Читать книгу Песок времени. Том 2. Книга пламени - Ka Lip - Страница 5

Весна, тепло, любовь.

Встречи Анны и Кая были коротки и недолги, ее график возвращения домой четко отслеживали родители, поэтому только по дороге в балетную школу или обратно они могли быть вместе. Или когда ее отправляли в магазин. Но самые их долгие встречи были, когда ее посылали с продуктами навестить тетку, живущую на другом конце квартала. Тогда они могли позволить выкрасть час для прогулки по парку или похода в кино.

Хоть Кай к тому моменту уже спал с девушками, но сейчас с ней он чувствовал себя таким же целомудренным и невинным, как и она.

Через неделю она позволила держать ее за руку на прогулках по парку и то, когда никого рядом не было. Через месяц Кай робко прикоснулся поцелуем к ее губам. Это было лишь прикосновение – и не более. Но больше им и не нужно было. Они были счастливы вместе, юность и ощущение чего-то радостного и прекрасного переполняло их. Как же он счастлив был тогда.

Видя странные изменения в друге, Прохор, отловив его в квартире, затащил к себе в кабинет и, закрыв дверь, чтобы никто не слышал, в упор спросил:

– Ты что, влюбился? – видя сияющие глаза Кая, он и так все понял, – спал уже с ней?

На лице Кая отразился дикий испуг, как будто Прохор прикоснулся святыне – об этаком и помыслить нельзя, не то, что сделать.

Для Прохора понятие той влюбленности, в которой сейчас пребывал его друг, не существовало. Он перешагнул через нее, считая лишней в своей жизни. Он рано перешел к физиологическим отношениям с женщинами. Поэтому все его понимания «любви» к женщине должны были заканчиваться постелью, причем, чем быстрее, тем, соответственно, эта любовь была лучше. Но сейчас, видя изо дня в день «порхающего» над землей Кая, он стал задумываться, что возможно, что-то упустил из виду в своей жизни, ведь у него не было такого состояния, в котором сейчас прибывал его друг.

– Извини, не хотел обидеть, – Прохор смутился из-за своих слов, видя глаза Кая, – ну, короче, я рад за тебя дружище! Красивая?

Кай смягчился, приняв извинения друга, и как всегда искренне с ним поделился тем, что сейчас происходило в его жизни. Он рассказал о ней, о их встречах, планах и мечтах.

Прохор лишь усмехнулся про себя, поняв, что в этих их планах постели вообще не предусматривалось на ближайшее время.

«Ну что ж! Главное, мой друг счастлив!» – подумал про себя он, выслушав его рассказ.

Да, Кай «летал» над землей. Любовь его окрылила и раскрасила яркими красками его жизнь и мир вокруг него. Он перестал замечать все, что происходит вокруг. Он перестал замечать, что «дела» Прохора становятся все серьезней и серьезней. Прохор связался с наркотиками, вернее, с их реализацией. На него вышли более старшие пацаны из другой группировки и предложили поработать вместе, отдав ему часть продаж для его контроля.

В их банде стали появляться деньги более существенные, чем до этого.

Кай всегда был вместе с ним, везде и во всем. О Кае, вернее, о том, кто является правой рукой Прохора уже тогда начали ходить слухи. Его невероятные способности в драке, его неустрашимость и безбашенность делали из него героя в рассказах. Поэтому при встречах с другими бандами на него всегда пристально смотрели, как бы пытаясь удостовериться, неужели это правда – вот этот хлипкий подросток действительно в драке «клал» всех?

Но он не замечал ничего: ни дел, которые начал крутить Прохор, ни собственной стремительно распространяющейся славы в своем кругу. Для него была важна лишь его весна, цветение садов и снегопад из лепестков вишни, который кружился вокруг них.

Он почувствовал жар ее губ на своих, когда посмел прикоснуться к ним настоящим поцелуем…

***

Кай очнулся, все еще чувствуя ее губы на своих губах. Это сон, это всего лишь сон. Но какой реальный! Он был там сейчас с ней в их вишневом саду, он чувствовал в руке лепестки опадающих цветков, которые снимал с ее волос, он чувствовал сейчас ее губы, к которым чуть прикоснулся тогда. Но это лишь сон…

Вокруг него простиралась пустыня, солнце стояло в зените.

«Нужно пойти попить», – подумал он.

Это явно жара создает в его мозгу такие четкие образы из его воспоминаний. Даже сидя в тени самолета, он был окружен раскаленным, плавящимся воздухом пустыни. Внутри самолета было еще хуже, но он, терпя неимоверную духоту салона, пробрался до запасов воды.

«Как странно, – подумал Кай, глядя на запасы еды и воды, которые обнаружил в самолете, проводя тщательную инспекцию всего, что ему досталось, – здесь воды и еды столько, что он не умрет сразу. Ему дали время еще пожить. Но зачем? Может, для того, чтобы вот так вспоминать всю свою такую короткую, но такую яркую жизнь? Может быть… Но время ему явно дали…»

Время. Сколько он уже здесь?

Он не ставил зарубки на борту самолета. Еще в первый день, подумав об этом, он улыбнулся. Как глупо изображать из себя Робинзона Крузо и ставить зарубки о прожитых днях. Зачем ему эта информация – сколько он здесь? На что это повлияет? Кому это важно? Ему? Ему теперь здесь уже ничего не важно.

Выйдя из самолета, он нашел тень под его боком и сел на песок.

Кай нагнулся, взяв в ладонь песок, который стал утекать золотыми струйками сквозь его пальцы. Песочные часы пустыни начали свой отсчет его дням. Сколько там еще ему суждено видеть этот мир? Известно только тем, кто смотрит на него из небесной лазури неба. Так зачем тогда ему думать о прожитых здесь днях. Они ему даны – и он живет. Просто живет, смотря на струящийся песок и вдыхая его жар.

Постепенно в его сознании опять начало все перемещаться – пустыня, ее жар и яркость золотого песка, слепящая глаза. Он закрыл глаза и стал проваливаться в сон, который был так отчетливо реален…

Москва, летняя Москва с проезжающими мимо него поливальными машинами. На него пахнуло свежестью политого асфальта и мокрой листвы. Он вдохнул полной грудью.

«Ах, как хорошо!».

Прислонившись к борту самолета, на песке сидел юноша, глаза его были закрыты, казалось, он спал. Лицо его было спокойно, сейчас он был далеко, очень далеко. Ничто его не беспокоило, ни марево раскаленного воздуха, ни проползающие мимо него змейки.

***

Ранним Московским утром Кай возвращался домой после очередного «дела» с Прохором. У них все как обычно удалось. Прохор был доволен. Хотел сегодня закатить очередную вечеринку – они неплохо заработали на этом деле. Кай обещал к вечеру быть, но сейчас ему нужно было вернуться домой, чтобы «отметиться» своим присутствием. Да и занятий с преподавателями у него на сегодня было много.

Тихо «просочившись» в родительский дом, он был застигнут дожидающимся его возвращения отцом, который, показав в строну своего кабинета, сказал, что есть серьезный разговор.

Разговор между ними был действительно серьезным. Отец сообщил ему, что он на все лето едет в учебный военный лагерь для его же сверстников.

От такого известия у Кая внутри все оборвалось.

«Почему? Почему они так с ним? Ведь они даже не спросили его о его желании, хочет ли он туда ехать? А его жизнь? Анна – их встречи? Их любовь? Но почему они так с ним?»

Он слушал о перспективах его пребывания в этом лагере и о том, что данное общество ему пойдет на пользу. Отца «бесило» это нежелание ему подчиняться, полное отсутствие всякой дисциплины. Ему как потомственному военному вообще было непонятно, как можно жить без дисциплины, как можно жить так, как живет сейчас его сын. И он нашел выход – это полная изоляция своего сына от его друзей, которые явно на него плохо влияют. А главное, приучение его к правильной жизни, а правильная жизнь – это военная дисциплина.

Друзья отца выхлопотали для его младшего сына уникальную возможность попасть на все лето в закрытый лагерь для подростков и юношей, которые потом планировали связать свою жизнь с армией. В этом лагере было все по-настоящему – как в армии: проживание в казарме, строевая подготовка, тренировки, ознакомление с видами оружия, даже учебные прыжки с парашюта!

Обо всем этом с восторгом поведал отец своему сыну.

Кай пытался возражать, пытался объяснять, но отец его и слушать не захотел. Его отправляли завтра, рано утром. Единственное, чего добился Кай, это разрешения сегодня сходить и попрощаться с друзьями. Хотя его отец не хотел ему и это разрешать, но, видя горящие неподдельным гневом глаза своего сына, решил, что не будет сейчас уж совсем «перегибать палку» в отношениях с ним. Он чувствовал, что его сын, взрослея, все меньше поддается контролю с его стороны, и это еще больше вызывало в нем раздражение по отношению к нему.

Выйдя из родительского дома, Кай пошел к ней. Его Анна – она сейчас дома, но, возможно, пойдет в магазин. Вчера она говорила об этом. Значит, он подождет, будет ждать у ее подъезда, пока она не выйдет. И скажет ей… Что скажет? Что их мечты, планы, мысли – все перечеркнуто?! Что его жизнь не принадлежит ему?! И им, едва только обретя радость от общения друг с другом, нужно расстаться. Но это только на лето… На лето, которое они планировали провести вместе! Ведь теперь у нее нет занятий в школе, и они могли быть больше вместе. У ее родителей не было дачи, и поэтому все лето она проводила в Москве, а поскольку ее родители работали, день был полностью в ее распоряжении.

Ах, сколько они запланировали всего. Куда пойдут, на какие выставки, музеи, в каких парках будут гулять. Сколько всего!

Он вздохнул, сидя на скамейке в невдалеке от ее подъезда, чтобы зрительно держать его под контролем и не пропустить ее появление.

Потом было его объяснение с ней. Он видел стоящие в ее глазах слезы. Тогда ему впервые стало так больно – это чувство расставания с любимым человеком, эта тоскливая, ноющая боль в душе и осознание того, что ты не в силах что-либо изменить. Затем быстрый, скомканный поцелуй в темном подъезде, и их руки разъединились, лишь оставив ощущение тепла пальцев друг друга. Тогда Кай понимал, что это конец. Конец его первой любви, но он гнал от себя эти мыли, он хотел верить, что все продолжится и они будут счастливы!

***

Прохор сразу понял по виду своего друга, что что-то случилось, и понятно – опять конфликт с предками. Он уже привык к такому, но помочь своему другу ничем не мог, только всегда внимательно выслушивал его.

– Пойдем, братан, поговорим! – Прохор обнял его за плечи и повел в свой кабинет, – ну, что теперь? Как я понимаю, опять предки достают?

Кай сидел на диване, напротив стоял Прохор, пытаясь раскурить сигарету. Он тоже закурил и стал говорить о том, что его ждет, уже начиная с завтрашнего утра.

– Да, – многозначительно протянул Прохор, после его рассказа. И закурил еще одну сигарету, – может, ты убежишь от них? Сейчас деньги есть, квартиру тебе снимем, нормально жить станешь – как ты хочешь.

– Не могу, у мамы сердце, она этого не переживет, а я себя не прощу, если с ней что-либо из-за меня случится.

– Понимаю, – грустно сказал Прохор, – ну, это всего лишь на лето. Ты не подумай, что я рад. Нет, я просто и себя уговариваю… лето быстро пройдет, и ты вернешься к нам.

– Да, я вернусь.

Прохору было очень тяжело от такого известия и от понимания того, что он ничем не может помочь другу. Поговорив с ним еще об этой невезухе в его жизни, он перевел тему на более позитивное – предложил все забыть и развлечься. Тем более, сегодня на вечер у них и так намечалась вечеринка. А сейчас и повод еще один есть – нужно достойно проводить друга на летнею «отсидку», как невесело назвал Прохор его военный лагерь.