Читать книгу Небеса нараспашку - Кали Вулф - Страница 1

«Только посмотрю» – говорила я себе, набивая большим пальцем адрес сайта объявлений «Хорошие руки», – «Ну что может случиться, я ведь только посмотрю»

Если кто не в курсе, учтите: девочка, с малых лет мечтающая о собаке и залезшая на сайт объявлений по пристройству домашних питомцев, подобна адски голодному, которого водят по музею самых что ни на есть разнообразных деликатесов. В моём положении лучший вариант – обрубить к чертям Интернет, да и в вашем тоже. В таком случае, возможно, при вас останется хорошее настроение и вы не влипнете в приключение поистине вселенских масштабов, которое случилось со мной.

Или, если вы родитель, разрешите уже своим детям исполнить их заветные мечты, правда, с вас не убудет. Если там, конечно, не гаубица и не танк.

Лично я просто хотела собаку, и в тот день, шмыгая уже не столь заложенным носом, разрывала себе сердце как заканчивающимся больничным, так и просмотром объявлений о пристройстве щеночков.

Кто-то как-то раз сказал мне, что друга купить невозможно – думаю, эти слова принадлежали дедушке – так что я решила, что возьму собаку из приюта, или же как-нибудь иначе, но обязательно за бесплатно. Чтобы честно отработать карму, избавившись от всякого рода корысти. Хотя с любой кармой будет беда, когда твоя мама – успешная бизнесвумен, которая может (по твоим меркам) почти всё, кроме как полюбить покрытое шерстью лающее четвероногое. Грязь и шум в доме, куда она, по её словам, возвращается «отдохнуть» после бесчисленных поездок по налаживанию бизнеса, равны богохульству среди честолюбивой христианской мессы. Так что за свою недолгую жизнь я собрала столько «Нет», что впору основать новую религию. Пожалуй, я бы назвала её «отказизм собачьего толка».

Вот и ещё одна моя проблема. Бурная фантазия. Мама хочет сделать меня наследницей бизнеса – а я витаю в облаках вместо того, чтобы грызть основы экономики и торговли. Мамины клиенты и бизнес-партнёры, выдавливая неловкие улыбки, обычно называют меня «милой»: мы похожи примерно в той же степени, как изящная белая цапля и галка. Всё, что я заимствовала от матери, это её сногсшибательное упорство в случае, если чего-то сильно хочу.

Собака.

О, образ на моём знамени, близок день, когда я взбунтуюсь.

Вытащив ещё одного бойца из пачки бумажных платочков, и, решив получить ударную дозу жалости, я кликнула на вкладку «Заводские потеряшки». Наверняка вы слышали об этих огромных подпольных заводах экспериментального выведения. Новые породы, которые ещё не видел мир. И спектр промежуточных форм, напичканный генетическими аномалиями по самые носы.

Эти несчастные не выбирают, какими им рождаться. С какими проблемами со здоровьем. Возможно, если даже повезёт сбежать, такие зверьки не проживут и половины здорового собачьего века, но…

Прожить в тепле и заботе хотя бы два, четыре года, и умереть рядом с человеком, ставшим твоей семьёй всё же лучше, чем в вольере, от антибиотиков и скученности.

Так что…

Первой в глаза осуждающе кинулась табличка в половину экрана с надписью «Мы уже дома». Как если бы немой укор врезался в вас на скорости в 180 км/ч. Довольные собачьи и человечьи мордашки. Многодетные семьи, офисные клерки, военнослужащие, в общем, благородные, преисполненные великой цели люди, которые могут только мечтать о том загородном особняке, в котором волею судеб живу я. Наш задний двор был бы идеален даже для выгула мамонта, мне ли не знать.

Эх…

Страница, словно уловив моё состояние, слегка заглючила. В углу появился значок загрузки: вот-вот разместят новое объявление. Мои глаза тут же поклялись экрану в вечной верности. И…

«Отдам в хорошие руки собаку, порода неизвестна, возраст неизвестен, пол…»

Я проморгалась.

Пол неизвестен? Как такое вообще возможно?

«Предположительно сбежала из какой-нибудь лаборатории. Корм не ест, но слопала креветки в темпуре. Нелюдимая, на контакт не идёт. Слегка похожа на китайскую хохлатую с рядом отклонений. Забивается в тёмные углы и шипит, если я пытаюсь сделать фото, так что просто заберите её кто-нибудь.

P.S.: Если судить по нраву, похоже, это всё же кобель»

Дальше шёл адрес. Мой родной город. Рукой подать.

От близости источника интриги во мне будто детонировала водородная бомба.

«Только посмотрю» – уговаривала себя я, седлая верный велосипед и зачем-то беря с собой пустой рюкзак с мягкими стенками, – «Ну что может случиться, если я только посмотрю?»

Временное пристанище таинственной собаки не вызвало у меня восхищения: неопрятный домишко, покрытый уже порядком облупившейся жёлтой краской.

– А. По объявлению? – дверь открыл молодой человек лет 17-и от роду, чьё лицо было равномерно покрыто прыщами и оспинками. Говоря со мной, он сдвинул с сальных волос потрёпанные наушники.

– Ага, – я едва не подпрыгивала от нетерпения.

– А родители где?

Я приложила титанические усилия, чтобы не закатить глаза:

– Мне пятнадцать, скоро уже шестнадцать.

– Да?

Я вздохнула. Мои ювенильные черты частенько сбивали людей с толку. Плюс, я была несколько миниатюрной, мама даже предпринимала попытки отдать меня в балетную школу. Увы, исправить положение не могли ни макияж, ни «взрослая» стрижка в виде скошенного каре. Я много чего пробовала, я знаю. Гормоны отказывались сглаживать углы и работать над изящным изгибом бёдер, да и грудь, судя по всему, оставалась вне их компетенции.

– Извини, ты же знаешь, я не со зла. Заходи.

В прихожей висел густой запах пепперони и нестиранной одежды.

– Так… и где ты его нашёл? – спросила я, оглядываясь в полумраке жилища.

– На помойке. Я работаю в китайском ресторане, неполный рабочий день, и мистер Ли меня кликнул, мол, Норман, сгоняй-ка к бакам, похоже, там ошивается какая-то животина. Я сначала думал, что это крыса, – мой новый знакомый дёрнул ручку двери, – Он вот здесь, в прачечной… Ты его заберёшь? У тебя рюкзак.

– А, – я неловко одёрнула взятую с собой матерчатую «ёмкость», – Да я… только посмотреть.

– Ну, смотри, раз такое дело, – подросток перевёл жвачку на другой сегмент челюсти, – Только не пугайся.

С этими словами Норман дёрнул шнур, и в помещении зажглась лампочка.

Сначала я не увидела ничего. Мои глаза искали собаку, но это, сидящее у корзины для белья в позе суриката, было…

– Крышу сносит, да? – благодетель, назвавшийся Норманом, окончательно сложил наушники на плечи, – Может, мне надо было в Зону-51 звонить, как думаешь?

– Да не, – с трудом заставив язык двигаться, неуверенно возразила парню я, – Это… просто собака. Эксперимент или вроде того… А он слепой?

– Мне кажется, он тебя видит. Если присмотришься, увидишь в этих… Как их…

– Бельмах?

– Да, в них. Зрачки… Слушай, он не кусается, поел и довольно смирный, если не лезешь фоткать, ты тут посмотри, у меня рамен стынет. Кухня слева от входа, найдёшь меня, ладно?

– Ага, – оторопело ответила я, всё не решаясь войти в прачечную.

Но ноги уговорили остальное тело чуточку раньше, чем я это осознала.

Зверёк почти не шевелился, и я тоже остановилась на некотором расстоянии. Мы рассматривали друг друга.

Да, он был похож на китайскую хохлатую, но то, что росло на его голове и шее, даже визуально казалось чем-то более жёстким, вроде гривы лошади или ворса половой щётки. Морда больше напоминала хищную узость челюстей крокодила; то, что я приняла за причудливые усы или щетинки возле губ, оказалось маленькими острыми зубами, торчащими из-под короткой губы. Передние лапы были оснащены чёрными когтями и удлинёнными пальцами. Хвост, довольно длинный, заканчивался пышной кисточкой на этот раз мягких волосков. Уши, опять же нетипичной формы, напоминали пресловутый индийский узор «огурцы», чьи хвостики образовывали края очень пузатого сердечка.

А. И да. Он был тёпло-серого цвета, с «гривкой» цвета карандашного грифеля.

– Эй, малыш, – ласково сказала я, протянув руку и потрепав его по шее, – Ого какой ты горячий. Откуда же ты такой взялся? Кто же сотворил с тобой… Хотя о чём это я, ты таким родился. Ну-ка дай я тебя подни… Ух, какой тяжёлый!

Бесполезно. Я касалась тонких лапок, но при этом у меня было полноценное ощущение, что я собралась сдвинуть Бруклинский мост. Невероятно. Пёс ведь был не больше спаниеля, как такое возможно?

Тонкокостная гиря отвечать отказывалась, равно как и приближать меня к разгадке вопроса своего пола.

Между задних лап у него было гладенько. Даже бакулюмная кость отсутствовала. Но откуда-то я была почти полностью уверена, что это «он». То ли выражение мордашки, то ли странная поза, в которой он сидел…

Я отстранилась, плюхнувшись на кварцвиниловую плитку прачечной, и потёрла глаза. Вокруг пса витала какая-то дымка. Наверное, в этом всё же была виновата «чистота» дома.

Нет, я не могу, просто не могу его здесь оставить! Кто ещё сможет принять этого странного пёселя таким, какой он есть? А если его найдут те, кто вывел? Что тогда? Или – того хуже – Норман сдаст его в приют, те обратятся в ветклинику, а там отыщется достаточно амбициозный доктор, который рано или поздно расчленит это несчастное существо и распихает его по банкам «во имя науки».

Я затрясла головой, мечтая, чтобы эти мысли высыпались из моей черепной коробки раз и навсегда.

Пока я терзалась тягостными думами, пёс сидел на прежнем месте, в той же самой позе, созерцая мои потуги с таким умиротворением, будто я была каким-нибудь японским садом камней. Типа «О, а вот этот узор на песне выражает стремление художника достичь состояния внутренней гармонии».

Всё! Хватит!

– Норман? – окликнула подобравшего потеряшку парня я, выходя из прачечной и маня за собой собаку.

– А? Всё же решила взять, да? Ну ты это, молодец, – рука с аурой орехового соуса довольно бережно тронула моё плечо, – Я думаю, этот серый – славный парень. Ну то есть ты понимаешь, внешность не главное. Раз сам за тобой пошёл, станет хорошим другом.

– О, – признаться, тут я смела в совок все ожившие при виде этого подростка стереотипы, – Знаешь, моя мать, должно быть, взбесится, когда увидит, что я…

Норман фыркнул, почесав шею:

– Даже не грузись этим. Матери все поначалу «Ой, зверь в доме, фу, гадость, за ним ухаживать надо!», но потом свыкаются.

– Откуда ты знаешь?

Он усмехнулся, показав крупные зубы:

– Ну, у меня есть Узорчик.

– Кто? – не поняла я.

– Причина, по которой собакен не остаётся у меня, – Норман приоткрыл дверь в свою комнату.

Сначала я подумала, что это шутка. Муляж анаконды, висящий на перепорках кровати-чердака. Но когда этот муляж сладко зевнул головой размером с походной утюг, я, признаться, покрылась мурашками благоговения.

– Это мой Узорчик. Узорчик, поздоровайся, это… А, да, я о сих пор не знаю твоего имени.

– Кармен.

– Очень приятно, красивое имя. Узорчика можно гладить, я знаю, обычно девушки боятся змей, но…

– Почему бы и нет? – тут же, словно приняв вызов, вздёрнула голову я, – Я с удовольствием!

Страшно было только поначалу. Я коснулась тёплого узора чешуек болотно-зелёного цвета, бережно проводя по ним рукой:

– Странно, что люди считают змей скользкими. Он очень приятный на ощупь. И так блестит…

– Линька на днях была. Не могу поверить, что он так вымахал.

– Ты хорошо о нём заботишься, это видно, – я взглянула на Нормана с гораздо большей теплотой, так что он смущённо поскрёб затылок:

– Ну… Рос он сам, я, в основном, кормлю… Но вообще ты понимаешь, я бы и пса оставил, но это плохая идея. Узорчик может захотеть его съесть или сам пораниться при попытке сделать это, не говоря уже о нашем гривастом пришельце.

– Да-да, понимаю… О, милый, мы совсем о тебе забыли, – я подозвала пса и снова попробовала взять его на руки. Позвоночник издал протестующий хруст. Что за чертовщина творится с этой собакой, он не выглядит и наполовину таким тяжёлым!

– Ты в порядке? – Норман закрыл дверь в свою комнату, – Я должен был указать в объявлении, что он какой-то зашибись тяжёлый… Ты на чём добралась сюда?

– На велике, – мои пальцы, судя по ощущениям, разругались с суставами, и в ближайшее время собирались познакомить меня с последствиями.

– Я тебя довезу.

– Не-не, я…

– У меня даже заднее сидение под ним прогнулось, а уж от твоего велосипеда точно ничего не останется. Поверь, я знаю, о чём говорю.

Недооценила я этого хиппастого парня, совсем.

Норман не лгал ни на йоту: как только пёс запрыгнул, точнее, грациозно зашёл в салон потрёпанного, должно быть, доставшегося по наследству «Кадиллака», шины заметно присели.

– Никогда такого не видела, – не без опасений констатировала я, – А твоя машина выдержит?

Норман по-философски развёл руками:

– Сегодня сломается, завтра, какая разница? Давай лучше твой велик сложим. Дорогу покажешь?

Доехали мы без особых приключений, если забыть о натужном скрипе «Кадиллака» на поворотах. Увидев мой район, Норман не выказал никакого удивления; ничто не изменилось и в его тоне, когда он со мной прощался. Заметил только, что, раз дом большой, собаке будет где резвиться.

– И ещё, – напоследок оглянулся он, – Теперь этот пёсель – твоя ответственность. Я навещу вас как-нибудь, чтобы убедиться, что всё в порядке.

– Да, конечно, – от неожиданности даже выпрямилась по струнке я.

– Ладно. Бывай, – довольно кивнул Норман, выруливая на основную дорогу.

Теперь, оказавшись у порога, я, наконец, осознала, что наделала. Хохлатый и очень серьёзный (и очень тяжёлый) пёс, похожий на кошмарную лошадку-фалабеллу, тоже оглянулся на меня, пока я звенела связкой ключей.

– Что ж, – я приоткрыла дверь, выжав из себя «я-боюсь-последствий» улыбку, – Добро пожаловать домой.

– А. Ну шикарно. Больше могу не прятаться, – тут же раздалось в ответ.

Я не подпрыгнула, не вскрикнула, не завизжала – я слишком была в шоке для такого рода реакций. Моя голова повернулась к собаке с какой-то ломаной грацией неисправного шарнира. В комплекте с выпученными глазами, куда ж без них.

– А теперь я попрошу тебя не орать, – мой найдёныш снова принял позу суслика-часового, зайдя в прихожую. Пасть он не открывал, но я почему-то была уверена, что говорит именно он. Слегка шипящий, но притом очень «правильный» акцент. Будто у простуженного выпускника Оксфорда.

Чёрт его знает, почему я уделила столько времени разбору слов вместо того, чтобы восхититься, что моя собака, как оказалось, разговаривает. Когда я уже составила какой-никакой, но план, начинающийся воплем и заканчивающийся красочным обмороком, приведённый мною зверь начал меняться, да так, что я сразу поняла, почему он казался таким тяжёлым и что за облачко тумана было вокруг него.

Внутри меня орала благим матом сирена тревоги, а я, оцепенев, глядела на то, как напротив происходила неведомая биологическая разархивация. Пёс, оказавшийся чем угодно, но не псом, раздувался, словно резиновая лодка, и совсем скоро дорос до добрых двух метров в высоту, опустив ко мне острое рыло покрытого шерстью аллигатора:

– Так-то лучше.

– Д… да, пожалуй, – криво улыбнувшись от шока, исторгла из глубин лёгких я, – По… полагаю, есть ты меня не собираешься?

– Ах, Кармен, – массивное чудище расположилось поудобнее, уложив передние когтистые лапы на колени, – Мне сообщили, что ты достаточно умна для того, чтобы понимать очевидное: инопланетным формам жизни не должна подходить диета из людей.

– А… – я пыталась найти подходящее место для взгляда, в итоге остановившись аккурат между двумя бельмами глаз, – Так… чем обязана?

Он протяжно фыркнул:

– Имя.

– Имя?

– Ты едва ли сможешь произнести моё настоящее имя.

(какого бодуна я ещё не в обмороке, спрашивается?)

– Что ж, – я по привычке потёрла подбородок указательным пальцем, заметив, что колени окончательно перестали трястись, – Мне всегда нравилось имя Валентино. Что скажешь?

– Сойдёт, – мой гость опустился на четвереньки, – А теперь я изложу, что нужно делать… Почему ты стоишь, разве вы, люди, не предпочитаете обсуждать дела во время приёма пищи?

– Я не совсем понима…

– Есть морепродукты? Мидии? Или креветки, осьминоги, крабы, может.

– Да, что-то было. Погоди, а…

– Чудненько, – Валентино повёл носом, отыскивая кухню, – Я предпочитаю сырое, спасибо.

И вот я на кухне, смутно ощущаю ещё пока неведомые для меня последствия «усыновления» инопланетянина, а злосчастный сэндвич отказывается лезть в горло, хотя уже обед. Смотрю во все глаза на того, кого назвала Валентино, и какой-то крохотной мозговой извилиной обдумываю, как объяснить вот это моей родительнице.

– Как я уже говорил, – Валентино по-хозяйски открыл дверцу холодильника и достал себе кубик льда, пожевать, – Моё начальство изучило тебя и сочло, что твои характеристики, условия проживания и прочее отлично подходят для вербовки. Раньше, чем ты спросишь, – он почти по-человечески поднял вверх указательный палец, – Мы занимаемся решением дипломатических вопросов.

– О, – вот и всё, что я могла сказать.

– Да. Но по правилам, мне нужен партнёр с яркой эмоциональной мор… То есть лицом. Люди отлично подходят. К тому же, твой IQ также соответствует требованиям службы. И не спрашивай, почему ты. Так получилось. А вот как у тебя выйдет работа, это мы проверим в ближайшее время.

– Я не могу… ну… – я отложила примятый, но так и нетронутый сэндвич, – Отказаться?

– Ты не захочешь, я знаю, как много фантастики ты читаешь, – Валентино с аппетитом захрустел ещё одной креветкой из пакета, – И как ты загибаешься в рамках этого скучного мира, где приходится прогибаться под тысячи стандартов.

– Да, но я ведь несовершеннолетняя.

Его бельма снова остановились на мне, и я наконец-то разглядела подобие едва поблёскивающего тапетума:

– Ваше общество ломает тебе подобных очень рано. Полагаю, я успел вовремя.

– Ага… А как…

– Дорогая, я дома! – на кухню стремительно влетела моя маман, держа наперевес дорогущую брендовую сумку. Увидела Валентино.

– Мам, я это… – нерешительно начала я, но тут заметила, что моя родительница как-то расслабилась, будто под гипнозом.

– Собачку взяла, смотрю? – наконец, бесцветным голосом сказала она, – Из приюта?.. Ну, я вроде не чихаю. Не забывай выгуливать… Как зовут, кстати?

– Валентино, – ошарашено ответила я.

– О. Кобель. Прекрасно, – мама потёрла висок, – Дорогая, я что-то устала. Пойду прилягу ненадолго.

– Да, конечно, мам.

Женщина, недоумевающая только в глубинах собственного подсознания, сделала два шага прочь, но внезапно обернулась:

– А он это… стерилизованный?

– Стерилизованный, – ответил ей лично Валентино, оторвавшийся от чистки когтей.

– А… Ну, славненько.

– В смысле? – не сочтя нужным спрашивать насчёт гипноза, решила уточнить другой вопрос я, – Ты это серьёзно?

– Моя раса гораздо более продвинута, нежели ваша. Мы не плодим себе подобных без разбора. У меня есть резерв половых клеток, если я захочу создать семью. У нас всё запланировано. Никаких лишних импульсов, – во время этого монолога выглядел Валентино несколько надменно, – Именно поэтому мне нужна ты.

– А вот сейчас стало не по себе.

Пара отрывистых рычащих нот, должно быть, означали усмешку:

– Такие, как ты. Эмоциональные. Импульсивные. Тебе нельзя было заводить собаку – но ты поддалась искушению. Я так не могу. Я размышляю, а ты… действуешь интуитивно. Не вздумай обижаться, это не оскорбление.

– Ежели так вежливо просят… – только и могла заметить я, ныряя носом в кружку кофе. Если подумать, обижаться в ситуации, в которой я оказалась – последнее дело.

Вопить ещё – вполне себе достойный выбор, но обижаться, прямо скажем, не по-человечески.

– Если ты закончила с приёмом пищи, я бы хотел обустроиться.

– Да, конечно, – я поднялась из-за стола, всё ещё гадая, кем я, собственно, ему прихожусь (по всему выходило, что напарницей), – Пойми меня правильно, я готовилась взять пёсика, потому понятия не имею, где тебе будет комфортно.

– Моя раса выживает при широком спектре условий, – он говорил «моя раса» тоном заправского нациста, так, что я живо ощущала себя существом до смешного незначительным, – Однако наиболее комфортно мне было бы в помещении, подобном том, где меня разместил тот мальчишка, Норман… Кстати, он показался тебе привлекательным по половому признаку?

– Что, прости? – ошалело перевела на собеседника глаза я.

– Не сочти за наглость, однако брачные ритуалы вашего вида кажутся мне занятными. Я бы посмотрел.

– Я бы хотела, чтобы ты был собакой, – также без намёков вздёрнула брови я, отчего-то совершенно не боясь этой здоровенной туши, – Ладно. Что ты ешь, я знаю. Тебе понадобится лежанка? Не уверена, что смогу раздобыть такую большую, так что могу предложить мягкий плед.

– Это приемлемо.

– Круто, – я наведалась к секретному шкафу тайной собачницы, доставая нужный рулон из флиса, – А что насчёт туалета?

– Я испражняюсь раз в месяц. Ты непременно узнаешь об этом, обещаю. Это особенный день, во время которого мне будет нужен полный покой и много воды. И аромамасло. Базилик подойдёт.

– Не думаю, что хочу торопить события и расспрашивать о таком заранее, – я поёжилась, старательно выгоняя из головы любые версии того, что творится на данном жизненном этапе Валентино.

Устраивала его лежбище, конечно же, я, хотя меня ни на минуту не покидала уверенность в том, что мой гость и сам в состоянии постелить себе плед. Похоже, не императорское это дело, пока есть рабы вроде меня.

– Так и… – я выдохнула, отойдя чуть поодаль и любуясь на результат своих праведных трудов, – Что дальше?

– Заказать для меня побольше морепродуктов.

– Это логично, – я проглотила вопрос а-ля «Платить ты не собираешься?», – Но вообще-то я говорила про… нашу совместную работу.

– А. Разумеется, – Валентино со знанием дела помялся на пледе, утраиваясь поудобнее, – Как только меня вызовут по коммутатору, я сразу же сообщу тебе, куда идти и что делать.

– Понятно, – я осмотрела его полную противоречий тушу в поисках упомянутого коммутатора, но так ничего и не обнаружила.

– Он в ухе. Наши технологии лежат за гранью ваших, – словно прочтя мои мысли, отозвалось нечто, волею судеб теперь называющееся моим псом.

– Действительно, как же я сама не догадалась. А… – я с видом стреноженного средь бела дня жеребца почесала одну ногу другой, – Тебя надо… прививать или чипировать?

– Меня – нет. Тебя – да, – кажется, этот реверс доставил моему гостю несказанное удовольствие, – Чтобы ничем не заболела и не потерялась и на просторах галактики.

В этот момент я испытала ни с чем не сравнимое ощущение того, что питомцем сделали меня саму. Впечатления были, прямо скажем, такие себе. Нет, не подумайте, я действительно была всеми руками за приключения, но Валентино вёл себя как-то грубо. Сейчас он напоминал мне холодного и расчётливого гангстера из какого-нибудь навороченного голливудского боевика, примерно такого, к которому на ковёр бросают побитого главного героя, а этот мерзавец температуры вечной мерзлоты сидит в своём любимом кожаном кресле с непроницаемой миной, и словно погодя гладит улёгшуюся на коленях кошечку.

Вот я, судя по всему, и была такой кошечкой. Только надо привить и чипировать, чтобы не заболела и не потерялась.

Мысли мои были безрадостны, и я поплелась делать домашнее задание с таким видом, будто на меня повесили каторжные колодки (можете представить ржавые, с кровавой пылью в крепежах).

Не успела я усеять и половину листа бисеринами моего поистине микроскопического почерка, только в моменты фантастического наития становившегося чуть крупнее прожилок на мраморной говядине, наметился какой-никакой, но движ.

– Наша первая миссия. Идём.

Я едва не взлетела от испуга вместе со стулом:

– Ты с ума сошёл так подкрадываться?!

– А, – не больно-то склонная к мимике морда Валентино отразила нечто, похожее на озарение, – Слабый слух, точно. Прошу прощения. Но суть того, что я озвучил, не меняется. Идём.

– Прямо сейчас?

– Разумеется, сейчас. Теперь это твоя работа.

– Что мне надеть?

Снова то миллиметровое смещение почти невидимых бровей:

– Не имеет значения. Если будет иметь – выдадут на месте. И ты… выглядишь приемлемо для представителя своего вида, как мне кажется.

– А у вас там… – я помассировала висок указательным пальцем, пытаясь сосредоточиться, – Много людей работает?

Валентино в это время встряхнулся, применяя свою эксклюзивную собачью маскировку:

– Ты первая… Что?

– Так я что же, представляю всё человечество?! – мой мозг тут же провёл дежурную опись всех составляющих внешнего вида: что когда стиралось и что насколько измято.

– Не зацикливайся на этом. Никто не обратит внимания на представителя отсталой расы.

Два открытия. Первое: словами можно ударить наотмашь. Второе: я не кошечка на коленях. В глазах этого пришельца я максимум креветка в запаянном аквариуме. Сущее ничтожество, диковинный сувенирчик на рабочем столе. Великий Валентино и я, копошащаяся в поисках микроскопических водорослей на обед.

Интересно, а почему он превращается в собаку?

Не могу не спросить…

– Под «идём» ты подразумевал выход на улицу?

– Да.

– К… – я перешерстила все доступные мне воспоминания о научной фантастике, – К порталу?

Третье открытие: когда Валентино изменял облик на собачий, эмоции давались его морде чуть лучше. Сейчас, например, я живо сообразила, что китайская мудрость здорово ошибалась, утверждая, что «дурак тот, кто спрашивает, но ещё больший дурак тот, кто молчит, когда нужно спросить». Лично я, судя по всему, останусь в категории умственно отсталых посмертно: это было чётко написано в белёсых буркалах.

– Я бы не назвал это порталом в том смысле, в котором подразумеваешь ты, но, допустим, что так.

– А как бы ты это назвал? – где-то внутри я усердно забивала разводным ключом агонизирующую гордость.

– Место, где пространство истончается. Твой дом расположен рядом с таким. Оно одичалое, но работает, – решив, что после такого заявления я в полной мере осознала обозначенный феномен, Валентино подошёл к двери:

– Будь любезна, открой.

Что ж, раз так вежливо просят…

– Погоди! – я едва провернула ключ в замке, спохватываясь.

– Что на этот раз? – в его тоне просквозило некоторое раздражение.

– Поводок.

– Ха. Это шутка?

– Ты моя собака, забыл? И по закону положено, – (это я что же, выиграла в его чемпионате по коварству?), – Поскольку благодаря, как бы ты это назвал, слабому мышечному тонусу, я не могу взять тебя на ручки.

Специфический гибрид рыка и фырчания раздался снова:

– Ладно, Кармен, очко в этом раунде по праву твоё. Хохма удалась. Неси поводок.

Должно быть, я удивила сама себя, улыбнувшись ему в тот момент. По морде Валентино, впрочем, нельзя было понять, насколько его забавляло наблюдать за моими более чем героическими потугами, связанными с пристёгиванием ошейника к его длинной, но толстой, как у породистого быка, шее.

– И иди помедленнее, – попросила я напоследок, – Иначе я буду за тобой волочиться, а это нереальная картина применительно к маленькому пёсику, которым ты притворяешься.

– Да-да, – он поправил когтем ошейник, и я заметила в гриве проплешину, оказавшуюся белёсым шрамом. Укус, что ли?

Увы, данное расследование живо зашло в тупик: несмотря на просьбу не спешить, мой визави твёрдо вознамерился переть по улице со скоростью ракеты класса «земля-земля», так что о вопросе временно пришлось забыть. Признаться честно, я не слишком-то и сожалела об этом, ведь моё сердце предвкушало захватывающее путешествие. Подумать только: настоящий портал! Настоящие инопланетяне! И нервы, конечно, настоящие, ведь эта настоящая землянка до сих пор не имела ни малейшего опыта по части настоящей работы.

Я скосила глаза на Валентино. Его истинный облик и маскировка смешались в моём сознании в адский коктейль, и это выглядело так, будто я выгуливаю и собаку, и какого-то футуристического дракона, вышедшего из-под кисти художника, который вдохновлялся полотнами то ли Иеронима Босха, то ли Ганса Гигера.

У Валентино ловко получалось перемещаться и на двух, и на четырёх лапах, хотя и было заметно, что ему гораздо больше нравится та самая поза «суслика» с передними лапами, размещёнными на коленях. Интересно, а он уже давно занимает дипломатический пост? И ему реально не нужна одежда? Хотя, если подумать, прикрывать ему нечего, так что…

– Мы на месте, – чуть слышно пророкотал Валентино, останавливаясь.

– Здесь? – я недоумевающе оглядела окрестности. Это был пустырь, так до сих пор никем и не занятый. Считалось, что участок слегка заболочен, так что тут росли всякие сорняки да временами шныряли крысы и ящерицы. Но чтобы вот это было порталом – извините, перебор.

Поводок настойчиво потянул меня прямо в бурелом, образованный зарослями молодого ивняка, и я шагнула. Тело доложило, что я проваливаюсь в воздушную яму, совсем как в самолёте, затем мне пришлось зажмуриться от яркого света, и…

– Прибыли. Можешь открыть глаза.

Волоски на моих руках встали дыбом. Не может быть! Действительно другое место!

Хотя о чём это я? Другая планета! Под ногами – цельноскроенный пол голубоватого цвета, потолок вообще теряется в невиданных далях, а ещё мы с Валентино в каком-то боксе, покрытом едва заметно движущейся плёнкой.

К нам под ноги подкатился какой-то терракотово-рыжий шарик, принявший форму изящного существа с пушистыми лапками. Она (или он) что-то прощебетала, явно обращаясь к Валентино. Он ответил невнятным бурчанием, а потом, отстегнув ошейник, обратился уже ко мне:

– Тебе установят атмосферные фильтры и мультитранслятор. Сделают прививки и снимут биометрические характеристики для базы данных.

– Это больно? – я с опаской взглянула на пушистое существо не выше моей коленки, смотревшее на меня чуть ли не с вожделением.

– Раса кай-кай прирождённые медики, всё пройдёт быстро. Иди. Я подожду здесь.

Шарик прощебетал что-то ещё. Валентино ответил одним ёмким словом.

– Что она говорит?

– Спросила, нужно ли тебя стерилизовать, – мой напарник едва заметно прошёлся когтями по основанию своей гривы. Он что, смутился?

– И надо? – осторожно уточнила я.

– Нет, успокойся. Иди за ней.

Щебечущая инопланетянка щебетала всю дорогу до медицинского отсека, явно страсть как желая поболтать. Войдя в помещение, она стремительно взбежала по маленькой лесенке, схватив с верхних полок какую-то колбу. Дёрнула головой, прося меня сделать то же самое. Я подчинилась, и это космическое желе незамедлительно было влито в моё ухо.

Ощущения? Прохладное желе, которое превращается во что-то ещё. Точнее не выразить, хоть я и испытала это дважды. Однако после этой процедуры трели моего врача начали постепенно срастаться в слова:

– … не могу… верить! Нас… ловек! Ну как, заработало? Добро пожаловать в Ассоциацию! Ты Кармен, верно? Можешь звать меня Фруп.

– А… Да, здравствуйте.

– Замечательно, мультитранслятор прижился. Хорошо переводится, без помех и искажений?

– Даже без акцента, – поражённо признала очевидное я. Фруп пронзительно защебетала, должно быть, смеясь:

– Очень хорошо! Жаль, что мы так ограничены во времени, а теперь наклонись, я установлю тебе воздушный фильтр… Так-так…

К этому я готова не была. Из лапок Фруп в мой нос вдруг выстрелило что-то острое, и я закашлялась.

– Всё, спокойно, уже закончилось. Теперь ты сможешь полноценно дышать, насыщаясь меньшим количеством кислорода. А теперь раздевайся, я тебя измерю. Не волнуйся, сюда никто не войдёт, – для верности лекарка набрала на панели у двери какой-то код.

Волноваться? Едва ли моя ювенильная тушка могла представлять интерес для кого бы то ни было, если не считать чисто научные изыскания.

Пока я распаковывалась, жалея, что не побрила ноги, Фруп порхала вокруг меня как оголтелая:

– Твой сердечный ритм учащён. Волнуешься?

– Немного, – решила не скрывать очевидное я, – Ведь мне не приходилось раньше заниматься… дипломатией.

– Всё начинается с доверия. Доверяй своему напарнику. Вам надо научиться работать вместе. Он – разум, ты – чувства.

– Он – робот, – озвучила свою теорию я, – Не сочти за грубость, но он ведёт себя высокомерно, будто я какая-то обуза.

– Валентино не совсем такой… как это у вас, людей, говорится? А. Кретин. Он тоже может нервничать и волноваться.

– Да ну? – усомнилась я, по сигналу подняв руки и вспоминая о небритых подмышках.

– Точно-точно, – Фруп, похоже, пристально изучала созвездия моих родинок, свесившись с потолка вниз головой. Её длинный хвост был оснащён ещё одной пушистой «лапкой», позволявшей рассмотреть меня с любого доступного ракурса, – Ты заметила, как он тёр шею, когда я спросила, нужно ли тебя стерилизовать?

– Это признак волнения?

– Нет, у его расы в этой области расположены органы размножения. Как… – Фруп снова призадумалась, измеряя мои стопы, – Тычинки у земных цветов.

– О… – больше мне в голову ничего не пришло.

– Не будь этой операции, твой напарник бы дичал, учуяв самку. И дрался. Их раса никогда бы не пошла по пути прогресса, не будь стерилизации. Гианги, по сути, одиночки. Это их название.

– Гианг, значит, – повторила я новое для себя слово.

– Да. После операции они становятся более спокойными, но поверь, несмотря на то, что Валентино гордится прогрессом, он по-своему завидует тебе.

– Ха-ха, с чего бы это? – моя бравада тут же показалась мне жалкой.

– Люди, при всём их несовершенстве, способны обуздывать свои желания в отличие от расы гиангов, которые пошли на беспрецедентные меры, чтобы вступить в галактическое сообщество. Может, твой вид ещё не дорос до общения с другими расами, но кое-что вы всё же умеете.

– А как… – я поверить не могла в то, что решила это спросить, – Как тогда гианги образовывают пары?

– В древние времена самку опылял победитель схватки. Сейчас гианги размножаются только по решению Совета. Как таковых пар они не образуют и живут довольно долго, если не гибнут в драках.

– Понятно, – я вспомнила мускулы, перекатывающиеся под шкурой Валентино. Вот, значит, зачем нужно такое тело – для ближнего боя с себе подобными.

– Насколько мне известно, самок у их вида всегда было меньше, чем самцов, и они зачинают только от самцов высокого статуса. Скорее всего, Валентино никогда не станет отцом.

– Это как-то несправедливо.

– Только не для элитарной расы… Что ж, я закончила снимать мерки, – Фруп встряхнулась, выключая фонарик, напомнивший мне миниатюрную версию лазерного меча джедаев, – Можешь одеваться.

– А как же чип?

– Чип?.. А. Я ввела его под рёбра, пока мы беседовали.

– А инъекции?

– Ты на них стояла.

– Правда? Я думала, что это покрытие немного колючее.

– Не. Это штаммы вирусов и коды для твоей иммунной системы. Сомнительно, что ты вообще можешь подхватить хоть что-то из этого, но лучше не рисковать, верно?

– Верно, – я неловко улыбнулась, преодолевая соблазн пощупать место введения пресловутого чипа, – А я… здорова?

– По меркам твоего вида – да. А что, тебя что-то волнует? Если насморк, то он уже проходит, это остаточная реакция иммунитета.

– Нет, я просто… Не очень похожа на других девочек своего возраста, – пробормотала я, одеваясь.

– А. Вторичные половые признаки, поняла. Ничего страшного, это всего лишь твоя особенность, никакая не аномалия, всё идёт своим чередом.

– Это радует, – я уже почти почувствовала себя как на приёме у самого обычного врача, но тут Фруп словно невзначай заметила:

– Полагаю, Ваша медицина не распознает наши высокотехнологичные импланты, но если вдруг что отыщут, сообщи мне. Хотя бы восхищусь.

Странное дело: речь шла о докторах, но я снова почувствовала себя отсталой особью глупого вида. Что ж, быть может, я смогу реабилитироваться на работе, как знать…

«Сейчас и выясним» – решила про себя я, выйдя из медицинского отсека и встретившись с ожидающим меня Валентино.

– Как всё прошло? – бросил он через плечо, явно настраиваясь на службу.

– Полный порядок, спасибо, – оценила его «заботу» я, идя следом.

– Хорошо. Не отходи далеко, пожалуйста.

Ого, даже «пожалуйста»? Вот это он переволновался. Быть может, Фруп права, и он действительно не настолько чёрствый и циничный, как кажется на первый взгляд? Ну мало ли, вдруг я просто недостаточно хорошо его знаю…

– Готова работать?

– Что? – спохватилась я, выныривая из череды раздумий, – А, да, конечно.

Голос у меня дрогнул. Теперь он точно понял, что я волнуюсь. Но с другой стороны, как не волноваться, когда на тебя пялится целая толпа невиданных форм жизни? И ладно бы я была туристом, но дипломатом… Почему их так много? И столько разных… Я опустила глаза, чувствуя прилив головокружения. Мозг отказывался обрабатывать такие объёмы информации за раз.

– Это транспортный узел, – пояснил Валентино, когда мы прошли наполненный пришельцами зал, – Здесь всегда много народу. Скоро ты привыкнешь.

– Очень на это надеюсь, – я с трудом разжала ладонь, невольно вцепившуюся в локоть. По жизни я не была публичным человеком, и меня смутило это открытое разглядывание. Впрочем, а чего я хотела? Сама бы пялилась, увидев пришельца или неведомую инопланетную зверушку.

– А! Валентино, вот и ты. А ты, верно, Кармен, – к нам подскочило пёстрое существо, похожее на геккона, и тут же облизало оба своих тёмно-медовых глаза с крестообразными зрачками, – Я Квату, и я буду вашим куратором на время твоего, Кармен, испытательного срока.

– Очень приятно, – сориентировавшись, выдала нужную реакцию я. Судя по всему, одежда не пользовалась в галактике большим спросом, поскольку Фруп и Квату тоже ничего не носили.

О чём я думаю вообще?

– Не знаю, хорошо это или нет, но боевое крещение не заставило себя ждать. Идёмте в мой кабинет, я введу вас в курс дела, – Квату повернулся к нам спиной, демонстрируя две спирали причудливых хвостов, и я сжала руки в кулак. Боевое крещение. Настоящее дело, без шуток!

Мы вошли нечто вроде бунгала с земляным полом. Должно быть, здесь разрешались вольности в дизайне, чтобы сотрудникам было комфортно. Сесть было некуда.

– Приземляйся, – Валентино непринуждённо вытянул хвост.

– Ты серьёзно? – на всякий случай уточнила я.

– Буду считать, что ты детёныш гианга, им дозволяется. Так что не стесняйся.

Решив, что я слегка подросла в глазах напарника, я села на эту импровизированную скамейку, отметив, что традиция более чем удачная, к тому же, тело Валентино было на порядок теплее моего. Как грелка.

– Так и… Что за боевое крещение? – спросила я, приняв позу примерной девочки со сложенными на коленях ладонями, тогда как мой визави улёгся, словно собака, положив передние лапы одна на другую. Кабинетик нашего куратора явно был маловат для габаритов гианга.

– Нам грозит скандал. Валентино, ты знаешь, кто такая Вигвалла Орнионе?

Мой напарник протяжно фыркнул:

– Певица?

– Нет, – Квату попрядал хвостами, словно белка, – Модель. Она грозится подать внушительный иск против представителя развивающейся расы.

– То есть отсталой?

– Валентино!

– Да ладно, босс, говори уже как есть. Молодая должна понимать расклад, что расы делятся на два типа, без экивоков.

Квату смотрел на гианга, не моргая, и мой недопёс, чуть подумав, сменил пластинку:

– Ладно. Откуда этот умник и что он натворил?

– Из ругасов.

– М-м, повеяло морепродуктами, они похожи на земных лобстеров, – удивительно, но вся фраза была обращена ко мне. Неужели этот расист пытается шутить?

Как бы то ни было, Квату не вытерпел:

– И почему я до сих пор ни разу не штрафовал тебя за неполиткорректность?

– Воля твоя, босс, – повернулись к нему белые буркала. Кожа нашего куратора покрылась острыми пупырышками и слегка сменила цвет на тёмно-коричневый, но вскоре снова разгладилась:

– Если мы не отыщем способа прийти к согласию сторон, ругасы могут попасть под санкции, а в худшем случае, будут награждены статусом агрессивной расы.

Валентино едва заметно напрягся и тряхнул шеей. Видимо, похожий ярлык был закреплён и за его сородичами, пока не ввели обязательную стерилизацию, догадалась я.

– Так а что этот… ругас сделал? – всё же решила уточнить я, справившись с поистине школьным желанием поднять руку.

– Со слов Вигваллы, ругас по имени Шел работал у неё в особняке, но, видимо, один прекрасный день разбуянился и решил к ней пристать. Увидев, что девушка равнодушна к его ухаживаниям, он попытался добиться желаемого силой и жестоко исцарапал пострадавшую. Неудивительно, что Вигвалла грозится всеми судами галактики.

– Какая скука. Эмоциональные заскоки, – бросил Валентино, складывая лапы прямо.

Я нахмурилась. Почему мне чудился подвох? Может, я необъективна, поскольку сама принадлежу к «отсталой» расе и это какое-то сочувствие? Хотя я никогда не вставала на сторону насильников из числа моего вида, максимум, считала, что им нужно лечиться.

– Сколько у нас времени на изучение дела? – отложив моральные изыскания, спросила я.

Наш куратор лизнул нос и сверился с прозрачной панелью, монтированной прямо в стену:

– Вигвалла решила начать крестовый поход со средств массовой информации. Мы рекомендовали ей воздержаться до интервью до выяснения всех деталей дела, но я более чем уверен, что она не тратит время зря, пока направляется сюда… Не удивляйся, Кармен, к сожалению, расизм в нашей галактике в порядке вещей.

– Это я уже заметила, – подняв брови, я указала большим пальцем на своего недопса, чья непроницаемая морда сигналила «меня это не касается».

– Изучите всё, что у вас есть. Запрашивайте в библиотеке любой необходимый материал, и если Шел виновен, мы одобрим санкции. В вашем распоряжении… – поняв, что я могу не понять местные временные мерки, Квату заботливо начертал какие-то расчёты стилусом, напомнившие мне деление в столбик, – Четыре земных часа. Время пошло.

Я округлила глаза:

– То есть судьба целого народа зависит от нас?!

– Я же говорю, полноценное боевое крещение, – наш куратор встал, положив лапу мне на плечо, – Не волнуйся. Валентино поможет тебе. Он – разум. Ты – чувства. Вы справитесь.

Я сглотнула вязкую слюну. Хорошо нашему боссу, подбодрил – и с чистой совестью снял с себя весь груз ответственности.

– Вот материалы дела, – в моих руках очутилась папка из материала, напоминающего листы пищевого желатина. Я встала, оглянувшись на Валентино.

– В библиотеку, – более чем миролюбиво обозначил направление он, – Там есть закрытые кабинки, специально для работы.

– Хорошо, – я засеменила за ним, чувствуя себя поистине микроскопической посреди этих величественных коридоров, – А…

– Раса босса называется хадда.

– Спасибо, но…

– Мы находимся на космической станции.

– Нет, вообще-то я хотела спросить, почему мы не можем просто пойти в наш кабинет.

– А, это, – мой напарник вильнул длинными волосами на кончике хвоста, переложив их на другую сторону, – Там не прибрано.

Я пропустила его ответ мимо ушей, поскольку невольно стала представлять тех, кто мог построить эту махину. От мысли о том, существа какого размера воздвигали эти колонны, достойные Храма Святого Семейства, у меня засосало под ложечкой.

– Мы назвали их Первейшими, – на этот раз попал в моё состояние Валентино, поняв, что именно я разглядываю, – Это они построили. И транспортные узлы тоже. А потом исчезли, задолго до того, как остальные расы вышли в открытый космос.

– Выходит, станция это подарок? – восхитилась я.

– Для руин это слишком хорошо функционирует, – снова отвернулись от меня закрученные на концах уши, и я встрепенулась. Ещё, чего доброго, решит, что я тут прохлаждаюсь, а не думаю о деле!

– У тебя есть версии? – озабоченно кашлянув, спросила я.

– Я допускаю, что тот отсталый мог напасть на нашу певичку.

– Модель, – поправила я, заходя в помещение, обозначенное как библиотека. Как оказалось, Ассоциация, несмотря на всю продвинутость, всё же пользовалась книгами, и они были похожи на наши, земные, только были изготовлены из иных материалов. Не скажи мне Валентино, куда мы идём, я бы всё равно узнала это место по воздушным рядам полок, уходящих на приличную высь.

– Спрошу, свободна ли моя любимая кабинка для работы, – Валентино развернулся, идя к едва заметной среди этих махин стоечке, – Мибра, ты здесь?

К нам поднялась пухлая морда, навевающая мысли то ли о ламантине, то ли о манеки-неко. Это был первый пришелец, который носил хоть какое-то подобие одежды, похожее на древнеримскую тогу из какого-то грубоватого материала с заметными узелками на поверхности.

– О, у нас новенькие, – более чем миролюбиво прищурились глаза размером с чайное блюдечко.

– Кармен, моя новая напарница.

– Очень приятно, Кармен, – голос у Мибры был певучим, – Надеюсь, ты отыщешь в библиотеке всё, что тебе нужно. Хотите узнать, свободна ли кабинка?

– Полагаю, что да?

– Именно, – мой новый знакомый снова с комфортом уселся на огромное кресло, – Удачи.

– Классный, – шепнула напарнику я, когда мы зашли в маленькое помещение для работы, – Такой спокойный.

– Эхии все довольно спокойные, они миролюбивы и предпочитают заниматься сбором знаний, а не впечатлений, – пояснил Валентино, смотря, как я сажусь на стул, поразительно похожий на те, что размещают у барных стоек моей родной планеты, и открываю папку. Она оказалась такой же интерактивной, как и экран на стене нашего босса: фотографии увеличивались нажатием пальцев, а некоторые документы оказались видеозаписями. По сути, за нас уже было всё сделано, требовалось только разобраться в произошедшем и принять правильное решение.

Я внимательно вгляделась в фото Вигваллы. На меня смотрела роскошная гуманоидного вида дама с экзотическим переливчатым окрасом, навевающим мысли о перламутре. Если модель с её плоским лицом, слегка раскосыми голубыми глазами и шестью изящными пальцами красива даже по моим примитивным меркам, насколько же она должна быть популярна в галактике?

– Валентино, я знаю, что ты пытаешься абстрагироваться, но скажи, – я показала напарнику фото, – она кажется тебе красивой настолько, чтобы ради неё можно было пойти на преступление?

Гианг отнёсся к моему вопросу гораздо серьёзнее, чем я рассчитывала. Он созерцал фото и так, и эдак, и, наконец, выдал неохотное «да». С предположением я не промахнулась: Вигвалла обвиняла своего работника именно в попытке изнасилования. И да: на записи было не видать холодного величия, запечатлённого на фото. Женщина буквально кипела, обнажая крупные, чуть заострённые зубы, и буквально тыкала в снимающего частями тела, которые оказались изуродованы длинными шрамами.

– Валентино, из какой она расы? – спросила я, ставя запись на паузу.

– Они зовутся перкиль.

– Есть шанс, что ущерб… можно вылечить?

– Шрамы затянутся, а вот мех не вырастет. С её карьерой покончено.

Я содрогнулась:

– Неудивительно, что она в такой ярости… А следы соответствуют клешням подозреваемого?

– Да, смотри, – Валентино сделал какой-то финт когтями, выведя на поверхность папки результаты экспертизы.

– Ничего не понимаю, – я приступила к изучению досье Шела, разобравшись, как переключаться между содержимым папки, – Парень горбатится для огромной семьи, оставшийся на его родной планете, и тут поступает настолько опрометчиво?

– Чувства у нас по твоей части, – напомнил мой напарник, – И разве люди не совершали подобных глупостей, находясь в плену страстей?

– Да, но… – я включила запись интервью с подозреваемым. Ракообразный бугай выглядел растерянным. Отвечал он тихо, жестикулировал мало, всем своим видом показывая, что он сдался.

«У Вас был половой акт с пострадавшей?»

«Да»

«По обоюдному согласию?»

«Да» – ответ прозвучал едва слышно. Не больно-то похоже на браваду победителя, сорвавшего большой куш. Я нахмурилась. Вигвалла говорила, что её изнасиловали, но почему Шел это отрицает?

«И Вы её покалечили?»

«Я не помню»

«Тогда скажите, что помните»

«Я проснулся, клешни в крови, а она кричит «Что ты наделал?!» А после меня арестовали»

«Вы употребляли накануне происшествия некие вещества, тормозящие нервную систему?»

«Нет»

«Интересно, ведь мы нашли в Вашей гемолимфе следы Иптиха-16»

На морде Шела отразилось подобие испуга:

«Иптиха?! Нет, я бы никогда…»

«Все так говорят, а потом пробуют раз – и не могут остановиться»

«Сэр, у меня семья, дети…»

«Надо было думать об этом раньше»

Шел горестно замотал головой, и запись закончилась.

Я подпёрла голову рукой, лихорадочно соображая.

– Иптих-16 это синтетический наркотик, подходящий многим формам белковой жизни, – растолковал для меня термин напарник.

– Я догадалась, что это, – кивнула я, – Как его принимают?

– Обычно втирают в слизистые, как мазь.

Мои глаза снова остановились на Шеле, волею природы закованного в экзоскелет:

– И куда же тут втирать?

Кажется, Валентино стушевался, и я использовала паузу:

– Если Иптих-16 нельзя втереть, его можно только принять внутрь, верно? А Шел утверждает, что не делал ничего такого.

– Он необязательно говорит правду.

– Допустим… – я переворошила всё, что знала о наркотиках со школы, – А этот Иптих… отличается по чистоте? Ну знаешь, земные наркотики бывают «чистыми» и «грязными».

– Вопрос мне понятен. Да, бывает разным.

– Стоимость же колеблется, верно?

– Да, конечно. К чему ты клонишь?

– Думаю, – призналась я, – Если Шел не втёр наркотик, а, допустим, получил его извне, то какая доза бы потребовалась для получения нужного эффекта?

– Если чистый, то не более капли.

– Чистый Иптих-16. У парня, который высылает весь заработок семье, – я приподняла бровь, надеясь, что Валентино правильно расшифрует этот жест, – Откуда такая роскошь?

– Продолжай, – гианг склонился над делом, явно заинтересовавшись, к чему я клоню.

– Шел говорит, что у них была… – я вздохнула, не веря, что произношу это, – Интимная связь по обоюдному согласию.

– Да, верно.

– Не насилие. Или он озверел в процессе?

– У тебя лицо покраснело.

– Извини, мне всего 15, а я тут распутываю дело об инопланетном сексе! – рявкнула я.

– Служба такая, – тут же получила я в ответ надлежащую долю самого что ни на есть искреннего сочувствия.

– Из показаний Вигваллы следует, что он не добился от неё взаимности, поэтому пустил в ход клешни, – я заскребла голову, мечтая откопать в извилинах хоть что-то годное.

– Выходит, что так.

– Тогда почему он выглядит таким озадаченным? И вообще: земные организмы, снабжённые зубами, когтями и прочим, применяют оружие против соперников или врагов другого вида, а не против самок. Для дам это бутафория, а не смертельный капкан. Верно?

– Почему ты меня спрашиваешь?

– Ты сильный и мускулистый, но ведь тебе не придёт в голову поколачивать самку?

Валентино даже оторопел от такого предположения, явно силясь хотя бы представить такой расклад.

– У Вигваллы царапины, а ведь Шел мог оторвать ей не то что руку, но и голову, – тем временем продолжала я. Мой напарник молчал, и я было хотела обидеться, но тут поняла, что он просто даёт мне спокойно порассуждать вслух. Распылить в атмосферу кабинки столько слов, сколько понадобится для того, чтобы я почувствовала себя на своём месте.

Подождав, пока я договорю, гианг наконец прервал молчание:

– Думаешь, это могла быть часть ухаживания, только Вигвалла не так это поняла и была ранена, поскольку у неё просто нет панциря?

– Похоже на правду, – я вспомнила урок биологии, на котором нам показывали брачный танец скорпионов, которые вальсируют, взявшись за клешни, – Но его недоумение не даёт мне покоя. Валентино, ты можешь отыскать для меня информацию о расе Шела?

– О ругасах? – скукожился мой визави, – Их исследовали только экзобиологи.

– Другого мне и не требуется. Найдёшь?

– Да, и ещё, – пауза свидетельствовала о нешуточной внутренней борьбе, – Ты хочешь есть?

– По правде сказать, я бы перекусила. А что, где-то есть автомат с сэндвичами? – решила разрядить обстановку я.

– Нет, но возможно, тебе понравится то, что я принесу.

– Я заинтригована, – дружелюбно улыбнулась я, снова тасуя материалы интерактивной папки.

Гианг вернулся с книгой и веществом, походим на комок белого теста:

– Вот. Угощайся.

– Спасибо, – я принюхалась и осторожно откусила кусочек. Это нечто было сладковатым и пружинило, словно сыр моцарелла.

– Чистый белок и немного глюкозы. Лакомство для детёнышей. Как… земное мороженое, только полезное.

– Это очень вкусно, правда, – я смяла контейнер, чувствуя прилив сил, так необходимый мне перед финальной битвой с биологией и анатомией ругасов. Правда, всё, что было о них написано, преспокойно уместилось на трети страницы справочника. «Расизм в нашей галактике в порядке вещей», как говорил Квату. Вспомнила даже раньше, чем рассчитывала.

– Об отсталых расах много не пишут, – с невинным видом озвучил моё открытие Валентино.

– Без комментариев, – буркнула я, подозревая, что слот о людях и того короче.

– Я тебе прочту, – пропустив моё недовольство мимо ушей, напарник уставился в написанное, – Что тебя интересует?

– Брачное поведение.

– М, – коготь Валентино заскользил по строчкам, заполненным непонятными мне пузатыми значками, – «…ритуал ухаживания длится всего полтора цикла, далее следует спаривание. Образуют стабильные пары и совместно растят потомство»… Это всё.

Я схватилась за голову:

– Тогда читай всё. С начала.

Предложения без труда скользили мимо моих ушей, и я едва понимала, о чём идёт речь. Физиологические особенности. Развитие детёнышей во взрослых особей. Культура. Религия.

– Стабито, – вдруг прочёл Валентино. По паузе я поняла, что что-то не так.

– «Стабито»?

– Да. Я не знаю, что это. Упоминается, что этот феномен характерен для самцов.

Я даже не успела открыть рот, а мой напарник уже отправился к Мибре, ворошить библиотечную базу данных.

– Ругасы называют это «благословением жизни», – гианг зашелестел огромной стопкой книг, которую он принёс по итогам своей экспедиции к шкафам, – А как переводят это учёные?.. Здесь нет. И здесь тоже пусто…

Я взглянула на наручные часы. Наше время убывало. Чтобы не ждать кипящий чайник, я снова закопалась в папку с фотографиями Вигваллы. Её интервью-то мне переведут, а вот с библиотечными томами поработает Валентино.

Наша перкиль была звездой с большой буквы. Показы там и сям, украшения и одежда, элитные апартаменты, торжественные мероприятия, разговоры по душам…

«Как по мне, все эти отсталые расы не годятся ни на что, кроме чёрной работы»

«Но ведь мы все когда-то…» – попытался возразить ей журналист, невидимый на записи.

«Кто успел – тот и съел, знаете ли» – не дала договорить ему модель, – «Галактика не резиновая. С чего бы нам помогать тем, кто сам не хочет прикладывать никаких усилий? Или принести им всё готовое только потому, что мы обязаны им помогать?»

Далее шла биографическая справка. Сама Вигвалла, к моему удивлению, была из семьи иммигрантов. Из таких же «отсталых». Белая ворона среди своих пёстрых, как птенцы куропатки, сородичей, она была приобретена магнатом, давшим ей еду, кров, новое имя и профессию.

Я посмотрела на снимок перламутрово-белого ребёнка, с вызовом глядящего на мир. Неудивительно, что ей не нравятся те, кто не борется. Её купили как экзотического зверька – а зверёк вцепился в новую жизнь всеми зубами и начал сногсшибательную карьеру.

И всё же Шел был невиновен. Я чувствовала, что это так!

– Нашёл. Термином «стабито» обозначается… – Валентино даже сглотнул, – Неспособность причинить вред особи другого пола во время спаривания, притом это свойство продиктовано самой биохимией тела. Мышцы конечностей сводит судорога.

– Так его клешни были сжаты, и он не мог разжать их, даже если бы захотел, – в моих глазах засиял огонёк надежды.

– Поэтому он принял Иптих-16.

– Ага. Чтобы его выкинули с работы, – не выдержав, съязвила я.

– Хорошо, допустим, его подставили, но зачем? Зачем Вигвалле было себя калечить? Или ты подозреваешь кого-то третьего?

Мои часы противно запищали. Наше с напарником время вышло, и я, словно утопающий, бросила взгляд на видеофайлы. Целое море бесполезной информации, которую мне пришлось прошерстить о нашей перкиль. Может, я что-то просмотрела, а оно было там, в этих видео, просмотреть которые мне не хватило бы и целого дня!

– Погоди, – не осознавая, что делаю, я схватила уходящего на эшафот напарника за хвост.

– Что?

– Кажется, я поняла. И я намерена рискнуть, как та из нас, что отвечает за чувства и эмоции. Ты сможешь… подыграть мне?

Белые буркала сосредоточились на мне всего на мгновение, а потом последовал кивок, на который я так рассчитывала:

– Хочешь сделать боевое крещение незабываемым?

– Да. И, если нас уволят, ты всегда сможешь остаться моим псом.

– Очко за остроумие. Так и какой версии ты намерена придерживаться?

– Вигвалла подставила своего работника, чтобы, во-первых, уйти из профессии с шиком, и, во-вторых, отомстить всем отс… развивающимся расам за собственное прошлое. Превратить инцидент в политическое заявление.

– Звучит логично. Но Кармен, – Валентино положил мне на голову свою могучую лапу, впрочем, очень бережно, – Мы до сих пор не знаем, как она дала Иптих-16 Шелу.

Я хитро улыбнулась:

– Позволь мне самой в этом разобраться.

– Да моя напарница может быть опасной, – дружелюбно проворчал Валентино, пихая меня лопаткой в бок, едва мы вышли из кабинки, – Не подведи.

– Доверься мне, – я хрустнула пальцами, чтобы унять нервы. Мы зашли в расположенный неподалёку зал переговоров, где нас уже с нетерпением поджидал Квату, покрывшийся нервными пупырышками:

– Вот и вы, как раз вовремя. Давайте покончим с этим как можно быстрее и без лишнего шума.

– Боюсь, не выйдет, – тут же без обиняков сообщил ему Валентино, – Мы полагаем, Вигвалла всё подстроила.

– Что?!

– Просто захлопни мордочку и смотри на восходящую звезду из отсталой расы людей, хорошо?

– Спасибо за поддержку, – я показала напарнику поднятый вверх большой палец, решив пропустить его излюбленный ярлык об отсталости мимо ушей.

– Даже если ты не права, я хотя бы развлекусь.

– Можно было бы обойтись и без этого.

– Тогда просто забудь последнюю фразу, – совершенно не волнуясь, пошевелил лопатками гианг, – Уже придумала, что будешь говорить?

Я кивнула. Мне предстояло выдержать целый монолог, представив в новом свете крайне эмоциональное дело. Справлюсь ли я?

Стоя за атласистым боком округлой кафедры, выполненной из неведомого мне материала, я вспоминала все фильмы о судебных делах, которые я могла увидеть краем глаза за всю свою короткую жизнь, и, честно признаться, сожалела, что не отнеслась к ним со всем надлежащим вниманием.

И, пожалуй, этой кутерьмы вовсе не случилось бы, сдайся мама вовремя, разрешив мне завести пресловутую собаку.

Да уж. Вот куда могут привести детские мечты и желание сделать доброе дело.

Разумеется, Вигвалла появилась в зале со всеми возможными фанфарами. Как я и ожидала, галактическая пресса не больно-то и отличалась от своих земных коллег: они бежали за моделью как прикормленная свора дворняг, умоляя её кинуть хоть какую-то подачку.

Перкиль, как я думала, хотела превратить заседание в шоу. И это у неё действительно получалось.

Я обернулась к Валентино. Он тоже занял своё место, рядом со мной, так что я могла дотронуться до его рёбер, просто протянув руку. Туша моего недопса успокаивала. Он сидел практически неподвижно, словно готовый к схватке диковинный кенгуру, и мне нет необходимости подчёркивать, что его бесстрастная морда не выражала совершенным счётом ничего.

Проигнорировав факт того, что мы с напарником занимали диаметрально противоположные концы спектра видовой значимости, скандалистка взглянула на нас с одинаковой степенью равнодушия. Две говорящие головы, странным образом вставшие на её пути к славе, ни дать ни взять турникет в метро, к которому надлежит приложить карточку, хотя особого желания не возникает.

Шел не взглянул на нас вовсе. Его голова была опущена так низко, как только позволял панцирь. Я не знала особенностей семейной жизни ругасов, но подозревала, что публичная измена ударила по нему едва ли не сильнее, чем скандал с покалеченной моделью. И сейчас я должна была сотворить настоящую магию: реабилитировать одного и раскрыть истинные мотивы другого.

Квату объявил о начале слушания и снова принялся за облизывание глаз. Стороны конфликта стояли напротив нас, отгороженные друг от друга подобием пуленепробиваемого стекла с едва заметным растительным узором.

– Мною, – Валентино издал серию гортанных звуков, должно быть, означавших его настоящее имя, – И моею напарницей Кармен из расы людей было рассмотрено дело «Вигвалла из перкилей против Шела из ругасов». По материалам дела…

– Можно быстрее? У меня интервью, – не церемонясь, перебила гианга белая стерва.

– Можно. Слово Кармен, – и не подумал возмутиться мой напарник, тогда как меня несколько покоробило это неуважение. Да, мы не суд, но всё же…

– В ходе рассмотрения дела мы с моим напарником столкнулись с рядом нестыковок в показаниях пострадавшей, – выпалила я, поняв, что настал мой черёд блистать и задавать правила игры.

– «Нестыковок»? – кажется, Вигваллу удивило не столько слово, сколько то, что я умею говорить. Интересно, насколько будет уязвлено её самолюбие, когда выяснится, что я ещё и в состоянии размышлять?

– Именно так. Мы твёрдо уверены в том, что Вы, Вигвалла, обманным путём завлекли ругаса Шела в свои сети, и, как только ловушка захлопнулась, предали его общественному порицанию.

– Лысенькая зверушка, похоже, не совсем здорова, – усмешка модели была плотоядной.

– И всё же, мы договорим, – взял слово Валентино, – Мы отрицаем факт насилия и калечения со стороны обвиняемого.

– Что надоумило вас, – Вигвалла обратилась к Квату, – Дать дело таким бездарям?

– Хотя бы то, что мы с Вами, Вигвалла, читаем один и тот же справочник, – мой голос неожиданно окреп, набрал силу и вознёсся под потолок. Толпа заинтригованных журналистов настрополила камеры на меня, – Термин «стабито» ни о чём Вам не говорит?

На этот раз голубые глаза прищурились:

– Верно, это название грязи, в которой миллионы лет копошились твои предки?

– Неверно, – парировал Валентино, – Этот феномен характерен для ругасов в брачный период. Их клешни сковывает паралич, и они становятся неспособны причинить вред партнёру.

Теперь на нас взирали все: и наш куратор, и участники дела, не говоря уже о затаившей дыхание прессе. Подозреваю, что была ещё одна, невидимая мне камера, но гораздо больше меня интересовал Шел. Его глаза, с двумя полулуньями зрачков в каждом, на мгновение пересеклись с моими. Ругас и не надеялся, что к нему отнесутся с пониманием, вдруг осознала я. Поэтому он и был столь пассивен на допросе! Вот как здесь делаются дела!

Священный огонь вспыхнул где-то в центре моих лёгких, заставляя наследственное упрямство дать торжественную клятву: пока я здесь, дела будут делаться как положено, без учёта того, чья раса и статус выше!

– И это стало проблемой, – продолжила я, проглотив сухой комок ярости, застрявший в горле, – Ваш гениальный план, Вигвалла, мог вот-вот провалиться. Благо, на помощь пришёл Иптих-16. Конечно, – я подняла вверх указательный палец, не давая ей возразить, и ощутила себя на вершине блаженства, услышав негодующий скрип зубов со стороны перкили, – Можно было бы свалить на Шела и это, вот только наркотик столь чистой концентрации не по карману обычному чернорабочему. Чем он, кстати, занимается? Что-то, связанное с водой? Ах, да, – я наигранно перетасовала материалы в папке, – Чистит бассейн и фонтанчики в Вашем особняке. Вот только поры на его теле всё равно приходится увлажнять, – я облокотилась на кафедру, играя в адвоката дьявола, – Ну что, Вигвалла? Вы хитры, признаю. Столько лет в модельном бизнесе, сотни интервью, статей, фотографий, у нас с напарником даже голова кругом пошла.

Поза модели, до этого бывшая вольготной, изменилась. Перкиль не сводила с меня глаз:

– На что ты намекаешь, ошибка белковой тасовки?

– Не намекаю, а имею в виду, что Вы всем поднадоели. Изрядно. Сделать себя, выбиться из черни отсталой расы не каждому дано. А значит, и уходить надлежит громко. Чтобы слабаки трепетали. Чтобы все проходили огонь и воду, совсем как Вы… О, я поняла! Вы добавили наркотик в его во…

На следующем слоге Вигвалла на меня кинулась. Рвущее движение, я услышала треск ткани и увидела взмах хвоста Валентино, погасившего значительную часть атаки. Разоблачённая преступница отлетела к стене:

– Мелкая ошибка Природы! Да! Да, я подмешала ему наркотик, и он пошёл за мной как миленький! Недооценила я тебя, ох, недооценила!

– Арестовать! – я и не подозревала, что наш босс в состоянии так рявкать. Прямо из стен вылетели похожие на капли ртути сферы, облепившие тело Вигваллы так плотно, что её прижало к полу и всё, что она могла, это злобно зыркать в нашу сторону.

Квату нажал какую-то кнопку – и шары подняли арестованную в воздух.

– Вы признаны виновной в клевете, и Ваше дело передаётся в суд Ассоциации. Атака на представителя дипломатического ковена будет приобщена к делу, – донёсся до меня словно через вату голос Валентино, – Вы имеете право хранить молчание.

Губы Вигваллы раздвинулись в оскале:

– Только пару слов твоей напарнице. Слышишь меня, млекопитающее? Ты далеко пойдёшь, клянусь своей шерстью. Если, – (во мне пробудилось какое-то жжение) – Выживешь, конечно.

Не знаю, как она так рассчитала, но именно после окончания фразы я услышала тихое «кап». Подняла руку, тупо уставившись на текущую кровь. Я думала, что повреждена только одежда, только…

– Вален… – я медленно перевела глаза на правое плечо, которое вдруг разделилось на шесть отдельных сегментов с влажным хлопком, словно диковинный цветок. Щека зазудела.

– Спокойно, – мой напарник вытянул вперёд лапы, и на пол спикировала одна из моих серёжек, одиноко звякнув на границе моего сознания.

Последней моей мыслью перед отключкой стало то, что Вигвалла была левшой.

… Конечно, я не умерла, хоть и очень постаралась. Но я никак не могла доверить Валентино рассказывать эту невероятную историю, он бы ни за что не справился с его каменной мордой, тут и к гадалке не ходи.

Правда, следует признать, что, открыв глаза, я всё же на миг смогла обмануться, что лежу в собственной кровати и просто увидела диковинный сон. Увы, в поле зрения не дав ни шанса на мечты, тут же сунулась мордашка Фруп:

– Ага, наконец-то очнулась. Как самочувствие?

– Нога… чем-то придавлена, – подбирая слова, ответила я.

– Тс-с, – моя персональная медсестра приподняла кровать так, чтобы я смогла увидеть голову спящего Валентино, уложенную на мою икру, – Он караулил тебя всё это время. Не такой уж и бессердечный, правда? Задёргал меня совсем, что с тобой да как. Смотри как уморился, даже не просыпается.

– Хороший пёсик, – усмехнулась я, – Стоп, я же была ранена.

– Да, была, и могла бы быть убита, если бы один известный тебе гианг не среагировал вовремя, – с серьёзным видом подтвердила мои догадки Фруп.

– Моё ухо… – я протянула руку к виску и наткнулась на повязку.

– Хрящ был порван в клочья, мне пришлось его ампутировать.

– Что?!

– Спокойно, спокойно! Я нашла способ заставить твоё тело вспомнить механизм регенерации из далёкого прошлого, так что ухо отрастёт, ты совершенно не заметишь разницы! Только не снимай повязку, – кай-кай поводила лапкой в воздухе и показала меня на зеркальном экране, – Смотри, шрамов на щеке уже не видно. На плече раны были глубже, так что…

Я расстегнула пуговку на выданном мне больничном одеянии, обнажая плечо:

– Похоже на арбуз.

– Быть может, я не знаю, что такое «арбуз». Но зато я видела заседание! Ты была великолепна! Всем бы такое блистательное начало карьеры! – Фруп так перевозбудилась, что легонько постучала по полу задней лапкой, – Уверена, оно надолго врежется тебе в память!

– Кстати об этом, – я смущённо почесала нос, явно не готовая к такому потоку похвалы, – Фруп, это может показаться экстравагантным, но иногда моя отсталая раса совсем не против того, чтобы оставлять шрамы… на память.

– О, – целительница, кажется, удивилась, сопроводив эмоции трелью, заставившую Валентино дёрнуться во сне, – Погоди, ухо тоже надо было…

– Нет, ухо мне нужно!

– Поняла, – из стены был вызван щуп, озаривший моё плечо голубоватой вспышкой, – Всё. Этот шрам у тебя останется, хоть я и не понимаю, зачем это нужно.

– Боевое крещение, – подмигнула ей я.

– Что ж, будь по-твоему… Наверное, проголодалась, пока тебя штопали? Я похлопочу, чтобы тебя хорошенько накормили. Оставлю вас с Валентино ненадолго, надеюсь, ты больше не планируешь умирать?

– Пока точно нет, – улыбнулась я, подняв руку вверх в символе «ОК».

Как только кай-кай ушла, я взглянула на напарника. Поборолась с собой немного, но – в конце концов, моя он собака или нет? – опустила руку на его голову, погладив основание лба и колючей гривки.

Я прошлась по этой увесистой башке не раз и не два, пока его сочный бас не произнёс:

– Вообще-то ты нарушаешь моё интимное пространство.

– Вообще-то ты стерилизован, и моя нога тоже относится к моему интимному пространству, – мигом нашлась я. Белые глаза открылись:

– Я рад, что ты в порядке, моя дикая напарница.

– О, да, Фруп меня подлатала. И, к слову, сдала тебя с потрохами, сказав, как ты волновался обо мне.

Валентино протяжно выдохнул:

– Да просто хлопотно было бы снова превращаться в собаку и ждать очередной объект для вербовки. И Квату бы мне разнос устроил, что потерял прирождённого дипломата. Твой метод общения выглядел полным безумием, но абсолютно точно сработал. Думаю… – его хвост слегка шевельнулся, – Ты прекрасно бы справилась, работая и в одиночку.

– Эй! – я потрепала гианга по гриве, – Это что ещё за речи? Не будь тебя, Вигвалла бы оттяпала мне голову, не говоря уже о том, что я бы не прочла про ругасов и не узнала бы о стабито… Допустим, я была бы со своим старым ухом, но кто придирается? Давно пора было отрастить новое!

Валентино приподнялся, глядя мне в глаза:

– Очко, Кармен. Я бы хотел принести свои изв…

– Сил нет видеть, как ты уничижаешься, – прервала его я, вытягивая вперёд руки, – Иди сюда.

– Чего ты хочешь? – не понял мой недопёс.

– Обнимашки в знак того, что мы – лучшие дипломаты в галактике, – я загребла его мускулистую шею, ощутив чуть заметный солоноватый запах его тела.

– Ну всё, всё, – неловко похлопала меня по спине серая лапа, – Скоро Фруп вернётся, что она подумает?

– О, – я сложила руки на лице, имитируя картину «Крик» Мунка, – Должно быть, решит, что я дала тебе «Иптих-16».

– Должно быть, это смешная шутка?

– Балда, – я безбоязненно почесала его нос, – Скажи лучше, Квату не собирается меня уволить?

– Твоя стажировка продолжается… А что это?

– Я попросила Фруп оставить мне шрам, – ответила я, поняв, что напарник указывает на моё плечо, – На память.

– Зачем же так грубо, у меня было припасено кое-что получше, – Валентино нагнулся, доставая что-то из кровати, – Это от Шела. Супруга его настращала за неосторожность, и теперь нашему чистильщику бассейнов предстоит лечение, чтобы не впасть в зависимость от Иптиха-16.

– Только не говори мне, что ему отрубили клешню, – с ужасом выдохнула я, глядя на трофей, перевязанный бечёвкой из водорослей.

– О, нет-нет, я ведь читал об этом вслух, в том справочнике. От стресса ругасы линяют. Это только оболочка его старой клешни. И не вздумай открещиваться, у нас такое не считается за взятку. Нормальный подарок на память.

– Ох, ничего себе, – я подняла сюрприз размером с добрый плод хлебного дерева, при этом оказавшийся удивительно лёгким, – Я… польщена. Правда.

– Так и запишем, – Валентино повернул голову к двери.

– Я вернулась! – прощебетала Фруп, толкая перед собой нечто вроде люльки, – Я несу тебе кучу еды! Налетай!.. О-о, я вижу первый сувенир от благодарного клиента? Отличная клешня! Не забудь подписать.

– «Подписать»? – я зажмурилась от «пуф!» капсулы, в которой оказался целый вал разносолов.

– Ага. Раз это было твоё первое дело, тебе его и называть. И этим же названием полагается подписывать трофей, – кай-кай вручила мне странный столовый прибор в виде спирали, – Ну же, не томи! Как ты назовёшь своё первое дело?

Я взглянула на терпеливо ждущего моего решения напарника и поняла, что ответ очевиден:

– «Стабито».