Читать книгу Рапсодия в стиле mort - Карина Тихонова - Страница 4

Глава 4

Оглавление

Список ночных кошмаров Арсения возглавлял хит с повторной сдачей экзаменов. Вот он стоит перед дверью, за которой заседают экзаменаторы, и понимает, что ничего не знает. А еще он понимает, что уже сдавал этот экзамен когда-то очень давно, и зачем вызвался на экзекуцию второй раз – совершенно непонятно. Отвратительное чувство. Говорят, такое случается у людей, не реализовавших себя в жизни. Поразительно. Разные передряги, разные судьбы, а кошмар общий, один на всех.

Второе место занимал кошмар, связанный с потерей денег и документов. Он снился Арсению не так часто, как первый, но тоже посещал ночами с пугающей регулярностью. Иногда он сам терял сумку, где находились Важные Вещи, иногда сумку у него крали…

В общем, оба варианта казались малоприятными. И какое же облегчение наваливалось на него, когда, просыпаясь, он соображал: ничего не произошло! Экзамены давно сданы, сумка стоит в коридоре под вешалкой, документы во внутреннем кармане пиджака, деньги в надежном месте… Унизительное ощущение беспомощности и паники медленно отступало. Это были редкие моменты, когда он радовался возвращению в реальность.

«Слава богу, мне все приснилось!»

Это была первая мысль, посетившая Арсения. Неважно, сколько времени душа бродила в потемках неизвестности, неважно, где в этот момент находилось его тело, важно только одно: Нина жива и все идет по-прежнему. Ему не придется думать, что делать. Сейчас откроется дверь, в комнату войдет жена и все ему объяснит. Спасибо, Господи, за великие милости. Он глубоко вздохнул от свалившейся с небес благодати и снова погрузился в небытие.

Пробуждение состоялось на следующее утро. Арсений открыл глаза, но тут же прикрыл их согнутой рукой. Состояние было отвратительным, как похмелье. Болела голова и сильно покалывало сердце. А когда он поднял вторую руку, то ниточка боли из груди потянулась следом за ней.

– Арсюша! – позвал знакомый голос.

Арсений повернул голову, прищурился и разглядел почерневшее от горя лицо в облаке пушистых рыжих волос.

– Настя? – Губы казались сделанными из резины и плохо слушались.

Сестра всхлипнула, и в этот момент он вспомнил все. Сны отодвинулись на положенное им расстояние, а реальность предстала в отвратительной безжалостной наготе. Арсений застонал, и ниточка боли, тянущаяся от сердца к левому запястью, завибрировала, как натянутая струна.

– Господи, несчастье-то какое! – запричитала сестра. Ее серо-голубые глаза мгновенно наполнились слезами.

– Помолчи, пожалуйста, – попросил Арсений. Он ненавидел эту актерскую способность плакать буквально по желанию. – Давно я здесь?

– Пять дней.

– Что?!

Арсений попытался приподняться, но Настя удержала его.

– Лежи, Арсюша, тебе пока нельзя вставать.

– Ты с ума сошла! А Нина? – Арсений задохнулся, потому что разбитое лицо и склеенная кровью челка были реальными, как солнечный свет. – Нужно заниматься похоронами!

Настя погладила его по голове. Она была старше Арсения на одиннадцать лет, и ему часто казалось, что сестра считает его ребенком. Собственным ребенком, нужно добавить. Бог его знает, почему. Может, потому, что в детстве мама часто доверяла серьезной и ответственной Насте присматривать за хулиганистым выдумщиком Арсюшей, может, потому, что у нее нет своих детей… Факт в том, что для Насти Арсений никогда не вырастал из детских штанишек.

– Арсюша, ты только не нервничай. Ниночку уже похоронили.

Арсений взглянул на сестру диким непонимающим взглядом. Похоронили? Без него?

– Не ругай меня, – попросила Настя. – Нельзя было тянуть. Она уже… понимаешь?

Арсений стиснул зубы. Понимает, что ж тут непонятного. Нина слегка поплыла, как и полагается покойникам. Он нахмурился, хотя в глубине души испытал облегчение, ведь все неприятные процедуры остались позади.

– Как Пашка? – спросил он через минуту.

Настя взглянула на него с осуждением, будто он сморозил бестактность:

– А как ты думаешь? Переживает, конечно!

– И в чем это выражается?

Арсений сам не заметил, как у него вырвался вопрос «глупее не придумаешь». Но он действительно не мог совместить шестнадцатилетнего Пашку с душевными горестями. Сын вырос здоровенным лоботрясом со шкурой гиппопотама и любимым словом «нормально».

– Как дела в школе?

– Нормально.

– Как кино?

– Нормально.

– Как погода?

– Нормально.

– Как прогулялся?

– Нормально…

И так до полного посинения. Хотя, кто знает, может, с Ниной сын демонстрировал обогащенный словарный запас? Арсений не был у Пашки «в авторитете». В прения с отцом парень не вступал по одной только причине: решающее слово принадлежало матери. Пашка понял это очень рано – лет в восемь. Наверное, он и вправду сообразительный мальчик, раз быстро догадался, с какой стороны у бутерброда масло. А что касается впечатлений, то в горе Арсений видел Пашку только один раз, в восьмом классе. Пашка заказал ему на день рождения дорогущую модель мобильника, Арсений счел, что для школы это «чересчур». Пашка сначала разозлился, а потом чуть не расплакался.

– Ты не видел, какие мобильники у наших пацанов!

– И не хочу видеть! – заявил Арсений. – Вы в школу учиться ходите, а не мобильниками щеголять!

– Жлоб! – крикнул Пашка.

Арсений замахнулся на сына, но ударить не смог. Он никогда его не бил.

Нина тоже не поняла, в чем проблема.

– Тебе что, денег жалко?

Арсений объяснил, что дело не в деньгах. Рановато четырнадцатилетнему пацану носить в кармане такую игрушку.

– Если ему так хочется дорогой мобильник, пускай сам на него заработает!

– Где? В «Макдоналдсе»? – уточнила Нина. – Мытьем посуды?

– А почему нет? – с вызовом спросил Арсений. – Любая работа достойна уважения! Пускай привыкает сам себя обеспечивать!

Нина посмотрела на него точно так же, как Пашка. Как на безнадежного чайника, который не в состоянии уразуметь простейшие, всем понятные вещи.

– Сеня, ты застрял мозгами в прошлом веке, – уронила Нина после долгой паузы.

Она купила Пашке приглянувшийся мобильник. Вообще-то ей был заказан новый ноутбук, но она с легкостью осилила оба подарка: слава богу, зарплата главного редактора в журнале позволяла. С тех пор Арсений окончательно смирился с домашней ролью «кушать подано». А в день рождения выдавал сыну деньги. Иногда три тысячи, иногда четыре. Он считал, что это тоже запредельная сумма для парня, который в жизни не помыл тарелки, но Пашка совал купюры в карман с таким равнодушным видом, что у Арсения прихватывало сердце.

– С кем он сейчас? – спросил Арсений.

– Норочка забрала к себе, – ответила Настя. – У нее двое пацанов, Паше будет не так тяжело одному.

Нора, давняя подруга Нины и ее первый заместитель. Наверное, именно она теперь возглавит популярный женский журнал «У очага». Их тандем считался у совета директоров практически идеальным. Напористость и деловая агрессия Нины прекрасно уравновешивалась женственным обаянием Норы. Хотя Арсений подозревал, что все это не более чем игра в плохого и хорошего полицейского. После сокрушительной энергетики Нины мягкая уступчивость Норы казалась глотком воды в пустыне. Однако попадались и другие клиенты, которых, как акул, привлекал запах свежей горячей крови. Вот тут Нине не было равных.

– Похороны прошли хорошо, – продолжала Настя. Арсений чуть не засмеялся, так дико прозвучала эта фраза. – Народу было много, по телевизору тоже говорили. Да! Артур Григорьевич просил передать тебе соболезнование и деньги.

Настя потянулась за сумочкой, но Арсений ее остановил:

– Оставь у себя, вам с Пашкой пригодятся. Скажи лучше, что со мной приключилось.

– Ничего страшного, – быстро сказала Настя. Слишком быстро, чтобы это была правда. – Твоя обычная аритмия. Ну и шок, конечно. Еще бы, два раза через такое пройти…

Два раза? Арсений удивился, а потом вспомнил раздирающий душу треск ткани и тело, распростертое на столе с безделушками.

– Кто это был? – спросил он почему-то шепотом.

Настя брезгливо поджала губы.

– Какая-то девица из гостиницы. Говорят, наркотиков наглоталась. Спрашивается, где справедливость? Свалилась черт знает откуда, и ни одной серьезной травмы! Синяки и царапины! Даже сотрясения мозга не заработала, хотя было бы чему сотрясаться…

– Подожди, подожди! – перебил Арсений. – Она что, живая?

– Живее всех живых! – подтвердила Настя.

Арсений вспомнил огромные, широко распахнутые глаза. Тогда ему почему-то примерещилась Нина. Лица девушки он то ли не разглядел, то ли не запомнил, однако испытал облегчение при мысли, что с ней все в порядке.

– Слава богу, – пробормотал он тихо.

– Что, Арсюша? – Настя наклонилась к нему. Арсений вяло помахал рукой. – Как ты себя чувствуешь? Есть хочешь? Вообще-то тебе сейчас ничего нельзя, кроме бульончика, ты уже давно на физрастворе. Выпьешь бульончик?

– Давай, – устало согласился Арсений. Есть не хотелось, хотелось поскорее набраться сил и сбежать из города кошмаров.

Настя просияла улыбкой, вскочила с кресла и закопошилась в большой хозяйственной сумке на тумбочке. О, Арсений хорошо знал эту сумку! С ней Настя ходила по магазинам, когда Нина поручала ей купить продукты. Клава, их домработница, всегда отоваривалась в элитном супермаркете рядом с домом, а Настя не ленилась ездить в «Ашан», где те же продукты покупала в полтора-два раза дешевле. Обычно Нина отправляла Настю в культпоход по магазинам накануне домашней вечеринки или дня рождения. Арсению это не нравилось.

– Нина, это некрасиво. Моя сестра не прислуга.

– Так она сама предложила! – отмахивалась Нина.

– А ты воспользовалась! Пойми, она член нашей семьи!

– Тем более! Пускай принимает участие в семейных хлопотах! Ей скучно одной дома сидеть!

– Нина, Настя уже пенсионерка..

– Причем здоровая, как лошадь, – договаривала Нина. – Мне бы такое здоровье в ее возрасте.

Вот так обычно заканчивались все их споры. Арсений незаметно оглядел Настю. У Нины была теория, что Господь, создавая человека, обозначал предназначение его внешностью. Настя походила на терпеливую рабочую лошадь – высокая, худая, сильная. И руки у нее были большие, не женские, способные таскать тяжести, будь то пятилетний мальчишка или битком набитая хозяйственная сумка. Здоровье – это да, тут сестре можно позавидовать, она даже гриппом ни разу не болела. Настя вообще почти не менялась. Есть люди, которые рождаются уже взрослыми или уже старыми. В молодости это неприятно, зато с ходом времени все как-то выравнивается, сглаживается, и вот – вуаля! Наступает день, когда блистательные прежде ровесники напоминают развалины графских замков, а «поздние люди» расцветают, как поздние ягоды красной калины. У Насти даже седины нет – так, несколько волосков, потерявшихся в густом рыжем великолепии. Сестру огорчала только очень белая кожа, на которой пигментные пятна проступили особенно ярко. Нина водила ее к своему косметологу (очень дорогому) и привозила из-за границы всяческие средства для борьбы со следами старения (очень дорогие). Арсений был благодарен жене за внимание, ему не нравилось лишь то, что Нина всегда сообщала Насте цену подарка. Она делала это не для того, чтобы подчеркнуть разницу в социальном статусе. Просто дорогие подарки как бы давали ей право в очередной раз позвонить сестре и небрежно бросить между делом:

– Кстати, Настюша, у нас послезавтра сабантуй, ты, разумеется, приглашена. Не съездишь в магазин, у меня руки не доходят? А наша Клава меня просто разорит на одних консервах. Да, список составила. Пиши, дорогая…

Даже ежу было бы понятно, что именно ради этого Нина и позвонила. Приглашение на «сабантуй» было простой формальностью, все равно Настя весь вечер носилась между кухней и гостиной, подавая и убирая тарелки с едой. Наверное, Нина находила это весьма удобным. Не нужно нанимать официанта.

«Настя должна была ее ненавидеть», – вдруг подумал Арсений. Вообще-то эта мысль пришла ему в голову впервые. Женщины никогда не ссорились, во всяком случае, он об этом ничего не знал.

– Арсюша, приподними голову.

Он прижал подбородок к груди и послушно позволил сестре подложить под голову еще одну подушку. Настя села на край кровати и зачерпнула бульон ложечкой. Сначала попробовала сама, не горячо ли, и только потом поднесла к губам Арсения. Он подумал, что вряд ли осилит больше капли, но организм вдруг проснулся и потребовал еще, и еще, и еще…

– Пока хватит, – сказала Настя, когда он с жадностью проглотил двенадцатую ложку некрепкого, но ароматного куриного бульона. – Врач сказал, не больше половины тарелки. – Она вытерла его рот чистой салфеткой и поставила пустую тарелку на тумбочку: – Так-то, мой дорогой. Остались мы с тобой одни.

Арсений даже вздрогнул, столько скрытого ликования прозвучало в голосе сестры. Их взгляды встретились, и Настя торопливо отвела глаза.

– Ладно, Арсюша, я за врачом схожу. Он велел позвать, когда ты проснешься.

Она забренчала тарелкой с ложкой, возвращая их в сумку. Арсению все время казалось, что сестра специально отворачивается, чтобы он не увидел ее лица. Конечно, он тоже хорош – нормальный человек просто обязан оплакивать жену. Но радость в голосе сестры была отвратительной, как прорвавшийся гнойный нарыв.

Чтобы отогнать неприятное ощущение, Арсений огляделся. Заметил, что больничная палата буквально заставлена свежими цветами, и удивленно спросил:

– Это от кого?

– Что? – Настя словно размышляла о чем-то другом. – А-а-а, ты про цветы… Самой интересно. Каждый день свежие приносят, а от кого – не говорят. – Она погрозила Арсению пальцем: – Признавайся, обзавелся поклонницами? Не слишком ли рано? – Настя закрыла сумку на «молнию», поставила на пол и наклонилась к Арсению: – Подумай, братик, зачем нам вторая Нина? – шепнула она. – Зачем нам вторая язва?

И не успел Арсений сообразить, что ответить, как сестра выпрямилась и быстро вышла из палаты. «Господи!» – подумал Арсений.

Рапсодия в стиле mort

Подняться наверх