Читать книгу Презумпция смерти - Камилл Ахметов - Страница 5

«Я приехал сюда в отпуск, и обязан загореть», – сказал себе Крейн. За время реабилитационной терапии он усвоил очень четкий распорядок дня, и решил пока без надобности его не нарушать. Ровно в восемь утра он спускался на завтрак в ресторан отеля «Луксор», в девять уже лежал в шезлонге у бассейна, в одиннадцать отправлялся в свой номер и принимал душ. На изучение города он отвел два дня.

На третий день у бассейна около десяти утра он буквально в метре от себя услышал русскую речь. Голос женский. Нет, конечно, это не она. Откуда ей тут быть, среди отдыхающих? Но взглянуть все равно нужно. Крейн досчитал до десяти и медленно повернул голову. Крашеная блондинка в очень нескромном для этих мест купальнике что-то внушала толстому лысому спутнику в узких плавках, также достаточно неуместных. Явно русские. «Затравленный русский взгляд», – вспомнил Крейн.

– Ну и черт с тобой, – сказала блондинка. – Я все равно выпью.

Она повернулась лицом к Крейну, пошевелила губами, что-то соображая. Крейн приветливо улыбнулся и произнес:

– Can I help you?

Блондинка обрадовалась и, запинаясь, проговорила:

– Ю донт ноу, ай кэн бай самсинг ин зе бар, он май намбер?

На европейских курортах обычно записывают покупки, еду и напитки на счет гостиничного номера, сообразил Крейн.

– Uh, I don’t think so, – лучезарно улыбаясь, ответил он. – I believe they prefer cash here. Sorry for that.

– Идиоты, все у них не как у людей, – сообщила блондинка своему лысому другу.

Крейн еще раз лучезарно улыбнулся ей во все тридцать два идеально ровных зуба, и, откинувшись в своем шезлонге, вернулся к книге. На одной из заправочных станций его внимание привлекло сначала заглавие – «Беглый присяжный», а потом и имя автора, показавшееся знакомым – Джон Гришем. В списке книг автора он обнаружил два известных ему названия. Этих романов он не читал, но видел фильмы по ним – «Фирму» с Томом Крузом и «Дело о пеликанах» с Джулией Робертс и с этим, из «Славы», похожим на молодого Сидни Пуатье… как же его? В общем, неважно. Книга оказалось интересной, читалась быстро.

В полдень Крейн шел перекусить в Интернет-кафе. «Перекусывал» он до вечера. Здесь он мог не опасаться, что его запросы вызовут подозрение и разрушат «легенду». Каждый день он проводил за компьютером пять-шесть часов, пока глаза не начинали болеть от бесконечного перелистывания Интернет-страниц.

Даже неизвестно, что сложнее – найти людей, которые семь лет назад занимались бизнесом в России, или девушку, которая, возможно, совсем недавно выступала в шоу «Enter The Night»! Семь лет назад он провел с ней очень странную ночь, если это можно назвать «ночью» – в машине, по дороге из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас. Причем она была за рулем. Причем, возможно, от нее не будет никакого толку. Хотя почему бы все равно ее не найти?

Тысячи статей, заметок, реплик в гостевых книгах, конференциях, блогах. Тысячи фотографий.

На четвертый день он столкнулся с русской парой – блондинкой и ее лысым другом – у входа в отель в одиннадцать утра. Он шел в отель, они, с заспанными лицами – загорать. На пятый день они так и не появились – видимо, проспали. Зато Крейн нашел информацию о русских бизнесменах.

В тот вечер он напился в казино «Луксора» до беспамятства. Весь шестой день ему было очень плохо, он не загорал и не занимался поиском в Интернете.

На седьмой день он нашел девушку.

В отель с таким названием – «Сан-Ремо» – он бы прежде и шагу не ступил. Шоу можно было смотреть бесплатно, заказывая напитки в баре. Когда появились четыре легко одетые девушки и стали для начала показывать фокусы с картами, Крейн сразу сообразил, какими будут более масштабные трюки. Впрочем, проделано все было с большим вкусом. Вот девушка пока еще вроде бы одета, вот она достает откуда-то из воздуха два больших веера и прикрывается ими буквально на долю секунду, и тогда веера превращаются в конфетти, а девушка остается в пышном головном уборе и узких стрингах.

Тут-то Крейн и узнал Ингу. На каблуках-стилетах она казалась очень высокой, а головной убор с перьями и сценический грим сильно меняли лицо, но это точно была она. Крейн потерял всякий интерес к шоу. Важно было не упустить момент… ну, и не напугать девушку.

Улучшив момент, он взял за пуговицу смуглого официанта.

– Братец, мне бы познакомиться с девушкой, – затараторил он по-испански. – Вон с той, которая сейчас держит птичью клетку. Передай ей записку, прошу тебя по-человечески!

Крейн одолжил у «братца» карандаш, схватил салфетку и нацарапал на ней несколько слов по-русски. Вместе с запиской в ладони «братца» исчезла двадцатидолларовая купюра.

Шоу закончилось уже час назад. Крейн допивал третью чашку кофе, когда у прохода появилась она – высокая шатенка, причесанная каре, в серых джинсах и замшевой куртке, на лице никаких следов макияжа. На плече рюкзачок. Увидев Крейна, она сильно побледнела, и все же подошла решительным шагом.

– Чему быть, того не миновать. Я знала, что это вернется. По крайней мере, ты жив.

– Я жив, – улыбнулся Крейн. – И что бы там ни было, я на тебя не в обиде. Просто расскажи мне все. Чистосердечное признание… Что ты пьешь после шоу, пиво?

Инга помотала головой:

– Минеральную воду, газированную.

Крейн подозвал официанта и попросил бутылку «Эвиан». Помявшись, спросил:

– Трудно найти работу, когда шоу закрывается?

Инга пожала плечами.

– Всегда по-разному. Смотря кому. Смотря какую работу. Я тут университет закончила, у меня диплом, есть публикации. Я радиохимик, кстати. Ну и… как видишь.

Официант принес бутылку воды и высокий стакан с надетым на ободок кружочком лимона.

– У нас в «Enter The Night» была звезда – Аки, «танцовщица 21– го века». На самом деле ее зовут Акке, она голландка. Ей, в принципе, работать уже не надо – она вышла замуж за одного шишку из «Тропиканы». Но она такая… ее не остановишь. Учится на адвоката.

– А почему шоу закрыли? – поинтересовался Крейн. – Оно ведь достаточно долго держалось, насколько я понял.

Инга вздохнула:

– Те, кто занимается шоу-бизнесом в Лас-Вегасе, вообще-то очень четко отслеживают интерес публики. Именно поэтому мы и держались так долго. На «Enter The Night» всегда был аншлаг. Перед началом шоу можно было купить билеты только за самые дальние столики. Это при том, что днем мы всегда давали «семейный» вариант, и только вечером – топлесс.

– Так в чем же была проблема?

Инга пожала плечами:

– Вегас изменился. Он всегда меняется. В начале девяностых, например, кто-то решил, что имидж центра развлечений, эксплуатирующих человеческие пороки, вредит городу, и нас стали причесывать под стандарт «для всей семьи». Тогда, кстати, и появилось шоу «Enter The Night», ведь предыдущее шоу «Стардаста», «Lido de Paris», было куда откровеннее… Но то было десять лет назад. А теперь курс опять поменялся на противоположный. Вот нас и закрыли. Теперь мы тут голые показываем фокусы. Акке, пока не поступила в свой университет, какое-то время продюсировала «Безумных девчонок» в «Ривьере», – видел афишу с задницами? Это еще ничего…

Страшась ответа, Крейн задал вопрос:

– Слушай… Так ты нарочно тогда подсела ко мне в машину?

Инга вскинула на него глаза:

– Jesus, конечно нет! Не в чем мне чистосердечно признаваться, понимаешь? Я уже почти забыла о тебе через пару дней, но тут кое-кто появился.

– Кто?

– Знаешь, в те годы в Вегасе не было столько русских, сколько теперь. А тут сначала ты, потом этот тип… После шоу меня дождался. Сначала, правда, говорил по-английски. Поздравил с прекрасным выступлением, а потом спросил – ехала ли я сюда из Реседы с таким-то? Ехала, говорю, а где он? А он говорит – нет, не ехала. Он, говорит, тебе приснился.

Инга сделал большой глоток воды, поперхнулась и закашлялась, на глазах выступили слезы. Крейн протянул ей салфетку, подождал. Спросил:

– Как выглядел этот человек?

– Хорошо выглядел. Такой, средних лет. Симпатичный, на кого-то из наших советских артистов похож, вроде Ланового. Был очень хорошо одет. Я уж подумала – не клюнул ли на меня, наконец-то, местный миллионер. Спрашиваю – почему это приснился? И тут он по-русски: «Ты ведь не хочешь, чтобы твоих родных стали по одному вылавливать из Невы? Да и какая разница, ночевал-то твой дружок в Реседе, так что его теперь и хоронить не надо».

Эту часть чистосердечного признания Крейн не понял.

– Насчет «хоронить не надо» – это о чем?

Инга широко раскрыла глаза:

– Так ты не знаешь? Не знаешь о землетрясении? Вот чудак, а еще с «чистосердечным» лезет! Я ведь тебе, выходит, тогда жизнь спасла…