Читать книгу Колдовской замок. Часть V. Интермеццо, интермеццо - Кае де Клиари - Страница 8

Так и началась моя жизнь среди викингов. Ох, и хлебнул я тогда разного "веселья"!

Поначалу я думал, что меня нагрузят самой тяжёлой работой, и когда драккар приблизился к заветному берегу, направился было к свободному месту гребца. Но лишь я протянул руку к веслу, как вокруг собралось такое общество бородатых недоброжелательных лиц, какого я не видел даже при первом появлении на борту! Оказалось, что работа с веслом это не наказание и тяжкий труд, а великая честь, которой я, как изгой, совершенно не достоин!

Когда прибыли на место, а это длилось долго, так-как вход во фьорд, да и сам фьорд были сплошь утыканы подводными и надводными рифами, викинги подхватили свои пожитки, и, нагрузив их плечи, подобно муравьям, потащили на берег. Мои попытки помочь, были пресечены в корне, самым злобным и сварливым образом. Я подумал тогда, что слова ярла о особо тяжёлой и сложной работе, которая ждёт меня на берегу, были шуткой. О, как я ошибался!

На берегу меня ждало… равнодушие! Я имею в виду равнодушие со стороны женщин и детей, которые прыгали от восторга при виде своих мужей и отцов, а по незнакомцу скользили невидящими взглядами, как будто я был прозрачный. Поначалу, я решил, что они меня и в самом деле не видят, но когда все разбрелись по домам, (наполовину землянкам, наполовину пригоркам покрытым дёрном), и я остался на улице один, меня вдруг окружила целая толпа детей от года, до семи лет, которые дёргали меня за одежду, лезли на плечи, что-то орали в уши, что-то спрашивали, чего я не мог понять, и вообще, рассматривали и изучали меня, словно я был ручной обезьянкой.

Я стоял, изображая из себя чурбан, которому всё равно, что с ним делают, иногда отвечал на вопрос, скорее всего невпопад, но похоже это никого не волновало. Детям я явно нравился, правда, не скажу, что мне нравилось то, что они со мной вытворяли. Время шло, я ждал, когда они, наконец, устанут, но они уставать не собирались, зато я устал, как от пятисуточного перелёта без отдыха, (тот, кто это делал, меня понимает!).

Нет, я не испытывал к этой ребятне никаких злобных чувств. Наоборот, они мне очень нравились, но я не знал, как вести себя, что делать дальше и вообще, что меня ждёт, и когда, наконец, начнётся та работа, которой грозил мне ярл? Через некоторое время я заметил, что к нашей компании прибавились новые люди.

К моему удивлению это были молодые женщины и девушки, которые не приближались, а поначалу осторожно выглядывали из-за жилищ, хозяйственных построек и поленниц, а потом стали подходить всё ближе и вести себя смелее. Некоторые держали на руках младенцев, другие делали вид, что играют с облепившей меня мелюзгой, а иные подходили с вызовом во взгляде, но тут же отворачивались и фыркали.

Вдруг, моих маленьких мучителей и любопытных молодух, как ветром сдуло! Я внезапно почувствовал себя одиноким и беззащитным. Почему-то стало холодно! Мою спину сверлил чей-то взгляд, и, честно говоря, я бы лучше встретился в открытом бою с десятком викингов, чем обернулся на этот вызов. Но я обернулся и тут же пожалел об этом!

В двух шагах от меня стояла женщина. Но какая женщина! Ростом она была почти с меня, но это ещё не самое главное! В ширину она превосходила меня вдвое, но опять же таки, пугало не это! Страшен был её взгляд. Взгляд из-под низко опущенных густых, светлых бровей, взгляд между кос, цвета спелой соломы, вываленных спереди на необъятную грудь, кос толщиной с мою руку! Лицо этой женщины было шириной не на много меньше её плеч и украшено двумя подбородками, а плечи – почти вровень с талией, на которой не сомкнулись бы мои руки, если бы мне вдруг пришла в голову безумная мысль – обнять эту бабу! Снизу было ещё одно расширение, в полтора раза превышавшее и плечи, и талию! Ног её я не разглядел, так-как они были скрыты длинной вышитой юбкой. Странно, ведь я никогда раньше её не видел, и всё же было в ней, что-то очень знакомое.

– Так это ты ищешь девушку по имени Ангелинда? – спросила она низким грудным голосом. – Так вот, Ангелинда, это моё имя, и я сестра ярла! Вижу, вижу, что я не та о ком ты рассказываешь сказки одинокими ночами своему маленькому брату, когда гладишь его по головке! А жаль, ведь я тоже девушка, правда Один не призвал меня в свою гвардию валькирий, так что приходится справляться здесь со всем хозяйством. Я смотрю, ты любишь детей? Значит, к детям тебя и приставим!

И она повела меня в дом, где сначала я получил миску шикарной ячменной похлёбки с салом, кусок хлеба и кружку пива, не хуже чем тогда на корабле, а потом мне вручили одного младенца в руки, другого привязанного простынёй за спину, ещё двух в колыбелях и пяток ползающих на полу среди разбросанных игрушек. Вот, когда я пожалел о том, что сразу не захватил драккар и, не побросал храбрых викингов за борт, а принял условия поставленные ярлом! Так началась моя каторга.

Поначалу было очень тяжело. Самым трудным было то, что команда маленьких засранцев всё время норовила спать, есть и орать одновременно. Причём, когда засыпал один, тут же начинал орать второй и будил первого, а к ним неизбежно присоединялись все остальные. Или, например, когда наступало время кормить тех, что постарше, (младших кормили грудью без моей помощи, причём никто из мамаш совершенно меня не стеснялся), так вот, только поднесёшь ложку какому-то карапузу, как его товарищ тут же рядом обязательно обделается, а пока за ним убираешь, тот, кого ты собрался кормить, либо обделается сам, либо сядет в тарелку, ну, и, конечно, все остальные немедленно норовят выкинуть что-либо в том же духе!

Наверное, я так бы и погиб под гнётом немыслимых забот или сошёл бы с ума, но меня пожалели молодухи. Сначала они всё заглядывали в дверь и смеялись, потом принялись помогать, а, в конце концов, стали даже подменять меня на сон и еду. Прошло, наверное, недели полторы, дело пошло на лад, и я стал привыкать к своей роли няньки, но как-то раз нас застукала злыдня Ангелинда, (кстати, её на самом деле звали Анхеллинда, но это я так, к слову). Она заявилась как раз, когда две румяные белокурые бабёнки пеленали моих подопечных, а я развлекал их, (бабёнок), какими-то баснями.

– Та-ак! – пропела почтенная сестра ярла, уперев руки в крутые бока. – Я вижу, ты неплохо ладишь с женщинами, а они с тобой! Значит, сможешь справиться и с другой женской работой, и не пропадёшь в бабьей компании!

Не подозревая подвоха, я пожал плечами и отправился с ней в другой дом. В душе я даже радовался смене деятельности, так как профессия няньки была мне несколько не по нутру. Анхеллинда привела меня в просторный, но плохо освещённый дом, в котором было мало места, так-как он оказался сплошь заполнен старухами! Они сидели вдоль стен на скамьях и сундуках, они сидели посреди помещения на перевёрнутых корзинах, они сидели просто на полу на самом проходе, и, похоже, не испытывали при этом никаких неудобств. И все они смотрели на меня! Смотрели немигающими глазами, и в каждом взгляде я читал одно и то же, до боли знакомое! В общем, так смотрят драконы, когда хотят тебя съесть.

– Будешь делать то, что тебе скажут! – лаконично рявкнула злодейка Анхеллинда. – А вы, не вздумайте жалеть этого раба!

Раба?! Я готов был провалиться сквозь землю. Раба! Так вот какое покровительство решил оказать мне любезный ярл! Правда, пораскинув мозгами, я вдруг понял, что здесь что-то не клеится. В моём представлении участью раба должен был быть тяжёлый труд, скудное питание, железный ошейник, бич надсмотрщика и прочие ужасы. Здесь всё было наоборот. Никто меня не приковывал, и собственно я мог в любой момент уйти, куда глаза глядят. (Может быть, я бы так и сделал, если б знал куда идти.) Работа до сих пор была не тяжёлой для тела, а скорее утомительной для души. Что же касается еды, то она оказалась не только сносной, но и весьма вкусной! На количество и режим питания тоже грех было жаловаться. Завтраки, обеды и ужины здесь подавались по расписанию, а между ними были частые перекусоны. К тому же каждый встречный, (точнее каждая встречная), почему-то хотели меня накормить.

Вот и сейчас, когда за милашкой Анхеллиндой закрылась дверь, большинство старух, молча, уткнулись в свою работу, а одна потянула меня за рукав, и также молча, указала в угол, где лучина освещала импровизированный стол, сооружённый из старой бочки. На столе красовалось деревянное блюдо, на котором лежала варёная рыбина размером с Фига, не меньше. Рядом помещались полкаравая хлеба, луковица и неизменная кружка пива.

Я уже знал, что отказываться от угощения здесь нельзя, если не хочешь нажить себе неприятностей, и, несмотря на то, что был не голоден, уселся на низенькую скамеечку и принялся за еду. Пока ел, приглядывался к тем, чьи задания должен был выполнять до следующего распоряжения Анхеллинды. Оказалось, что они тоже меня разглядывают. Я, то и дело, ловил на себе косые взгляды, а несколько раз до меня донеслись перешёптывания и смех!

И тут до меня дошло – старушенции скрывали своё любопытство за напускной суровостью, а сами вели себя точно так же, как их дочери и внучки! Что ж, это было мне только на руку. Закончив еду, я сердечно поблагодарил хозяек, (в драконьей среде мне за такое поведение давно бы уже откусили хвост), затем с хрустом потянулся и зевнул. Мой намёк был понят правильно и та же бабуля, которая меня накормила, также молча отвела меня в другой угол, где нашлась охапка соломы и старый плащ вместо одеяла. Я не заставил себя упрашивать, а просто завернулся в плащ и улёгся на солому, которая на самом деле мягче любого пуха, как известно всем, кто испытывал длительное недосыпание! Отправляясь в страну грёз, я подумал, что жизнь раба это не такая уж плохая штука! Как я ошибался!..

Проснулся я от удара сапога в бок. Удар был не сильным, но тот, кто получал неожиданно по рёбрам, меня понимает. Продрав глаза, я увидел перед собой гору, в которой без труда узнал добрейшую Анхеллинду! Как мне тогда захотелось спрятать голову под крыло или хотя бы под плащ! Я ожидал бури негодования и крупной выволочки мне и старухам, но ничего не произошло. Она просто повернулась и куда-то ушла. Я перевёл дух, но оказалось, что рано обрадовался – вчерашних бабок будто подменили!

Не прошло и пары минут, а я уже бегал среди них и "выполнял поручения". В основном эти поручения заключались в том, что бы что-то поддержать или что-то принести, что-то убрать и где-то надавить, но это было ещё ничего! Хуже всего, что я, оказывается, справлялся со своей работой из рук вон плохо! На меня шипели, ворчали, кричали, брюзжали, от чего моя голова пошла кругом, и я уже не соображал, что делаю!

Наконец, наступил вечер и кто-то, кого я не видел, скомандовал отбой! Вы думаете, меня отпустили? Ничего подобного! Старухи не сдвинулись с места, но пространство посреди дома вдруг очистилось, откуда ни возьмись, появилась уже знакомая мне бочка, на которой стояла лохань чего-то булькающего, в чём плавал варёный окорок. Рядом на бочке помещался хлеб, ну, и, конечно же, кружка пива!

Меня снова усадили на низенькую скамеечку и коротко приказали: "Рассказывай!". Тут я понял, что бабки ждали моей повести весь день, ждали с нетерпением, и с моей стороны было бы некрасиво обмануть их надежды! Я отхлебнул из кружки, взял в одну руку хлеб, в другую окорок и повёл свою повесть о моей любви к прекрасной Ангелинде, приукрашивая её всё большими подробностями.

Через час неторопливого, но страстного повествования, которое я вёл нараспев, словно был профессиональным скальдом, моя аудитория рыдала в голос, а одна из старушенций обняла меня за шею и едва не задушила от избытка чувств!

В душе я ликовал! Единственно, что омрачило мой триумф, как народного сказителя, это был громкий шёпот одной старухи, которая толи сама была глуховата, толи пыталась докричаться до тугоухой соседки:

– А ведь эта его возлюбленная, не наша ли Анхеллинда?

Но в совершеннейший шок меня поверг ответ на это малоприятное предположение:

– Ясное дело, она! Ведь Анхеллинда не родная сестра ярлу Ванхагену. Я помню, как её нашли совсем маленькую в роще на севере фьорда завёрнутую в обрывок китовой кожи! Значит, когда жестокие родители нашего Драгнара, (я забыл сказать, что меня так все там называли, а означало это что-то вроде "найденный драконом"), выкинули бедняжку из подводного чертога, она попала прямо к нам, и я вижу, что такова была воля Одина, что этот парень вынырнул как раз, перед драккаром могучего Вана!

– Погоди, погоди, – засомневалась её собеседница,– тут что-то не сходится! Во-первых, девушка была уже достаточно взрослой, когда с ней приключилась эта беда, а наша начальница была совсем крохой! Во-вторых, Анхеллинду нашли почти сорок зим назад, а история, которую рассказывает Драгнар, по его словам, произошла едва ли не вчера!

– Ну и что? – не унималась её соседка. – Там у них, богов, Младшие они или Старшие, не важно – всё по-другому! Что же удивляться тому, что время у них течёт не так, как у нас? А может, они просто пожалели бедняжку Анхеллинду и сотворили из большой – маленькую? Посуди сама, что бы сделали люди, если бы нашли под кустом голую девицу, которая не умеет ходить и говорить, а стрекочет по-дельфиньи?

– Ясное дело, зарубили бы на месте, а тело выбросили в море! Значит, ты думаешь, они специально обратили её в ребёнка, чтобы скрыть своё колдовство? А как быть с тем, что Драгнар всего-то ничего времени, как был изгнан из родительского дома, а наша начальница живёт тут уже столько лет?

– Ничего удивительного! – развивала свою идею бабка, которая, похоже, решила обставить меня в сочинительстве. – Откуда ты знаешь, сколько он поднимался со дна морского, чтобы появиться прямо перед носом драккара? Может все сорок зим и поднимался, ведь в Драгнаре тоже течёт божественная кровь, а когда доходит до проделок Младших, то всегда жди от них всяких там неожиданностей и непонятностей!

– Нда! – задумчиво покачала головой первая. – И всё же я сомневаюсь!

– Хорошо! – почти выкрикнула ей в ухо вторая, и её глаза засветились, да и сама она засияла, как начищенное блюдо. – А теперь скажи-ка мне, как прозывают нашу Анхеллинду воины?

– Касатка!

– Вот именно! А касатка, тот же дельфин!

– Ой, а ведь, правда!

– Конечно, правда, не будь я Брунхильда – Корабельная грудь! Я как услышала всю эту историю, так сразу смекнула, в чём дело! И знаешь, что я тебе скажу?

– Что?

– А то, что наш долг помочь этим влюблённым соединиться!

Тут я попросту подавился похлёбкой, которую хотел было выпить через край и пропустил часть разговора мимо ушей, а когда откашлялся то услышал только один вопрос, но не разобрал кто из старух его задал:

– А всё-таки, почему он её совсем не узнаёт?

Ответа не последовало, потому что в это время дверь открылась и вошла Анхеллинда. Воцарилось такое глубокое молчание, что я буквально услышал глухой удар, с которым моё сердце упало в пятки. Дева по прозвищу "Касатка", стояла и смотрела на меня своим тяжёлым взглядом, от которого съёжился бы взрослый дракон! И что ей опять было не так? Может быть, она надеялась увидеть мои обглоданные косточки, а вместо этого поняла, что я обзавёлся ещё одной толпой поклонниц? Правда доброжелательность этих поклонниц грозила мне порядочными жизненными осложнениями…

Анхеллинда смотрела на меня минуту или две, потом сделала жест, чтобы я следовал за ней, и скрылась за дверью. Мне ничего не оставалось, как встать с насиженного места, и наскоро пробормотав благодарность за сытный ужин, выйти в непроглядную тьму.