решил достигнуть богатых берегов Японии. Но сначала он направился вдоль берегов Сан-Сальвадора, чтобы исследовать его западную сторону. Колумб несколько раз высаживался в разных местах берега и везде встречал самый дружественный прием. «Я видел два или три селения, а также людей, – пишет он в своем дневнике, – которые выходили на берег, взывая к нам и вознося хвалу богу. Одни приносили нам воду, другие пищу, иные же, заметив, что я не собираюсь выйти на берег, бросались в море и добирались до нас вплавь; и мы поняли, что они спрашивают, не явились ли мы с неба».

Не считаясь с этими проявлениями дружеских чувств, Колумб приказал захватить несколько индейцев, чтобы обучить их испанскому языку и отправить ко двору Фердинанда и Изабеллы. Кроме того, Колумб надеялся с помощью пленников найти вожделенную страну, где «родится золото».

Обогнув Сан-Сальвадор, испанцы убедились, что они открыли не одинокий остров, а целый архипелаг, простирающийся далеко на юго-запад. Колумб увидел столько островов, что не мог решить, к какому из них пристать раньше. Самый большой остров был виден на расстоянии 5 лиг от Сан-Сальвадора.

15 октября, при заходе солнца, флотилия бросила якорь у западной оконечности этого острова, которому было присвоено название Санта-Мария-де-Консепсьон (теперь Рам). Отсюда Колумб направился дальше и пристал к третьему острову, названному им в честь испанского короля Фернандиной (нынешний Лонг-Айленд).

Однако на острове Фернандина испанцы не обнаружили тех богатств, которых они так жадно искали. Никаких золотых рудников здесь не оказалось. Туземцы, взятые на борт, говорили о каком-то острове Самоат, где жители якобы добывают много золота.

Колумб поплыл в указанном направлении, и в ночь на 19 октября флотилия пристала к большому острову. Это и был Самоат, который Колумб в честь испанской королевы переименовал в остров Изабеллу (на современных картах он известен как Крукед-Айленд).

Мысль о достижении Японии ни на минуту не покидала Колумба. Так как туземцы говорили о существовании на западе большого острова, который они называли Куба, то адмирал предположил, что этот остров составляет часть королевства Сипанго, и твердо решил дойти до города Кинсая, чтобы вручить великому хану письма от Фердинанда и Изабеллы.

При первом попутном ветре флот Колумба снялся с якоря и снова поплыл на запад. В четверг, 25 октября, корабли прошли мимо группы из шести или восьми островов, вытянутых по одной линии с севера на юг, а в воскресенье Колумб увидел берега острова Кубы. Корабли бросили якорь возле устья большой реки, которой испанцы присвоили название Сан-Сальвадор. Колумб был поражен обширностью и красотой этого острова. На берегах росли бесчисленные пальмы с такими большими листьями, что достаточно было одного из них, чтобы покрыть хижину туземца. Высокая горная гряда, пересекающая остров, показалась Колумбу такой же красивой, как горы Сицилии. Колумб торжественно присоединил этот остров к владениям испанской королевы и назвал его островом Хуана в честь наследного принца.

Колумб не сомневался, что теперь он достиг искомого материка Азии и находится всего в нескольких десятках миль от Кинсая. Он так был в этом уверен, что стал снаряжать посольство к великому хану. В качестве посла он назначил дворянина Родриго де Хереса, которого должен был сопровождать испанский еврей Луис де Торрес, владевший еврейским, арабским и халдейским языками.

Оставшись ждать возвращения посольства, Колумб занялся исследованием побережья Кубы. 6 ноября, после четырехдневного отсутствия, возвратились посланники Колумба. Они рассказали, что, пройдя двенадцать лиг, встретили селение, состоящее из пятидесяти домов, таких же точно, как и хижины на берегу. В селении было не менее тысячи жителей. Туземцы приняли испанцев с большим почетом и, считая их, по-видимому, какими-то сверхъестественными существами, целовали им руки и ноги.

Особенно испанцы были удивлены обычаем местных жителей зажигать какие-то листья, свернутые в трубочку, и вдыхать от них дым. Таким образом испанцы впервые столкнулись с употреблением табака, а затем переняли этот обычай, и курение табака распространилось по всей Европе.

Заблуждение Колумба привело его к ошибке, которая изменила весь ход его открытий. Думая, что он находится на берегу Азии, Колумб, естественно, считал Кубу частью континента. Потому ему и не пришло в голову объехать обширный остров. Вместо этого он решил вернуться на восток. Если бы Колумб продолжал придерживаться первоначального направления, то он непременно пристал бы либо к Флориде в Северной Америке, либо к берегам Мексики. И тогда, вместо невежественных полудиких туземцев, он встретил бы ацтеков, жителей великого королевства Монтесумы, нашел бы прекрасные города, организованную армию, огромные богатства, и роль Эрнандо Кортеса стала бы тогда, без сомнения, его ролью. Но этому не суждено было случиться. Упорствуя в своем заблуждении, Колумб, снявшись с якоря 12 ноября 1492 года, повернул к востоку.

Больше всего Колумба привлекало золото. Узнав от туземцев, что недалеко, на юго-востоке, лежит остров, который они называли «Банеке», где «собирают золото прямо по побережью, в ночное время при свечах», он и направился на поиски этого неведомого острова. Встречный ветер заставлял Колумба лавировать вдоль берегов Кубы. Вскоре он заметил новый архипелаг, поросший строевым лесом и окаймленный горными вершинами, сверкавшими, словно кристаллы на солнце. На многочисленных островах по ночам блестели огоньки рыболовов. Неоднократно испанцы высаживались на различных островах и водружали на их берегах кресты в знак взятия этих земель во владение.

Между тем капитан «Пинты» Мартин Алонсо Пинсон на своем ходком корабле обогнал флотилию и 21 ноября, на рассвете, вовсе скрылся из виду. Колумб заподозрил его в измене, предположив, что Пинсон решил первым достигнуть острова Банеке, чтобы добыть для себя побольше золота. Этот поступок Пинсона сильно огорчил Колумба. В его дневнике мы находим следующие слова: «Он доставил мне также много иных забот и хлопот».

После бегства «Пинты» Колумб медленно продвигался в восточном направлении, пока не достиг восточной оконечности Кубы. Противный ветер заставил его отклониться от намеченного курса на остров Банеке. Вместо этого 5 декабря ему довелось открыть большой остров, который туземцы называли «Бохио». Это был соседний с Кубой остров Гаити.

На следующий день каравеллы прошли мимо множества мысов и мимо одного островка, названного Колумбом островом Тортуга (Черепаха). Остров, вдоль которого продвигались испанцы, оказался гористым, благодаря чему и был впоследствии назван Гаити (Возвышенный). Пение птиц, напоминавшее трели испанских соловьев, горы, похожие на испанские сьерры, живописные долины, дубовые рощи – все это вызывало у Колумба воспоминания о видах Кастилии, почему он и назвал этот остров Эспаньолой.

15 декабря Колумб отправился дальше к острову Банеке, но ветер отнес его к ранее открытому острову Тортуга. Протекавшая там судоходная река так понравилась Колумбу, что он назвал ее Гвадалквивиром, а долину, в которой она протекает, – Райской. На другой день, крейсируя посреди залива, Колумб заметил в море одного индейца на утлом челне, удивительно устойчивом даже при свирепствовавшем в то время ветре. Взятый на борт вместе с челноком, индеец получил обычные в таких случаях подарки, а затем был высажен возле его селения, расположенного у самого моря. Индеец показал своим односельчанам полученные подарки «и сообщил, что испанцы – хорошие люди».

После этого на берег вышли все жители селения вместе с вождем, красивым двадцатилетним юношей, которому по приказанию Колумба были оказаны почести, как настоящему королю.

Туземный вождь был так же наг, как и его подданные, мужчины и женщины, относившиеся к нему с большим уважением, но без всяких признаков подобострастия.

На следующий день другой вождь, которого индейцы называли «касиком», явился к Колумбу на корабль в сопровождении многочисленной свиты и присутствовал на торжественном обеде по случаю церковного праздника – дня св. Марии. Каравеллы были украшены флагами. После нескольких залпов из бомбард касика пригласили к столу адмирала. Отведывая кастильские кушанья и напитки, он отсылал блюда и кубки своим людям. У касика было доброе лицо, и держался он, по словам Колумба, с поразительным достоинством. По окончании обеда он предложил адмиралу несколько тоненьких пластинок золота, получив от него взамен янтарные четки, красные башмаки и флакон с благовонной водой. Кроме того, Колумб подарил касику кастильскую монету с изображением Фердинанда и Изабеллы, стараясь при этом внушить туземцам, что «нет на всем свете более великих государей».

25 декабря, в первый день рождества, произошло несчастье с адмиральским судном. Младший матрос, подменивший на короткое время опытного рулевого, не заметил, как корабль, увлекаемый течением, очутился возле отмели. В полночь «Санта-Мария» наскочила на скалу и получила пробоину в корме. Колумб, разбуженный толчком, выбежал на палубу. Он принял меры для спасения судна, но лоцман и несколько матросов с перепуга бросились в шлюпку и стали грести к «Нинье», которая лавировала на расстоянии полулиги от «Санта-Марии». Между тем начинался отлив и «Санта-Мария» все глубже врезалась в мель. Пришлось срубить мачты, чтобы облегчить корабль, а когда вода залила трюм, оставшийся экипаж должен был перейти на другой корабль.

Касик Гуаканагари, узнав о несчастье белых людей, заплакал от огорчения и послал на помощь Колумбу всех жителей своего селения с пирогами для разгрузки корабля. Благодаря его участию все корабельное имущество было спасено и заботливо перевезено на берег. Всю ночь у склада дежурили вооруженные индейцы, а наутро Гуаканагари отправился на борт «Ниньи», чтобы утешить адмирала, и предложил ему все свои богатства.

Колумб, успокоенный такой дружбой и преданностью индейцев, решил основать в этой части острова небольшой форт и оставить в нем некоторых своих спутников, так как все матросы с «Санта-Марии» не могли бы поместиться на «Нинье».

Желая укрепить в индейцах веру в могущество белых, Колумб приказал выстрелить в дерево из бомбарды. Грохот выстрела и особенно расщепленный ствол произвели на индейцев огромное впечатление; все они, как один, упали на землю, а касик дрожал, боясь пошевелиться. Но Колумб объяснил ему, что он не будет стрелять в индейцев, так как считает их своими братьями. Тогда касик попросил Колумба защитить этим страшным оружием его соплеменников от людоедов-карибов, которые часто совершают набеги на близлежащие острова и увозят к себе индейцев. Колумб обещал касику свое покровительство.

Распорядившись приступить к строительству форта, он решил возвратиться поскорее в Испанию, так как у него оставался теперь только один корабль. Если бы и с ним случилась авария, то Колумб оказался бы навсегда отрезанным от Европы и все его труды пропали бы даром. Через несколько дней после гибели «Санта-Марии» Колумб получил неожиданное утешение. К месту его стоянки подошла лодка с индейцами, которые привезли с собой несколько золотых плиток и попросили обменять их на погремушки. Касик Гуаканагари, увидев, как обрадовался Колумб, приказал своим подданным доставлять ему ежедневно разные изделия из золота.

3 января 1493 года, закончив приготовления к отъезду, Колумб решил отправиться в обратный путь. Форт уже возвышался над берегом, и на крепостных стенах были установлены бомбарды, снятые с каравеллы «Санта-Мария». Этот форт получил название Навидад (Рождество) в память о кораблекрушении 25 декабря. Теперь Колумб считал, что это несчастье имело и свою положительную сторону, ибо, не будь его, он не узнал бы, что на Эспаньоле имеется золото.

Колумб оставил в форте Навидад тридцать девять добровольцев, назначив своими заместителями Диего де Арану, Перо Гумьереса и Родриго Эсковеду. «Среди прочих людей, что остались на острове, были корабельный плотник, конопатчик, хороший пушкарь, знающий толк в фортификации, бондарь, портной, лекарь». Оставшиеся в Навидаде испанцы были обеспечены припасами на целый год.

Поручив гарнизону форта во что бы то ни стало отыскать золотые россыпи и выбрать место, подходящее для постройки города, Колумб, простившись с касиком и с первыми поселенцами, 3 января снялся с якоря и отчалил от гавани на каравелле «Нинья».

На другой день Колумб открыл небольшую бухту, рядом с которой находилась высокая гора. Это место, удобное для стоянки, он назвал Монте-Кристи (гора Христа). 6 января один из матросов увидел с верхушки мачты каравеллу «Пинта». Капитан «Пинты» Мартин Алонсо Пинсон вскоре поравнялся с «Ниньей» и, явившись к Колумбу, стал оправдывать перед ним свое поведение; он утверждал, что его отлучка была вынужденной, что он якобы не мог поступить иначе. На самом же деле Пинсон, как и предполагал Колумб, решил первым достигнуть легендарного острова Банеке и захватить золотые россыпи. Так как экипаж «Пинты» был на стороне своего капитана, а «Ниньей» командовал его брат Висенте Пинсон, Колумбу не оставалось ничего другого, как притвориться, будто его удовлетворяют лживые объяснения Пинсона, и отложить расправу с ним до более подходящего случая.

7 января пришлось сделать остановку, чтобы закрыть течь на каравелле «Нинья». Воспользовавшись остановкой, Колумб решил исследовать широкую реку, протекавшую на Монте-Кристи. В реке были найдены золотые песчинки, и Колумб назвал ее «Золотой рекой». Колумбу хотелось продолжить исследование побережья Эспаньолы и прилегающих островов, но матросы, подстрекаемые братьями Пинсон, открыто высказывали свое недовольство и требовали скорейшего возвращения в Испанию.

9 января корабли снова снялись с якоря, продолжая следовать вдоль восточных берегов Эспаньолы. Но затем флотилия, задержанная безветрием, бросила якорь в удобной бухте, и здесь произошла стычка испанцев с туземцами, не проявившими на сей раз добрых намерений. 13 января испанские матросы пустили в ход оружие. Потеряв несколько человек, туземцы обратились в бегство. Так впервые европейцами была пролита кровь беззащитных индейцев.

Отношения Колумба с экипажем ухудшались с каждым днем. Раздраженные и утомленные матросы все чаще позволяли себе враждебные выпады против адмирала. В дневнике Колумба постоянно встречаются горькие жалобы на непослушание подчиненных «без всякой видимой причины».

Наконец, 16 января скрылся из виду последний мыс Эспаньолы, и обе каравеллы направились на восток. Подгоняемые попутным ветром, они вышли в открытый океан и быстро продвигались в нужном направлении. День тянулся за днем без всяких происшествий. Но 12 февраля, когда Колумб уже надеялся скоро увидеть берега Испании, поднялась сильная буря и море начало так волноваться, что, по словам адмирала, не будь «Нинья» такой прочной и столь хорошо приспособленной для плавания, он серьезно опасался бы за ее судьбу. Ветер угнал «Пинту» далеко на север, и она снова скрылась из виду.

15 февраля поутру буря стала утихать. К вечеру на горизонте была замечена земля, которая оказалась одним из островов Азорской группы. Радость Колумба и его спутников, снова увидевших землю Старого Света, была беспредельной, но прошло еще три дня, прежде чем им удалось пристать к острову Санта-Мария, самому южному в Азорском архипелаге.

На пути от Азорских островов каравеллу снова застигла буря, и только 4 марта измученные мореплаватели увидели перед собой какую-то землю. Оказалось, что ветер пригнал «Нинью» к португальским берегам, к устью реки Тежу (Тахо), близ Лиссабона. «В час заутрени адмирал пришел к городу Растело на берегу лиссабонской реки, и там местные моряки сказали ему, что никогда еще не было в зимнюю пору таких бурь и что погибло 25 кораблей, шедших из Фландрии, и много других кораблей уже четыре месяца не могут выйти в море».

Знаменитый португальский мореплаватель Бартоломеу Диаш поднялся вместе с вооруженными людьми на борт «Ниньи» и приказал Колумбу отправиться с отчетом на его корабль. Но когда Диаш узнал, кто такой Колумб, он доложил о его замечательном плавании властям, и в Растело стали съезжаться из Лиссабона толпы любопытных, чтобы посмотреть на Колумба и привезенных им индейцев. Затем Колумб был торжественно принят королем Португалии, который пытался внушить ему, что по договору 1479 года, заключенному с кастильской короной, открытые за океаном земли должны войти в состав португальских владений. Хотя приближенные советовали королю не выпускать Колумба из Португалии, он все же его отпустил.

В полдень 15 марта каравелла «Нинья» вошла в гавань Палоса, пробыв в плавании семь месяцев и двенадцать дней. Через несколько часов в Палос прибыла и вторая каравелла – «Пинта», – отнесенная ветром к берегам северной Испании. Капитан «Пинты» Мартин Алонсо Пинсон в пути тяжело заболел и умер через несколько дней после возвращения на родину.

Все жители Палоса вышли на набережную приветствовать Колумба, которого считали уже погибшим. Узнав о том, что королевский двор находится в Барселоне, Колумб отправился туда, захватив с собой шестерых индейцев, привезенных из Эспаньолы. Путь Колумба из Палоса в Барселону превратился в настоящее триумфальное шествие. При дворе ему был оказан великолепный прием. Колумб рассказал Фердинанду и Изабелле о своем путешествии и сделанных открытиях, показал индейцев, образцы привезенного золота, невиданные заморские растения и перья диковинных птиц. В тот же день Колумбу было присвоено дворянское звание и дарован герб с изображением феодального замка, группы островов, пяти якорей и увенчанного короной льва. На гербе были начертаны следующие слова:

Не желая довольствоваться достигнутым, деятельный адмирал сразу же заявил королю и королеве, что, как только ему будет дана возможность, он отправится в новое заокеанское плавание.

III

Второе путешествие Колумба. – Остров Иерро. – Остров Доминика. – Остров Мария-Галанте (Мари-Галант). – Гвадалупе. – Встреча с каннибалами. – Острова Монтсеррат, Санта-Мария ла-Редонда, Сан-Мартин и Санта-Крус. – Архипелаг Одиннадцати тысяч Дев (Виргинские острова.). – Остров Сан-Хуан-Баутиста (Пуэрто-Рико). – Эспаньола. – Гибель первых поселенцев. – Основание города Изабеллы. – Форт св. Фомы. – Ямайка. – Берега Кубы. – Возвращение в Изабеллу. – Восстания на Эспаньоле. – Отъезд Колумба в Испанию.

Рассказы о приключениях генуэзского мореплавателя взбудоражили всю Европу. Воображению рисовались золотые россыпи и сказочно богатые земли по ту сторону океана. Без особого труда были найдены и необходимые средства для подготовки новой экспедиции, и люди, готовые следовать за ним хоть на край света. Что касается Фердинанда и Изабеллы, то у них были особые причины торопиться с отправлением флотилии.

Как только Колумб покинул Лиссабон, португальский король Жуан II созвал государственный совет, на котором было решено снарядить эскадру для преследования испанских кораблей, направляющихся в новые страны. Португальцы считали, что Испания нарушила предоставленное им римским папой исключительное право владеть землями, открытыми к югу и востоку – от мыса Бохадор до Индии. Отношения между двумя странами обострились.

Фердинанд и Изабелла, желая предотвратить военные действия, обратились за разрешением спорного вопроса к папе римскому, опираясь при этом на право первого открытия.

4 мая 1493 года римский папа Александр VI Борджиа издал буллу, согласно которой все области, острова и материки на запад от меридиана, проходящего на расстоянии ста лиг от Азорских островов или островов Зеленого мыса, должны были принадлежать Кастилии, а земли на восток от этой линии – стать собственностью Португалии.

Таким образом папская булла разделила весь земной шар на две половины. Одна половина была отдана Испании, а другая – Португалии. Не очень-то доверяя державе-сопернице, Фердинанд и Изабелла спешили закончить подготовку экспедиции, чтобы закрепить за собой и расширить новые заокеанские владения.

В распоряжение Колумба была предоставлена флотилия, состоявшая из трех больших галеонов и четырнадцати каравелл. Кроме экипажа и должностных лиц, с Колумбом отправлялись за океан сотни идальго – безземельных дворян, оставшихся не у дел после падения Гренады, и десятки священников и монахов – для обращения индейцев в христианскую веру. Всего в экспедиции участвовало свыше полутора тысяч человек. Колумб взял с собой все необходимое для организации испанской колонии на Эспаньоле. На корабли были погружены скот, семена хлебных злаков и овощей, разные сорта виноградной лозы, всевозможные орудия, вооружение, боевые припасы и т. п. Из десяти привезенных в Европу индейцев пятеро возвращались на родину. Они уже успели настолько освоить испанский язык, что могли служить переводчиками.

25 сентября 1493 года семнадцать кораблей подняли паруса и вышли из гавани Кадиса, провожаемые приветственными криками многолюдной толпы. 1 октября показались Канарские острова. На острове Гомера запаслись водой, дровами и свежей провизией для всей флотилии. Здесь же были приняты на борт огромные собаки, специально дрессированные для охоты на людей. 6 октября скрылся из виду самый западный среди Канарских островов – Иерро, и после двадцатидневного плавания при благоприятном ветре и хорошей погоде Христофор Колумб опять увидел новые земли.

3 ноября, в воскресенье, при восходе солнца, кормчий флагманского судна «Санта-Мария-Галанте» радостно закричал:

– Добрые вести! Земля!

Это был гористый остров с пышной тропической растительностью. Адмирал прошел мимо него и прилегающих небольших островков и скоро увидел на горизонте другой большой остров. Первому острову он дал название Доминика (то есть Воскресенье), второму – Мария-Галанте (теперь Мари-Галант). Эти названия удержались до наших дней. Затем был открыт третий большой остров, названный Гвадалупе (Гваделупа), в честь одного из испанских монастырей.

Испанцы увидели на берегу поселок из тридцати круглых деревянных хижин, покрытых пальмовыми листьями. Внутри хижин висели плетеные постели, которые индейцы Эспаньолы называли гамаками. При приближении чужеземцев дикари убежали в лес, бросив нескольких пленников, предназначавшихся для очередного людоедского пиршества. Матросы нашли в жилищах обглоданные человеческие кости, отрубленные руки, ноги и головы. По-видимому, жители Гвадалупе и были теми самыми карибами, о которых с ужасом говорили туземцы Эспаньолы.

8 ноября Колумб отдал приказ плыть дальше и направился со всей своей эскадрой на северо-запад, к острову Эспаньола, где он оставил тридцать девять человек в форте Навидад. Поднявшись к северу, Колумб открыл несколько новых островов, которым дал названия – Монтсеррат, Санта-Мария ла-Редонда, Сан-Мартин, Санта-Крус («святой крест»), 14 ноября эскадра пристала к острову Санта-Крус.

Карибы показались испанцам «весьма свирепыми». В отличие от других индейцев, они носили длинные волосы и обводили глаза черной краской. Все тело они покрывали татуировкой и перетягивали жгутами мускулы рук и ног, отчего они становились необыкновенно упругими.

Дальше к северу взорам испанцев открылись «бесчисленные и веселые» островки, названные Колумбом архипелагом «Одиннадцати тысяч дев». С тех пор эти острова именуются Виргинскими (по-испански «дева» – «вирхен»)[3]. Потом вдали открылся большой остров, который индейцы, взятые на Гвадалупе, называли Борикен. Флотилия, не задерживаясь на этом острове, названном Колумбом Сан-Хуан-Баутиста (позднее он был переименован в Пуэрто-Рико), прошла вдоль его северного берега.

В пятницу 22 ноября Колумб, наконец, увидел Эспаньолу. Вечером 27 ноября флотилия бросила якорь в бухте Навидад. Колумб приказал выстрелить из двух бомбард, чтобы оповестить гарнизон форта о своем прибытии. Но ответного выстрела не последовало, сигнальные огни не зажглись и никаких признаков форта на берегу не было видно. Колумб с нетерпением ждал рассвета, чтобы узнать о судьбе своих матросов, которые вынуждены были жить почти целый год среди индейцев.

Около полуночи к флотилии подплыли на пироге несколько индейцев. Один из них настойчиво повторял: «Адмирал, адмирал». Туземцев проводили на флагманский корабль, и Колумб узнал среди них родственника касика Гуаканагари. Он привез Колумбу в подарок от касика две золотые маски. На вопросы Колумба об испанцах, оставшихся на острове, индейцы давали сбивчивые и неясные ответы. Можно было только понять, что многие испанцы умерли от болезней, другие стали жертвами взаимных раздоров, остальные ушли в глубь острова на поиски золота и увели с собой много женщин. Родственник касика сообщил также, что недавно на Гуаканагари напал касик соседней области, по имени Каонабо, сжег селение и ранил Гуаканагари в бою.

Как ни печальны были эти известия, но они все-таки немного успокоили Колумба. Он не сомневался, что оставшиеся в живых матросы поспешат вернуться, как только узнают о его прибытии, и расскажут всю правду о случившемся. Но наутро Колумба ждало еще большее огорчение. От форта Навидад остались одни развалины со следами пожарища. Кое-где виднелись обломки разбитых сундуков и клочки одежды европейцев, а неподалеку от крепости было найдено одиннадцать зарытых в землю тел, оказавшихся трупами испанцев.

О том, что произошло за время его отсутствия в форте Навидад, Колумб узнал через несколько дней от касика Гуаканагари, которого нашел больным в одном из отдаленных селений. «Гуаканагари сообщил, – пишет Бартоломе Лас Касас, – что христиане погибли потому, что, как только адмирал покинул их, они стали ссориться между собой. У них возникли нелады, и эти люди принялись отнимать жен у их мужей, и каждый из них отправлялся добывать золото сам, и только для себя. Группа бискайцев соединилась против всех остальных христиан, а затем все они рассеялись по стране и там за свои провинности и дурные поступки были убиты». Колумб поверил Гуаканагари, хотя подозревал, что в истреблении испанцев принимали участие также и индейцы его племени. Но не желая до поры до времени портить с ними отношения, Колумб пригласил касика в свой лагерь и снова устроил празднество в его честь. Касика привели в изумление лошади, которых он никогда прежде не видел, а искусство верховой езды вызвало его неподдельный восторг.

Гибель гарнизона форта Навидад не изменила решения Колумба основать на Эспаньоле колонию. Туземцы постоянно говорили о богатой золотом области Сибао, которую Колумб все еще продолжал считать страной Сипанго. На поиски золота был снаряжен большой отряд во главе с Алонсо де Охедой, кастильским дворянином, позднее «прославившимся» своими жестокостями в колониях. Экспедиция Охеды увенчалась успехом. Ему удалось открыть несколько ручьев с золотоносным песком и найти самородок золота в девять унций весом.

Тем временем Колумб спешно снарядил в обратный путь пятнадцать каравелл, оставив на Эспаньоле только пять кораблей и около пятисот человек. Поступить таким образом его заставил недостаток съестных припасов, а также болотная лихорадка, поразившая многих из его спутников. В памятной записке, переданной Торресу в качестве материала для отчета, Колумб просил послать ему «скот, продовольствие и все прочее, необходимое для заселения края и обработки полей». В памятной записке содержались и такие строки, характеризующие, к сожалению, великого мореплавателя отнюдь не с лучшей стороны: «Оплату же всего этого можно производить рабами из числа каннибалов, людей жестоких и вполне подходящих для этой цели, хорошо сложенных и весьма смышленых. Мы уверены, что стоит только вывести их из этого состояния бесчеловечности, и они могут стать наилучшими рабами; перестанут же они быть бесчеловечными, как только окажутся вне пределов своей страны».

Так как местность возле бывшего форта Навидад оказалась нездоровой и непригодной для основания колонии, Колумб 7 декабря вышел из бухты со всей своей флотилией и в тот же вечер стал на якорь неподалеку от Монте-Кристи. Здесь был торжественно заложен город Изабелла, названный так в честь кастильской королевы. Как только в новом городе были построены жилища, Колумб, оставив там губернатором своего брата Диего, отправился с наиболее сильными и здоровыми людьми в область Сибао. 12 марта 1494 года экспедиция отправилась в путь. «В воскресенье, 16 марта, вступили в страну Сибао, где земли тощие и гористые. Горы здесь были бесплодные, усеянные большими и малыми камнями. На холмах, не покрывая их сплошь, росла низкая трава… Везде в этой провинции были бесчисленные реки и ручьи, и повсюду в них найдено было золото».

Так как дальнейший путь становился труднопроходимым, Колумб приказал построить на холме форт из камня и дерева и окружить его широким рвом. Этому форту Колумб дал название форта св. Фомы.

Оставив в форте св. Фомы пятьдесят два человека под начальством Педро Маргарита, Христофор Колумб 21 марта отправился обратно в Изабеллу. В пути ему пришлось задержаться на несколько дней из-за разлива горных рек. В Изабеллу он прибыл 29 марта и нашел здесь страшные беспорядки: в колонии не было муки, так как солдаты и матросы не успели построить мельницу; увеличилось количество больных и умерших; изнуренные от голода люди не могли справиться со своей работой; а надменные идальго, полагавшие, что как только они прибудут в новые земли, богатства сами свалятся им на голову, гнушались всякой работой и бездельничали с утра до ночи. Точно так же вели себя и священники, считавшие, что духовный сан освобождает их от простого труда. Колумб принял строгие меры, и для острастки отрешил от должности несколько человек.

Вскоре из форта св. Фомы прибыл гонец с известием, что все местные индейцы бежали, покинув свои селения, и что будто бы они готовятся во главе со своим касиком Каонабо к походу на испанцев, засевших в форте. Усмирить восставших индейцев Колумб поручил Алонсо де Охеде, дав ему подробные инструкции, которых тот в точности придерживался.

Отправившись в область Сибао с небольшим, но хорошо вооруженным отрядом, Охеда притворился другом индейцев и вошел в селение касика Каонабо якобы с мирными намерениями. Каонабо принял испанцев самым лучшим образом. Во время беседы Охеда протянул ему цепи с наручниками, объяснив, как нужно носить эти «украшения». Затем привязанного к седлу Каонабо доставили в Изабеллу и приковали к стене в подвале дома Колумба. После этого случая, означавшего объявление войны индейцам, Колумб значительно укрепил гарнизон форта св. Фомы, поручив начальство над ним тому же Алонсо де Охеде.

24 апреля Колумб, покинув Изабеллу, вышел в море на трех кораблях и поплыл на запад. Пройдя остров Тортугу, он пересек пролив между Кубой и Эспаньолой и 3 мая увидел берег острова Ямайки, который «показался ему самой прекрасной и благодатной землей из всех, что до сих пор были открыты».