Читать книгу Леонид Кучма - К. Бондаренко - Страница 3

Выборы в Верховную Раду Украины Первого демократического созыва (как она стала называться после 2000 года), или же в Верховный Совет Украинской Советской Социалистической Республики 12-го созыва (как она, собственно, именовалась), были намечены на 25 марта 1990 года.

Леонид Кучма выдвинул свою кандидатуру по Красногвардейскому избирательному округу № 81 города Днепропетровска. Фактически для него не было проблемой победить на выборах. Кучму знали как организатора и администратора, в Днепропетровске он пользовался авторитетом как директор крупнейшего предприятия города. У него были прекрасные отношения с первым секретарем ЦК КПУ Владимиром Ивашко, который в октябре 1989 года перебрался из кресла первого секретаря Днепропетровского обкома партии в Киев. Ранее Ивашко всячески содействовал Леониду Даниловичу в продвижении по карьерной лестнице и защищал его от нападок соперников. Также дружеские отношения сложились у Кучмы с первым секретарем Днепропетровского горкома партии Владимиром Яцубой. Кучма был просто-таки вынужден идти в политику: без депутатского мандата он не смог бы эффективно соперничать с Владимиром Уткиным. Именно соперничество с гендиректором объединения, как утверждают эксперты, привело Леонида Даниловича к тому, что он решил стать политиком.

Кучму считали одним из самых прогрессивных представителей директорского корпуса в Советском Союзе. Он часто высказывал передовые взгляды, демонстрировал свой демократизм, не отказывался от общения с независимой прессой, которая тогда только-только зарождалась. В феврале 1990 года Леонид Данилович в выступлении на пленуме ЦК КПУ высказался за принятие новым украинским парламентом декрета о полном экономическом и политическом суверенитете Украины как государства. Молодой журналист Виктор Чайка в газете «Знамя юности» опубликовал скандальное интервью с Кучмой под названием «Левый директор "Южмаша"». Уже после ГКЧП Виктору Чайке показали одну бумагу из ЦК КПСС по поводу его интервью с Кучмой, на которой красовалась резолюция Михаила Горбачева: «т. Крючкову. Разобраться и доложить».

Сильных конкурентов у Кучмы не было – переживать за победу не приходилось. Всего на мандат в округе претендовали 8 человек. В первом туре за Кучму проголосовали 39,8 % при явке избирателей 76,2 %. По действующему в ту пору законодательству, депутат считался избранным, если за него отдали свои голоса более 50 % избирателей, явившихся на участок. Во втором туре Кучме противостоял некто Л. Р. Козак, 1941 года рождения, член КПСС, руководитель сектора КБ «Южное». Тогда за Кучму проголосовали 55 % избирателей, за его соперника – 36,5 %. Никто не удивился, когда Леонид Кучма получил депутатский мандат и в мае 1990 года принял присягу народного депутата. Одновременно он продолжал возглавлять «Южмаш», руководя предприятием прямо из сессионного зала, а чаще – посредством заместителей и помощников.

Иногда создается впечатление, что Кучма мыслил именно категориями завода, а не категориями государства. Суверенитет Украины был необходим ему как инструмент для борьбы с Уткиным. Имея множество друзей в ЦК КПУ и на киевском уровне, Кучма чувствовал: один Олег Бакланов в Москве ему тылы не обеспечит. А большая ориентация на Киев, нежели на Москву, давала оппонентам козыри для обвинений его в национализме…

В 1990 году Владимир Ивашко – первый секретарь ЦК КПУ и спикер Верховной Рады – вызвал Леонида Даниловича к себе. Рассматривался вопрос назначения нового премьер-министра вместо старого – В. А. Масола. Среди кандидатур фигурировали имена Кучмы, Александра Булянды, Валерия Черепа, Владимира Черняка и Витольда Фокина. Ивашко предложил: «Ну что, Леонид Данилович, есть возможность применить свой опыт и свободную инициативу в масштабах всей республики, а не одного завода. Хочу предложить парламенту вашу кандидатуру на пост премьер-министра». Кучма отказался. Интересна аргументация: «Спасибо за предложение, Владимир Антонович, но я вынужден от него отказаться. Ну зачем нам с вами обманывать друг друга и самих себя? Неужели вы думаете, что на посту республиканского премьера Москва даст мне больше свободы и инициативы, нежели я имею на "Южмаше"?» Как результат – Кучма остался директором.

А премьер-министром остался Виталий Андреевич Масол. Кстати, он по достоинству оценил поступок Кучмы и не забывал о том, что директор «Южмаша» отказался «подсидеть» последнего премьер-министра советской Украины.

Вскоре после этого разговора и Кучма, и Ивашко вылетели в Москву, на XXVIII съезд партии. Середина июля 1990 года ознаменовалась для Украины двумя потрясениями. Во-первых, во время съезда Владимир Ивашко принял предложение Михаила Горбачева и стал вторым секретарем ЦК КПУ, отказавшись от поста главы Верховной Рады Украины. Во-вторых, Верховная Рада, оскорбленная поступком Ивашко, смогла разработать и принять Декларацию о государственном суверенитете Украинской Советской Социалистической Республики. Леонид Кучма находился в это время в Москве, но позже его биографы пытались приписать ему и нахождение в сессионном зале, и голосование за Декларацию…

А у Кучмы к завершающей стадии подходила борьба за «Южмаш» с Владимиром Уткиным. «Война законов», разразившаяся летом 1990-го, сразу же после принятия Декларации о государственном суверенитете, привела к тому, что директорат оказался в состоянии буриданова осла. Работа зачастую останавливалась. Вводились непонятные схемы. Киев требовал одно, Москва – другое. В таких условиях было чрезвычайно трудно работать. Как результат – Владимир Уткин решил уйти с занимаемой должности и переехать в Москву.

Леонид Кучма мог праздновать победу. Он опять разделил полномочия завода и КБ, добившись назначения на пост генерального конструктора своего приятеля и соратника Станислава Конюхова, с которым подружился еще в начале 1960-х.

Кстати, сейчас Кучма вспоминает о своем бывшем сопернике и оппоненте Уткине с исключительной теплотой. Когда 15 февраля 2000 года Владимир Уткин на 77-м году жизни скончался в Москве, Леонид Кучма принял участие в его похоронах…

Между тем в Верховной Раде Леонид Данилович был наименее заметным депутатом. В то время как украинский парламент Первого демократического созыва напоминал митинг на площади, где депутаты упражнялись в красноречии и выстраивались в очереди к микрофонам, Кучма сидел и спокойно следил за происходящим в зале. За всю сессию – от мая 1990-го по сентябрь 1992 года – он ни разу не выступил в сессионном зале! Пассивность Кучмы многим была непонятна. Он был загадочным, серым, невыразительным депутатом, одним из тех, кто входили в «группу 239» – коммунистическое большинство в парламенте. Его имя практически никогда не звучало в политических дискуссиях. Возможно, именно этим он и был примечателен?

Но на самом деле Кучма умел выжидать. И понимал, для чего он пришел в парламент. Использовав политику как инструмент для достижения собственных целей, он начал осваивать искусство лоббирования. И в этом плане мог рассматриваться не только как лоббист «Южмаша», но и лоббист всего военно-промышленного комплекса. И ВПК возлагал на Кучму большие надежды.

Именно в 1990 году вокруг Леонида Кучмы начинает формироваться группа людей – преимущественно представителей «красного директората», – которая открыто высказывала недовольство демократическими преобразованиями, ведущими, по их мнению, к анархии.

В обществе начинала чувствоваться ностальгия по «железной руке». Общество устало от гласности и правды. Общество стало снова воскрешать мифы о Сталине. Не случайно ли феномен ГКЧП стал возможен именно в 1991 году? Если бы гэкачеписты выступили на полгода позже – они бы победили. Не благодаря собственной силе, а благодаря разброду и шатаниям в стане их оппонентов. Революционная демократия в Советском Союзе рассыпалась бы изнутри и начала бы заниматься самопожиранием. В Украине, кстати, ко времени провозглашения независимости революционная волна пошла на спад – и именно это позже позволило создать феномен государства, в котором основную роль играли не движущие силы революции (национал-демократы), а представители старой номенклатуры – коммунисты, комсомольцы, директора предприятий.

В 1990 году Леонида Кучму знакомят с Аркадием Вольским – президентом Научно-промышленного союза СССР, структуры, объединяющей представителей советского директората. Это была первая попытка объединить директоров крупных предприятий в единую организацию, в единую лоббистскую структуру.

Тогда же, в 1991 году, Леонид Кучма познакомился с Дмитрием Табачником. Это был известный и популярный историк и журналист.

По негласно существовавшему в то время журналистскому рейтингу он был «журналистом № 1» в Украине. Кроме того, Дмитрий Табачник начал работать в аппарате Верховной Рады. Как-то Анатолий Лобов[1], впоследствии ставший министром Кабинета министров, познакомил Табачника с Кучмой. Табачнику настойчиво советовали обратить внимание на Кучму – директор крупнейшего в Украине предприятия не мог быть «неперспективным». В кулуарах парламента Табачник все чаще общался с Кучмой – и на общеполитическую тематику, и на экономическую. Позже Табачник станет одним из членов команды Леонида Кучмы.

Августовский путч 1991 года Леонид Кучма встретил, находясь в Днепропетровске. Разбалансированность общества сказалась и на разбалансированности директората: Кучма, посоветовавшись с ближайшим окружением, решил занять выжидательную позицию. Тем более, что в ГКЧП было немало людей, с которыми он был хорошо знаком: председатель КГБ СССР В. Крючков, Олег Бакланов, а на второй день путча, 20 августа 1991 года, обязанности премьер-министра были возложены на первого вице-премьера Валерия Догужиева, который также являлся выходцем из оборонной отрасли. То есть мы можем предположить, что Кучма внутренне был готов принять ГКЧП и новую систему власти. Как, впрочем, и весь украинский истеблишмент. Можем вспомнить, как призывал к спокойствию украинский народ Леонид Кравчук. В киевских коридорах власти решили действовать по принципу: «Даст Бог день, даст Бог пищу». И только когда путч провалился, 22 августа 1991 года, Президиум Верховного Совета УССР решил созвать внеочередную сессию. Открытие сессии было назначено на 24 августа, субботу.

«Я, как и все депутаты, получил вызов на сессию и, естественно, не медлил ни минуты. Начиная с этого момента у меня не было сомнений, что на предстоящей сессии будет провозглашена независимость Украины. Думаю, большинство депутатов рассуждали в эти дни примерно одинаково: "На этот раз пронесло, но почему судьба Украины и дальше должна зависеть от событий, происходящих за ее пределами?"» – вспоминал Кучма.

На самом деле провозглашение независимости Украины стало следствием испуга, в котором оказались коммунисты и представители директората после августовских событий 1991 года. Бывшая советская номенклатура в Украине боялась не столько повторения путча, сколько непрогнозированности Бориса Ельцина и его команды. Ельцин отправил в тюрьму инициаторов ГКЧП и ограничил в полномочиях Президента СССР Михаила Горбачева. Начались суды и следствия по делу ГКЧП. В Украине открылись факты, свидетельствующие о готовности украинских коммунистов поддержать действия путчистов – в областные комитеты партии высылались шифрограммы, предписывающие поддерживать действия ГКЧП на местах. Оставаться и далее под юрисдикцией Москвы – значит подставить себя под смертельную опасность, считали украинские коммунисты. Провозглашение независимости мыслилось ими как бегство от возможных ельцинских репрессий и консервация старых, позднесоветских отношений.

Сразу после провозглашения независимости Леонид Кучма, по его словам, «прощался с СССР». «Четыре месяца после 24 августа я вспоминаю как время своего личного прощания с СССР. Мне тогда было 53 года, и все они были прожиты в СССР. Естественно, мои чувства к этой стране не были простыми и однозначными. Они не могли совпадать с чувствами диссидентов, посвятивших жизнь борьбе против коммунистической власти. Но они, конечно, не могли быть и такими, как у маршала Ахромеева, который оказался не в силах пережить саму мысль о возможности распада СССР. Я мог (и могу) без ложной скромности сказать, что немало сделал для СССР, для укрепления его военной – а значит, и дипломатической – мощи, для его побед в космосе. У меня нет причин сожалеть о сделанном, хотя коммунистический эксперимент в форме СССР на моих глазах пришел к своему логическому завершению. Итог эксперимента оказался отрицательным, и это был очень важный, всемирного значения вывод. Я не подпишусь под словами пана Мороза, сказавшего: «Тот, кто не жалеет о распаде Советского Союза, не имеет сердца». Я имею сердце и не жалею о распаде СССР», – писал Кучма в 2003 году, через 12 лет после Акта провозглашения независимости Украины.

Цитата из книги Кучмы «Украина – не Россия» хорошо отображает внутренний комплекс человека, родившегося и прожившего всю свою сознательную жизнь в СССР. Советский Союз – это не только объединение пятнадцати республик в единое государство. Это не только одна шестая суши. Это еще и стиль жизни. Каждый советский гражданин был обязан жить согласно Моральному кодексу строителя коммунизма, утвержденному в хрущевские времена. Идеологическая и пропагандистская обработка населения приводила к тому, что в прямом смысле создавалась «новая общность людей» – со специфическим стилем мыслей и действий. Логика советских людей и их стиль жизни были непонятны остальному миру.

Кучма сформировался как руководитель под воздействием многих факторов и многих комплексов. К слову, большинство украинских руководителей тоже обременены этими комплексами.

В этот период – начала 1990-х годов – Кучму следует рассматривать как индикатор настроений директората, как своеобразный «политический лакмус» директорских чаяний. По крайней мере – той части директората, которая была задействована в оборонной промышленности.

Во время президентской кампании 1990 года часть директората (в том числе и Кучма) сделала ставку на кандидатуру академика Игоря Юхновского. Почему выбор пал именно на Игоря Рафаиловича? По нескольким причинам. Во-первых, Юхновский как ученый-физик, руководитель Западного научного центра Академии наук Украины был близок к оборонной среде. Во-вторых, Юхновский был лично знаком со многими представителями директората, в том числе и с Кучмой. В-третьих, ставка на Юхновского была сигналом для национал-демократов: мы готовы к сотрудничеству, и готовы рассматривать варианты этого сотрудничества. Одновременно это свидетельствовало о том, что директорат находится в состоянии неопределенности: стоит ли делать ставку на коммунистическую (или, точнее, посткоммунистическую) аппаратную номенклатуру? Или же начать заигрывать с новыми элитами, пришедшими в политику, – с национал-демократами? В любом случае, директорат (напоминаю, мы рассматриваем Кучму как квинтэссенцию прослойки «директората») на выборах 1991 года пытался разыграть «золотую акцию»: он не делает ставку ни на коммуниста Кравчука, ни на его главного оппонента, радикала Чорновола (хотя капитал «красных директоров» присутствовал в обеих кампаниях). Он выдвигает Юхновского.

Юхновский, как и следовало ожидать, проигрывает кампанию. За него проголосовали 1,74 % избирателей. Однако директорат впервые заявил о себе как о реальной политической силе. Кроме того, незадолго до 1 декабря у Юхновского был реальный шанс снять свою кандидатуру в пользу Вячеслава Чорновола – коллеги по фракции и по национал-демократическому лагерю. Однако Юхновский не сделал этого, сознательно оттягивая голоса у Чорновола. Фактически директорат, понимая, что кампанию выигрывает Леонид Кравчук, решил вести Юхновского до конца, облегчая Кравчуку победу.

Кстати, в феврале 1992 года Леонид Кравчук назначает Игоря Юхновского государственным советником Президента Украины по вопросам научно-технической политики. Альянс директората и бывших коммунистических аппаратчиков состоялся. Юхновский не был главным звеном этого союза. Более того – он был вне активной игры. Он был лишь поводом, одним из элементов игры.

После провозглашения независимости Украины Кучма пытается наладить отношения как с представителями иных отраслей народного хозяйства, так и с коллегами из бывших союзных республик. Вот в это время и пригодилось старое знакомство с Аркадием Вольским, который после августовских событий 1991 года стал заместителем руководителя Комитета по оперативному управлению народным хозяйством СССР, отвечал за тяжелую промышленность и военно-промышленный комплекс. В 1992 году Вольский начинает создавать Союз промышленников и предпринимателей как форму объединения руководителей крупных предприятий Российской Федерации. Главными задачами Союза были: а) укрепление корпоративных связей; б) совместный поиск путей выживания в новых – рыночных – условиях; в) подготовка предприятий к переходу от социализма к капитализму; г) совместное противостояние попыткам наступления правительства на интересы директората; д) совместное лоббирование интересов в высших органах власти; е) по возможности – концентрация капитала для влияния на политическую жизнь в государстве; ж) создание «системы коллективной безопасности» представителей директората в новых условиях.

Леонид Кучма пытается создать нечто подобное и в Украине – совместно со своим близким приятелем Василием Евтуховым. По всей видимости, с Василием Ивановичем Кучма познакомился в те годы, когда был секретарем парткома «Южмаша». Евтухов в те годы возглавлял партком криворожского завода горного оборудования «Коммунист». Он на десять лет моложе, но возраст в политике – понятие относительное. В. Евтухов многому учился у Кучмы, а лоббистский талант Евтухова неоднократно выручал Кучму. Приблизительно в одно и то же время они перешли с партийной работы на директорскую – каждый на своем заводе. В 1990 году и Кучму, и Евтухова избрали народными депутатами Украины. Фактически с 1992 года они начинают работать в тандеме.

В 1991 году заявляет о себе Ассоциация промышленности, строительства, транспорта и связи «Украина» («Украина АГ»), которую возглавил выходец из Днепропетровской области, заместитель председателя Совета Министров УССР Виктор Урчукин. В состав «Украина АГ» вошли Донецкий металлургический комбинат, «Запорожсталь», «Криворожсталь», северодонецкий «Азот», черкасский «Азот», днепр о Дзержинский «Азот», Одесский припортовый завод, горловский «Стирол». Но Ассоциация не имела должного влияния на директорат – в силу разного рода причин. Более того, она напоминала клуб по интересам, и это перестало удовлетворять ее участников. Следовало переходить к более формальному сотрудничеству, налаживать отношения с Россией, унифицировать формы и методы деятельности – все, вплоть до названий.

15 февраля 1992 года на учредительном съезде был подписан договор о создании Украинского союза промышленников и предпринимателей (УСПП), основателями которого выступили около ста организаций, предприятий и структур. В утвержденных Уставе и Программе значилось: «Союз создан с целью консолидации усилий относительно защиты прав промышленников и предпринимателей на всех уровнях, расширения их возможностей и координации деятельности, направленной на быстрое осуществление радикальной экономической реформы». Президентом УСПП избирают Василия Евтухова.

Итак, к середине 1992 года директорат имел достаточно структур для эффективного лоббирования своих интересов и для влияния не только на экономическую, но и на политическую жизнь в государстве.

Практически во всех структурах присутствовал Леонид Кучма. Вокруг него начинает вестись отдельная, закулисная политика. Он становится центром притяжения директората, и именно его хотят превратить в своеобразное знамя.

Леонид Кравчук писал: «Еще во время председательствования в Верховной Раде я замечал: к нему достаточно часто подходили советоваться представители различных региональных депутаций, сторонники противоположных идеологических лагерей. Парламентарий Кучма в бурной парламентской жизни был фигурой практически незаметной, сольных выступлений с главной трибуны страны избегал. Но это в конце концов работало на его пользу: его считали своим и левые, и национал-патриоты».

Летом 1992 года обострились отношения между спикером Верховной Рады Иваном Плющом и премьер-министром Украины Витольдом Фокиным. Они были разными людьми – во всех отношениях. Фокин был лично предан Леониду Кравчуку и работал с ним в тандеме. Плющ же считал необходимым выстраивать особую вертикаль исполнительной власти на местах, исходя из лозунга «Вся власть – советам!», и, по его мнению, исполнительная власть должна быть подотчетной законодательной. Фокин не хотел поддерживать эту точку зрения. Более того, он испортил отношения с парламентариями, отказываясь приходить в Верховную Раду для докладов и отчетов.

В то же время представители директората также высказывали недовольство Фокиным и его политикой: Кабинет министров пытался принудить директоров предприятий взять на свой баланс социальную сферу. Кроме того, начинался процесс акционирования предприятий, и Кабинет министров не всегда мог реагировать на вызовы времени. В экономике имели место негативные процессы, внешним проявлением которых стала инфляция. Кучма так оценивал эпоху Фокина: «Вспомните тот год – 1992. Он начался с невиданного административного повышения цен (лихорадочной попытки хоть каким-либо образом синхронизироваться с российской либерализацией, строившейся совсем по иному принципу). Был введен наличный купоно-рубль, но курс «безнала», как и прежде, оставался фактически под контролем России и насчитывался в рублях, что дало возможность вполне законно проводить беспрецедентные по масштабам валютные спекуляции, создавало стимулы для перекачивания безналичных капиталов из Украины в Россию. Только в ноябре, когда разница наличных и безналичных курсов достигла стопроцентного рубежа, Украина вышла из рублевой зоны. Но инфляция продолжала набирать размах, необратимо падало производство».

К концу лета 1992 года интересы Плюща и директората совпали. Кучму лоббировал спикер. Именно Плющ убедил Леонида Кравчука в том, что премьер-министра следует заменить.

Кравчук вспоминает: «Когда в очередной раз возник вопрос об отставке Фокина, я собрал представителей различных политических сил. Практически все жаловались на премьера и требовали его немедленного увольнения. Тощая задал вопрос: «Хорошо, если не Фокин – тогда кто?» Вопрос остался без ответа. Я предложил компромисс: «Если вас не устраивает деятельность правительства, так давайте рассмотрим возможность замены членов Кабинета министров, которые, на ваш взгляд, занимают не свои места. А премьер пусть работает». Вроде бы согласились. Но вскоре депутаты вернулись ко мне, но уже во главе с Иваном Степановичем, и снова поставили вопрос о замене Фокина, только на этот раз в более категорической форме. Стало понятно, что Витольду Павловичу придется уйти. Напомню, что по действующей тогда Конституции президент только вносил кандидатуру премьер-министра, а утверждала его Верховная Рада».

30 сентября Леонид Кравчук с трибуны Верховной Рады сообщил об отставке с поста премьер-министра Витольда Павловича Фокина.

Исполняющим обязанности премьер-министра был назначен первый вице-премьер Валентин Симоненко. Именно его Кравчук желал видеть в кресле премьер-министра. Но все теперь зависело от того, кого поддержит парламент. То есть от Плюща.

На следующий день, 1 октября, информационные агентства сообщили о новости, на которую тогда мало кто обратил внимание: «Председатель Верховной Рады Украины Иван Плющ встретился с группой руководителей металлургических и машиностроительных предприятий. Состоялся обмен мнениями относительно актуальных проблем развития национальной экономики Украины, практического осуществления радикальных экономических реформ». Два предложения, а сколько за ними стоит!

Первая половина октября прошла в торгах и переговорах. Для экспертной среды, которая слабо разбиралась в сложных внутренних перипетиях отношений между представителями «красного директората», все казалось очень странным. Директорат вел закрытый, непубличный образ жизни, и мало кто мог представить, чего ожидать в случае победы Кучмы или Симоненко.

Хотя депутаты наверняка знали, за кого им следует проголосовать. За две недели, прошедшие после отставки Витольда Фокина, Леонид Кучма и Иван Плющ встретились как минимум трижды, обсудив все нюансы. Слово Сергею Рахманину: «Как берутся утверждать некоторые информированные лица, в своем выборе Иван Степанович опирался не столько на достоинства, сколько на недостатки претендента. Леонид Данилович выглядел наиболее бесцветным на фоне иных соискателей, а значит – наиболее безопасным. Хитрый Плющ надеялся обрести союзника, но не собирался растить конкурента. Будущий лидер нации в косноязычном, неопрятном, невыразительном избраннике жителей Красногвардейского района Днепропетровщины ну никак не угадывался. Если описанная выше версия верна, то Леонид Данилович рассматривался Иваном Степановичем как инструмент в дальнейшей борьбе за власть. Спикер и не подозревал, что сам выступает лишь слепым орудием в руках безжалостной судьбы.

Было и еще одно принципиальное обстоятельство. Кабинет министров в те времена не воспринимался в качестве альтернативного центра властного влияния, а реальный политический вес премьера намного уступал весу спикера, а тем более президента. Противоборствующие силы спорили только о том, чьим «придатком» может или должен стать Кабмин – президентским или парламентским. И пытались угадать, «чьим» человеком в итоге окажется премьер – Кравчука или Плюща. В сольную партию «управляющего» исполнительной властью не мог поверить никто – прецедентов не было».

Кроме того, усиливается давление директорского корпуса. Леониду Кравчуку ничего не оставалось, как вынести на рассмотрение Верховной Рады именно кандидатуру Леонида Кучмы.

«В конце концов я согласился с предложением большинства депутатов Верховной Рады, избранником которых стал Леонид Кучма. В его поддержку выступил сперва председатель высшего законодательного органа, а затем и президиум парламента. Национал-патриоты, которые в то время тесно сотрудничали с Плющом, в частности Иван Драч и Дмитро Павлычко, много сделали для «раскрутки» Леонида Даниловича. Хорошо поработала львовская депутация. Но важную роль сыграла, конечно же, и позиция самого Председателя Верховной Рады. Насколько я могу понять, Иван Степанович рассчитывал, что новый премьер будет его надежным союзником, опорой в борьбе за распределение власти. Но, кажется, он и не предполагал, что Леониду Даниловичу захочется вести сольную политическую партию», – вспоминал Кравчук.

13 октября 1992 года 316 народных депутатов проголосовали за назначение Леонида Кучмы премьер-министром Украины.