Читать книгу Наши внутренние конфликты. Конструктивная теория неврозов - Карен Хорни, Карен Хорни - Страница 4

Для начала давайте проясним вот что: конфликты необязательно связаны с неврозами. Рано или поздно наши интересы, наши убеждения входят в противоречие с интересами и убеждениями окружающих. Поскольку подобные противоречия встречаются на каждом шагу, внутренние конфликты сопровождают человека на протяжении всей жизни.

Действия животного в значительной степени инстинктивны. Спаривание, забота о потомстве, поиск пищи, защита от угрозы – все это заложено в нем от рождения; животному не нужно принимать решений на этот счет. А вот прерогатива и тяжкое бремя человека – это его способность делать выбор и необходимость принимать решения. Нам приходится выбирать одно из двух желаний, которые противоречат друг другу. Например, нам хочется и побыть в одиночестве, и встретиться с другом; нас интересует и медицина, и музыка. Наши желания и обязанности могут противоречить друг другу: быть с любимым человеком или помочь тому, кто в этом нуждается. Мы можем разрываться между желанием соответствовать ожиданиям окружающих и стремлением высказать свое мнение, которое идет вразрез с мнениями других людей. Наконец, иногда возникает конфликт между двумя системами ценностей, например, когда мы понимаем, что необходимо согласиться на опасную работу во время войны, и при этом хотим позаботиться о своих родных.

Различные варианты подобных конфликтов, то, чего они касаются, и их интенсивность в значительной степени обусловлены той цивилизацией, в которой мы живем. Если эта цивилизация стабильна и в ее традициях существует преемственность, то возможности нашего выбора ограничены и конфликтов будет не так много (приверженность чему-то может помешать чему-то другому; личные желания могут противоречить обязательствам перед какой-то группой людей). Однако если цивилизация динамично меняется, происходит столкновение противоречащих друг другу ценностей и существуют несовместимые жизненные уклады, то человеку предстоит совершить неоднозначный и трудный выбор. Он может подчиниться требованиям общества, в котором живет, или выбрать собственный путь и пойти вразрез с подобными ожиданиями; быть как все или вести уединенный образ жизни; вызывать уважение или презрение; считать строгую дисциплину в воспитании детей необходимой или не слишком вмешиваться в их жизнь; может считать, что к мужчинам и женщинам применимы различные нравственные нормы или что они должны быть одинаковыми и для тех, и для других; может считать сексуальные отношения признаком внутренней близости людей или что секс не имеет никакого отношения к душевным отношениям; может быть ярым расистом или верить в общечеловеческие ценности, которые не зависят от цвета кожи или формы носа. И так далее и тому подобное.

Безусловно, представители нашей цивилизации постоянно сталкиваются с необходимостью совершать подобный выбор, поэтому подобных конфликтов может быть великое множество. Поразительно, что многие люди их не осознают и потому не в состоянии разрешить рационально. Чаще всего они ведут себя пассивно, действуют спонтанно. Они не осознают своей позиции; идут на компромиссы, даже не понимая этого; ведут себя противоречиво, но сами того не видят. И это здоровые люди, не какие-то воображаемые среднестатистические индивиды и не идеальные личности, да и неврозом они не страдают.

Потому должны существовать какие-то определенные предпосылки для того, чтобы человек мог замечать подобные противоречия и на основе этого принимать решения. Таких предпосылок четыре. Во-первых, мы должны осознавать, к чему стремимся и что чувствуем. Действительно ли нам нравится этот человек или мы только считаем, что он нам нравится, потому что кто-то нам это внушил? Действительно ли мы хотим стать адвокатом либо врачом или нас просто привлекает профессия, которая обеспечит нам уважение окружающих и достойный заработок? Действительно ли мы желаем счастья нашим детям, хотим, чтобы они самостоятельно строили свою жизнь, или только заявляем об этом во всеуслышание? Многие из нас не смогли бы ответить на эти простые вопросы, а это значит, мы не осознаем своих подлинных чувств и желаний.

Поскольку конфликты часто связаны с убеждениями, верой или нравственными принципами, если мы признаем существование таких конфликтов, то тем самым признаем, что у нас выработалась собственная система ценностей. А вот навязанные нам убеждения, не ставшие частью нашего собственного Я, не способны спровоцировать конфликты, и их нельзя использовать в качестве основополагающего критерия при принятии решений. Когда оказывается давление, от подобных убеждений легко открещиваются – и вместо них возникают другие. В тех случаях, когда ценности просто культивируются в нашем окружении, но чужды нам, они могут и не провоцировать конфликтов, связанных с нашими непосредственными убеждениями. Например, если сын никогда не сомневался в мудрости своего недалекого отца, то у него не возникнет конфликта с отцом, когда тот не одобрит выбранную им профессию. Женатый мужчина, который любит другую женщину, переживает мучительный конфликт; но если у него нет прочных сформированных убеждений в отношении семейной жизни, он просто пойдет по пути наименьшего сопротивления, не признавая существование конфликта и чувствуя себя вправе принимать те или иные решения.

Даже если мы признаем существование конкретного конфликта, столкнувшись с противоречием и встав перед выбором, мы должны суметь отказаться от одного из вариантов. Но мало кто способен сделать это осознанно, потому что наши чувства и мысли в этом случае пребывают в смятении (вероятно потому, что большинство людей не приходят в этой ситуации к окончательному решению и не в состоянии отказаться от одного варианта в пользу другого).

И наконец, если мы принимаем решение, то мы готовы нести за него ответственность. А это значит, что мы рискуем принять неверное решение и готовы отвечать за это, не перекладывая вину на других. Мы говорим себе: «Я сделал этот выбор, я так поступил» – и для этого требуются недюжинные душевные силы и независимость, на что многие наши современники, вероятно, не способны.

Многих из нас раздирают противоречия и конфликты, в которых мы не хотим себе признаться; и мы склонны с восхищением смотреть на тех, чья жизнь кажется беззаботной. Эти люди вызывают восхищение вполне обоснованно и заслужили его своей жизнью. Они сильны духом, им удалось выработать свою собственную систему ценностей, или это те, кто за долгие годы научился справляться с конфликтами и с необходимостью принятия определенных решений, и все это перестало подавлять их. Однако это впечатление обманчиво. Чаще всего люди, которым мы склонны из-за этого завидовать, просто не способны противостоять конфликту или предпринять конкретные шаги для его разрешения в силу апатии, конформизма или беспринципности. Так что они просто плыли по течению или стремились извлечь из ситуации какую-то выгоду.

Когда человек способен воспринять конфликт осознанно, столкнувшись с ним лицом к лицу, это может доставить ему страдания, но и принесет огромную пользу. Чем более мужественно мы противостоим конфликтам и принимаем собственные решения, тем большую силу и внутреннюю свободу мы приобретаем. Именно в тот момент, когда мы готовы выстоять перед конфликтом, мы в состоянии приблизиться к своему идеалу – «взять в руки штурвал». Самоуспокоенности недалекого человека завидовать нечего. Так мы только слабеем и становимся уязвимее.

Когда конфликты касаются жизненно важных вопросов, признать и разрешать их становится гораздо труднее. Но если в нас есть воля к жизни, это в принципе выполнимо. Познать самих себя и развивать собственные убеждения нам может помочь образование. Когда мы осознаем важность тех принципов, которые помогают нам сделать выбор, у нас формируются идеалы, за которые стоит бороться, и это делает нашу жизнь осознанной, придавая ей смысл[2].

Когда человек страдает неврозом, признать факт существования конфликта и разрешить его становится для него гораздо сложнее. Неврозы проявляются с различной степенью интенсивности. Когда я ставлю кому-то диагноз «невроз», то имею в виду, «что этот пациент подвержен неврозу в какой-то определенной степени». Такому человеку всегда трудно осознать собственные чувства и желания. Часто он в состоянии распознать лишь страх и гнев, которые испытывает, когда происходит агрессивное воздействие на его уязвимые зоны. Но даже эти чувства могут вытесняться из его сознания. Те же его исходные идеалы, которые действительно существуют, превращаются в навязчивую идею и потому не могут служить ориентирами и руководством к действию. Под их влиянием способность отказываться от какого-то решения или брать на себя ответственность практически утрачивается.

Невротические конфликты могут быть связаны с теми же распространенными проблемами, которые сбивают с толку любого другого человека. Однако конфликты, с которыми сталкиваются невротическая личность и обычный человек, настолько различны, что хочется понять, насколько правомерно использование одного и того же термина для их обозначения. Я полагаю, что это допустимо, но необходимо выявить различия между ними. Каковы же характерные признаки невротических конфликтов?

Вот простой пример для начала. Один инженер, который работал в тесном сотрудничестве с коллегами, часто страдал от переутомления и раздражительности. Однажды произошло вот что. При обсуждении узко специальных технических вопросов высказанное им мнение было воспринято менее одобрительно, чем мнения его коллег. Затем в его отсутствие было принято окончательное решение, а ему было отказано в последующем в праве высказаться. В такой ситуации он мог счесть происходящее несправедливостью и либо вступить в полемику, либо, сохраняя чувство собственного достоинства, признать правоту большинства. И то и другое было бы оправданно. Но он не выбрал ни одного из этих вариантов. Хотя он почувствовал себя глубоко оскорбленным, он не стал отстаивать собственную позицию. Он даже не осознал, насколько это его раздражало. Однако во сне им овладевали приступы ярости. Подобный вытесненный гнев – против других, против себя, оттого, что он сдался, – и был главной причиной постоянного утомления.

Его неспособность действовать была обусловлена несколькими факторами. У него были преувеличенные представления о собственной значимости, поэтому он требовал к себе подчеркнуто уважительного отношения и безусловной поддержки окружающих. В тот момент еще не понимал, что именно происходит: он просто считал себя самым квалифицированным и компетентным. Любое неуважение в его адрес вызывало у него вспышку ярости. Кроме того, ему были свойственны бессознательные садистские тенденции язвительно критиковать и унижать окружающих – и ему самому это было настолько неприятно, что он маскировал подобную стратегию поведения показным дружелюбием. Его бессознательная потребность эксплуатировать других людей заставляла его быть с ними любезным, а его зависимость от окружающих отягощалась навязчивым стремлением к поддержке и любви в сочетании с привычной склонностью к уступчивости, внешней отходчивостью и стремлением избегать противостояния с окружающими. Таким образом, это был конфликт между разрушительной агрессией – ответной яростью и садистскими импульсами, с одной стороны, и стремлением к любви и поддержке, с желанием казаться самому себе человеком справедливым и трезво мыслящим – с другой. В результате с ним стали постепенно происходить внутренние изменения, а их внешним проявлением была усталость, которая мешала ему действовать активно.

Когда мы приступаем к изучению факторов, оказывающих влияние на этот конфликт, то поражает их абсолютная несовместимость. Ведь трудно представить себе более противоположные явления, чем высокомерное требование уважения к себе и услужливую покорность. Сам конфликт протекал в области бессознательного. Его противоречащие друг другу тенденции не осознавались и представляли собой глубоко вытесненные влечения. На поверхность всплыли лишь легкие пузыри, а основная битва разгорелась в самой глубине сознания. Эмоциональные факторы конфликта подверглись рационализации: с ним обошлись несправедливо, его идеям не дали ход, а ведь они были лучше, чем предложения коллег. К тому же все эти тенденции носят компульсивный характер. Даже если бы он осознавал, что его требования завышены, то не смог бы повлиять на сам факт и природу своей зависимости, не сумел бы управлять ситуацией по своему желанию. Чтобы изменить их, необходима активная деятельность ума. А этот человек уступил принуждению тех сил, которые был не в состоянии контролировать: он не мог (даже если бы ему этого очень захотелось) противостоять ни одной из этих потребностей, которые возникли из его стремления к самозащите. Ни одна из его невротических потребностей не соответствовала его подлинным желаниям. Он не хотел быть ни эксплуататором, ни объектом эксплуатации; но, в сущности, он испытывал презрение и к тому, и к другому. Для понимания невротических конфликтов очень важно это осознавать. И это значит, что ни одно из решений, принимаемых невротической личностью, невыполнимо.

Вот еще один похожий пример. Конструктор, который трудился сам на себя и не имел постоянного места работы, понемногу воровал небольшие суммы у своего лучшего друга. Для этого не было никаких внешних объективных причин: хотя этот конструктор и нуждался в деньгах, его друг обычно соглашался дать ему взаймы, что уже не раз бывало. Особенно удивляло это воровство потому, что дружба для этого человека имела большое значение.

В основе данной истории был выявлен следующий конфликт. Этому конструктору была свойственна невротическая потребность в любви, и ему всегда хотелось, чтобы кто-то решал за него бытовые проблемы. При этом он бессознательно стремился эксплуатировать других людей, пытался вызвать у них любовь к себе, сделать их зависимыми от себя. Одного этого было для него достаточно, чтобы стремиться получить помощь и поддержку окружающих. Но при этом ему были свойственны высокомерие и гордыня, которые он не осознавал. Быть ему полезным – честь для окружающих; а обратиться к другим с просьбой о помощи ему было стыдно. Его нежелание обращаться к людям с подобной просьбой сочеталось с сильным стремлением к независимости и самостоятельности; он не желал признать, что может нуждаться в чем-либо, что ему следует самому позаботиться о себе и принять определенные обязательства. Итак, брать что-то у других ему было можно, а вот принимать от них что-то – нет.

Содержание этого конфликта отличается от того, что мы рассматривали в первом примере, но у них много общего. В любом другом примере невротического конфликта можно было бы обнаружить несовместимость конфликтующих влечений, они носят бессознательный и компульсивный характер, поэтому человек не способен отдать предпочтение ни одному из них.

Поскольку трудно отличить нормальные конфликты от невротических, основное различие между ними состоит в том, что столкновение конфликтующих влечений для здорового человека имеет намного меньшее значение, чем для страдающего неврозом. Здоровый человек выбирает один способ действий из двух, каждый из которых выполним для цельной личности. Можно нарисовать схему таких конфликтующих направлений поведения, изобразив линии, которые расходятся в стороны не более чем на 90 градусов для обычного человека; у личности невротической они разойдутся на 180 градусов.

Степень осознанности ситуации также будет различаться. Как указал Кьеркегор[3], «реальная жизнь слишком сложна, чтобы рассуждать о ней на основе таких абстрактных противоположностей, как совершенно бессознательное отчаяние и отчаяние полностью осознанное».

Мы можем развить его мысль, утверждая, что нормальный конфликт может протекать осознанно, а вот конфликт невротический всегда происходит в области бессознательного. Даже если здоровый человек поначалу не осознает, что переживает конфликт, потом ему это удается, а основные влечения, порождающие невротический конфликт, подлежат глубокому вытеснению и могут быть выявлены, лишь преодолевая отчаянное сопротивление невротической личности. Нормальный конфликт связан с выбором между двумя возможностями, к которым данный субъект стремится в равной мере, или между значимыми для него убеждениями. И потому он может прийти к приемлемому для себя решению, даже если оно окажется для него трудным и потребует определенных ограничений. Невротическая личность не в состоянии справиться с конфликтом и несвободна в своем выборе. Ее разрывают противоположные друг другу силы, и ни одной из них он подчиняться не желает. А потому человек не в состоянии принять решения, на которые другие люди способны. Ситуация для него неразрешима. Этот конфликт может быть разрешен только в результате воздействия на невротические влечения, чтобы спровоцировать такое изменение отношения невротической личности к другим и к самому себе, чтобы получилось полностью преодолеть эти влечения.

Этими характерными особенностями и объясняется болезненность невротических конфликтов. Такие конфликты не только трудно распознать; от них человек ощущает себя беспомощным и не без оснований опасается разрушительных сил, которые скрываются за ними. Конфликт можно разрешить, только справившись с управляющими им невротическими тенденциями, изменив таким образом взаимоотношения индивида с окружающими людьми и с самим собой. Благодаря этому он сможет полностью справиться с силами, управляющими неврозом.