Читать книгу Моя жизнь в руинах - Карина Халле - Страница 7

Валери

Какого черта я делаю?

Пару минут назад я сидела и пыталась залить сидром свое задетое эго, как вдруг незнакомец, который задел это самое эго, предложил угостить меня и стал за виски расспрашивать о том, как я живу.

А теперь он хочет, чтобы мы ушли из бара, и я, понятия не имея, куда именно он хочет меня отвести, соглашаюсь на его предложение.

Что-то подсказывало, что ничего, кроме новых неприятностей, это решение мне не принесет.

Странно то, что обычно с парнями я чувствовала себя очень неловко, но с Подригом этого ощущения не было. А оно по идее должно было появиться, ведь он самый загадочный, сексуальный и решительный мужчина из всех, кого я встречала. От его акцента я просто таю, особенно когда он произносит свое имя. Наверное, на его фоне я выгляжу нелепой дурочкой, которая только и умеет чокаться бокалом и говорить глупости.

Но каким-то образом мне удалось собраться с духом (разумеется, если не брать в расчет того, что я постоянно краснела от смущения, – с этим я ничего поделать не могла).

Я поднялась со стула, готовая следовать за этим мужественным ирландцем туда, куда он меня поведет, и только сейчас поняла, какой он высокий. Я и сама не коротышка, мой рост примерно метр семьдесят, но Подриг был под два метра. При этом поражал не столько его рост, сколько то, каким большим он был. Конечно, он был очень мускулистым и широкоплечим – как и подобает игроку в регби, но кроме этого в нем было что-то такое, отчего он казался больше, чем был на самом деле.

Все в баре его знали, поэтому не сводили с него глаз все то время, что он болтал со мной. Я тоже очень даже ничего, и некоторым парням мои округлости покажутся достоинством, а не недостатком, но меня не покидало ощущение, что мы с этим парнем играем в разных лигах. Он тут знаменитость, звезда регби; на него, наверное, модели вешаются постоянно. А я кто?

«Но он сам к тебе подошел, – напомнила я сама себе до того, как слишком увлеклась самокритикой. – Он не пошел ни с одной из этих красоток, даже несмотря на то, что они сами к нему подкатывали. Он выбрал тебя».

Я сделала глубокий вдох и постаралась отделаться от неуверенности в себе. После той «аварии», которая произошла, когда мне было шесть, моя самооценка очень пострадала, пришлось даже прибегнуть к услугам психолога, чтобы принять себя, свое тело, принять перенесенную травму и, конечно же, принять свою семью. Я до сих пор над этим работаю и отношусь к этому очень серьезно.

– Пойдем? – спросил он с такой теплотой в голосе, что я сразу расслабилась. А мне, с моими бесконечными сомнениями и чувствительным сердцем, это обычно дается нелегко.

– Конечно, – ответила я и пошла за ним через весь бар.

Как это забавно, что у него в голосе появилась теплота. Когда я наблюдала за ним издалека, то была уверена, что он холодный как лед. Именно поэтому я так не хотела подходить к нему. И думаю, поначалу он именно таким и был.

Но сейчас он выглядел так, словно мысли, которые тяготили его ранее, отступили, хотя периодически в его глазах появляется печаль. Может быть, мне удалось отвлечь его от проблем так же, как ему удалось отвлечь меня.

По правде говоря, я совершенно перестала думать о своих жизненных перипетиях. Все мои мысли были только о нем.

Я надела пальто в тот момент, когда он как истинный джентльмен открыл передо мною дверь. Я, покраснев, как обычно, поблагодарила его и вышла на улицу.

Было холодно и очень свежо. Недавняя слякоть превратилась в лед, покрытый блестящим снегом. Выглядело все волшебно.

– Куда ты хочешь пойти? – спросил он, засунув руки в карманы. Я не могла оторвать взгляд от его роскошных волос, уже украшенных сверкающими снежинками.

– Куда угодно, – ответила я. – Желательно туда, где не слишком громко.

Он кивнул, но я не смогла разобрать выражение его лица. Несмотря на то что я уже напилась, а он был таким чертовски сексуальным, я сомневалась, что мне хватит смелости (или глупости) пойти к нему домой, если он вдруг предложит именно это. Мне очень этого хотелось, но было неловко от мысли, что меня увидит обнаженной совсем незнакомый мужчина.

Не знаю, прочитал ли он мои мысли, но он сказал:

– Я знаю такое место.

Мы пошли по улице, стараясь избежать столкновения с проходившими мимо людьми в шляпах. Постоянно кто-нибудь кричал: «Подриг! Ты им нужен!», или «Надеюсь, ты скоро вернешься в игру!», или «Придурок, давай уже возвращайся на поле!»

В конце концов я решилась задать вопрос, который заставил его поморщиться.

– Ты сейчас не играешь? – спросила я.

– Нет. Шесть недель назад я получил сотрясение мозга. Как раз в разгар игры.

– О, и тебе до сих пор не стало лучше?

Он плотно сжал губы и коротко ответил:

– Нет.

– Должно быть, ты сильно ударился. Вы же не носите шлемы, как это делают игроки в американский футбол?

– Нет, – ответил он притихшим голосом. – В любом случае команда без меня отлично справляется. Есть такие, кто говорит, что они проиграли последние игры, потому что меня там не было. Но им просто нужно кого-то обвинять.

– Я уверена, что ты скоро вернешься на поле.

Но похоже, мои слова не слишком его взбодрили. Я снова почувствовала, что его что-то мучает, но он явно не хотел об этом говорить.

– Так куда мы идем? – спросила я, меняя тему разговора.

– В Новый год не так-то просто найти в Дублине тихое местечко, но…

Мы повернули за угол, и он остановился напротив входа в китайский ресторан, который больше напоминал вход в нору. Дверь была очень маленькой, а из нескольких окон с грубыми рамами на улицу проникал тусклый свет.

– Я подумал, что ты проголодалась, – сказал он. – А в этом ресторане лучшая в Дублине китайская кухня.

От его слов мой желудок сжался. В последний раз я ела, когда мы с сестрами были на дегустации в пивоварне, а с того момента прошла уже целая вечность.

Подриг повел меня внутрь.

Там было темно, горели красные фонарики, зал был разделен на отдельные маленькие кабинки. Играла неизвестная мне азиатская поп-музыка. Атмосферу в этом месте поддерживало еще и то, что почти все из обслуживающего персонала были азиатами. Посетителей было много, но, несмотря на это, в зале оказалось довольно тихо. Когда мы вошли, хостес, официантка и один из поваров поприветствовали Подрига на китайском.

– Похоже, они тебя знают, – прокомментировала я, когда хостес, радостно улыбаясь мне, повела нас к столику в дальнем углу.

– Я часто сюда захожу, – сказал он. – Еда здесь отличается от той китайской еды, к которой ты привыкла, но поверь мне на слово, здесь кормят очень вкусно. И потом, меня здесь еще никто ни разу не узнал. – Он замолчал, и мы сели за столик друг напротив друга. – Знаю, что выгляжу самодовольным индюком, но мне действительно очень хочется спокойной обстановки.

– Я понимаю. Думаю, была бы у меня хоть доля твоей популярности, мне хотелось бы того же. Не представляю, как моя сестра это выносит, но она, похоже, от внимания расцветает.

– Твоя сестра? – спросил он, и я поняла, что не рассказала ему про Сандру.

– Она актриса. В основном снимается в разных шоу, но она очень популярна в Интернете, и я уверена, что для нее это только начало карьеры. Одним словом, ее часто узнают, и она это обожает.

Он задумчиво кивнул и, приподняв бровь, над которой был шрам (мне было интересно, откуда у него этот шрам – наверное, получил в игре), спросил:

– Если ты не знала, кто я такой, почему ты решила угостить меня?

– Честно? – спросила я. Мне нужно аккуратно выбирать слова, так как я не хотела рассказывать ему всю правду, я хотела ограничиться лишь тем, что он был просто чертовски сексуален, а меня всегда привлекали задумчивые парни. – Ты сидел один. Мне стало интересно, почему такой парень, как ты, проводит новогодний вечер в одиночестве. Ты выглядел так, словно не хотел ни с кем разговаривать. Ты казался немного… подавленным.

Я ожидала, что его передернет от моих слов. Кому приятно слышать про себя такие вещи? Но он просто продолжал смотреть не отрываясь мне в глаза, и я почувствовала, что еще немного, и я утону в его взгляде.

Мне помогла официантка, которая подошла в тот момент, когда я уже, не дождавшись его ответа, хотела начать нести очередную чушь, чтобы исправить ситуацию. Она принесла нам поднос, на котором стояли две крошечные фарфоровые чашки, слишком маленькие для чая, и такая же небольшая бутылка.

Подриг поблагодарил официантку и жестом указал на бутылку.

– Я всегда начинаю с этого. Думаю, тебе тоже стоит попробовать, раз уж ты решила ни от чего не отказываться.

Я прекрасно помнила, что рассказала ему о своем решении, и ему, видимо, захотелось подразнить меня. Что ж, я не удивлена.

– Это саке?

– Что-то в этом роде, – ответил он, наполняя чашки прозрачной жидкостью. – Это маотай, китайский крепкий алкогольный напиток, который производится из сорго.

– На что он похож по вкусу? – спросила я, поднося эту крошечную чашку к носу. У меня мгновенно заслезились глаза. Запах был такой, словно в чашку налили живого спирта.

Подриг засмеялся.

– Похоже, ты уже и сама догадалась, – ответил он. – Раз ты решила соглашаться на любые авантюры, то и на это решиться должна.

Он поднял свою чашку, и мы одновременно сказали «slainte».

Напиток был обжигающим до боли. Я с трудом справилась с желанием тут же выплюнуть его. По вкусу жидкость была острой и какой-то еще, но какой – я не смогла разобрать.

– Господи, да это пить невозможно. Зачем ты его каждый раз заказываешь? – закашлявшись, спросила я.

Он удивленно мне улыбнулся, отчего на одной его щеке появилась ямочка. Боже, он такой красавчик. Правда. Честно. Просто…

И тут меня накрыло. Алкоголь подействовал, и внезапно я почувствовала себя необыкновенно расслабленной, словно только что погрузилась в ванну с теплой водой.

– Вот видишь, – сказал он, кивая мне. – Именно поэтому я его пью. Когда ты знаешь, как он действует, вкус уже не кажется таким отвратительным.

– Кажется, я поняла, – ответила я. – Видимо, к тому моменту, когда ты выпиваешь всю бутылку, становится очень хорошо.

Он снова кивнул, сделал глоток и слегка вздрогнул, положив руки на стол.

– Сегодня я получил неприятные новости, – сказал он.

– О, мне очень жаль, – взволнованно ответила я.

Он откашлялся и сфокусировал взгляд на своей чашке.

– У меня не было никаких планов на этот вечер. Наверное, я бы просто остался дома. Мой приятель, Хеми, собирался приехать в город, но в последний момент не смог. А после того, как я получил эти новости, у меня не было никакого желания оставаться в одиночестве. Я не хотел ни с кем разговаривать, но и не хотел сидеть дома один.

Я прекрасно его понимала. Многие люди боятся одиночества. Я и сама до сих пор работаю над этим страхом. Иногда мне необходимо находиться среди людей, но так, чтобы при этом меня никто не доставал. Не уверена, что мне хватило бы смелости пойти одной в бар, но не исключаю, что и такое желание меня посетить может. Пойти к людям просто для того, чтобы убедиться, что еще существуешь.

– С чем были связаны эти неприятные новости? – спросила я, хотя и понимала, что задаю слишком личный вопрос. Но, черт побери, этот мужчина вызывает во мне желание задавать вопросы… Подриг воспринял вопрос очень спокойно.

– У моего отца рак простаты. Диагноз был поставлен примерно год назад. Все это время он и моя бабушка убеждали меня, что все в порядке. Я же должен был отнестись к этому более внимательно. Я должен был сам к нему приехать, чтобы во всем убедиться. Должен был помнить о том, что они – два упрямых ирландца, которые до последнего будут утверждать, что все хорошо… На самом деле все очень плохо. Состояние отца ухудшилось, и нет никакого понимания, сколько он еще проживет.

Мне стало очень его жалко, и захотелось что-нибудь сделать для него.

– Мне так жаль.

Он тяжело вздохнул и посмотрел по сторонам.

– Нужно многое успеть сделать. Я должен навестить отца в Шамблз (это маленький городок, где я родился), и, честно говоря, мне очень страшно.

Он посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, что в его взгляде скрыта какая-то тайна, о которой мне не следует знать.

– Мои отношения с отцом были не самыми лучшими… – продолжил он и напряженно замолчал, а его кадык ходил вверх-вниз, словно поршень мощного механизма.

– Мне кажется, будет правильно, если ты поедешь, – мягко сказала я. – Если ты этого не сделаешь, то потом будешь жалеть.

– Да, я, конечно, поеду. Когда ты сказала о том, что я выглядел подавленным, ты не ошиблась. Так и есть.

Я внутренне содрогнулась.

– Мне не стоило этого говорить.

– Я рад, что ты это сказала, – возразил он, наполняя наши чашки. – Мне нужно было с кем-нибудь поговорить об этом. Просто чтобы поделиться.

– Даже несмотря на то, что ты меня совсем не знаешь?

Он молча посмотрел на меня и слабо улыбнулся.

– У меня уже нет такого ощущения. Мне кажется, что мы с тобой знакомы давно.

Огонь в его глазах разгорелся снова, и я почувствовала жар внутри себя. Я испытывала мучительное влечение к нему, мне безумно хотелось быть с ним сейчас – и не только сейчас. Чем дольше я смотрела в его глаза, тем сильнее разгоралось пламя. Мне казалось, что еще немного и я сгорю.

Интересно, это напиток так повлиял на степень моего возбуждения?

Стоило нам замолчать, как подошла официантка. Она словно ждала, когда в нашем разговоре наступит пауза. Я попросила Подрига заказать мне еду по своему усмотрению, потому что ни слова не поняла в меню.

В ожидании блюд мы выпили еще обжигающего напитка и сменили тему разговора на более легкую – мы стали говорить о регби. Я завалила его вопросами об игре, о том, как нужно играть, о разных командах и соревнованиях. Подриг очень терпеливо отвечал на мои вопросы, и хотя он великолепно во всем разбирался, он говорил об игре без какого-то фанатизма, который я ожидала услышать. Возможно, из-за травмы он немного отдалился от всего этого, а возможно, просто устал.

– Теперь твоя очередь, – сказал он. – Расскажи мне, о чем ты пишешь? В чем заключалась твоя работа, пока тебя не уволили?

О черт. Я еще не успела привыкнуть к тому, что я безработная, и благодаря ему забыла об этом.

– Мне нужно еще выпить, – сказала я. Мы опустошили целую бутылку этого безумного напитка. Подриг сделал еще заказ, на этот раз он попросил рисовое вино, которое также следовало пить из крошечных чашек. На вкус вино оказалось сладковатым и не таким крепким, так что я поняла – наутро у меня будут проблемы с похмельем.

Я сделала большой глоток и откашлялась.

– Я писала статьи об искусстве и развлечениях, но владельцы решили уволить почти всех, чтобы сосредоточиться на видео, так как видео – это быстро и легко, потребителю не нужно напрягаться, чтобы получить информацию.

– То, что ты сейчас говоришь, очень точно описывает происходящее в мире.

– Да, ты меня правильно понял. Думаю, с моей стороны было наивно полагать, что этого рано или поздно не произойдет. Но я была так счастлива просто оттого, что наконец нашла настоящую постоянную работу. Я впервые почувствовала себя взрослой.

– Тебе это понравилось? – с нескрываемым любопытством спросил он, приподняв одну бровь. – Эта работа что-то для тебя значила?

Прежде чем отвечать, я задумалась. Второй вопрос показался мне немного странным.

– Значила ли что-то для меня моя работа? – переспросила я.

Он кивнул.

– Если бы тебе не платили деньги, ты бы продолжала этим заниматься?

– По правде говоря, у меня было много разных стажировок, где нужно было работать бесплатно.

– Ну а если бы у тебя не было необходимости работать?

Я покачала головой:

– Нет, не стала бы. Я хочу сказать, что писать про фильмы и про известных людей – довольно весело, но я не считаю это своим призванием в жизни.

– А что ты считаешь своим призванием?

Меня поразило, как ему удалось сделать так, что мне самой захотелось рассказать ему про себя всю подноготную.

– Я не знаю, – не сразу ответила я. – То, что я тебе сказала в баре, правда. Я не знаю, что будет дальше. Я слишком напугана, чтобы даже думать об этом.

– Тогда лучше не думай.

– А разве это не является бегством от реальности?

Он слегка пожал плечами:

– Тебе не удастся убегать бесконечно долго. Но думаю, ты имеешь право не думать ни о чем, пока не будешь к этому готова.

– Так выпьем же за это, – сказала я, поднимая чашку с рисовым вином и чокаясь с ним.

Немного вина пролилось на стол. Никто из нас не обратил на это внимания. Мы просто продолжали друг другу улыбаться, пока не осушили до дна наши чашки.

Остаток вечера я помню нечетко.

Нам принесли еду, и вдруг я осознала, что никогда еще не была такой голодной. Я даже не пыталась соблюдать правила приличия (ну, вы знаете, как это принято на первом свидании: есть маленькими кусочками и постоянно вытирать рот салфеткой), нет, я набросилась на еду, набила полный рот пельменями и острым мясом с рисом. Я ела, как в последний раз, словно это мой самый последний ужин в жизни.

Подриг делал то же самое. Нам было легко и очень весело. Я продолжала охать и ахать от удовольствия, а он все смеялся, и мы ели и ели, и даже кормили друг друга пельменями, неумело используя палочки для еды. Трудно было представить себе что-то более сексуальное.

Мы закончили нашу трапезу сытыми, пьяными и очень довольными. Я попыталась оплатить счет, но он мне не позволил (я даже подозреваю, что нас покормили бесплатно), и, когда мы вышли из ресторана, он взял меня за руку.

Я не отношусь к легкодоступным девушкам, но когда моя ладонь оказалась в его руке, я почувствовала себя слабой беспомощной женщиной, оказавшейся во власти дикаря… и мне это ощущение очень понравилось. На улице шел снег, и от прикосновения его теплой ладони к моей руке мурашки бегали у меня по спине.

Когда мы шли по улицам, я несколько раз чуть не упала, так как было очень скользко, а от количества выпитого моя походка и без того была неровной. Но каждый раз Подриг поддерживал меня. Должна признаться, мне доставляло огромное удовольствие заваливаться на него. Было ощущение, что меня поддерживает кирпичная стена в форме бога-покровителя регби.

Я понятия не имела, куда мы идем. Единственное, что я знала, – полночь еще не наступила.

Он завел меня сначала в какой-то бар, потом в паб, в обоих местах людей было под завязку, и перед входами стояли длинные очереди, но нас впускали без проблем, потому что он – Подриг МакКарти.

Я не из тех, кто без ума от танцев, и Подриг, судя по всему, тоже не был любителем танцпола, но в этом заведении играла такая глубокая низкочастотная музыка, что мы оба не смогли устоять и начали танцевать, предварив это дело шампанским, которым нас любезно угостил клуб.

Сначала мы танцевали друг напротив друга, но очень скоро расстояние между нами сократилось. Меня обдавало жаром, который источало его тело. Напряжение между нами росло. Мы эротично двигались в такт музыке, окруженные счастливой и полной надежд толпой, встречающей Новый год.

Он немного присел, обхватив своими сильными руками меня за талию, и мы медленно касались друг друга бедрами. Я почувствовала через ткань его джинсов, что он очень возбужден. От размера в этом состоянии у меня захватило дух, и я снова покраснела. К счастью, в зале был приглушенный свет, и мое смущение осталось незамеченным.

Я чувствовала себя одновременно и молоденькой девушкой, наивной, неопытной и смущающейся от каждого возбуждающего прикосновения, и женщиной, которая, пройдя долгий путь, наконец встретила родственную душу в другом человеке и была готова к близости с ним, не испытывая никакого страха, но охваченная желанием.

И теперь две эти стороны сражались между собой, а я переживала целую гамму чувств: возбуждение, страх, испуг, неуверенность, желание попробовать что-то новое. И я уже не могла справиться с их потоком.

Я посмотрела вверх на Подрига и увидела только его глаза. Эти глубокие темные глаза, в которых читалось то порочное и запретное, что чувствовала сейчас я.

Он провел рукой по моей шее и обнял меня. Я подняла лицо вверх. Мир словно перестал существовать, и я знала, что, когда очнусь, все будет уже по-другому.

Все изменится.

Иногда достаточно мгновения, чтобы изменить кого-то.

Я знала это до того, как все случилось.

И когда он наклонил голову и расстояния между нами совсем не стало, а его губы, такие теплые, мягкие и решительные, прикоснулись к моим, я уже знала, что этот поцелуй не будет обычным – очередным – поцелуем, потому что ничего между нами обычным уже не будет.

Я закрыла глаза. Его губы мягко приоткрыли мои, и наши языки соприкоснулись, а по моему позвоночнику пробежал электрический ток. Сейчас моим миром был он. Если бы он не держал меня так крепко, я бы стекла на пол, как растаявшая Снегурочка, и от меня осталась бы только лужица у его ног.

Пока длился этот поцелуй, я почувствовала, что тот голод, который медленно пробуждался во мне, уже готов был вырваться наружу, словно стая львов, которых только что выпустили из клетки. Я начала целовать его более жадно и быстро, я стала крепче обнимать его. Из меня вырвался стон, словно моему телу было мало и оно требовало еще, больше, хотело чего-то такого, что сведет меня с ума.

– Десять, девять, восемь…

Внезапно музыка замолчала, и весь зал начал считать. Я оторвалась от Подрига, с трудом переводя дыхание. Руками я упиралась в его грудь.

Новый год.

Я совершенно забыла.

Мне кажется, я забыла даже свое имя.

– Семь, шесть, пять…

Толпа выкрикивала цифры, я улыбалась, а наши губы так и продолжали касаться друг друга в ожидании продолжения.

– Четыре, три, два, – произнес он низким хриплым голосом и слегка улыбнулся.

– Один! С Новым годом! – крики толпы заполнили зал.

– С Новым годом, – тихо сказала я.

– С Новым годом, – ответил он.

И снова поцеловал меня. Это был наш первый поцелуй в начале нового года. Я понимала, что в голове у меня царит полный хаос, мысли спутаны и перемешаны, а этот поцелуй полностью меня обезоружил. Я перестала себе принадлежать. Возможно, это должно было меня обеспокоить – но меня это совершенно не волновало.

Его великолепные губы обжигали меня, и я впервые за много дней почувствовала себя по-настоящему живой.

Прежде чем оторваться от меня, Подриг слегка прикусил мою нижнюю губу. Он прижал свой лоб, влажный от пота, к моему лбу.

– Я не хочу провести эту ночь в одиночестве, – прошептал он, касаясь губами моего рта и обнимая меня за шею. – И я не хочу ни о чем думать. О том, что будет завтра, или послезавтра, или потом. Я просто хочу быть с тобой. Больше ничего.

Его слова пронзили меня насквозь.

Никогда еще я не чувствовала себя такой желанной, и сама я никогда никого не желала так страстно, как сейчас этого ирландца. Все казалось таким простым и естественным, но сердце подсказывало мне, что здесь обязательно будет какой-то подвох.

– Хорошо, – прошептала я. – Да.

И он снова меня поцеловал.