Читать книгу Мистер Невыносимость - К. Граф - Страница 10

Я ненавидела этот день больше всех в году. День сопливых признаний, подарков, сладостей и валентинок. Странная лихорадка завладевала всеми вокруг без исключения, причём задолго до наступления самого праздника. Все магазины и торговые центры превращались в массу чего-то розового и плюшевого, с кучей сердечек и амурчиков. Даже меня эта романтическая утопия из года в год не обходила стороной, хотя у меня не было парня.

Покорно я тащилась, как на каторгу, за покупками, чтобы порадовать свою подругу и сестру. Они бы обиделись, если бы я обделила их в такой памятный день своим признанием в любви. Поэтому я шла на поводу у моды, хотя мне это вовсе не нравилось.

В этот раз Аннета всунула мне шоколадку и брелок для ключей с милым медвежонком. Я состроила благодарный вид и тоже подарила ей ответный подарок – маленький блокнот с замочком в виде сердечка и самостоятельно испечённые печеньки. Она пищала от восторга, как маленькая.

Сколько бы я ни проклинала День святого Валентина, но в такие моменты на моём сердце всё-таки становилось теплей. Мне нравилось дарить близким радость, и ради этого стоило иногда переступить через себя и свои убеждения.

Я долго раздумывала, нужно ли мне дарить что-то Лоурену. Сама мысль была очень странной, но, поскольку я и для Петера с Кариной приготовила небольшие подарочки, решила и ему сделать маленький презент. Только вот он получился с потайным умыслом, и у меня уже руки чесались вручить ему сюрприз, чтобы посмотреть на его реакцию. Как раз кстати подвернулась и подходящая возможность.

Карина пригласила Лоурена вечером на ужин. Причём сообщила она мне об этом совершенно неожиданно посреди дня, когда я уже была в гимназии. Я рассчитывала, что она проведёт праздник вместе с Петером, на то он и был День влюблённых, чтобы быть вместе, поэтому немало удивилась, что мы оба должны были принять в нём участие. Какое-то странное предчувствие начало терзать меня, но я старательно его подавляла.

От посторонних размышлений весь день в школе меня успешно отвлекала Аннета. Она без умолку трещала о своём парне Пауле, периодически умываясь горестными слезами, которые я терпеливо утирала.

За утро она умудрились поссориться и помириться со своим суженым несколько раз, и её кидало из крайности в крайность. То она была на седьмом небе от счастья, то уже в преисподней. Я как могла её утешала. Не знаю, почему она самовольно принимала участие в этом драмтеатре. На черта вообще нужны были такие отношения?! Одна сплошная нервотрёпка!

Любовь была ужасной штукой, и я была счастливицей, что у меня не было таких проблем. Но иногда я всё-таки ощущала себя немного ущербно. У всех в классе, кроме меня, уже были отношения или хотя бы флирт или интрижки. Меня везде окружали разговоры о парнях, но меня это каким-то странным образом обходило стороной.

В принципе, у нас в классе да и в параллельных группах было много интересных парней, но то ли я была слишком дикой, то ли слишком невзрачной, но общение у меня с противоположным полом никак не клеилось. Одним словом, парни меня избегали. Подруга говорила, что я слишком резкая, замкнутая и веду себя по-детски, а ещё одеваюсь как попало и не слежу за собой.

Меня бесило, что общество судило по обложке. Такие люди мне были не нужны. Критика и насмешки некоторых моих гламурных одноклассниц оставляли меня безразличной. Всё, что было по-настоящему важно, это учёба. Но Аннета не сдавалась и не прекращала предпринимать бесполезные попытки превратить гадкого утёнка в прекрасного лебедя. С её слов, во мне был скрыт огромный потенциал очаровательной красотки.

Она вечно подсовывала мне каких-нибудь приятелей своего парня. Это утомляло, и выворачиваться из этих своднических ситуаций было весьма неприятным занятием. К счастью, на день у меня уже сложились планы, иначе бы она задолбала уговорами познакомиться с очередным кавалером-неудачником.

После школы я сразу же поспешила домой, чтобы начать готовить праздничный ужин. Карина после работы обещала купить торт. Весьма кстати накануне мы закупились, и холодильник был забит до отказа.

Через несколько часов почти всё было готово. Я состряпала много вкусностей, в том числе и тех, что любил Лоурен. Уже в привычку вошло готовить по его вкусу. Незаметно он меня даже в этом выдрессировал.

Когда я начала накрывать на стол, пришли счастливые Карина с Петером. Вели они себя необычайно оживлённо: шушукались, хихикали, вздыхали. Но я это списала на особую атмосферу праздника.

Мы обменялись подарками и обнимашками, после чего они стали помогать мне со столом. Вскоре раздался звонок в дверь. От этого звука моё сердце резко подпрыгнуло, а потом в темпе вальса поскакало дальше, как ни пыталась я его усмирить.

Это был Лоурен. Я узнала его уже по звуку шагов на пороге. Потом он начал здороваться с Кариной и Петером. Я выглянула из-за дверного проёма, стараясь не привлекать к себе внимания. Было видно, что он приехал прямо из офиса, так как одет он был в деловой костюм. Но стоило ему сбросить с себя пальто и пиджак, как весь его официальный образ испарился.

Он снял галстук, манжеты без запонок закатал до локтей и провёл пальцами через влажные от дождя волосы, отчего они растрепались и несколько непослушных прядей сексуально упали ему на лоб.

Я нервно сглотнула от его неотразимого вида, заставляя себя опомниться и не таращиться на него как идиотка. В руках он держал несколько пакетов, два букета цветов и бутылку шампанского, скорее всего, коллекционного, судя по восторженному присвисту Петера.

Я наблюдала дальше из своего укрытия.

Карине он вручил маленькую коробочку. Она смущённо покраснела. Я словно обожглась и сразу отвела взгляд.

Как только Петер мог терпеть вольности, что позволял себе этот эгоцентричный кретин?! Петер точно был святой. Я бы на его месте в два счёта выставила Лоурена за дверь!

Надув губы, я вернулась к делам на кухне. Может, мне стоило сегодня надеть платье?! Карина была такой красивой в шёлковой красной блузке и узкой юбке карандашом. Почему я снова начинала думать всякие глупости?!

Поправив свой широкий бесформенный белый свитер с пышным воротником, я гордо подняла голову. Ни к чему было рядиться, это был явно не тот праздник.

Я достала уже охлаждённую бутылку вина из холодильника и бокалы из шкафа в тот момент, когда поняла, что на кухне нахожусь уже не одна.

– Привет, – просто сказал Лоурен, – чего прячешься?

– Я не прячусь, а заканчиваю приготовления к ужину, – ответила я монотонным голосом, не оборачиваясь. Усердно я натирала хрустальные фужеры полотенцем, чтобы занять руки. Чего я так психанула-то?!

Лоурен подошёл ближе.

– Может, прервёшься и уделишь мне минутку?

Я со звоном поставила бокал и обернулась, как будто делая ему одолжение. Он держал один из букетов в руках. Это были нежно-розовые розы вперемешку с ещё какими-то белыми цветами, похожими на колокольчики, названия которых я не знала. Букет был завёрнут в прозрачную обёртку с розовыми ленточками.

– Это тебе, моей прилежной ученице!

Неожиданная похвала Лоурена заставила меня покраснеть, а вся злость на него в одно мгновенье испарилась.

– Спасибо, – промямлила я, принимая букет.

Мне никогда не дарили цветы мужчины. Подумать не могла, что такой простой подарок без умысла способен так жутко смутить. Но оказанное им внимание мне было, несомненно, приятно.

– У меня есть ещё кое-что для тебя, – сказал он и взял в руки бумажный цветной пакет, который стоял рядом с ним, – держи.

Пакет был довольно увесистый. В нём было что-то прямоугольное и большое, завёрнутое в дорогую подарочную бумагу. Я немедля вынула подарок из пакета и стала его аккуратно разворачивать.

– Подарочная бумага существует для того, чтобы её рвать, – заметил он, скривив губы в усмешке, пристально наблюдая, как я старательно отклеиваю кусочки скотча один за другим.

– Если бы она не стоила, как месячная плата за нашу квартиру, может быть, я её и порвала бы, – съязвила я, бросив на него взгляд исподлобья. Он улыбнулся.

Он правда улыбнулся! По-настоящему, так, что его лицо приобрело мягкие черты. Почему? Раньше мой сарказм его доставал, а теперь вдруг развеселил…

Я поспешила посвятить себя своему подарку, иначе рисковала не оторвать от него взгляда и таращиться, словно маленькая девочка на новоподаренную куклу Барби.

Там оказалась большая книга сказок Андерсена. Та самая, что он читал мне в ночь, когда я болела. Меня бросило в жар, и голова неожиданно закружилась от непонятного ощущения в груди. Наверное, это был намёк на что-то, но я своим недалёким, как выражался Лоурен, умом не могла понять, что он хотел выразить этим. Или я себе опять что-то навоображала. Но даже если так, я сама была не лучше, тоже приготовила ему ловушку.

– Ого! Благодарю, – сказала я как можно безразличнее, стараясь скрыть хаос, что разразился во мне. – Это в твоём репертуаре.

Книга была безумно дорогой, судя по переплёту. Возможно, даже лимитированное издание. Такие, как Лоурен, всегда довольствовались только эксклюзивом.

– Я думал, что тебе понравится, – его изучающий взгляд прожигал меня насквозь. Может, он ждал, что я начну биться в истерике от счастья?! Не дождётся! Он просто играл со мной, вот и всё. Только я в такие игры точно играть не умела.

– Мне нравится, правда. У меня тоже для тебя кое-что есть, – заявила я уверенным тоном, пряча книгу осторожно назад в пакет. Сейчас настал момент нанести ответный удар.

Я поспешила к себе в комнату и достала из письменного стола самодельную открытку. Она была точно такой же, как я дарила ему, когда была маленькой. Единственное отличие состояло лишь в надписи на ней.

Встав прямо перед ним, я протянула её ему. Моё сердце было готово выскочить из груди от волнения. Неужели мне не удастся его пробить?! На секунду я пожалела о своей зловещей затее.

Он с неподвижным, серьёзным лицом изучил оборот, а потом произнёс медленно:

– Это навевает воспоминания. Но, надеюсь, на этот раз ты не собираешься порвать её и швырнуть мне в лицо, – он покрутил открытку в руках и добавил: – Хм, валентинка… Просто ирония судьбы. И на этот раз подписано без ошибок, хвалю! – он откашлялся в кулак, а потом неожиданно расхохотался во весь голос.

У Лоурена был красивый раскатистый глубокий смех. Я никогда прежде его не слышала. Даже смеяться у него получалось восхитительно!

Мне нужно было думать о том, что он меня высмеял, а вместо этого я стояла и любовалась его миной.

Меня обуял очередной приступ ярости. Моё лицо побагровело.

– Какая на фиг валентинка?! – прошипела я, переходя в натиск. – Отдай назад! Ты вообще ничего не понял! – я хотела выхватить открытку у него из рук, но он поднял её вверх, и мне до неё уже было не дотянуться.

– Ну уж нет, она моя, – он втянул несколько раз воздух через нос, успокаиваясь, а потом глянул на меня сверху вниз со снисхождением. Это было его любимым занятием не потому, что я была намного ниже ростом, а потому, что он страстно любил демонстрировать своё превосходство. – И ты все эти годы злилась на меня за то, что я когда-то давно указал тебе на пару ошибок? – он уныло зевнул и покачал головой. – Ты точно глупая дурочка, особенно после того, как решила показать своё недовольство таким образом, да и ещё в такой день.

– Всё не так! – попыталась оправдаться я, но это было так. Он видел меня насквозь, что несказанно меня бесило. – Это ты виноват! Я была ребёнком! Я так старалась, а ты меня растоптал! Вот скажи, кто ты после этого?!

Неужели я действительно взялась выяснять с ним отношения из-за такого пустяка?! Я почувствовала себя истеричкой с ПМС.

Вообще-то, подобная развязка в мой план не входила. Мне всего лишь хотелось дать ему материал для размышлений. Я наивно полагала, что заставлю его испытать угрызения совести, но попала впросак. Ему такое чувство, скорее всего, было вообще не знакомо.

– Я не привык лицемерить и льстить, – заметил он сухо. – Я всегда говорю то, что считаю нужным сказать. Ко всему, не лги себе. Ты тогда была не такой уж и ребёнок. По крайней мере, свою неприязнь ко мне ты умела неплохо выражать, так что не нужно было напрягаться и дарить подарки тому, кто был тебе противен. Утешься тем, что я ранил твои чувства без злого умысла и сейчас я рад твоему подарку.

Так выглядело раскаяние Лоурена Гроссмайера. «Полено бесчувственное!» – подумала я.

Он потрепал в знак примирения меня по голове и пошёл в гостиную, а я, раздражённо приглаживая волосы, последовала за ним. Вопрос был исчерпан. Ужин был накрыт. Петер и Карина дожидались нас за столом.

Моей сестре Лоурен подарил браслет, и, судя по всему, это была недешёвая бижутерия. Карина постоянно теребила его во время беседы. Такие украшения друзьям дарить было странно, скорее, даже неприлично в данной ситуации. Но, похоже, все наплевали на это.

Пока компания за столом оживлённо болтала, я злобно молчала и кушала, уставившись в тарелку, параллельно переваривая наш с Лоуреном разговор.

Я никак не могла понять его. Как только я начинала пытаться разобраться в его мыслях и поступках, так сразу натыкалась на стену. Он весь со всех сторон был окружён ими. Или мне так казалось, потому что я ровным счётом ничего о нём не знала. Наверное, лишь Карине он мог довериться, а мне оставалось принять всё как есть. Но неужели он не понимал, что в его нынешнем положении у него на неё не было никаких прав, да и, вообще, все эти его знаки внимания и бессовестно дорогие подарки смотрелись просто смешно!

Позже Петер достал из холодильника то самое коллекционное шампанское, что Лоурен принёс с собой, и, разлив его по бокалам, они с Кариной вдруг оба поднялись с места. Мы с Лоуреном удивлённо поглядели на них. Они перемигнулись между собой, и Карина начала говорить:

– Лина, Лоурен… – Сделав паузу для вдоха, словно набираясь смелости, она продолжила торжественным тоном: – Мы хотим сообщить вам важную новость. Петер сегодня сделал мне предложение, и весной мы собираемся пожениться!

У меня невольно открылся рот. Вроде бы такой исход событий был предсказуем, но сейчас из этого получилась настоящая сенсация. Вот к чему были все эти церемониальные приготовления и столько спонтанной суеты! Петер с Кариной хотели отметить помолвку вместе с нами. Но что себе думала моя сестра, устроив такое?! Ведь она знала о чувствах Лоурена к ней и всё равно вывалила это при всех, совсем его не жалея! Мало того, она ещё и приняла его подарок. Это было не похоже на мою Карину. Обычно она в таких вещах была очень деликатна.

Я сразу же покосилась на Лоурена. Наверное, это было для него огромным потрясением, но его непоколебимо спокойная маска ни на секунду не сползла с его лица. Мне вдруг стало даже немного страшно за него. Такое поведение было явно ненормальным.

– Ну что же, мои поздравления! – Лоурен поднялся первым, пожимая руку счастливому Петеру и обнимая Карину. Столько галантности и ноль печали.

Я тоже встала, чтобы поздравить их. Невозможно было не порадоваться за счастье сестры. Я видела, как они с Петером сильно любили друг друга. Но какой-то части меня было сейчас не по себе. Я знала, что придёт момент, когда наши пути разойдутся и мы заживём каждая своей жизнью, но он настал слишком быстро, на мой вкус. Мне не хотелось оставаться одной. Я была к этому не готова.

Когда эта мысль проскользнула у меня в голове, я тут же поставила на себе штамп эгоистки. Карина и так достаточно со мной нанянчилась. Теперь я была совершеннолетней, пора уже было слезть с её шеи, стать самостоятельной и дать ей пожить собственной жизнью в своё удовольствие.

Что же в эту минуту происходило в Лоурене?

Когда мы подняли бокалы за помолвленных, я осмелилась окинуть его долгим изучающим взглядом. Он улыбался, даже умудрился выдать впечатляющий тост, от которого наша парочка голубков умилённо прослезилась. С виду всё было как в красивом сне, но я чётко ощущала, как атмосфера в помещении нагнетается и давит на меня, словно тонны кирпичей. Но счастливые Петер и Карина, конечно же, ничего не замечали. Нужно было срочно что-то предпринять, долго Лоурен бы так не продержался.

– Я тут вдруг вспомнила, – подскакивая со стула, вскрикнула я, нагоняя панику в голос. Актриса из меня была отвратительная, но я надеялась, что мой неуклюжий театр прокатит под любовную эйфорию моей сестры и Петера. – Я забыла книгу по математике у Лоурена дома! А у меня завтра тест! Мне она очень нужна, срочно! Прости, Лоурен! – я бросила в его сторону щенячий взгляд, надеясь, что он поймёт, почему я всё это делаю.

– Ну во-о-от! – простонала Карина протяжно, вмешиваясь в разговор. – Как так могло выйти?! Ты такая рассеянная! Может, всё-таки обойдёшься без неё?! Вечер только начался!

– Ничего страшного, – прервал её Лоурен, – я всё равно скоро собирался уходить. У меня завтра совещание рано утром. Я захвачу Лину с собой. На машине мы быстро обернёмся. Побудьте немного вдвоём. Разделите вместе эти драгоценные минуты счастья. Помолвки случаются не каждый день.

Глядя на Лоурена, я не переставала поражаться его мастерству имитировать искреннюю радость. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда рука Петера легла на талию моей сестры и он чмокнул её в губы. Его самообладание потрясало.

– Я только возьму сумку, – сказала я и поскакала на всех парах в комнату, не теряя ни секунды. Через несколько минут мы с Лоуреном стояли на улице и молча вдыхали влажный ледяной воздух.

– Ты же знаешь, что мой учебник по математике не у тебя! – внесла я ясность на всякий случай.

– Садись в машину, – скомандовал он, ничего не ответив, и отворил передо мной дверь своего чёрного «Порша». Я беспрекословно повиновалась. Он захлопнул дверцу с моей стороны и сел за руль.

– Куда теперь? – уточнила я.

Он был мрачнее тучи. Под его пуленепробиваемой оболочкой бушевал шквал эмоций. Меня аж морозило от его вида.

– Не знаю, – он запустил мотор, и машина с бешеной скоростью сорвалась с места.

Мы ехали, и ехали, и ехали молча. Я боялась произнести и слово, чтобы не дай бог не спровоцировать случайный взрыв чувств, пока он вёл машину. Так мы выехали далеко за город.

Через некоторое время мы остановились на обочине тёмной дороги. Лоурен заглушил мотор, поставил машину на аварийку и выскочил наружу, как чёрт из табакерки. Я последовала за ним. Он прошёл несколько метров и резко остановился. Внезапно его гордой осанки не стало, он поник и повесил плечи. Таким разбитым Лоурена я никогда не видела. Я растерялась. Он всегда был беспощаден и несгибаем, а теперь его словно подменили.

Глядя на его ссутуленную спину, я начала плакать, тихо всхлипывая. Тут он развернулся и оглядел меня ошарашенно.

– Ты чего рыдаешь? – Я опустила глаза, не в силах смотреть ему в лицо.

– Прости… Это было так жестоко со стороны Карины – взять и сказать всё вот так, как будто ты ей никогда не говорил о своей любви… Это ужасно, – слёзы лились у меня из глаз горячими потоками, обжигая лицо.

– Что это? Жалость ко мне? – из голоса Лоурена звучало удивление и отвращение одновременно. Наверное, он презирал меня. Такие высокомерные люди наверняка не выносили, когда их жалели.

– Дурак! – не выдержала я, хотела отвернуться, но он уже стоял рядом.

– Посмотри на меня. – Я стала уворачиваться от его руки, которая настойчиво пыталась поймать мой подбородок, но в итоге ему это всё же удалось. Мои щёки горели, кожу щипало от всё ещё катившихся из глаз слёз. – Прекрати! – приказал он строго, глядя мне в глаза, но в противоречие словам давление его холодных пальцев было очень нежным и лёгким.

– Не могу! – взвыла я отчаянно.

И тут произошло нечто из ряда вон выходящее. Странно, что вселенная в этот миг не взорвалась или небо не рухнуло прямо на наши головы, – настолько это было невероятно и неожиданно.

Его губы настойчиво прижались к моим, не оставляя никакой возможности на протест. Они дерзко раздвинули их, открывая его языку дорогу в мой рот. Он дразнил меня нежно, но уверенно, вынуждая ответить на его поцелуй. И я отдалась этой накрывшей меня с головой страсти, смело покоряясь его воле.

Его губы были такими горячими и мягкими, такими неповторимо чувственными! Его большая рука держала мой затылок, запустив пальцы в копну моих распущенных волос.

Это был требовательный поцелуй, наполненный отчаяньем. Я забыла дышать. Земля ушла у меня из-под ног, колени стали ватными и подкосились. Он почувствовал и обхватил другой рукой мою талию ещё крепче. Никогда не думала, что поцелуи могли заставить человека забыть обо всём на свете. Но это происходило на самом деле, здесь и сейчас и именно с Лоуреном. Я хотела, чтобы этот момент не заканчивался никогда!

Моё сердце норовило выскочить из груди, и мне не хватало воздуха, когда он прервал поцелуй. Я уцепилась за его рукава, избегая его взгляда, потому что мне стало жутко неловко перед ним, хотя это была его инициатива – поцеловать меня. Но больнее всего ранило понимание, что он сделал это, всё ещё испытывая любовь к моей сестре. Лоурен страдал по ней и, касаясь меня, думал о ней, даже, возможно, воображал, что это она стояла сейчас перед ним. Я должна была остановить его или хотя бы оттолкнуть, но не смогла и не захотела, и это меня пугало. Я была отвратительная, испорченная девчонка!

– Какая же ты дурочка! – он провёл ладонью по моей голове и крепко прижал к себе.

Да, он был прав, я была дура! И тут он задрожал. Неожиданно я почувствовала тёплые капли у себя на шее под сбившимся шарфом. Лоурен плакал, не издавая ни единого звука.

– Я так жалок, – произнёс он абсолютно ровным голосом даже сквозь слёзы, – докатился до того, что меня жалеет маленькая школьница. Прости!

Я оторопела от неожиданности, но потом смело обвила руки вокруг его широкой груди и прижалась к нему сильнее. «Плевать на всё, – подумала я, – даже на то, что мы, по сути, были врагами и что всё это было неправильно!» Сейчас он нуждался во мне. Я была абсолютно уверена, что стойкий и сильный Лоурен редко позволял себе такую роскошь, как раскиснуть и пустить слёзы.

Я мысленно прощала ему этот нечестный поцелуй и то, что он использовал меня, чтобы утолить свою боль и печаль. Я, как всегда, сумею задвинуть происшедшее в дальний угол своих воспоминаний. Я обладала сильной волей, и однажды всё происходящее в эти минуты потеряет значение.

Я отдала Лоурену свой первый поцелуй, но он никогда не должен был узнать об этом, потому что у нас не было будущего, потому что он никогда не сможет влюбиться в такую, как я. И дело было даже не в колоссальной разнице в возрасте между нами. Мы были разными. Я всегда останусь для него шумной девчонкой, доставляющей неприятности, а он для меня мистером Невыносимость.

– Ничего. Поплачь, и тебе станет легче, – прошептала я ему на ухо.

И так мы стояли одни на пустынной дороге, два вселенских одиночества, канув в бесконечность. Время для нас перестало существовать, как и всё вокруг. Я знала, что это был первый и последний момент, когда я вижу его слёзы, и, возможно, первый и последний, когда мы были так близки мыслями, чувствами, душой и телом.