Читать книгу Вдова его величества - Карина Демина - Страница 4

Клинки пели.

И голоса их успокаивали, смиряя ярость, кипевшую в крови. Призрак завыл, отзываясь на гнев хозяина, и Тьма полыхнула силой, но покорилась, ушла вниз, коснувшись темной травы.

Кайден позволил себе сделать вдох. И выдох.

Вот так. Медленно. Смиряя эмоции, которые грозили выплеснуться, и трава, чувствуя это, тянулась навстречу. Гремел листвой дуб, и чудилась в нем заветная песня.

Еще немного. Быстрее.

И еще быстрее. Пусть рвет болью мышцы, пусть выкручивает суставы, на пределе и за пределом, чтобы до последней капли силы, чтобы… легче стало дышать. И когда эмоции уйдут, разум возьмет свое.

Уже берет.

Ярость утихла, и лишь в ветвях дуба проклюнулись свежие листья, а терн в старой части парка и вовсе пойдет в рост. Этак он и до старого дома доберется. Впрочем, в доме давно никто не жил, хотя и продавать его отказывались с завидным упрямством, свойственным лишь роду человеческому.

Кайден позволил Тьме уйти за спину, поразив призрачного врага.

Она предпочла бы живого.

К примеру, того, кто помог исчезнуть каравану саларских купцов. И нагло, так нагло, что Кайден зарычал. Призрак задрожал, соглашаясь, что эти люди заслужили смерть, которая всенепременно настигнет их, но позже, когда Кайден поймет, как они это делают.

Про груз не знал даже управляющий. И все-таки…

Караван прибыл в Бристон третьего дня, чтобы, переночевав в таверне, выдвинуться на рассвете. Товары загрузили на повозки, как и охрану, и многоуважаемого Али ин-Исула, связанного с Кайденом клятвой верности и дружбы, и двух его сыновей.

Повозки вышли через северные ворота в седьмом часу утра. И исчезли, будто их и не было.

Клинки бессильно коснулись травы.

Кайден отомстит, но месть не вернет людей. И чувство вины было острым, что северный ветер. Кайден все-таки заставил сердце биться медленней и, выдохнув, замер. Клинки слегка дрожали в вытянутых руках, и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы держать их.

Просто держать.

Вот так, вдыхая сладковатый весенний воздух, насыщая им кровь, и выдыхая. Медленно. И еще медленней. Почти сроднившись с привычным местом, которое…

Перестало быть привычным.

Он не сразу понял, что в нем изменилось. Старое дерево? Нет, оно было прежним, от кончиков корней там, под землей, до последнего листа на вершине. Этот дуб помнил еще матушку Кайдена, а может, и ее благородных предков, которые оказались достаточно благоразумны, чтобы не вставать на пути влюбленной дочери. Они приняли и выбор ее, и дитя, чья кровь была слишком горячей, чтобы нашлось ему место в проклятых холмах.

Нет. Дуб помнил и самого Кайдена в первые дни его здесь. Как и терн, принесенный им ветвью отцовского куста.

Трава? Птицы?

Человек. Кайден медленно повернулся, удивляясь тому, насколько беспечен он был. Почему сразу не ощутил постороннего присутствия? Потому ли, что человек умел скрываться? Он потянул на себя силу и спрятался в ней.

Для чего?

Клинки ныли, нашептывая, что приличные люди не прячутся. И что тот, кто сидит в кустах, явно не желает добра. Иначе вышел бы. А стало быть, не грех пустить ему кровь. Всего каплю.

Кайден стиснул пальцы. Не хватало еще выпустить призрачных гончих. Нет, он найдет куда убрать тело, благо место нынешнее ему прекрасно знакомо, но… убивать без веских доказательств вины нехорошо. Наставник точно не одобрил бы.

А потому Кайден сосредоточился на ощущениях.

Человек… определенно… маг, но какой-то неправильный, будто суть его заперта в клетке. Некрасиво, да… очень некрасиво и весьма болезненно. Кайден помнил время, когда его силу пытались смирить. И когда учили держать осанку. Второе доставляло куда больше неудобств.

Возможно ли, что, убив этого человека, Кайден окажет ему услугу? Нет, люди к подобному относятся иначе.

А еще человек был женщиной.

Теперь Кайден ощущал острый, пряный аромат ее тела. Так пахнут белые цветы полуночника, открываясь на призыв светила. Бледные по сути своей, они манят бабочек ароматом, а из сока их варят дурманящее зелье, капля которого способна подарить волшебные грезы, а две – отнять разум.

Ноздри его дрогнули. От человеческой женщины не могло так пахнуть. Не должно было.

Женщины… находили Кайдена привлекательным. Они не раз и не два делили с ним постель, некоторые требовали большего, хотя Кайден изначально предупреждал, что не собирается связывать себя бессмысленными узами. Но они не верили.

Обижались. Требовали подарков. Уходили. Возвращались. Ругались. Плакали. Были шумны и зачастую весьма надоедливы. В последние годы он пришел к выводу, что проще брать других, за деньги. Это избавляло от многих неудобств.

Кайден повернулся спиной.

Женщина прячется? Пускай. Опасности она не представляет. Возможно, что прячется она от кого-то? Если так, Кайден за ней присмотрит. Бабушка говорила, что женщины слабы и нуждаются в присмотре.

Она сидела не шевелясь, пока Кайден одевался. И каждое мгновение он ощущал на себе внимательный взгляд, который, странное дело, заставлял поторапливаться.

Убрав клинки, Кайден бросил последний взгляд на убежище странной женщины и сделал шаг в сторону. Он притворился, что уходит, но, скрывшись за старым камнем, повернул назад. И теперь использовал собственную силу, чтобы двигаться бесшумно.

Кайден обошел заросли малины с другой стороны аккурат тогда, когда из них выбралась незнакомка. Он остановился в тени кривой ивы. Тонкие ветви ее надежно укрывали Кайдена, не мешая смотреть.

А смотреть было на что.

Женщина выбиралась задом, подобрав при этом юбки так, что видны были и бледные ножки, и края кружевных панталон. Очутившись на полянке, она поднялась, отряхнулась и сказала:

– Вот же ж… приключение, – добавив пару слов покрепче, из тех, которые женщинам знать не следует.

Незнакомка была хороша. Настолько хороша, что в это просто не верилось. Хрупкая. Воздушная. Какая-то невообразимо легкая и в то же время живая.

Ее аромат привязался к Кайдену, раздражая тем, что игнорировать его не получалось. Вот совсем. Он стоял и смотрел.

Вот она собирает травинки, прилипшие к платью. Хмурится. И золотые брови ненадолго сходятся над переносицей. Вот трогает пылающие щеки, и на них расцветают бледные пока веснушки. Она точно знает о веснушках, потому как сокрушенно качает головой. Человеческие каноны красоты требуют гладкой кожи.

Она и гладкая. Светится изнутри, словно мрамор. И этот свет манит. Прикоснуться бы. Проверить. Украсть толику тепла… и изучить ее черты. Этот аккуратный носик. Губы резные, которые она раздраженно покусывает. А еще оглядывается, явно гадая, далеко ли Кайден ушел.

Недалеко.

Но вот женщина коснулась нити на запястье и почти вдруг исчезла. Заклятие? Если так, то интересное, и весьма. Кайден прежде не встречал ничего подобного.

Но бояться ей нечего. Он уйдет. Потом.

Когда проводит женщину. А та, выбравшись на тропу, остановилась, прикусила губу и глаза прикрыла, явно раздумывая, как быть дальше. И, хмурая, была до того забавна, что Кайден не удержался от улыбки. Над головой женщины плясали искорки света, а в золотой косе ее запутались белые лепестки. Но вот она отряхнулась, словно избавляясь от наваждения, и решительно зашагала по тропе. К дому. Выходит, она в нем живет?

Когда появилась?

Прежде Кайден ее не встречал. Значит, не так давно. И как надолго? Хватит ли у него времени свести знакомство? От этого Кайден, пожалуй, не отказался бы. И пусть продлится оно недолго – он быстро утрачивал интерес к человеческим женщинам, что безмерно огорчало бабушку, все еще надеявшуюся, что однажды он женится и продолжит род, – но почему бы и нет?

Он умеет дарить радость. И всегда щедр. Ей понравится.

Кайден довел ее почти до самого сада, а затем, взобравшись на ветку, следил, как женщина исчезает в темной громадине дома.

Да, завтра он отправит визитку.

А сегодня – Дорба, пусть заглянет к соседям, узнает, кто это такая появилась. Кайден уже почти ушел, когда встревоженный писк овсянки заставил его замереть.

Рука сама потянулась к клинку. А тело напряглось, втискиваясь в слабую тень дерева. Следовало бы выбрать дуб, но у дома рос лишь один, и тот был далековато. Ясени же всегда отличались вздорным нравом. Но этот Кайдена принял.

Пичуга замолчала.

А следом и сверчки. Из кустов жимолости на тропу выбрался еще один человек. Мужчина. Возраст… непонятен. Но вид весьма характерный – что неприметная удобная одежда, что эта вот манера двигаться крадучись. И марево магии, окружавшее незнакомца.

Он и сам был магом. Сильным. Но силу свою прятал, что Кайдену категорически не понравилось, как и пара серебряных колючек, которые мужчина оставил на тропе.

Для кого подарок?

К дому человек приближаться не стал, а вот к ясеню подошел и, хлопнув по стволу рукой, произнес:

– А ничего так…

Кайден ощутил острое желание познакомиться с этим типом поближе. Он подобрался, прижался к ветке, почти решившись, когда в дальних кустах затрещала сорока, предупреждая, что гость не один.

– Нашел? – этот был постарше и пониже, но тоже маг, пусть и не такой яркий.

– А то…

– Отметил?

– Там.

– Тогда уходим, – говорил маг шепотом, и Кайдену пришлось свеситься с ветки, чтобы слышать.

Разговор ему понравился еще меньше, чем люди. Впрочем, стоило признать, что людей он в принципе недолюбливал. А наемников и подавно.

– Погоди… – молодой водил по стволу пальцем, оставляя на коре темные линии ожогов. – Ты видел эту лапочку?

– Видел.

– Ведь не обязательно, чтобы совсем… за нее неплохие деньги дадут.

Сомнений, что говорили они о золотоволосой незнакомке, не возникло.

– Тебе мало?

– Всегда мало.

– Дурак, – тот, который был старше, покачал головой. – Заказ нужно исполнить.

– Исполним, – молодой облизал губы. – Но ведь можно и по-всякому… Абиссинец будет благодарен… очень благодарен… он давно спрашивал чего-нибудь этакого… на юге за блондиночек по весу взять можно.

Кайден свесился с ветки еще ниже и, вытащив клинок, позволил ему упасть. Зачарованный металл бесшумно рассек полог листвы, сбив пару зеленых ладоней наземь, и вошел аккурат в лысоватую макушку мага. Взревел беззвучно Призрак, получив наконец-то жертвенную душу, а Тьма рванула следом, требуя своего.

Второй был хорошим наемником. Опытным. Он успел развернуться. И руку вскинул, готовый спустить заклятие, но Кайден взмахом клинка лишил его этой руки. У него даже получилось сдержать призрачную гончую, которая завыла уже от обиды.

Позже. Сперва разговор.

Он легонько ударил мага по макушке, перетянул рану – не хватало еще, чтобы тот умер раньше времени, – и взвалил на плечо. Оглянулся на второго, который лежал тихо и смирно. Хмыкнул.

Все-таки дед был кое в чем прав: Кайдену определенно не хватало выдержки. И внимания к деталям. Сбросив добычу на траву, Кайден обыскал мертвеца, став обладателем с полудюжины амулетов, причем весьма неплохих, сорока золотых соверенов и бляхи, которая тоже в хозяйстве пригодится. Рассовав добычу по карманам, Кайден взял тело за ноги и подтащил поближе к корням ясеня. Конечно, по-хорошему, мертвеца следовало бы убрать из сада, но это долго.

И двоих он не унесет, а значит, останется вероятность, что кто-то вдруг его обнаружит. Полицию вызовет. Дознавателей. Кайден, конечно, дело возьмет, но… вот не любил он двусмысленных ситуаций. Просто не любил. И, положив обе руки на израненную кору, позвал.

В первые мгновения ничего не произошло. И во вторые.

Ясени упрямы. А этот еще и оскорбленным себя чувствует. Как же, без должной почтительности… был бы Кайден истинным сыном Высокого народа, но ведь человеческой крови в нем больше, а суть и вовсе такова, что не нашлось ему места в Зеленых холмах.

Пускай.

Ему и в мире явном неплохо живется. А вот от помощи Кайден не откажется. И ясень дрогнул. Зашевелились корни, раздирая мягкую землю. Со стоном разошлась трава, и тело осталось лишь спихнуть в темную сырую ямину.

А затем земля сомкнулась. Холм, правда, получился. Но к вечеру, когда жадные корни, уже прораставшие в плоть, высосут из нее все соки, холм осядет. А через пару дней от мертвеца и вовсе останутся разве что кости, да и те…

Ясень зашелестел, уже благодарно. Деревья тоже бывают голодны.

Кайден поправил клинки, забросил все еще бессознательного мага на плечо и, насвистывая веселую песенку – настроение стремительно поднималось, – зашагал прочь от дома.

Сюда он вернется. Позже.