Читать книгу Экономическое учение Карла Маркса. С современными комментариями - К. Каутский, Карл Каутский - Страница 6

1. Характерное отличие товарного производства

В своем труде «Капитал» Маркс исследует капиталистический способ производства, господствующий в настоящее время. Он не занимается при этом законами природы, лежащими в основе процесса производства; их исследование представляет собой одну из задач механики, химии и т. д., а не политической экономии. Не ставит он себе также задачей исследование только тех форм производства, которые общи всем народам. Подобное исследование может привести большей частью лишь к общим местам вроде того, что для производства человеку всегда необходимы орудия, земля и средства к жизни. Наоборот, Маркс исследует законы движения определенной формы общественного производства, свойственной определенной эпохе (последним векам) и определенным народам (европейским или вышедшим из Европы; за последнее время этот способ производства начинает приобретать права гражданства и у других народов, например у японцев и индийцев).

Этот господствующий ныне способ производства – капиталистический. Его особенности мы изучим ближе впоследствии. Он резко отличается от других способов производства, например от феодального, господствовавшего в Европе в Средние века, или от первобытно-коммунистического, общего всем народам на пороге их развития.

Рассматривая современное общество, мы находим, что его богатство состоит из товаров. Товар есть продукт труда, произведенный не для собственного потребления производителя или связанных с ним лиц, а с целью обмена его на другие продукты. Следовательно, не природные, а общественные особенности продукта делают его товаром.

Поясним это примером. Пряжа, которую прядет из льна девушка в патриархальной крестьянской семье, чтобы соткать затем холст, потребляемый самой же семьей, есть предмет потребления, а не товар. Но когда прядильщик прядет лен, чтобы обменять у соседнего крестьянина пряжу на пшеницу, или когда фабрикант заставляет рабочих изо дня в день прясть много центнеров льна, чтобы продавать потом получаемый продукт, то этот продукт является уже товаром. Конечно, он является вместе с тем и предметом потребления, но таким предметом потребления, которому предстоит играть особенную общественную роль: он должен быть обменен.

По внешнему виду льняной пряжи нельзя узнать, является ли она товаром или нет. Природа ее может быть совершенно одинаковой, приготовлена ли она крестьянской девушкой для своего приданого или же фабричной работницей, которая, вероятно, никогда не воспользуется из нее ни одной ниткой. Только по общественной роли пряжи, по общественной функции, выполняемой ею, можно узнать, является ли она товаром или нет.

В капиталистическом обществе продукты труда все в большей и большей мере принимают форму товаров. Если в настоящее время еще не все продукты труда являются у нас товарами, то лишь потому, что рядом с современным способом производства существуют различные остатки прежних способов производства. Если отвлечься от этих остатков, то можно сказать, что в настоящее время все продукты труда принимают форму товаров. Чтобы понять современный способ производства, необходимо уяснить себе сущность товара. Мы должны поэтому начать с исследования товара.

Понимание этого исследования будет, по нашему мнению, очень облегчено, если мы прежде всего изложим характерные особенности товарного производства, отличающие его от других способов производства. Таким путем мы легче всего поймем ту позицию, с которой Маркс исследовал товар.

Как бы далеко мы ни заглянули в прошлое человеческого рода, мы всегда находим, что люди для добывания средств к жизни всегда объединялись в общества больших или меньших размеров, что производство всегда носило общественный характер. Это было разъяснено Марксом уже в его статьях «Наемный труд и капитал», помещенных в «Новой рейнской газете» в 1849 г. и изданных затем отдельной брошюрой.

«В производстве люди воздействуют не только на природу, но и друг на друга. Они не могут производить, не соединяясь известным образом для совместной деятельности и для взаимного обмена своей деятельностью. Чтобы производить, люди вступают в определенные связи и отношения, и только через посредство этих общественных связей и отношений существует их отношение к природе, имеет место производство.

В зависимости от характера средств производства эти общественные отношения, в которые вступают производители друг к другу, эти условия, при которых они обмениваются своими работами и участвуют в совокупном производстве, будут, конечно, различны. С изобретением нового орудия войны, огнестрельного оружия, неизбежно изменилась вся внутренняя организация армии, преобразовались те отношения, при которых отдельные личности образуют армию и могут действовать как армия, изменилось также отношение различных армий друг к другу.

Итак, общественные отношения, при которых производят индивиды, общественные производственные отношения, изменяются, преобразуются с изменением и развитием материальных средств производства, производительных сил. Производственные отношения в своей совокупности образуют то, что называют общественными отношениями, обществом, и притом образуют общество, находящееся на определенной ступени исторического развития, общество со своеобразным отличительным характером» («Наемный труд и капитал», К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения в двух томах, 1955, т. I, стр. 63).

Иллюстрируем сказанное несколькими примерами. Возьмем какой-нибудь первобытный народ, который стоит на низшей ступени производства и для которого охота составляет главный способ добывания пищи, например индейцев¹. Додж в своей книге «О современных индейцах Дальнего Запада» сообщает следующее об их способе охоты:

«Так как к голове и сердцу обращаются за помощью лишь изредка, а требования желудка дают о себе знать беспрестанно, то племя находится обыкновенно под господством “третьего сословия”. Это сословие составляют все охотники племени, образующие род цеха или гильдии, и их решения в области их специальности безапелляционны.

У племени шейенов люди эти называются “воины-собаки”. Более молодые и деятельные вожди всегда принадлежат к этим “воинам-собакам”, но последние не беспрекословно подчиняются им. Воины сами обсуждают и решают общие дела, а выполнение решений возлагается на наиболее прославленных и способных охотников, избираемых ими из своей же среды. Среди этих “воинов-собак” находится и многочисленная молодежь, еще не выдержавшая испытания, необходимого для посвящения в воины. Одним словом, этот цех охотников охватывает всю рабочую силу племени и является той силой, которая защищает женщин и детей и снабжает их пищей.

Каждый год осенью устраиваются большие охоты, чтобы добыть возможно больше дичи и заготовить на зиму значительный запас мяса. Тут “воины-собаки” являются героями дня, и горе несчастному, который осмелится ослушаться или пренебречь хотя бы самым незначительным из их распоряжений, демократических или своевольных. Когда все готово, лучшие охотники отправляются в путь рано утром, задолго до рассвета. Если они откроют несколько стад буйволов, то для первого нападения избирается стадо, положение которого таково, что предварительные приготовления и маневры для окружения, крики и выстрелы при нападении не вспугнут остальные стада.

В это время мужчины, способные принять участие в предстоящей охоте, собираются верхом, молча и дрожа от волнения, где-нибудь в соседней лощине, расположенной вне поля зрения буйволов. Когда стадо оказывается в удобном для охоты положении, руководители охоты отбирают соответствующее число людей и посылают их на заранее намеченные места. Когда затем руководитель видит, что каждый занял надлежащее место и все уже готово, он с отрядом всадников стремится окружить стадо и отрезать его от открытого места. Затем он подает сигнал, и вся ватага со страшным криком, который, кажется, даже мертвого мог бы поднять из гроба, бросается вперед на животных. В продолжение нескольких минут бойня в полном ходу; немногим буйволам удается прорвать цепь и ускользнуть, но их не преследуют, если вблизи находятся другие стада.

В те времена, когда индейцы употребляли только лук и стрелы, каждый воин знал свои стрелы и мог без труда узнать убитых им буйволов. Они составляли его личную и полную собственность, за исключением известной доли, которая шла в пользу вдов и семейств, не имеющих воина-кормильца. Если в убитом буйволе оказывались стрелы нескольких охотников, то вопрос о принадлежности добычи решался в зависимости от положения стрел. Если каждая из стрел причинила смертельную рану, то буйвола делили на части или нередко присуждали какой-нибудь вдове. Все подобные вопросы разрешались руководителем охоты, причем его решения можно было обжаловать перед общим собранием “воинов-собак”.

С тех же пор, как огнестрельное оружие вошло во всеобщее употребление и в силу этого стало невозможно узнать, кем именно убит тот или другой буйвол, индейцы стали более коммунистичны² в своих воззрениях, и все количество добытого мяса и шкур подвергается теперь относительно равному разделу, на основании того или иного мерила собственного изобретения».

Мы видим, что у этого охотничьего племени производство является общественным; различного рода работы исполняются совместно с целью достижения общего результата.

Здесь мы уже находим зачатки разделения труда и планомерного сотрудничества (кооперации)[1].

Сообразно своим способностям охотники выполняют различные работы. Но все совершается по общему плану. Охотничья добыча является результатом совместного исполнения различных работ – «обмена деятельностью», как выражается Маркс в «Наемном труде и капитале». Эта добыча не обменивается, а делится.

Отметим здесь лишь мимоходом, как изменение в средствах производства – замена лука и стрел огнестрельным оружием – влечет за собой также изменение в способе распределения.

Рассмотрим теперь другой, более высокий вид общественного производства, например основанную на земледелии индийскую сельскую общину. От первобытного коммунизма, господствовавшего в ней когда-то, теперь в Индии сохранились лишь жалкие остатки. Но Неарх, начальник флота Александра Македонского, сообщал еще, по словам Страбона, о местностях в Индии, где земля была общей собственностью, сообща обрабатывалась и по окончании уборки урожай делился между членами общины.

По Эльфинстону, такие общины существовали в некоторых частях Индии еще в начале XIX столетия. На Яве сельская община продолжает еще существовать в определенной форме: время от времени вся пахотная земля подвергается переделу между жителями села. Они получают свои участки не в частную собственность, а лишь в пользование на известный срок. В Индии пахотная земля большей частью уже перешла в частную собственность отдельных крестьян. Леса же, луга и пустоши составляют еще зачастую общую собственность, право пользования которой имеют все члены данной общины.