Читать книгу Музыка ветра - Карен Уайт - Страница 2

Часть первая
Пролог

Оглавление

Бофорт, Южная Каролина

Июль 1955 года


Вдруг что-то вспыхнуло, раздался взрыв, а следом содрогнулся липкий ночной воздух… на улице творилось что-то непонятное и жуткое одновременно. Эдит Хейвард моментально поняла: случилось страшное. Такое ощущение, будто чей-то зловещий призрак легкой тенью скользнул через порог пустого дома… или сам собой повернулся ключ в запертой на замок двери. Окна мансарды были распахнуты настежь, но понять происходящее было трудно. Эдит почувствовала, как у нее пробежал холодок по спине и перехватило дыхание. Она застыла, объятая ужасом. Случилось что-то страшное, снова мелькнуло у нее в голове, и кожа моментально покрылась пупырышками.

Она оторвала взгляд от разглядывания кисточки. Крохотная капля алой краски упала на накрахмаленный ночной пеньюар из белого хлопка, в который она только что нарядила куклу. Потом она взглянула на китайские колокольчики, которые сама смастерила из крохотных кусочков стекла, подобранных на берегу моря. Смастерила и повесила на улице прямо за окном, чтобы слушать музыку ветра. Но какая там музыка? Летом в Южной Каролине такая духота, что каждый звук, не успев набрать мощь, тут же замирает и гаснет в этом спертом воздухе. Колокольчики висели без движения вот уже несколько месяцев. Но сейчас вдруг тихо звякнули, будто какой-то невидимый порыв ветра потревожил голубоватые и зеленые стекляшки и они неожиданно задергались сами по себе, словно висельник на перекладине.

Эдит бросила испуганный взгляд на запертую дверь. А вдруг это муж вернулся? Он не любит, когда она запирает дверь на ключ. Снова начнет беситься. Синяки, умело поставленные на ее руках, весомое тому доказательство. Но синяки легко скрыть под длинными рукавами блузки. Хотя эти увечья уже успели впечататься не столько в кожу, сколько в ее память. Эдит машинально уронила кисть, даже не обратив внимания на то, что брызги алой краски обрушились на кукольный домик, обустройством которого она как раз занималась. Надо быстрее отпереть дверь, отнести кукольный домик и корзинку с рукодельными принадлежностями вниз, на кухню, и успеть управиться до того, как у Кэлхуна появится очередной повод закатить скандал из-за ее нерасторопности.

Но не успела Эдит соскользнуть с табуретки, как небо за окном вспыхнуло огненным заревом. Раздался мощный взрыв, и снопы искр посыпались в реку, мгновенно осветив и ее, и болота на другом берегу. Свет был таким ярким, что на какое-то время померкли даже звезды на небе. Вот необыкновенно яркий, ослепительный луч высветил на долю секунды китайские колокольчики. Казалось, он пронзил насквозь матовые стеклышки, которые продолжали болтаться в воздухе, мелодично позвякивая вопреки всему тому хаосу, который творился вокруг, и на земле, и на небе. Впрочем, небо, расцвеченное сотнями огней, казалось почти праздничным, каким оно бывает, когда запускают фейерверки. Мириады огненных шаров плавно скатывались сверху к воде и тут же превращались в клубы пара, стоило им только коснуться речной глади.

То там, то здесь на реке раздавались взрывы, но уже меньшей мощности и громкости. Их раскаты долетали до берега и неслись туда, где, словно скворечники, сгрудились крохотные лачуги, в которых жили рабочиемигранты. Ветхие крыши, лужайки размером с ладонь перед каждым домом, покрытые пожухшей от жары травой. Легкая добыча для ненасытной огнедышащей стихии. Эдит высунулась из окна почти по пояс и прислушалась. Вой пожарных сирен где-то вдалеке, истошные вопли людей, крики, стоны… И какой-то непонятный запах. В воздухе одновременно пахло паленым деревом и чем-то резким, острым, похожим на керосин или какое-то другое горючее топливо. Она вдруг вспомнила, что слышала гул самолета, когда работала над нарядом куклы. И почти сразу же земля как будто содрогнулась. Получается, что ей уже известно, что именно сыплется сейчас с небес.

Но тут она услышала, как громыхнуло уже рядом, прямо над ее головой. Что-то тяжелое покатилось по крыше, рухнуло вниз и упало прямиком в сточную канаву. Грохот прекратился, но можно лишь догадываться о том, что только что скатилось с крыши их дома и осталось лежать на заднем дворике.

Эдит опрометью ринулась из мансарды вниз. Здоровенные синяки на бедрах доставляли боль при каждом движении, но кое-как она все же преодолела один лестничный пролет, ведущий на второй этаж, туда, где находилась детская. А там безмятежно спал ее трехлетний сынишка СиДжей, мирно посапывал во сне, даже не подозревая о том, что сыплется на их головы с неба. Она схватила мальчика на руки вместе с одеяльцем, в которое он крепко вцепился обеими ручонками, прижала к груди, вдохнув в себя теплую испарину, исходящую от его тельца. Мальчик захныкал, но Эдит устремилась к выходу, не обращая внимания на его сонные всхлипы.

Она распахнула настежь парадную дверь и выбежала на крыльцо – широченное крыльцо под портиком, подпираемое с обеих сторон массивными колоннами. Остановилась на мгновение, чтобы перевести дыхание, и взглянула на другую сторону улицы, туда, где в ночной мгле змеилась река, вздыбленная клубами пара. Она увидела, как ее соседи толпами устремились к реке. Значит, то, что произошло, случилось не здесь, прямо у них на участках, а где-то дальше, в другом месте. Она тоже выбежала на улицу, но вместо того, чтобы присоединиться к толпе, развернулась лицом к дому и стала внимательно изучать крышу. Вдруг огонь уже начал пожирать и ее?

К счастью, никаких внешних признаков возгорания Эдит не заметила. Крыша как крыша, ничего необычного… Точно такая же, какой она увидела ее впервые, когда восемь лет тому назад переехала в дом мужа. Вспомнила, как она, стоя на берегу отвесного утеса, разглядывала эту темную крышу, которая, как ей показалось тогда, загородила собой все небо.

Прижимая к себе сынишку, который удобно устроился на ее плече, Эдит торопливо распахнула калитку, ведущую в сад, раскинувшийся вдоль проезжей части дороги, и двинулась вокруг дома, внимательно приглядываясь по сторонам. Интересно, что же это такое могло рухнуть с небес на крышу ее дома? А вдруг это «что-то» уже вовсю полыхает огнем? И что тогда ей делать? Пожалуй, единственное подсобное средство для тушения огня – это одеяльце сына, но его явно будет недостаточно. А может, и не надо приниматься за тушение? Лучше подождать, пока огонь перекинется и на сам дом, а потом стоять и наблюдать за тем, как он горит и превращается в пепел, сгорая дотла.

Она внимательно оглядела свои цветники: единственное хобби, которое поощрял ее муж. В саду приятно пахло лимонами и чайными оливами. Их аромат был настолько силен, что почти перебивал едкий запах гари, который волнами долетал сюда с реки. Круглый диск луны неотступно следовал за ней по дорожке, вымощенной белым известняком. Она миновала свой розарий, заросли кустарника буддлейи, которые окружили дом со всех сторон. Быть может, искомое ею «что-то» упало именно сюда, в эти заросли.

Внезапно нога ее уперлась во что-то твердое и тяжелое, а ведь у нее на ногах всего лишь легкие домашние шлепанцы. Она вздрогнула от неожиданности и тут же замерла в ужасе при виде оторванной руки, зажавшей в крепко стиснутом кулаке розу. Эдит инстинктивно прижала свободную руку к сердцу, пытаясь остановить бешеное сердцебиение. И тут до нее дошло, что это всего лишь часть мраморной статуи. Статуя святого Михаила, она всегда стояла у них в саду, с тех самых пор, как она ее тут сама поставила, когда поняла, что в этом доме ей постоянно нужен защитник и заступник. И святой Михаил всегда был рядом с ней, неотступно наблюдая за тем, как она возится в саду со своими цветами. Словом, незримо присутствовал в ее жизни.

И вот, судя по всему, статуя разлетелась вдребезги. Приглядевшись повнимательнее, она обнаружила, что чуть поодаль на дорожке среди груды поломанных веток дуба валяется голова скульптуры. Святой Михаил слепо таращился пустыми глазницами в небо, залитое лунным светом. Эдит сделала еще один шаг вперед по направлению к обломкам и снова споткнулась о что-то твердое и непонятное, сокрытое в тени благоухающих самшитовых деревьев.

Вопли новых сирен влились в какофонию звуков, царящих вокруг. Кажется, весь их городок уже стоит на ушах. Но Эдит была всецело занята своими поисками. Опустившись на колени прямо на дорожке и не обращая внимания на шум, она принялась шарить по земле руками, и тут взгляд ее выхватил из темноты коричневый кожаный чемодан, который стоял торчком прямо перед нею. Чемодан в ее саду! Такое впечатление, будто какой-то нежданный гость вот-вот позвонит в дверь ее дома.

СиДжей нервно заерзал на ее плече, а она между тем лихорадочно соображала, что делать с этой находкой. Не оставлять же чемодан здесь, на улице. Она еще крепче обхватила сына левой рукой и прижала к себе, превозмогая резкую боль, которая прокатилась по всей грудной клетке. Синяки снова напомнили о себе. Правой же рукой она взялась за ручку чемодана и слегка приподняла над землей, прикидывая, сколько он может весить. К счастью, чемодан оказался гораздо легче, чем она предполагала. Эдит подхватила чемодан и медленно побрела к черному входу, кое-как вскарабкалась по ступенькам крыльца, открыла дверь и вошла на пустую кухню.

Пристроив сынишку в детский манеж, Эдит погрузилась в изучение коричневого чемодана. Итак, большая дыра в нижнем левом углу. Навесные петли тоже сильно покорежены, но не сломаны. Словом, общее состояние вещи вполне сносное. Получается, что те сломанные ветки дуба, которые образовали целую кучу на земле, порушились еще до того, как чемодан упал на крышу. На ручке чемодана болталась бирка с фамилией пассажира, приковывая к себе внимание и буквально умоляя взглянуть на нее повнимательнее.


Надо звонить в полицию. Сообщить им, что у нее имеется вещественное доказательство чего-то очень страшного, что случилось сегодняшней ночью в небе над Южной Каролиной. Вдруг кто-то из пассажиров выжил и сейчас занят поисками именно этого чемодана? А чемодан в это время преспокойно лежит себе на полу ее кухни. Однако… Эдит вдруг почувствовала некое внутреннее сопротивление. Она и сама не смогла бы объяснить себе, почему ей не хочется звонить в полицию и почему пока лучше все оставить как есть. Пожалуй, завеса таинственности вокруг всего случившегося даже слегка щекотала ей нервы. Она почувствовала, как в ней снова просыпается прежний бунтарский дух, который за годы замужества она научилась хорошо прятать от окружающих.

Эдит поджала губы и с самым решительным видом нажала на кнопку замка. А вдруг чемодан откроется? Вдруг защелка сработает сама собой? Но что, если замок повредился при падении чемодана и сейчас вообще не откроется? Вот тогда уж точно придется звонить в полицию.

Эдит услышала легкий шум из манежа и повернулась. СиДжей безмолвно наблюдал за матерью своими широко распахнутыми голубыми глазами.

– Мама?

Эдит ласково улыбнулась сынишке.

– Все хорошо, моя радость! Ложись опять на спинку и спи, ладно?

– Чемодан, – констатировал мальчонка после секундной паузы, засовывая себе в рот большой палец. Уж сколько раз ей доставалось за эту вредную, по мнению отца, привычку сынишки от Кэлхуна, который требовал, чтобы она отучила ребенка сосать собственный палец.

– Да, мой дорогой. Это чемодан. А сейчас ложись и спи.

Но мальчик остался стоять, продолжая внимательно наблюдать за тем, что она делает. Что ж, своим упрямством СиДжей пошел в нее, и Эдит совсем не хотелось душить в своем ребенке этот бунтарский дух.

– Хорошо! Можешь посмотреть за тем, чем я тут занимаюсь, какое-то время. Если хочешь… Я отлучусь на минутку, ладно?

Эдит поцеловала сынишку в покрытый испариной лоб и, выбежав из кухни, заторопилась к парадной двери. Осторожно приоткрыла ее и выглянула на улицу. Больше всего на свете она боялась неожиданного возвращения мужа. Даже толпа разгневанных людей, устремившихся на поиски блуждающего невесть где чемодана и марширующих к ее дому, напугала бы гораздо меньше. Запах гари и дыма ударил в нос. Шум тоже стал еще сильнее. Небо озарялось зловещим оранжевым светом, выхватывающим из темноты поля за рекой, засеянные окрой, и арбузные бахчи. Сирены продолжали выть на все голоса, буквально раздирая на части ночную темень.

Эдит снова нырнула в дом, закрыла за собой дверь и заперла ее на ключ. И поспешила на кухню, где ее поджидал найденный чемодан. Бросив мимолетный взгляд на СиДжея, который продолжал сосредоточенно обсасывать свой палец, внимательно разглядывая все вокруг отцовскими глазами, Эдит взялась за чемодан и потрогала рукой бирку, пытаясь прочитать фамилию пассажира и его адрес. Но влага уже успела проникнуть внутрь пластиковой обертки, предохраняющей целостность бумажной бирки. В результате чернила расплылись и буквы стали почти нечитаемыми. Во всяком случае, адрес ей так и не удалось разобрать. С большим трудом она прочитала только имя: Генри П. Холден. Внимательно оглядев ручку чемодана, она увидела на ней монограмму, выбитую крупными золотыми буквами: ГПХ. Эдит попыталась представить себе облик потенциального владельца чемодана: мужчина средних лет, в темном костюме и шляпе, летел куда-то по делам. Женат. Дома его наверняка дожидаются жена и ребенок. Она вдруг подумала о том, каково это узнать, что твой муж погиб в авиакатастрофе. Интересно, кто сообщит близким о его гибели? Но вдруг он остался в живых? А можно ли вообще уцелеть, свалившись с неба на землю?

Она машинально нажала на кнопку замка, и он тут же сработал и открылся. Хороший знак, подумала Эдит и принялась открывать боковые замки. Один тоже открылся с первого раза, с другим, тем, что находился рядом с искореженным углом чемодана, пришлось повозиться, покрутить его в разные стороны. Но наконец и с этим замком было покончено.

Эдит водрузила чемодан на кухонный стол и распахнула крышку, потом отстегнула разделительные прокладки и сдвинула их в сторону. Чемодан был набит до отказа. Аккуратные стопки белых накрахмаленных и наутюженных мужских сорочек к вечерним костюмам, несколько пар брюк, стопка таких же белоснежных маек, еще одна стопка батистовых носовых платков, несколько шляп-котелков. Вещи были упакованы так плотно, что даже при падении чемодана с высоты ничто не смялось и не выпало со своего места.

Эдит уловила легкий запах знакомого моющего средства. Она и сама пользуется этим же средством при стирке. Такое чувство, словно вещи, лежавшие в чемодане, она совсем недавно пропустила через собственную стиральную машину. Само собой, чемодан паковала женщина, видно с первого же взгляда. Эдит невольно улыбнулась своей догадливости, но тут же спохватилась и моментально посерьезнела, представив себе на мгновение безжизненное лицо женщины, медленно бредущей по темному коридору туда, где стоит телефон, уже буквально раскалившийся от количества звонков.

Эдит снова окинула пристальным взглядом ворох одежды. От ее зоркого глаза не ускользнула ни одна мелочь: плотность рубашечной ткани, качество тончайшего батиста носовых платков. А из какого шикарного габардина пошиты брюки этого незнакомого ей Генри Холдена. И какое безукоризненно чистое и аккуратное у него все исподнее. Каждый носовой платок украшен искусно вышитой ярко-красными нитками монограммой: все те же буквы – ГПХ. Да, все свидетельствует в пользу того, что чемодан принадлежит человеку, который отправился в деловую поездку. Но когда она внимательнее пригляделась к содержимому чемодана, то одна вещь сразу же напрягла ее. Во всяком случае, ее отсутствие сразу же бросалось в глаза.

Когда-то Кэлхун признался жене, что в ней его в первую очередь привлек ее аналитический склад ума. Впрочем, чему удивляться? Единственный ребенок полицейского детектива-вдовца. И вот красавец адвокат Кэлхун Хейвард появляется в их небольшом городке Уолтерборо для участия в каком-то судебном процессе. Лучше бы ей на момент их первой встречи притвориться такой несмышленой дурочкой. Потому что, как выяснилось уже потом, именно такая женщина ему и была нужна. Дурочка без каких-либо там умственных задатков и дополнительных опций.

Между тем СиДжей заснул в своем манеже, прямо стоя. Его головка свесилась вниз, почти касаясь перила. Но палец он продолжал упорно держать во рту. Эдит бросила лихорадочный взгляд на циферблат круглых металлических часов, висевших над раковиной. Кэлхун мог появиться в любую минуту и обнаружить, что, во-первых, входная дверь заперта, а во-вторых, на кухонном столе валяется чужой чемодан, явно принадлежащий какому-то мужчине. Интересно, где сейчас находится ее муж? И с кем? Наблюдал ли он крушение самолета собственными глазами? Соизволил ли побеспокоиться о том, где сейчас его жена и сын и что с ними?

Эдит поспешно вернула разделительные прокладки на прежнее место и снова пристегнула их. Получилось не с первой попытки, ибо она действительно очень спешила, даже руки стали немного трястись. Так все же что показалось ей странным при созерцании содержимого чемодана? Что не так? Несессер! Ну конечно же! Она не обнаружила в чемодане несессера с мужскими косметическими принадлежностями. А какой же мужчина отправится в командировку без этого обязательного атрибута? Крем для бритья, бритвенный прибор и прочее… Она снова сдвинула прокладки в сторону и взглянула на аккуратно уложенные стопки носильных вещей, потом принялась изучать крайнюю стопку, в которой вещи немного сбились в сторону. Она отодвинула стопку к самому бортику чемодана и увидела небольшой карман сбоку. Как раз туда легко бы мог поместиться мешок с косметическими принадлежностями. Но его там не было. Эдит в задумчивости прикусила губу. Может, мистер Холден извлек его из чемодана перед тем, как сдать чемодан в багаж? Решил, что кое-что может понадобиться ему во время полета.

Эдит мысленно улыбнулась. Вопросы, вопросы… В свое время именно отец научил ее задавать несметное количество вопросов по любому поводу. С тех давних пор пытливость и любознательность стали частью ее натуры. И это сильно помогало ей в жизни и даже спасало до некоторой степени. Особенно когда после нескольких неудачных попыток забеременеть, окончившихся выкидышами, муж стал стремительно терять всякий интерес к ней. По-видимому, он уже успел полностью разочароваться в их браке. И тогда, вопреки осуждению друзей, категорическому неприятию мужа, она рискнула и обратилась в местное отделение полиции. Предложила им свои услуги в качестве художника, обладающего не вполне обычными талантами. Этот шаг позволил ей сохранить себя как личность.

Не обращая внимания на рев сирен, не замечая того, как бежит время, Эдит решительно принялась снова перетряхивать все содержимое чемодана, перекладывала стопки белья с места на место, потом начала обследовать крышку чемодана и его верхнюю часть, после чего перешла к днищу. Ничего! Пакет с косметическими принадлежностями отсутствует. Она уже была готова бросить затеянные поиски, но тут ее пальцы, перебирающие очередную стопку белья, уперлись в что-то более плотное, чем просто ткань. Стараясь не сильно нарушить порядок, царящий в чемодане, она просунула руку в самую средину стопки и извлекла оттуда три пары темных носков, аккуратно скрученных в три небольших клубка, а между ними – небрежно свернутый конверт. Письмо!

Какую-то долю секунды Эдит колебалась, но потом, отбросив все сомнения в сторону, взяла конверт в руки и достала письмо. Она поднесла листок ближе к свету. Дорогая, плотная на ощупь бумага, судя по всему, самого высокого качества. Похоже на фирменный бланк известной фирмы Крейн. Вон и водяные знаки в форме журавлей проступили на свету. Конверт не был заклеен, но кто-то несколько раз сложил его и сильно примял изгибы своими пальцами. Кто? Он или она? Она распрямила конверт и перевернула его к себе лицевой стороной. Там красовалось лишь одно-единственное слово, написанное черными чернилами тонким изящным почерком.

Любимому.

Эдит замерла, соображая, сколь далеко она имеет право заходить в своих необычных поисках. Впрочем, она уже и так переступила грань дозволенного, открыв чужой чемодан. Так стоит ли волноваться обо всем остальном? Недрогнувшей рукой она развернула само письмо и принялась за его чтение. Короткие строчки были написаны тем же элегантным почерком, что и надпись на конверте.

Прочитала и какое-то время еще пялилась на буквы и слова оцепенелым взглядом до тех пор, пока строчки не стали расплываться перед глазами, а буковки прыгать в разные стороны. Наконец письмо само собой выскользнуло из ее пальцев, будто рукам уже стало трудно сдерживать вес написанных слов. Она не сделала ни малейшей попытки подхватить его и с безучастным видом проследила за тем, как оно спикировало за новенький белоснежный холодильник, который привезли к ним в дом на прошлой неделе, – такая неуклюжая попытка Кэлхуна загладить свою очередную вину. Дескать, он просит у нее прощения. Эдит не попыталась извлечь письмо из-за холодильника, желая в эту минуту лишь одного: чтобы то, что она только что прочитала, исчезло из ее памяти с такой же легкостью, как исчезло из поля ее зрения само письмо.

Она не помнила, как долго простояла в таком столбняке, бесцельно разглядывая небольшую трещину на черно-белой виниловой плитке, которой был вымощен пол на кухне. Трещина как раз пролегла у края сверкающего своей белизной холодильника. Но тут зазвонил телефон в холле. Ее словно подбросило на месте. Мельком взглянув на спящего сынишку, она заторопилась на звонок.

– Эдит! Это Бетси! Рада услышать твой голос. Мы все побежали к реке, но там мы не увидели ни тебя, ни Кэлхуна. И тогда мы с Сидни испугались за вас. С вами все в порядке?

– Все в полном порядке! – ответила Эдит в трубку, сама поражаясь тому, с каким спокойствием она разговаривает. – Кэлхун сегодня допоздна задерживается на работе. А я дома одна.

Оказывается, как же просто лгать, мелькнуло у нее. Слова сами собой срываются с ее губ, никаких усилий. Она продолжила в том же безмятежном тоне:

– Я не хотела тревожить СиДжея. Ему нездоровится последние дни, а тут он как раз уснул и спал крепким сном. Даже не проснулся, когда раздался взрыв.

– Это самолет взорвался прямо в воздухе! – визгливым тоном выкрикнула Бетси. Обычно такую громкость голоса она приберегает для пересказов всех соседских сплетен. – Говорят, просто взял и взорвался. Сидни полагает, что, скорее всего, возникла какая-то неисправность в двигателях. Но ты же и сама понимаешь, какая опасная штуковина все эти самолеты. Лично я всегда предпочитаю ездить поездом. Вот и на прошлое Рождество я отправилась навестить родителей в Джексоне именно поездом. Помню, Сидни тогда еще уговаривал меня лететь туда самолетом. Пожалуй, после сегодняшней трагедии он язычок-то прикусит и не станет больше говорить, что я была не права. Такая трагедия… Столько людей…

Голос ее сорвался, и на другом конце провода установилась тишина.

– Да, ужасно! – согласилась с соседкой Эдит, все еще ощущая на коже своих рук прикосновение чужих вещей. И этот пронзительный звонок телефона в темной прихожей. Элегантный почерк, которым написано письмо. Все смешалось. Она почувствовала, как у нее сдавило горло, будто его с силой сжали пальцы того, кто написал это странное письмо. – Неужели никто не выжил?

– По мнению Сидни, это просто нереально. Он как раз прогуливался с нашим псом, когда все это случилось, и видел крушение своими глазами. Говорит, взрыв случился прямо в воздухе, высоко-высоко в небе. Но власти, тем не менее, уже наладили поисковые работы. Множество мужчин, вооружившись фонариками, обходят сейчас окрестные поля, пойму реки, болота, в надежде отыскать тех, кто выжил. Вдруг есть хоть малейшие признаки жизни… Тогда поисковики мгновенно просигнализируют о своей находке с помощью фонариков…

Бетси снова умолкла. Она была соседкой Эдит. А еще ее неизменной партнершей по игре в бридж. Ее муж, Сидни Уильямс, был их семейным адвокатом. Собственно, этим и ограничивались точки соприкосновения между соседями. Бетси нравилось жить легко, скользить, так сказать, по поверхности, избегая острых углов и не создавая себе лишних проблем. Ей категорически претило все, что побуждало взглянуть на окружающую жизнь незашоренным взглядом и увидеть ее такой, какая она есть на самом деле. Бетси твердит всем подряд, что Эдит – ее лучшая подруга. И тем не менее расспроси ее поподробнее, и выяснится, что она ничегошеньки не знает о своей «лучшей подруге». Разве что с трудом вспомнит, какие цветы Эдит любит больше всего, да еще скажет, что подруга категорически не приемлет шоколад.

– Нашли тело, – снова заговорила она в трубку глуховатым голосом. – Какое-то время тому назад обнаружили. Сидни немедленно отправил меня домой. Но я дома места себе не нахожу… Что, если я сейчас к тебе прибегу?

– Не стоит! – слишком поспешно отреагировала Эдит на предложение соседки. Каково это будет, если та сейчас заявится сюда и увидит чужой чемодан на кухне? – Я тут совсем замоталась с СиДжеем. Просто валюсь с ног от усталости. Вот он заснул, и я пойду прилягу. Наверняка Кэлхун тоже прочесывает местность вместе с остальными мужчинами. Когда вернется домой, тогда и сообщит мне все подробности.

На другом конце провода повисла короткая пауза. Эдит представила себе, как недовольно поджала губы соседка, обескураженная отказом.

– Хорошо! Иди, отдыхай. Но если тебе понадобится моя помощь, немедленно звони. Я приду тотчас же.

Эдит попрощалась и осторожно положила трубку на рычаг. И тут же услышала громкие голоса на лужайке перед домом. В дверь позвонили. В первую секунду она опрометью ринулась на кухню и тут же остановилась, растерянно соображая, что ей делать. Ясное дело, это не муж. Кэлхун, обнаружив, что дверь на замке, принялся бы барабанить в нее что есть сил. Она мельком взглянула на закрытую дверь, ведущую на кухню, потом разгладила юбку, слегка поправила волосы, заложив непослушные пряди за уши, и пошла открывать парадную дверь.

На крыльце терпеливо дожидались двое полицейских, теребя свои шляпы в руках. У нее мгновенно все поплыло перед глазами, стоило ей только взглянуть на их начищенные до блеска башмаки, в которых отражался свет от фонаря, висящего под портиком. Главное сейчас – не свалиться в обморок. Хоть бы кое-как уцепиться за перила портика. Но как? Как они узнали про чемодан?

– Миссис Хейвард? – поинтересовался у нее младший по званию офицер, тот, что стоял слева. Его лицо показалось ей смутно знакомым, но она никак не могла сфокусировать на нем свой взгляд.

Она попыталась изобразить на лице некое подобие улыбки и нервно сглотнула комок, подступивший к горлу.

– Слушаю вас! – сказала она и втянула в легкие как можно больше воздуха. Воздух был влажным, с явным привкусом дождя. Но она еще на кухне успела заметить, что луна и звезды куда-то исчезли, спрятались за тучи, словно им было неловко освещать сверху всю ту картину бедствия, которое воцарилось сейчас на земле. Она услышала мерный перестук капель дождя, падающих на вымощенную камнем дорожку, ведущую к парадному крыльцу. Крона дуба, затенявшая своей листвой большую часть дворика перед домом, тоже мрачно шумела на ветру, заглушая громкое сердцебиение, от которого, казалось, у нее вот-вот лопнут барабанные перепонки. – Что вам угодно?

Эдит понимала, что долг вежливости требует, чтобы она пригласила полицейских в дом. И одновременно она знала, что этого точно нельзя делать, ни под каким предлогом.

Но вот какая-то фигура выступила из глубины портика. Мужчина подошел к ним поближе, туда, где уже было светло, и Эдит узнала в нем полицейского капеллана. А этот что здесь делает, удивилась она мысленно и инстинктивно прищурилась.

– Эдит? – Капеллан сделал еще один шаг к ней навстречу. Его лицо оказалось совсем близко, настолько, что она смогла даже разглядеть глубокие складки, которые залегли в уголках его губ. Такие две бороздочки, похожие на шрамы от ранения, полученного на войне. Мужчина смотрел на нее участливым взглядом. – Боюсь, у нас для вас плохие новости.

– Мама! – услышала она хныкающий голосок сына из кухни.

Эдит бросила испуганный взгляд на капеллана.

– Одну минуточку! Я только взгляну на своего сынишку…

Капеллан взял ее за обе руки. Эдит почувствовала, что его руки холодны как лед. Впрочем, и ее тоже.

– Произошла авария. Машину Кэлхуна обнаружили на Райбот-роуд. Она перевернулась и ударилась в дерево. Очевидец происшествия рассказал, что у него сложилось впечатление, будто водитель на какой-то момент утратил контроль над управлением. Видимо, его отвлек взрыв. – Капеллан немного помолчал. – Водитель… он погиб.

Эдит вдруг почувствовала необыкновенную легкость во всем теле, как это бывает при свободном падении откуда-то из-за облаков. Но недостаток кислорода сделал свое дело: мысли работали четко и – поразительно, но факт! – она была совершенно спокойна. И ничего не почувствовала, выслушав страшное известие. Абсолютно ничего!

– Он был в машине один?

Какое-то время мужчины смущенно переминались с ноги на ногу, растерянно глядя на вдову. Наконец второй офицер ответил на ее вопрос.

– Да, мэм.

Эдит молча кивнула в знак того, что ответ принят. Она вдруг почувствовала страшное облегчение от того, что все эти люди явились к ней домой вовсе не из-за чемодана. СиДжей снова позвал ее из кухни, отвлек на долю секунды от созерцания мигающих огоньков вокруг. Она понимала, что ей следует что-то сказать этим людям, сделать вид, что гибель Кэлхуна потрясла ее, но как, если на самом деле она испытывает лишь облегчение? Вместо это она вдруг вспомнила, как сжимала холодную руку умершей матери своими руками, а отец в это время говорил ей, что наконец-то страдалица избавилась от боли. Эдит невольно всхлипнула и тут же торопливо прикрыла рот рукой.

– Чем я могу помочь вам? – снова обратился к ней капеллан. – Может, пригласить кого-нибудь, чтобы побыли с вами?

Она энергично затрясла головой, стряхивая слезинки, выкатившиеся с глаз.

– Нет. Спасибо. Со мной все в порядке. Сейчас мне нужно побыть одной… вместе со своим сыном. Я свяжусь с вами утром для решения всех остальных дел. Спасибо, господа.

С этими словами она захлопнула дверь прямо перед носом у ошарашенных полицейских. Последнее, что она успела заметить, так это глаза капеллана, и в них она прочитала, что тот знает все. И все понимает.

Дождь между тем усилился. Прижавшись лицом к запертой двери, Эдит мучилась чувством вины и раскаяния. Ну почему вместо того, чтобы горевать о погибшем муже – один, на пустынной дороге, в полной темноте, – мысли ее всецело заняты тем письмом, которое упало за холодильник? И той женщиной, которая написала это письмо. Эдит даже почувствовала некое странное родство с этой не знакомой ей женщиной. Как-никак, а она невольно стала обладателем тайны, которой та женщина ни с кем не собиралась делиться. Что ж, эту тайну Эдит унесет вместе с собой в могилу.

Она наконец оторвалась от двери, и в эту минуту мощный порыв ветра сотряс весь дом. Ветер был такой силы, что сами собой распахнулись ставни на окнах второго этажа, а ветви старого дерева с глухим стуком ударились о крышу портика. Она заторопилась на кухню под завывание ветра и бренчание китайских колокольчиков, которые своим жалобным перезвоном дополняли общую какофонию звуков, которыми полнилась эта страшная ночь. Будто молятся, мелькнуло у нее, за души тех усопших, которые сейчас отправились в свое последнее странствие – на Небеса. Эдит невольно поежилась от этих мыслей, несмотря на влажную духоту, царящую в воздухе. А потом закрыла глаза и снова вслушалась в траурную «мелодию ветра», которую исполняли стеклянные колокольчики.

Музыка ветра

Подняться наверх