Читать книгу Поговорим о странностях любви - Каролина Фелицы - Страница 2

Если согласиться со всем тем, о чем я писала выше, то тем более глупо спорить о том, что к первому классу человек не только полностью готов к собеседованию с приемной комиссией школы, но и к тому, чтобы полноценно испытывать любовь к противоположному полу.

Каждый без особого труда может вспомнить, сколько шишек он набил линейкой или букварем на макушке своего соседа по парте, либо получил то же самое в ответ. Все эти задерганные косички, спрятанные портфели или варежки, подложенные на стул кнопки и лягушки, неожиданные подножки из-за угла или дразнилки вслед, что это такое, если не бесспорное доказательство ярко выраженного неравнодушия к соответствующему предмету противоположного пола?

Когда я училась в начальной школе, то любила на прогулке услаждать слух своей самой близкой подружки устными любовными романами, которые сама же и сочиняла без всякого смущения и устали. Сама сейчас не могу объяснить, откуда взялась у меня подобная страсть, но только каждая наша прогулка сопровождалась моими сочинениями о том, как некий благороднейший кавалер, который жить без меня не может и влюбленный в меня по уши, каждый день сопровождает меня в романтических прогулках. То мы с ним скачем верхом по обширным лугам, то плаваем на лодке в диком пруду и срываем белые лилии и желтые кувшинки, то резвимся у роскошных фонтанов.

С этой моей подружкой мы разве что не спали вместе по ночам. Мы жили в одном доме, вместе ходили в школу и из школы, вместе гуляли и делали уроки. Всегда и везде мы были с ней вместе, но при всем при этом у нее ни разу не возникло желания спросить, откуда взялись эти лошади и лодки, а тем более дикие пруды и роскошные фонтаны, и почему этот вездесущий кавалер ни разу не попался ей на глаза.

Такие явные несостыковки ни разу не пришли в голову ни ей, ни мне. Я без устали сочиняла продолжение своего романа, а она без устали, разинув рот, его слушала. Это ли не свидетельство того, что любовь к противоположному полу – дело само собой разумеющееся в детской среде.

И, тем не менее, несмотря на все эти доказательства, продолжает существовать суеверие, что существует-таки «первая» любовь, которая настигает человека в отрочестве или весьма юном возрасте. Обществом упорно считается, что в один прекрасный момент индивид начинает испытывать нечто совсем особенное, чего он не испытывал раньше, и это нечто есть «первая» любовь. И, раз уж ей присвоен порядковый номер, то, видимо, предполагается, что она непременно пройдет и наступит, как минимум, вторая.

В какой-то степени, однако, с этим приходится согласиться, потому что признаки этого состояния и в самом деле несколько отличаются от всего предыдущего любовного опыта человека. В состоянии этой «первой» любви индивид, прежде всего, перестает чувствовать себя нормальным, да и выглядеть часто – тоже.

Я не удивлюсь, если на каком-то этапе общественного развития эта, так называемая, первая любовь станет обычным медицинским диагнозом. К этому все и идет. Все, что считалось извращением и аномалией в прошлом, теперь признается нормой, а прежняя норма неуклонно вытесняется в область диагноза. Однако, не будем забегать в это пугающее будущее, разберемся с тем, что мы имеем сегодня или имели в пределах своего жизненного опыта.

Лично в моем отрочестве в то, что эта «первая» любовь является неким счастливым состоянием души, приходилось верить классикам на слово. В реальности же все было как раз наоборот.

Мальчишки нашего класса начали околачиваться на танцплощадках, где проявляли интерес к девочкам постарше нас, которых они вовсе не интересовали. Нас же интересовали только старшеклассники, которые нас в упор не замечали, а интересовались совсем уже взрослыми девушками, которым, в свою очередь, они казались только смешными. Наступило время, когда все вот так невпопад страдали по тому, кому они были абсолютно безразличны, из чего напрашивался вывод, что если «первая» любовь и бывает взаимной, то повезло в ней только Джульетте, хотя, как же можно считать ее судьбу везением?

В зону нашего интереса вошли фильмы, книжки и песни о неразделенной любви, которые по нашему разумению и выражали всю ее настоящую сущность. Казалось, что при взаимной любви и говорить то не о чем, а вот любовные страдания – это и есть свидетельства истинной любви.

Помню, в нашем классе была девочка, которая писала любовные романы. Все они имели одинаковый сюжет и отличались друг от друга только бытовыми деталями и именами главных героев. В них всегда главной героиней была девчонка, которую предал парень (предал – это значит, полюбил другую). На протяжении всего романа авторша на все лады изливала душу по поводу аморальности измен вообще и подлости парня в частности.

В конце романа героиню обязательно убивали тем или иным зверским способом: то резали ножом, когда она возвращалась домой с бидончиком молока, и расплескавшееся молоко смешивалось со струйками ее чистой алой крови. То давили потерявшим управление грузовиком, когда она с самыми возвышенными помыслами возвращалась с комсомольского собрания. То она падала с крыши, на которую зачем-то забралась. То тонула прямо на глазах у ошеломленной публики в бурных потоках реки, увлекаемая в стремительную воронку, специально для такого случая внезапно образовавшуюся прямо в зоне городского пляжа. То сгорала на пожаре, пытаясь вынести из огня беспомощного котенка.

Почему-то только трагическая гибель девушки вправляла мозги легкомысленному парню, и он вдруг начинал осознавать, чего он лишился. Роман заканчивался отчаянием неверного парня и его пожизненным непоправимым горем.

Тетрадки с ее романами ходили в классе по рукам и вызывали горячее сочувствие у наших девочек. Однако, несмотря на такое поучительное чтиво, одноклассник, ради которого они писались, правильных выводов не делал, и все мы опасались, как бы следующей жертвой ни стала сама писательница. Дело, однако, закончилось благополучно. Парень с родителями переехал в другой город, а писательница влюбилась в солдата-срочника на этот раз взаимно и перестала писать романы. Так понесенные нашей литературой потери были возмещены эгоистическим личным счастьем.