Читать книгу Расы Европы - Карлтон Стивенс Кун - Страница 6

Материалы, использованные при расовом изучении европейцев, естественным образом делятся на два класса: а) скелетный материал, включая череп, длинные кости и другие кости – такие как позвонки, тазовые кости, предплюсны и т.д., б) измерения и наблюдения живых людей. Оба класса могут быть подвергнуты статистическому анализу, и оба они должны быть задействованы, если мы хотим добиться успеха в наших попытках проследить расовую историю белого человечества. В следующих шести главах мы будем иметь дело почти исключительно с материалом первой категории.

Как общественные, так и частные музеи почти в каждой стране как Европы, так и Америки содержат тысячи черепов и длинных костей, представляющих собой костные останки людей каждой расы. Многие из них (без сомнения, большинство) принадлежат к белой расе. Для целей настоящего исследования эти скелеты имеют весьма различное значение в зависимости от обстоятельств. В первую очередь, нам могут быть полезны только измеренные и описанные вещи, так как автор не имеет возможности путешествовать по музеям, измеряя и наблюдая неопубликованный материал. Большинство коллекций все еще не опубликованы, и, следовательно, большинство этих данных так же бесполезно, как если бы они все еще лежали в земле. Подобное путешествие по коллекциям с целью их измерить, возможно, заняло бы лучшие годы жизни исследователя.

Таким образом, в первую очередь важно то, был ли материал описан в публикациях. Во-вторых, был ли он должным образом связан с полом, происхождением и культурой. Некоторое количество старых черепных серий было опубликовано без разделения по полу, что делает измерение изменчивости малоценным, а использование средних величин – рискованным. Другие серии включают в себя черепа из разных мест, непонятно как помеченные и каталогизированные, которые никогда не стоило бы объединять в одну серию. Многие другие были выкопаны в то время, когда у археологов не было техники для установления их культурных и хронологических связей. Другие были принесены в музеи любителями, не уделявшими никакого внимания археологии.

Во многих случаях в свете современных знаний возможно сделать общий обзор, особенно когда существуют иллюстрации, идентифицирующие могильную утварь и типы погребения. Следовательно, количество черепов и других костей, которые можно разложить на географические, культурные и хронологические уровни, не так уж мало по сравнению с тем, что могло бы быть, если бы этот материал собирался без помощи этого процесса. Это вышеупомянутое переразложение является тем принципом, на основании которого были написаны следующие шесть глав. Он включает в себя отдельные черепа и их небольшие серии, с сопутствующими длинными костями или без них, и суммирование полученных таким образом данных в статистические ряды, основанные на отождествлении места, времени и культурной среды. В некоторых случаях более ранние исследователи уже проделали эту работу по собиранию материала в приемлемом виде, что сэкономило нам массу труда.

Таким образом, материал, на котором основаны главы со II по VII, состоит из некоторого количества серий черепов, иногда с другими костями, и каждая из этих серий представляет культурную, хронологическую и географическую общность, существование которых полностью оправдано в свете наших сегодняшних археологических и исторических знаний. Опубликованные материалы, которые не могут быть в приемлемой степени подтверждены документально, были проигнорированы или использованы с осторожностью.

Черепа, соответствующие этим требованиям и представляющие предковые типы белой расы, достаточно многочисленны, чтобы позволить проделать разумную реконструкцию расовой истории белых народов; но они недостаточно многочисленны, чтобы позволить нам быть уверенными в том, что наша реконструкция – единственно возможная в каждом месте и случае. Следовательно, мы с некоторой уверенностью представляем главный тезис нашей реконструкции, но мы не уверены, что он верен в каждый период, в каждом регионе и в каждом культурном сообществе.

Например, весь период палеолита в Европе представлен не более чем сотней опубликованных и документированных черепов, а мезолит представлен не лучше. Определенные выборки по неолиту, особенно в Египте, состоят из нескольких сотен черепов, и то же самое верно для бронзового и железного веков. Ни одна из опубликованных серий не превышает тысячу взрослых единиц одного пола, хотя некоторые из них приближаются к этой цифре.

Скелетный материал людей и околочеловеческих приматов с культурных уровней раннего и среднего палеолита происходит из случайных находок незахороненных ископаемых костей. В Европе неандертальцы сначала хоронили своих мертвецов таким образом, что для антропологов сохранялись целые скелеты. В различные моменты истории появлялась кремация, сбивающая с толку расовых историков; главная мода на этот тормозящий науку обычай появилась во время позднего бронзового века в Европе, и она длилась до железного века.

В нашу эру появилась другая сила, препятствующая использованию скелетного материала, – это практика захоронения тел на христианских и мусульманских кладбищах, которые сохраняются невредимыми по религиозным основаниям. Даже там, где они не являются невредимыми, отсутствие могильной утвари в могилах этих последователей религии откровения делает эти трофеи археологов бесполезными. Единственные сколько-нибудь массовые собрания скелетов христианских времен взяты из средневековых склепов или крипт, особенно в южной Германии и Австрии, и из определенных английских соборов.

С точки зрения статистики наши скелетные материалы находятся в пограничном положении. Немногие из серий достаточно большие, чтобы допустить применение всех статистических коэффициентов современной биометрии. Большинство из них, однако, так ограничены по количеству, что единственные методы, которые кажутся оправданными – это простой подсчет средних величин, простое определение разнообразия и однообразия и неформальное сравнение и обсуждение[22]. Слишком сильная механизация сделала бы эти серии негибкими и уничтожила бы большую часть их интерпретативной ценности. Чтобы компенсировать их статистическую слабость, их использование в качестве контекстного материала для культурной и хронологической плоскостей обеспечивает определенное подтверждение. Любая серия, независимо от ее размера, говорит нам о том, что присутствует, но умалчивает о том, что может присутствовать или что отсутствует. Степень, в которой небольшие серии могут быть ценными для интерпретации, должна зависеть от обстоятельств.

Количество критериев, по которым измеряются черепа, используемые в этом исследовании, варьируют от одного – почти всегда черепного указателя – до пяти тысяч у фон Тёрока. Сочетая и перераспределяя эти серии, я не придерживался четкого правила, какие критерии стоит использовать, а какие исключать, а использовал казавшееся разумным количество, особо уделяя внимание тем из них, которые имеют параллели у современных людей. Например, я обычно принимал три главных измерения свода черепа – глабелло-затылочную длину, наибольший бипариетальный диаметр и высоту базион-брегма; обычные длины окружностей и дуги черепного свода; наименьшая и наибольшая ширины лба и скуловые диаметры; межорбитальное и биорбитальное расстояния и высоту и ширину орбит; высоту и ширину носовой кости, диаметры нёба и большого седалищного отверстия; высота лица от назиона до альвеона; главные размеры нижней челюсти – такие как высота подбородка, ширина восходящей ветви и двухмыщелковый и бигониальный диаметры. Для остального скелета я практически везде использовал наибольшие длины главных костей – таких как бедро, большая берцовая кость, малоберцовая кость, плечевая кость, лучевая кость и локтевая кость, почти полностью для единственной цели вычисления роста, используя формулу Пирсона[23].

Другими словами, я использовал то, что смог найти, таким образом, чтобы извлечь максимум полезной информации; я не занимался методами или процедурами, слабо затрагивающими данную проблему. Меня мало заботили технические расхождения из-за различий в методологии измерения; там, где это было возможно, я следовал методам, проверенным Морантом, и, где это возможно, я делал допущения для таких легко обнаружимых различий. Однако я не думаю, что технические отличия в краниологическом материале столь важны, чтобы создавать заметную разницу в моих выводах – как частных, так и общих. Использование материала велось так широко, что такие детали неважны. Краниология – это более точная наука, чем измерение живых людей; когда мы подойдем к более поздним главам, нас может коснуться вопрос методов, но пока что он относительно неважен.