Читать книгу Сказочная повесть кота Василия Экивоки - Карен Арутюнянц - Страница 4

Катя-Матя строго взглянула на мальчика и повторила свой вопрос:

– Так почему вы не в школе? Только не ври!

– У меня живот болит… – ответил Сашка и отвёл глаза. – Всю ночь болел!

– И у Маши? Я что сказала? Не ври! – повторила принцесса. – Иначе у меня от твоего вранья отсохнут уши! А я совершенно не хочу болеть! У меня полно дел!

– Не пойду в школу! – буркнул Сашка.

– Почему?

Сашка надулся.

– Назло Нинке? – догадалась принцесса.

Вдруг Сашку прорвало.

– Это наш дом! – сердито выкрикнул он. – А Нинка – дура! Барсика прогнала! Пускай сама уходит, откуда пришла! Мы её не звали! Наша мама добрая была, а Нинка злая!

Принцесса вздохнула:

– Во-первых, заруби у себя на носу… Кстати, у тебя есть нос?

– Чего? – не понял Сашка.

– Нос для зарубок! Дощечка так называется, для записей? Чтобы никогда ничего не забывать, носи её на шнурке!

– Нет у меня никакой дощечки!

– Ничего себе! – поразилась Катя-Матя. – Они ходят без носов! А вот у нас памятные дощечки всегда при себе!

Катя-Матя продемонстрировала Сашке «нос». Дощечка висела у неё на шее.

– Теперь ясно, почему вы – люди – так часто забываете о самых важных вещах! Например, о добре! Вы ходите без носов! Словом, запомни раз и навсегда! При принцессах, да и вообще, при женщинах, нельзя ругаться и говорить плохо. Даже о тех, кто тебя обижает. А, во-вторых, ты огорчаешь своего доброго папу.

– И совсем он не добрый! Женился на Нинке, а нас не спросил!

– Да, – поддакнул экивок Чих-Пых, который незаметно для мальчика тоже присел на его ладонь. – Надо было спросить. Наверное, забыл. Тоже ходит без носа. Однако, я, как врач, должен заметить… чих!

Катя-Матя вздёрнула носик:

– Милый, не чихайте на меня! Будьте так добры, чихайте в сторону! В конце концов, зарубите это у себя на носу! Где ваш нос?

– Простите, Ваше высочество, – извинился Чих-Пых. – Вы же знаете, это у меня от волнения.

Он снова обратился к Сашке:

– Мой друг! Хочу заметить, что папы забывают порой что-то сказать или что-то сделать. Но это же папы. Их надо уважать. И ещё. Вам, молодой человек, не мешало бы вымыть уши!

– Чего? – Сашка уже ничего не понимал.

– Уши вымыть! – хором ответили экивоки.

– Ладно, – кивнул Сашка. – Вымою.

– И зубы почисть! Мы ждём! – принцесса и Чих-Пых перелетели с ладони мальчика на кровать.

Сашка поплёлся в ванную.

Катя-Матя запрыгала по одеялу.

– Обожаю всё пуховое! Это так мило! Я снежный ангел! – воскликнула принцесса и, раскидав в стороны лапки, упала на спину и закрыла глаза.

Подданные сделали то же самое – повалились снежными ангелами на кровать и притихли. Я последовал общему примеру.

Ах, как давно я не нежился на пушистом одеялке!

Через минуту Катя-Матя таинственно прошептала:

– Чуете?

– Ага! – ответили экивоки хором. – Несёт!..

– Но варенье-то не вишнёвое… – заметил Лохматик.

– Персиковое мы тоже любим! – заявили Ля-Ля и Лё-Ля.

– Халям-балям, – облизнулся Халям-Балям.

– Обожаю персиковое варенье! – мордочка принцессы засияла от счастья.

– Чрезвычайно полезное, – уточнил доктор Чих-Пых. – Улучшает пищеварение.

– А я его никогда не ел, – признался я.

– Ничего, киска, сейчас попробуешь! – принцесса открыла глаза и уселась на пуховом одеяле поудобней.

Тут в комнату вбежала Маша, с блюдечком, на котором расплылось целое море персикового варенья, украшенное розочкой из взбитых сливок.

А через минуту вернулся Сашка с вымытыми ушами и белоснежными зубами.

К этому моменту экивоки да и я вместе с ними были измазаны-перемазаны взбитыми сливками и вареньем. Мы сидели в блюдце, растопырив липкие лапки. От персикового моря осталась небольшое озеро.

– Ух, ты! – восторженно завопил Сашка. – Ничего себе! Я тоже так хочу!

Принцесса Катя-Матя перевела дух и спросила своим самым сладким голосочком:

– Ты хочешь посидеть в персиковом варенье?

– Ага! – кивнул Сашка. – А можно?

– И я хочу! – крикнула Маша.

– Халям-Балям! – приказала принцесса. – Займись детишками! Кстати, всё время забываю тебе сказать, что у тебя это получается куда быстрее, чем у нашего футболиста.

Отклеившись от блюдечка, волшебник стремительно облетел несколько раз вокруг брата и сестры и произнёс своё заклинание:

– Халяяям!!! Баляяям!!!

Близняшки мгновенно превратились в крохотных человечков, ростом с обычного экивока. При этом они оказались в самом центре блюдечка – по пузо в остатках персикового варенья.

– Ура! – восторженно закричали брат и сестра и принялись уплетать вареньице за обе щеки.

Через пять минут они, как и все остальные, были перемазаны им от макушки до пяток.

– Хочу ещё! – Сашка похлопал себя по животу.

– Нет, – покачала головой принцесса. – На сегодня хватит!

– Почему?!.. – заныл Сашка.

– Марш все умываться! – Катя-Матя взмахнула лапкой.

– В ванную? – удивилась Маша. – Нас же смоет в трубу!

– А зачем в ванную? – ответила принцесса и взмахнула лапками. – И раз, и два, и три четыре, два ножа и сырка в дыре!

Из вазы с розами, которая стояла на подоконнике, появилось небольшое водяное облачко и подлетело к нам. Экивоки перестали возиться в остатках варенья, они подпрыгнули и застыли над блюдцем. Я тоже повис в воздухе. Облачко пролилось на нас ароматной розовой водичкой, и все снова стали чистыми. Потом мы повалялись на пуховом одеяле и высохли.

– Халям-балям! – воскликнул Халям-Балям, хлопнув в ладоши.

Близняшки снова стали большими, то есть обычными восьмилетними Машей и Сашей.

– Между прочим, запомните крепко-накрепко! Вашей Нинке волноваться нельзя! – вдруг сказала Катя-Матя. – А знаете, почему?

Маша помотала головой.

– Чего это ей нельзя волноваться? – Саша хотел насупиться, когда услышал про мачеху, но не смог.

После персикового варенья у него было чудесное настроение.

– У вас, – улыбнулась принцесса и таинственно прошептала, – скоро появятся братик и сестрёнка, и тоже близняшки – Даша и Паша.

Саша уставился на Катю-Матю. Новость огорошила его.

– Ага! Я же говорила! – Маша хихикнула. – Вот почему у Нинки живот большой! А ты не верил!

– Да это от колбасы и макарон! Она их целый день ест! – не очень уверенно возразил Сашка.

– Нет! Не от макарон!

– Близняшки? – недоверчиво переспросил Сашка.

– Ага! – кивнула Катя-Матя. – А ещё, если обещаете себя хорошо вести, мы сделаем так, чтобы Барсик к вам вернулся.

Сашка переваривал новость, поэтому он ничего не ответил.

– У Барсика блохи, – печально вздохнула Маша. – Такой худенький… Нинка снова прогонит.

– Мы его откормим и от блох избавим, – вмешался Чих-Пых. – Я ему волшебной водички дам из чесночного отвара.

– Нинка всё равно будет ругаться, – Сашка очнулся от своих мыслей. – Она всегда ругается.

– А ты Нине Петровне картину нарисуй, – посоветовала Ля-Ля.

– Портрет в цветах, – добавила Лё-Ля. – Женщинам это нравится.

– Ладно, – согласился Саша. – Нарисую.

И задумался.

– Ну, мы полетели, – принцесса щёлкнула коготком по памятной дощечке. – Дел по горло. Барсика надо найти! Он где-то у реки бегает. Пока! Вперёд, ребятки!

Мы дружно взмыли к потолку.

– Не вешайте носы! – крикнула принцесса близняшкам. – Тум-пурум! Мы ещё вернёмся!

Саша хотел что-то ответить, но мы стремительно вылетели в форточку.

Я, и в правду, начал превращаться в экивока, потому что совершенно ясно увидел своим мысленным взором, как в комнате, в которой мы только что так весело прыгали по пустой тарелке, Маша взяла брата за руку и спросила:

– Они вернутся?

Саша пожал плечами, мол, откуда ж ему знать, но всё-таки ответил:

– Я хочу, чтоб вернулись.

– И я хочу, – вздохнула Маша.

Вечером Катя-Матя подарила мне миниатюрное волшебное зеркальце, в которое я мог видеть всё, что происходит в мире.

– Скоро ты научишься видеть многое своим собственным мысленным взором, – сказала принцесса. – А пока пользуйся зеркальцем. Оно не только показывает, но и развивает способности молодого волшебника-экивока.

Мне было интересно, как там дела у Маши и Саши, поэтому я попросил зеркальце, чтобы оно показало дом близняшек. И вот, что я увидел.

Папа пришёл с работы вместе с Барсиком. Пёс заметно пополнел, стал жизнерадостным и всех норовил лизнуть в нос.

Папа сказал, что теперь этот охламон будет жить у них во дворе, сторожить дом и присматривать за их шумной беспокойной семейкой. Шерсть у пёсика стала гладкой и блестела в свете заходящего солнца.

«Это его экивоки вылечили!» – подумал Саша.

Нинка улыбнулась папе, а потом показала ему чудесный портрет, который нарисовал Сашка. На картине была изображена она – мама Нина. Вся в полевых ромашках.

Папа поужинал и принялся мастерить будку для Барсика. Саша и Маша помогали ему делать конуру до самой ночи.

Мама Нина напекла блинов. Барсику досталась большая кость, которую он с упоением грыз.

И все вместе – папа, Саша, Маша и мама Нина – построили для собачки прекрасную будку, которую поставили на небольшой возвышенности, чтобы под домиком не скапливалась дождевая вода.

Конура была из сосновых досок, и совсем не тесная, с тёплым двойным полом. Под крышей папа соорудил маленький чердачок, в котором можно было хранить игрушки Барсика. А мама Нина повесила небольшой фонарик-ночник, чтобы пёсику по ночам было не скучно. Да и прохожим приятно видеть в темноте огонёк, который напоминает об уюте и теплоте дома.

– Здорово, что папа нашёл Барсика, – вслух подумал Саша, когда они с Машей легли спать.

– Это экивоки, – отозвалась Маша с нижнего яруса. – Спокойной ночи, Сашенька.

– Спокойной ночи, – ответил брат и добавил. – Хорошо, что они к нам прилетели.

Маша не ответила. Она уже спала.

– А Нинка… Нина… ничего… – прошептал Сашка. – И блины вкусные…

Он повернулся на другой бок и закрыл глаза.