Читать книгу Прекрасные незнакомки - Жюльетта Бенцони - Страница 12

10 августа 1792 года. Дворцом Тюильри завладела чернь и хозяйничает в нем. Король Людовик XVI и все королевское семейство укрылись в Ассамблее. Швейцарцы до последнего защищали дворец, но безуспешно, толпа смела защитников, и в двери ворвались подонки предместий – воры, бездельники, бандиты. Теперь дворец у них в руках, и они его грабят.

Тут и там вспыхивают костры, в воздух поднимается дым, смешиваясь с облаками пуха из вспоротых саблями подушек и диванов. Полы погребов устилают бутылочные осколки, на которых вперемешку валяются вусмерть пьяные победители и побежденные с перерезанным горлом. А во дворе злобные ведьмы, исчадия ада на кострах из королевской мебели поджаривают руки и ноги погибших швейцарцев. Город больше не Париж, сейчас на дворе вовсе не лето, и это не победа народа над королевской властью, это жуткая вакханалия, кровавая баня в одном из кругов ада.

А в нескольких шагах от Тюильри, в одном из помещений старинного луврского дворца, где после королей разместились художники, испуганное семейство, дрожа от ужаса, прислушивается к диким воплям, которые раздаются в опасной близости от них. В испуге семья художника Шарля-Антуана Верне, которого обычно зовут Карлом Верне. Семья состоит из его жены Фанни, двух его детей, племянницы и сестры Эмили, супруги знаменитого архитектора Шальгрена. Художник в полном отчаянии. Он застыл перед огромным незаконченным полотном, изображающим вздыбленных лошадей, смотрит и не видит палитры, которую швырнул на пол в яростном негодовании, услышав от одного из учеников, побелевшего от страха, что в дворцовых кухнях убили поваренка и сварили его в котле.

– Что они делают с революцией?! – возопил художник. – Мыслители остались за порогом своих кабинетов, а оголтелая чернь жжет, грабит и топит в крови знамя свободы!

Он так верил в наступающие новые времена, что отказался эмигрировать за границу, как поступили многие из его знакомых и даже родственники. Он не забыл, что ответил шурину Франсуа Шальгрену, когда тот пришел к нему с известием, что уезжает в Италию.

– Мы, художники, – не знать, а трудовой люд, даже если работаем на принцев, – заявил он.

Шальгрен и в самом деле работал на принца, он был архитектором графа Прованского, брата короля, и был одержим идеей отъезда из Парижа. Вполне возможно, он был прав, принц уже уехал, работы ему было ждать неоткуда, зато ему могли поставить в вину нажитое состояние и роскошный образ жизни.

Шальгрен уехал, но уехал один. Его жена, красавица Эмили, отказалась следовать за ним по дорогам изгнания. Она любила свободу, ей нравился вольный дух, которым повеяло над Парижем. И, нужно сказать честно, она не ладила со своим мужем, может быть, из-за разницы в возрасте – все-таки двадцать два года! – а может быть, по причине более интимной, потому что кое-кто подозревал, что сердце молодой женщины отдано другому, но кому именно – никто не знал. Брат взял Эмили под свое крыло, и она переехала к нему в Лувр с маленькой дочкой Франсуазой, а муж отправился в Верону.

В Лувре жили тесновато. Кого здесь только не было: художники, скульпторы, граверы, – но в веселом караван-сарае муз царила доброжелательная сердечность, и до этого страшного дня Эмили ни разу не пожалела, что осталась в Париже.

Зато Карл в эту минуту горько сожалел об этом. По его вине сестра осталась без надежного крова. Эмили всячески успокаивала его, уверяя, что в любом случае никогда бы не уехала.

– Все равно, – подхватила, вмешавшись в разговор Фанни Верне, – нам не из-за чего впадать в панику. Все, что творится в Тюильри, ужасно, но грозит ли опасность нам?

Едва она успела договорить, как в мастерскую вбежал паренек с предупреждением: нужно бежать, и немедленно. Погромщики направляются в Лувр. Кто-то сказал им, что швейцарцы укрылись в мастерских художников.

Паренька звали Этьеном. Он был одним из учеников Луи Давида, модного художника, чья мастерская уж точно была самой просторной. Давид, пламенный революционер, был членом Конвента и личным другом Робеспьера, в эти дни он обладал определенным влиянием. Именно по причине его влиятельности Верне отказался поверить Этьену. С какой это стати станут обыскивать мастерскую Давида? Одного только его присутствия достаточно, чтобы чувствовать себя защищенным. Верне не любил Давида, его крайняя революционность внушала ему тревогу, но вместе с тем считал его соседство полезным.

Однако беда была в том, что в этот катастрофический час Давида не было дома и никто не знал, где его искать. А потом, если хорошо подумать, был ли он способен остановить разбушевавшуюся стихию? Этьен настаивал: нужно срочно бежать! Соседи уже уходят!

В наружной галерее послышались крики и топот ног. Художники толпой покидали Лувр. Если запереть двери, дворец обратится в ловушку. Фанни взяла инициативу в свои руки. Прежде всего надо думать о детях. Они отправятся в Марли, к ее родителям.

У ее отца, гравера Моро-младшего, в Марли был прекрасный деревенский домик, где Фанни с семьей, конечно же, примут с распростертыми объятиями. К несчастью, домик слишком мал и вряд ли там найдется комната для Эмили с Франсуазой. Эмили ничуть не огорчилась: ее подруга Розали Фиёль давно уже зовет ее к себе в замок Ла Мюэтт. А Ла Мюэтт находится как раз по дороге к Марли, так что Эмили останется там.

Все было решено, и семья покинула Лувр. Уже стемнело, так что беглецы проскользнули незамеченными. И как вовремя! Не прошло и получаса, как вооруженная банда ворвалась в старинный дворец.

Пустынными в эту ночь бульварами семейство добралось до замка Ла Мюэтт, где госпожа Фиёль оказала им теплый прием и где они провели остаток ночи.

Госпожа Розали-Анн Фиёль, в девичестве носившая фамилию Боке, была обаятельнейшей женщиной. К тому же она была одной из лучших учениц знаменитой госпожи Виже-Лебрён, придворной художницы королевы. Знаменитая портретистка была подругой Эмили Шальгрен, в ее доме и познакомились две молодые женщины, они подружились, и дружба продолжилась и после отъезда госпожи Виже-Лебрён в Италию. Сотни раз Розали умоляла подругу не ютиться в старом неудобном Лувре, а переселиться к ней. В замке Ла Мюэтт она занимала квартиру консьержки, которую выделила ей Мария-Антуанетта, квартиру просторную, удобную и хорошо проветриваемую. Замок, разумеется, очень скоро был национализирован, и на него покусились заступы разрушителей, но на служебные помещения никто не посягал, и никто не собирался выгонять оттуда их обитателей. Эмили с дочерью провели несколько приятных после парижского пекла дней у подруги, дыша деревенским воздухом и запахом цветов. Но молодая женщина не собиралась злоупотреблять гостеприимством и вскоре нашла себе квартиру по соседству, в Пасси, на улице Буа-ле Ван. Квартира была скромной, ничуть не похожей на роскошные апартаменты прежних дней, зато в ней она чувствовала себя хозяйкой.

В Пасси Эмили зажила тихой жизнью, до того тихой, что ей показалось, будто поселилась она в сотне лье от Парижа. Единственным развлечением ее были встречи с Розали Фиёль, которую она часто навещала, и прогулки с дочкой по красивому парку, разбитому вокруг целебного источника.

В этом парке она и встретила однажды молодого, элегантно одетого мужчину с тяжелым взглядом темных глаз, чьи чувственные губы часто складывались в неприятную презрительную улыбку. Звали его Луи Давид. И этот человек станет ее судьбой.