Читать книгу Андеграунд, или То, что мы потеряли - Каграман Ханбеков - Страница 2

Мне не хочется в Ад, потому и живу,

Только жить не особенно хочется.

Я живу, как раздетый: у всех на виду,

И за всех с меня, видно, и спросится.

Скажут черти в Аду: «Почему ты молчал?

Ты – поэт, перед всеми в ответе.

Ты, конечно же, всё, как всегда, понимал,

Всё плохое, что было на свете.

Почему уцелел, от чего не кричал,

Раз поэтом на свет появился?

Знают все, что поэты – начало начал,

Ну а ты не всегда торопился».

Что скажу я тогда этим чёрным чертям

В оправданье земного молчанья?

Что не верил в себя, что не верил словам,

Так и жил, истязая сознанье?

Может быть, пожалеют и в Ад не пошлют.

Скажут: «В Ад тебе рано соваться».

И в дорогу мешок сухарей мне дадут,

И отправят по свету скитаться.

Машина – зверь, рычит и мчится,

Ещё мгновенье, потом прыжок.

Ещё мгновенье, и я уж птица,

И бьёт о маску сухой песок.

Вперёд, на встречу, а с кем – не знаю.

Вернусь, быть может, коль повезёт.

Я вызов смерти сейчас бросаю,

И это длится не первый год.

Я – камикадзе, я это знаю,

Я знаю то, что разобьюсь,

Но эту прихоть себе прощаю,

Я в счастье верю, ему молюсь.

Я приземлился, шипит резина,

Скрежещет щебень, я снова мчусь.

Ревёт всё громче моя машина,

Её люблю я, я ей горжусь.

Обгон немыслим, я путь подрежу,

Я первым буду везде, всегда.

Сейчас я ближе, похоже, к небу,

Осуществляется моя мечта.

Я боюсь, я всё время боюсь:

Я боюсь заболеть, – на лекарства нет денег.

Я простой из простых, потому не стыжусь.

Я плыву, словно щепка, не зная, где берег,

В дебрях жизни, блуждая, тружусь.

Я боюсь, я всё время боюсь:

Я боюсь, что уволят с работы, бывает…

И тогда не поймёт, не поможет Иисус,

Он в людские дела не вникает.

Я боюсь, но я вовсе не трус.

Я боюсь, я всё время боюсь:

Не отложены деньги на время худое.

Я пока что держусь, но боюсь, что сорвусь,

В нашей жизни бывает такое.

И тогда я запью и, наверно, сопьюсь.

Я боюсь, я всё время боюсь,

Оттого, видно, быстро старею.

Не один я такой, я за нитку держусь

И по нитке хожу и слабею.

В одиночку я с жизнью борюсь.

Спился я и теперь не боюсь,

Мне до лампочки всё, я не каюсь.

Я живу, и над жизнью смеюсь,

И с такими же в жизни якшаюсь.

И, как все, в небеса вознесусь.

«Война – войной, а розы – розами…»

И человек не может без любви.

Она везде, в короткой юбке с косами,

Она придёт, её ты не зови.

Она придёт, обнимет тонкими руками,

В разорванной рубахе, с сумкой на плече.

Перебинтует белыми бинтами

И поползёт с тобой по целине.

Она везде – в больнице, у больничной койки,

В палате, у стола, где только кровь и боль.

Ей тоже больно видеть этой крови струйки,

Но, что поделаешь, война! Война – кровавый произвол…

Она тебе когда-то отдавала

Всё, чем дышало сердце у неё.

Она тебя кормила, целовала,

Ты был сокровищем её.

Прости её, коль в чём-то виновата,

Хотя виновною она не может быть.

Она – любовь, а значит, – свята,

Её возможно лишь любить.

«Мой вертолёт не полетел, хоть он не примитив.

И не в конструкции всё дело, —

Он просто слишком некрасив,

И это выше всякого предела».

Великий Леонардо, как всегда, был прав:

Природа отвергает всякое уродство.

Вы отрицаете поэзию, но это донкихотство, —

Законы красоты не пощадят ваш нрав.

Вы в жизни не достигнете вершин,

Посредственность стоит у вашего порога.

За бездуховность жизнь карает строго,

Закон природы для всего един.

Поэтому нам классика нужна, —

Она из человека лепит человека.

Культура – величайшая страна,

Где красота определяет гениальность века.

Россия тонет в книжной мишуре,

И бездуховность топчется у двери,

И мы уже почти что полузвери.

Культуры нет на высохшем дворе.