Читать книгу Красные свитки магии - Кассандра Клэр, Sarah Rees Brennan - Страница 6

Часть I
Город любви
Глава 4
Нет, не все ушло[4]

Оглавление

В ту первую ночь в Париже Алек не мог уснуть. Поднявшись с кровати, он принялся ходить по комнате. Время от времени он поглядывал на Магнуса, который лежал в их постели – в постели, где они спали. Пока в этой кровати больше ничего между ними не произошло, и Алек, размышляя о том, что вполне может скоро случиться, разрывался между надеждой и отчаянием. Шелковистые черные волосы Магнуса разметались по подушке, и на фоне белоснежных простыней его загорелое тело казалось совсем темным. Сильная изящная рука лежала на том месте, где должен был спать Алек; на запястье поблескивал тонкий золотой браслет. Алек все еще не мог до конца поверить в то, что это происходит с ним. И он очень не хотел все испортить.

Прошла неделя, но чувства его остались прежними. Его не испугала ни предстоявшая охота за дьявольской сектой, ни катастрофа аэростата. Да он бы охотно согласился сражаться со служителями отвратительного культа с платформы аэростата, что начинало казаться ему вполне вероятным вариантом развития событий. Он был просто счастлив путешествовать и сражаться рядом с Магнусом. Совсем недавно Алек даже не мог бы себе представить, что в его жизни случится нечто подобное – романтическая поездка с человеком, с которым ему на самом деле хотелось быть. Несколько лет назад он очень удивился бы, если бы ему сказали, что это нормально, с удовольствием отправиться в такое путешествие, что в этом нет ничего дурного, эгоистичного.

С другой стороны, ему не особенно хотелось, чтобы отец услышал эту мерзкую ложь, сплетни о том, что его новый бойфренд основал какой-то культ поклонников демона. Он буквально холодел при мысли о том, что Клав узнает о Магнусе нечто в таком роде. Но юноша прекрасно понимал: в конце концов, рано или поздно, сведения о новом культе дойдут до Конклава по другим каналам, как бы старательно они с Магнусом ни хранили свою тайну.

«Закон суров, но это Закон», – так говорил его народ, а Алек знал, насколько суровым может быть правосудие. Он видел, как Клав поступал с Сумеречными охотниками, заподозренными в нарушениях. Но для выходца из Нижнего Мира все будет еще страшнее. Алек вспомнил, как Саймона, друга Клэри, бросили в тюрьму, хотя он не сделал ничего плохого. Мысль о том, что Магнуса, его возлюбленного, полного света и любви к жизни, запрут в темной камере, заставила Алека вздрогнуть.

Прошлой ночью они легли вскоре после ухода Тессы, но Магнус долго не мог заснуть и беспокойно ворочался. Через некоторое время Алек почему-то проснулся и увидел, что Магнус сидит на постели и пристально смотрит в темноту. Когда сегодня утром Алек уходил, Магнус крепко спал, но лежал среди измятых простыней в неловкой, неудобной позе, словно лишь под утро отключился от изнеможения. Его губы были приоткрыты. И он очень отличался от обычного Магнуса – элегантного, изящного и самоуверенного.

Для Алека далеко не новым было ощущать смесь любви и раздражения по отношению к близким людям. Обычно в самом начале отношений он испытывал в основном раздражение и совсем немного любви, но со временем неприятное чувство уходило, а привязанность усиливалась. Так было у него с Джейсом, его парабатаем и ближайшим другом, а потом и с Клэри Фэйрчайлд, когда она вошла в их жизнь. У Клэри имелись собственные утраченные воспоминания, их возвращение помогло им выиграть войну. В тот раз именно чары Магнуса воздействовали на ее сознание. А теперь выяснилось, что кто-то забрался в мозг Магнуса и уничтожил то, что хранилось в его памяти много, много лет тому назад.

Магнус никогда не раздражал Алека, и тот не знал, что об этом думать. Хаос вращался и клубился вокруг Магнуса, подобно облаку блесток, и Алек до сих пор изумлялся своему терпению по отношению к этому хаосу.

Он возвращался в квартиру Магнуса после утренней пробежки. Утро выдалось прохладным, Париж был укрыт туманным одеялом. Первые лучи показавшегося на востоке солнца озаряли крыши.

Квартира Магнуса была такой шикарной, что это даже угнетало, но в ней не нашлось места для тренажеров, и не с кем было тренироваться, поэтому Алеку пришлось искать другой выход. На набережной Сены обнаружился бассейн. По какой-то непонятной причине парижане построили его рядом с рекой, в которой и так можно было плавать. Простые люди были довольно странные.

В конце концов, Алек все же склонился в пользу бассейна. Его волосы и одежда были еще влажными. Какая-то женщина в огромных солнечных очках, в которых туманным утром совершенно не было необходимости, присвистнула, увидев его, и, проходя мимо, воскликнула: «Beau gosse!»[5].

Алек поспешно поднялся на крыльцо дома Магнуса и, перепрыгивая через три ступени за раз, преодолел четыре пролета, ведущие к его квартире. Он распахнул дверь и крикнул:

– Магнус!

А затем на несколько мгновений лишился дара речи.

– Какого черта?

Магнус был в гостиной – парил примерно в полуметре над полом в окружении дюжин книг и фотографий. Три огромных книжных шкафа из орехового дерева, которые он при помощи магии перенес сюда из своей бруклинской квартиры, занимали правую часть комнаты, и содержимое их было вывалено на пол. Один стеллаж покосился; казалось, он вот-вот рухнет и выбьет оконное стекло. Столы и стулья были уставлены тарелками с недоеденными булочками и пирожными.

Комната была наполнена чем-то вроде статического электричества – черным туманом с белыми искорками, который окутывал предметы зловещим призрачным сиянием. Время от времени посередине гостиной возникала слепящая вспышка. Алеку все это зрелище показалось совершенно демоническим.

– Магнус, что здесь происходит?

Чародей повернул голову, и взгляд его остановился на лице Алека. У него были совершенно стеклянные глаза. Поморгав, он пришел в себя.

– Александр, ты вернулся. Как твоя кардиотренировка?

– Превосходно, – медленно проговорил Алек. – С тобой все в порядке?

– Просто провожу кое-какие исследования. Пытаюсь узнать, каким образом, где и когда я мог утратить нужное воспоминание о существенном промежутке времени, необходимом для создания культа демона. Поэтому я решил пройтись по всем событиям своей жизни в хронологическом порядке.

– Судя по всему, это может занять довольно много времени, – заметил Алек.

Магнус говорил быстро, и было видно, что он получает удовольствие от своего расследования. А может, он просто выпил слишком много кофе. Алек заметил среди плававших по комнате вещей три френч-пресса и штук шесть больших кружек.

Вчера Магнус попросил его не волноваться, но сейчас Алек понял, что сам чародей волнуется, и довольно сильно.

– Видишь ли, – продолжал Магнус, – воспоминания редко хранятся в изолированном виде. Они взаимосвязаны, их порождают другие, более ранние воспоминания, придающие им смысл. Каждое отдельное воспоминание создает новые и наделяет своих «отпрысков» значением. Это похоже на гигантскую паутину. Если стереть одно воспоминание, от тех, что находились рядом с ней, останутся бессмысленные обрывки.

Алек задумался.

– Выходит, все, что нужно – это найти воспоминание, которое никуда не ведет.

– Именно.

– А вдруг ты что-то забыл, упустил? Ты же не можешь помнить в мельчайших подробностях каждый день своей жизни.

– Вот почему мне не обойтись без архива. – Он обвел рукой окружавшие его предметы. – Я перенес сюда из Бруклина свои фотоальбомы. Мысленно перебрал все события и моменты, которые могли бы привести к созданию «Багровой Руки», а потом при помощи магии запечатлел эти воспоминания на бумаге, чтобы затем составить из них нечто вроде каталога.

Алек наморщил лоб.

– Значит, ты создаешь что-то похожее на альбомы с вырезками?

Магнус состроил гримасу.

– Да, непосвященному наблюдателю может показаться, что именно этим я и занимаюсь.

Алек посмотрел на проплывавшие мимо фотографии. На одной из них Магнус сидел на ковре-самолете, парящем над пустыней. На следующей он был запечатлен на балу в костюме викторианской эпохи – вальсировал с прекрасной и надменной блондинкой. На третьем фото он обнимал красавца-мужчину, который был старше него. Алек наклонился к картинке, прищурился, и ему почудилось, что он заметил слезы на лице своего друга.

Но он не успел схватить фотографию – она улетела прочь, словно осенний лист, подхваченный ветром.

– Видишь ли, это личное, – поспешно объяснил Магнус.

Алек не стал расспрашивать. Уже не в первый раз за время их недолгих отношений ему приходилось невольно сталкиваться с прошлым Магнуса – и всякий раз тот будто захлопывал перед ним дверь. Алексу это ужасно не нравилось, но он пытался понять Магнуса, встать на его место. Они пока еще не так хорошо знают друг друга, это придет со временем, повторял он себе. У всех свои секреты. Алеку тоже было что скрывать от близких. Он мог бы придумать тысячу причин, по которым Магнус хранил молчание.

Алек хотел, чтобы Магнус мог свободно рассказывать ему все. И в то же время не знал, сможет ли принять это «все». Он вспомнил тошнотворный страх, которой испытал, когда спросил Магнуса о прекрасной женщине с каштановыми волосами, на которую тот смотрел любящим взглядом. Когда он узнал, что Магнус и Тесса всего лишь друзья, на него обрушилось неимоверное, гигантское облегчение.

Возможно, думал Алек, ему никогда не придется встретить кого-то из бывших Магнуса. Возможно, ему никогда не придется о них думать. Возможно, никто из них не живет в Нью-Йорке. Возможно, они все давно мертвы, твердил он про себя, пытаясь вернуть ускользавшую надежду, но тут же с ужасом понимал, насколько эти мысли отвратительны.

– Ты нашел то, что искал? – спросил он дружелюбно, стараясь сгладить неловкость.

– Пока нет, – отвечал Магнус. – Я только начал.

Алек хотел предложить помощь, но прикусил язык. Одно дело – мечтать, чтобы Магнус был полностью откровенен, и совершенно другое – нырнуть в опасный водоворот воспоминаний, накопившихся за несколько веков и касавшихся сотен людей, десятков мест, тысяч событий.

– Александр, это долгая и трудоемкая работа, – мягко заметил Магнус. – Так что предлагаю тебе воспользоваться случаем и осмотреть парижские достопримечательности. Пробегись по местным захудалым церквушкам. Или сходи в убогий музей.

– Ладно, – согласился Алек. – Я скоро вернусь, проверю, как у тебя дела.

– Великолепно! – воскликнул Магнус и едва заметно улыбнулся Алеку, словно желая поблагодарить его за понимание.

Вот так и вышло, что большую часть дня Алек провел, посещая самые известные достопримечательности города. Он знал, что Париж знаменит соборами, поэтому решил осмотреть самые крупные из них. Он начал с забитого толпами туристов собора Парижской Богоматери, затем любовался потрясающими витражами Сен-Шапель, самым большим во Франции органом в церкви Сент-Эсташ, постоял немного в тишине и полумраке церкви Сен-Сюльпис. В церкви Мадлен у статуи Жанны д’Арк он задержался гораздо дольше, чем собирался. Девушка была изображена в воинственной позе: сжимая двумя руками меч, она, казалось, собиралась нанести удар куда-то вверх. Голова ее была запрокинута, словно противник был гораздо выше ростом. Ее поза напоминала боевые позы Сумеречных охотников, хотя, насколько Алеку было известно, Жанна д’Арк не принадлежала к их числу. Тем не менее, решимость и твердость, с которой девушка смотрела на невидимого врага, возвышавшегося над ней, вселяли в зрителя мужество и присутствие духа. В тот день Алек видел немало прекрасных витражей и коринфских колонн, но именно лицо Жанны д’Арк произвело на него самое сильное впечатление.

Каждый раз, заходя в очередной храм, он невольно задумывался о том, где же здесь находится тайник нефилимов. Почти в каждой церкви планеты начертана тайная руна Сумеречных охотников; она указывала путь к складу оружия, которое можно было использовать лишь в случае крайней необходимости. Разумеется, Алек мог бы задать вопрос любому из множества Сумеречных охотников парижского Анклава, но он предпочел не афишировать свое присутствие в городе, и уж тем более присутствие Магнуса. В соборе Парижской Богоматери он несколько минут разглядывал каменный пол в поисках знакомой руны. Вскоре на него стали оглядываться другие туристы, ведь посетители собора обычно смотрели вверх, а не под ноги. Алек оставил бесполезное занятие; собор был огромным, и тайник с оружием мог находиться где угодно.

Большую часть времени Алек не привлекал внимания окружающих, однако ему пришлось пережить несколько неприятных минут, когда среди толпы на мосту Искусств он заметил двух прохожих со знакомыми метками на обнаженных до локтей руках. Он тут же развернулся, пошел в противоположную сторону и свернул в первый попавшийся переулок. Через несколько минут он выглянул из укрытия – Сумеречные охотники исчезли.

Несколько мгновений Алек стоял посреди оживленной улицы, чувствуя себя бесконечно одиноким. Он не привык скрываться от других Сумеречных охотников: в конце концов, это его собратья, сородичи, союзники. Его охватило странное и неприятное ощущение. С другой стороны, сейчас, когда Алеку предстояло разобраться с этим непонятным культом, ему не хотелось пересекаться ни с кем из своих. Дело было не в том, что он не доверял Магнусу – напротив, он ни секунды не верил, что сейчас тот имеет какое-то отношение к «Багровой Руке». Но, может быть, Магнус невольно способствовал появлению этой секты – в качестве шутки, пару сотен лет назад, во время ночной попойки? Это было вполне вероятно. Ему хотелось позвонить Магнусу, но он не стал этого делать, не желая беспокоить друга, поглощенного напряженными поисками.

Шагая по тротуару, Алек достал телефон и позвонил домой. Через несколько секунд он услышал знакомый голос – ему ответила младшая сестра.

– Привет! Ну как там, в Париже?

Алек невольно заулыбался.

– Привет, Изабель.

В трубке раздался грохот, затем послышался другой голос:

– Это Алек? Дай мне трубку!

– Что это за шум? – встревожился Алек.

– Это? Всего-навсего Джейс, – небрежно ответила Изабель. – Убери руки, Джейс! Он позвонил мне.

– Звук был такой, словно у вас там перевернулась сотня железных мусорных баков.

– А! Когда ты позвонил, Джейс размахивал тут здоровенным топором на цепи, – сказала Изабель. – Джейс! Твой топор застрял в стене. Ничего страшного, Алек. Лучше расскажи о своей поездке! Как Магнус? Но учти, я спрашиваю не о его здоровье и благополучии.

Алек смущенно кашлянул.

– Интересуюсь его навыками, но не магическими, – уточнила Изабель.

– Да, я тебя понял, – сухо произнес Алек.

Ему нечего было рассказывать Изабель. Когда они с Магнусом встречались в Нью-Йорке, несколько раз Алеку действительно хотелось развития их отношений, но его пугала глубина собственных чувств. Они целовались и дурачились, и все, и Магнус никогда не настаивал на продолжении. Потом началась война, а когда она закончилась, Магнус пригласил Алека провести каникулы в Европе, и он согласился. Он считал, что Магнус должен был понять, что это означает: вместе с ним он готов отправиться куда угодно и делать все, что угодно. Ему уже исполнилось восемнадцать, он был взрослым человеком. Он мог сам принимать решения и нести за них ответственность.

Проблема заключалась в том, что Магнус так и не сделал первый шаг. Магнус всегда был слишком осторожен с Алеком. Алеку хотелось, чтобы его друг вел себя более беспечно, потому что у самого Алека было не очень хорошо с разговорами, особенно с важными и деликатными разговорами о чувствах. Точнее, с любыми разговорами о чувствах. И он никак не мог придумать, как бы поднять тему интимных отношений. До Магнуса Алек никогда ни с кем не целовался, но знал, что у Магнуса в этом большой опыт. Это заставляло нервничать еще больше, но в то же время поцелуи Магнуса были чем-то совершенно фантастическим, невероятным, ничего подобного он прежде не испытывал. Когда они целовались, Алек тянулся навстречу Магнусу, прижимался к нему так тесно, как только мог. Его тело словно подчинялось каким-то своим законам, прежде так бывало лишь во время сражения. Он и не знал, что поцелуй может быть так прекрасен и значить так много. И теперь они были в Париже вдвоем, никто не мешал им, и могло произойти что угодно. Мысль об этом заставляла его сходить с ума от счастья и холодеть от ужаса.

Но ведь Магнус наверняка хотел того же самого – естественного продолжения. Разве не так?

Алек думал, что все изменится в ночь после падения с воздушного шара, но Магнуса – и это было вполне понятно – целиком поглотила проблема демонического культа.

– Алек! – кричала Изабель в трубку. – Ты меня слышишь?

– Ой… да, извини. Все нормально.

Ее голос смягчился.

– Тебе сложно об этом рассказывать? Я понимаю. Первая поездка вдвоем – это решающее испытание для пары. Тут уж, как говорится, либо пан, либо пропал.

– Что значит «либо пан, либо пропал»? Откуда тебе знать, ты же никогда не ездила на каникулы с мужчиной!

– Конечно, не ездила, но Клэри одолжила мне несколько женских журналов, из тех, что читают обычные люди, – пояснила сестра. Судя по голосу, она улыбалась. Они с Клэри не сразу стали подругами, но теперь Изабель лишь сильнее ценила их дружбу. – В журналах пишут, что первый совместный отдых – это самый критический момент. Именно в это время вы по-настоящему узнаёте друг друга, понимаете, каково это – быть вместе. Тогда и выясняется, будут ли отношения длительными.

У Алека упало сердце, и он поспешил сменить тему.

– Как Саймон?

То, что Алек заговорил о Саймоне, свидетельствовало о его крайнем замешательстве. Вообще-то, ему не нравилось, что сестра встречается с вампиром. С другой стороны, Саймон казался неплохим парнем, но Алек не очень хорошо его знал. Саймон много говорил, преимущественно о чем-нибудь из мира обычных людей, о чем Алек даже не слышал.

Изабель рассмеялась слишком громко.

– Прекрасно. То есть, я хотела сказать: не знаю. Я вижу его иногда, и кажется, у него все в порядке, но, по правде говоря, мне все равно. Ты же знаешь, как я отношусь к мальчишкам. Он для меня просто маленькая игрушка с клыками.

Изабель встречалась с множеством парней, но никогда не говорила о своем очередном увлечении с таким пренебрежением. Она словно защищалась, пыталась что-то скрыть. Может быть, именно поэтому Алек часто ощущал смутное беспокойство, думая о Саймоне.

– Ну, хорошо. Смотри только, как бы тебе самой не стать его игрушкой для жевания, – сказал Алек. – Послушай, ты должна мне помочь.

– Почему у тебя такой голос? – вдруг спросила Изабель.

– Какой голос?

– Голос «Сумеречного охотника на официальном задании». Алек, у тебя отпуск. Ты должен отдыхать и развлекаться.

– Я развлекаюсь.

– Не верю.

– Так ты поможешь или нет?

Изабель рассмеялась.

– Конечно, помогу. Во что вы там с Магнусом вляпались?

Алек пообещал Магнусу, что никому ничего не скажет, но к Изабель это же наверняка не относилось.

Он отвернулся от прохожих и прикрыл телефон рукой.

– Только никому не говори. Особенно маме и папе. И я не хочу, чтобы об этом узнал Джейс.

В трубке послышалось какое-то шуршание.

– Алек, у тебя неприятности? Я могу быть в Аликанте через полчаса, в Париж приеду через три.

– Нет, нет, ничего страшного.

Алек вдруг сообразил, что забыл использовать чары, чтобы окружающие не слышали его. Однако в Париже, так же, как и в Нью-Йорке, прохожие спешили мимо, не обращая на Алека ни малейшего внимания. В общественных местах не принято прислушиваться к чужим телефонным разговорам. Очевидно, это правило действовало и во Франции.

– Можешь пошарить в архивах Института и поискать сведения о секте, которая называется «Багровая Рука»?

– Конечно. Не скажешь, зачем?

– Увы, нет.

– Посмотрим, что можно сделать.

Изабель не стала допытываться о причинах его просьбы. Она никогда не расспрашивала, не настаивала, не старалась выведать тайны Алека. Это была одна из многих причин, по которым Алек безоговорочно доверял сестре.

В телефоне снова началась какая-то возня.

– Отвали, Джейс! – прошипела Изабель.

– Погоди-ка! – воскликнул Алек. – Можно мне немного поговорить с Джейсом?

Ему нужно было кое о чем спросить, но совершенно не хотелось разговаривать о подобных вещах с сестрой.

– Ах, вот как. Ну, хорошо, – произнесла Изабель. – Даю ему трубку.

Послышался шорох, затем Джейс откашлялся и произнес небрежным тоном, словно это не он минуту назад дрался с Изабель за телефон.

– Привет.

Алек улыбнулся.

– Привет.

Он представлял себе лицо Джейса, который попросил Алека стать его парабатаем, а потом прикидывался, будто ему никто не нужен. Однако Алека было не обмануть.

Джейс жил вместе с ними в Нью-Йоркском Институте с тех пор, как Алеку исполнилось одиннадцать. Алек всегда любил Джейса, друг был таким близким, родным и дорогим ему, что на какое-то время он даже запутался, не понимая, какого рода эта любовь на самом деле. Сейчас, думая о Джейсе, он понял, кого напоминала ему Тесса.

Ее безмятежное лицо, глаза, излучавшие внутренний свет, были удивительно похожи на лицо и глаза Джейса, когда тот играл на пианино.

Алек отмахнулся от этой абсурдной мысли.

– Ну и как там, в Париже? – лениво спросил Джейс. – Если неинтересно, можешь вернуться пораньше.

– В Париже очень интересно, – заверил его Алек. – А у тебя как дела?

– У меня-то дела идут бойко, борьба с демонами кипит, так что бизнес процветает, – сказал Джейс.

– Круто. Хм-м, Джейс, могу я с тобой посоветоваться насчет одной вещи? Вот скажи, если ты, допустим, хочешь, чтобы что-то произошло, очень-очень хочешь, но другой человек, скажем, ждет от тебя, что ты дашь понять… что ты готов к этому – ну, возможно, готов – нет, что ты точно готов, что ты в такой ситуации сделаешь? Это все гипотетически, так сказать.

Последовало непродолжительное молчание.

– Хм-м, – наконец, промычал Джейс. – Хороший вопрос. Я рад, что ты обратился ко мне за помощью. Мне кажется, ты должен сделать первый шаг и, так сказать, подать сигнал.

– Превосходно, – быстро пробормотал Алек. – Да, именно это я и хотел узнать. Спасибо, Джейс.

– Трудно разговаривать о сигналах по телефону, – задумчиво продолжал Джейс. – Я поразмыслю о разных способах подать сигнал и покажу тебе все, когда ты вернешься домой. Например, хорошо бы придумать такой сигнал, вместо фразы «к тебе с тыла подкрадывается демон, ты должен его заколоть», а, как тебе? Но должен существовать и другой сигнал, на случай, если демон застиг тебя врасплох, но он у меня на прицеле. Так будет еще лучше.

Алек помолчал и через несколько секунд произнес:

– Передай Изабель трубку, пожалуйста.

– Погоди, погоди! – воскликнул Джейс. – А когда ты возвращаешься?

– Изабель! – повторил Алек.

Послышалось какое-то шуршание, и Изабель снова завладела телефоном.

– Уверен, что моя помощь не нужна? Или вы с Магнусом предпочитаете побыть вдвоем?

– Мы предпочитаем побыть вдвоем, – твердо ответил он. – Мне пора. Изабель, люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – ответила Изабель. – Подожди! Джейс хочет сказать тебе пару слов. Он говорит… ему кажется, что он неправильно понял твой вопрос.

* * *

Магнус сидел в точно такой же позе, на том же самом месте, что и несколько часов назад, когда Алек уходил. Казалось, он даже не сдвинулся с места, зато «смерч» из бумаг, фотографий и книг, окружавший его, стал в два раза больше и в два раза беспорядочнее.

– Алек! – радостно воскликнул чародей. Судя по всему, настроение у него улучшилось. – Как тебе Париж?

– Если бы я родился и жил в этом городе, – усмехнулся Алек, – то вынужден был бы тренироваться в два раза интенсивнее, чтобы наверстать время, потраченное на посещение кафе, и сбросить калории, набранные во время перекусов.

– Париж, – объявил Магнус, – это единственный крупный город на Земле, в котором стоит посещать кафе и перекусывать.

– Я принес тебе pain au chocolat[6], – сказал Алек, показывая слегка помятый белый бумажный пакет.

Магнус, проделав дыру в стене из книг и бумаг, жестом пригласил Алека присоединиться к нему.

– Я кое-что обнаружил, – сообщил он. – Иди сюда.

Алек хотел положить пакет на пол, но Магнус покачал головой.

– Возьми с собой pain au chocolat.

Алек нерешительно сделал шаг вперед и остановился рядом с Магнусом. Чародей одной рукой выудил булочку из пакета Алека, а другой махнул в сторону одной из зависших в воздухе фотографий, и бумажка подлетела к ним. Это было фото мрачного на вид мага с зеленой кожей и белыми волосами; маг был облачен в мешок из-под картошки и восседал за деревянным столом, заставленным оловянными кружками.

Это Рагнор Фелл, вспомнил Алек. Его портрет висел на стене в квартире Магнуса. Как-то раз, через несколько дней после смерти Рагнора, Магнус небрежно обмолвился, что они с погибшим чародеем были друзьями. Теперь Алеку стало окончательно ясно, что эти двое были очень близки. Алек не понимал, почему Магнус не сказал этого в день, когда погиб Рагнор, но, с другой стороны, тогда война была в разгаре. Алек и Магнус еще толком не знали, кем они являются друг для друга.

Нельзя было бы сказать, что Магнус нарочно скрывал от него дружбу с Рагнором.

Напротив Рагнора Фелла сидел Магнус без рубашки; он развел руки в стороны, ладонями наружу. По-видимому, он пытался заколдовать бутылку.

Магнус щелкнул пальцами, изображение задрожало и увеличилось в размерах. Он сглотнул – судя по всему, у него пересохло в горле от волнения.

– Я помню ту ночь в подробностях. Мы играли в какую-то игру с выпивкой. Перед этим мы буквально последние рубашки проиграли кучке торговцев сыром, которые оказались довольно неплохими карточными шулерами-любителями. Где-то между четвертым и девятым кувшином глёга мы завели серьезную дискуссию о смысле бытия, а точнее, о том, какой легкой стала бы наша жизнь, если бы мы могли открыто использовать свои сверхъестественные способности. Нам надоело, что простые смертные кладут в штаны или пытаются сжечь чародеев живьем, стоит им только заметить хотя бы самое ничтожное проявление магии.

– Вы с Рагнором решили, что изобретение культа демона сделает вашу жизнь проще? – не веря своим ушам, спросил Алек.

– Мир иногда бывает не слишком добр к волшебникам. И время от времени у нас возникает искушение быть недобрыми в качестве ответной реакции.

Они помолчали некоторое время. В конце концов, Магнус испустил тяжкий вздох.

– Мы не говорили о вызове настоящих демонов, – произнес он. – Мы говорили о том, как весело было бы притвориться демонами и заставлять легковерных смертных выделывать всякие такие штуки.

– Какие именно «штуки»?

– Любые, какие нам только вздумается. Массировать нам ступни, бегать голышом по деревенской площади, бросаться тухлыми яйцами в священников. Ну, знаешь, общепринятые поступки, которые совершают члены всяких глупых сект.

– Конечно, – ответил Алек. – Общепринятые поступки.

– Но я не помню, чтобы мы воплотили свою идею в жизнь. Хотя, думаю, основание нового культа должно всякому запомниться. Если честно, я вообще мало что помню о том, что последовало за той ночью. Следующее, что я помню – это как я почти три года спустя плыл на каникулы в Южную Америку. Конечно, тот глёг был жутко крепким, но три года амнезии – это все-таки слишком.

Выражение лица у Магнуса было сумрачное.

– Этот разговор, да в придачу три года, выпавшие из памяти… все это не к добру. Разговор был очень подозрительным, а потеря памяти – очень удобной. Мне необходимо немедленно найти эту «Багровую Руку».

Алек решительно кивнул.

– С чего начнем?

Последовала продолжительная пауза, во время которой Магнус, судя по всему, тщательно обдумывал свои следующие слова. Он пристально смотрел на Алека, словно опасался его. Неужели Магнус решил, что Алек не сможет ему помочь?

– Для начала я собираюсь задействовать кое-какие источники в Нижнем Мире; с их помощью я надеюсь раздобыть сведения об этом культе.

– Что я могу сделать? Я хочу тебе помочь, – настаивал Алек.

– Да, я понимаю, – сказал Магнус. Затем он откашлялся и добавил: – Но я вот тут подумал… мне кажется, это ужасно несправедливо, что ты, в первый раз приехав в Париж, отвлекаешься на дурацкие проблемы из моего прошлого и на кучку чокнутых смертных. Ты же хорошо провел время сегодня, верно? Ты должен получать удовольствие от жизни. Эти поиски не займут много времени. Я вернусь еще прежде, чем ты успеешь соскучиться по мне.

– Как, по-твоему, я смогу получать удовольствие от жизни, – возразил Алек, – если у тебя неприятности, а меня нет рядом с тобой?

Взгляд Магнуса, устремленный на него, оставался странным, каким-то настороженным. Алек окончательно перестал понимать, что происходит.

– Всегда остается кабаре, – пробормотал Магнус.

Он улыбнулся, но Алек не улыбнулся в ответ. Это была не шутка. Он снова подумал обо всех этих ярких картинках, паривших в комнате, и скрестил руки на груди.

У Алека в этом мире было всего три близких друга: Изабель, Джейс и их подруга детства Алина, но на самом деле Алина была скорее подругой Изабель. Он знал их много лет, и много лет они сражались плечом к плечу. Он привык быть частью команды.

А теперь он оказался в совершенно непривычной ситуации: другой человек ему нравился, он даже любил этого другого, но почти не знал его. А он-то считал, что они с Магнусом – команда, потому что они сражались вместе на войне. Алек не знал, что он будет делать в случае, если Магнус откажется быть с ним в команде, но одно он знал точно.

– Магнус, я Сумеречный охотник. Борьба с демонами и их поклонниками – это часть моей работы. В этом, собственно, и заключается моя работа. Но важнее другое: кто-то должен тебя прикрывать. Я не позволю тебе идти одному.

Алек снова почувствовал себя бесконечно одиноким. Он отправился в это путешествие в надежде лучше узнать Магнуса, но сейчас ему пришло в голову, что его желание, возможно, неосуществимо. Возможно, Магнус не хочет, чтобы его узнавали лучше. Может быть, для чародея Алек скоро превратится в одну из этих пестрых картинок, в лицо на фотографии, которое он с трудом вспомнит через десять лет.

Магнус упорно считал всю эту проблему с культом демона своим личным делом, и Алек внезапно понял, что друг даже его, Алека, сейчас подсознательно причисляет к посторонним. А что, если Магнус действительно совершил нечто ужасное тогда, несколько сотен лет назад? А что, если в этих утраченных воспоминаниях Магнус выступает глупым, бессердечным, даже жестоким?

Магнус наклонился к другу, и лицо его впервые стало серьезным.

– Если ты пойдешь со мной, тебе может не понравиться то, что мы найдем. Мне самому это может не понравиться.

Алек немного успокоился. Он не мог поверить в то, чтобы Магнус хоть раз в жизни поступил жестоко.

– Ничего, я готов рискнуть. Так что теперь?

– Мне нужны имена, место встречи, а также экземпляр книги «Красные свитки магии», хотя последнее пока не обязательно, – сообщил Магнус. – Все это можно найти только в одном месте. Солнце почти село; мы как раз успеем к открытию Парижского Сумеречного базара.

– Мне никогда не приходилось бывать на Сумеречных базарах, – заметил Алек. – Наверное, парижский – какой-то особенно гламурный и элегантный?

Магнус рассмеялся.

– Вовсе нет! Это просто убогая дыра.

5

Красавчик! (фр.)

6

Булочка с шоколадом (фр.).

Красные свитки магии

Подняться наверх