Читать книгу Лорд Теней - Кассандра Клэр - Страница 6

Джулиан шел за Эммой по институту, по коридорам, знакомым им даже в темноте. Оба хранили молчание. Косички Эммы раскачивались, и Джулиан смотрел на них, вспоминая, как уже тысячу раз шагал за Эммой по дороге к выходу из Института, и оба они шли с оружием, смеясь и болтая, и обсуждая то, что ожидало их впереди – чем бы это ни было.

И на сердце у него всегда становилось легче, стоило выйти из Института, запрыгнуть в машину и погнать по шоссе, с ветром в волосах и вкусом соли на коже. Сейчас, когда они вышли на плоскую песчаную равнину за Институтом, это воспоминание давило на грудь, точно гиря.

Джейс и Клэри уже их ждали – в куртках и с вещмешками в руках. Они склонились друг к другу и были погружены в беседу. Их тени, четкие, как будто вырезанные бритвой в вечернем свете, слились в одну.

Эмма кашлянула, и Джейс с Клэри оторвались друг от друга.

– Жаль, что мы вот так уходим, – неловко сказала Клэри, – но мы решили, что лучше будет избежать расспросов Центурионов о нашей миссии. – Она огляделась. – А где Кит?

– Думаю, он с Ливви и Таем, – ответила Эмма. – Я послала за ним Друзиллу.

– Я тут. – Кит, белокурый призрак стоял, сунув руки в карманы и удерживая плечом заднюю дверь Института, чтобы она не закрылась. Ходит бесшумно, – подумал Джулиан. – Врожденное свойство Сумеречных охотников. А его отец был лжец и вор – они тоже ходят бесшумно.

– Кристофер, у нас для тебя кое-что есть, – с непривычной мрачностью сказал Джейс. – Во всяком случае, у Клэри.

– Вот. – Клэри выступила вперед и положила Киту в ладони что-то, сверкнувшее серебром. – Это фамильный перстень Эрондейлов. Прежде, чем попасть к Джейсу, он принадлежал Джеймсу Эрондейлу. При жизни Джеймс был близок кое с кем из Блэкторнов.

Кит принял подарок с непроницаемым лицом. Он сжал кольцо в кулаке и кивнул. Клэри коснулась ладонью его щеки. Это был материнский жест, и на мгновение Джулиану показалось, что на лице Кита промелькнуло выражение уязвимости.

У мальчика была мать, – вдруг подумал Джулиан, – но никто из нас ничего о ней не знает.

– Спасибо, – сказал Кит. Он надел кольцо на палец и явно удивился, когда оно подошло по размеру. Фамильные перстни Сумеречных охотников всегда сидят идеально; это часть их магии.

– Если раздумываешь, не продать ли его, – сказал Джейс, – то я бы на твоем месте воздержался.

– А почему нет? – Кит поднял голову. Голубые глаза пристально уставились в золотые. Цвет глаз у них был разный, но лицо – одно, как и форма век, острые скулы и тревожная угловатость черт.

– Я бы воздержался, – с нажимом повторил Джейс; Кит пожал плечами, кивнул и исчез в недрах Института.

– Ты что, пытался его напугать? – возмутилась Эмма, как только за Китом захлопнулась дверь.

Джейс лишь усмехнулся в ответ.

– Спасибо Марку, что помог, – сказал он, заключив Эмму в объятия и взъерошив ей волосы. Следующие несколько мгновений прошли в суматохе объятий и прощаний, обещаний Клэри при первой возможности отправить им огненное послание, а Джейс проверил, точно ли у них есть номер Алека и Магнуса на случай, если они попадут в беду.

Никто не упоминал, что, вообще-то, если они попадут в беду, нужно обратиться к Конклаву. Но Клэри и Джейс еще в юности научились не слишком ему доверять, и, судя по всему, с возрастом их подозрительность не уменьшилась.

– Не забудь, что я говорила тебе на крыше, – негромко сказала Клэри Эмме, положив руки девушке на плечи. – Что ты пообещала.

Эмма кивнула с необычной для себя серьезностью. Клэри отвернулась и подняла стило, готовясь создать портал в страну фэйри. Но как только текучие формы начали преображаться под ее руками, а контур двери замерцал в сухом воздухе, дверь Института снова с грохотом отворилась.

На сей раз это оказалась Дрю – с беспокойством на круглом личике. Она накручивала на палец одну из своих косичек.

– Эмма, лучше тебе вернуться, – сказала она. – С Кристиной что-то случилось.

Он вовсе не собирается, как придурок, играть с ними в шпионов, думал Кит. И плевать на то, сколько радости это доставляет близнецам, которые забились в угол на галерее второго этажа и разглядывали оттуда главный холл – перила надежно укрывали их от чужих глаз.

По большей части игра заключалась в попытках вычислить, кто кому что говорил, по движениям и жестам. Творческие порывы Ливви не знали границ – она была способна выдумать драматический сюжет даже там, где люди, скорее всего, попросту беседовали о погоде; она уже решила, что хорошенькая азиатская девушка в расшитой звездами куртке влюблена в Джулиана, а два других Центуриона – тайные соглядатаи Конклава.

Тай высказывался реже, но Кит подозревал, что он оказывается прав чаще. Он хорошо замечал всякие мелочи – например, у кого какой фамильный герб вышит на куртке, а значит, откуда человек родом.

– Что скажешь про Безупречного Диего? – спросила Ливви Кита, когда тот вернулся, попрощавшись с Клэри и Джейсом. Она сидела, обхватив руками колени, кудри рассыпались у нее по плечам.

– Смазливый ублюдок, – ответил Кит. – Волосы слишком хорошие. Не доверяю я людям с такими хорошими волосами.

– Думаю, та девушка с волосами, собранными в пучок, на него злится, – заметил Тай, придвинувшись ближе к перилам. Его лицо состояло сплошь из углов и острых линий. Кит проследил за его взглядом и увидел, что Диего разговаривает с бледной девушкой, размахивавшей руками.

– Кольцо! – Ливви поймала Кита за руку и перевернула ее ладонью вверх. На пальце у него сверкал перстень Эрондейлов. Сам он уже заметил изящную резьбу на нем: летящих птиц. – Это Джейс тебе дал?

Кит покачал головой.

– Клэри. Сказала, что оно принадлежало Джеймсу Эрондейлу.

– Джеймс… – Ливви выглядела так, словно отчаянно пыталась что-то вспомнить. Тут их накрыла чья-то тень, Ливви пискнула и выпустила его руку.

Это оказалась Эмма.

– Ну ладно, маленькие шпионы, – заявил она. – Где Кристина? В ее комнате я уже посмотрела.

Ливви указала наверх. Кит нахмурился. Он не подумал, что на третьем этаже может быть что-то, кроме мансарды.

– Ага, – сказала Эмма, – спасибо! – Она потрясла кулаками. – Ну, попадись мне только Диего!..

Снизу донесся возглас. Все четверо перегнулись через перила и увидели, как бледная девушка закатила Диего пощечину.

– Что за?.. – Изумление Эммы вновь сменилось гневом. Она развернулась и направилась к лестнице.

Тай улыбнулся. Со своими кудряшками и светлыми глазами, он казался ожившим херувимом с церковной фрески.

– Та девушка и правда злилась! – заметил он, в восторге от того, что угадал.

Кит расхохотался.

Небо над Институтом полыхало красками: ярко-розовый, кроваво-красный, глубокий золотой. Солнце садилось, и пустыня купалась в его сиянии. Институт сверкал, и океан сверкал тоже – там, вдали, где воды готовились принять светило.

Кристина оказалась именно там, где и подумала Эмма: она сидела, скрестив ноги, со своей обычной аккуратностью расстелив на черепице куртку от доспехов.

– Он за мной не пошел, – сказала она, когда Эмма подошла ближе. Черные волосы Кристины плясали на ветру, в ушах поблескивали жемчужины. Медальон на шее тоже блестел, и яркое солнце ярко подсвечивало выбитые на нем слова: «Благословен Ангел, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои брани».

Эмма рухнула на крышу рядом с подругой – так близко, как только могла. Она потянулась к Кристине, взяла за руку и крепко стиснула.

– Ты про Диего?

Кристина кивнула. У нее на лице не было и следа слез. Учитывая обстоятельства, она казалась удивительно собранной.

– Подошла та девушка и заявила, что она его невеста, – произнесла Кристина. – И я подумала, что это, должно быть, какая-то ошибка. Даже когда я выбежала из комнаты, я все еще думала, что это ошибка, и он догонит меня и все объяснит. Но он не догнал. Следовательно, он остался из-за нее. Потому что она действительно его невеста, и значит для него больше, чем я.

– Не знаю, как он мог так поступить, – сказала Эмма. – Дикость какая-то. Он так тебя любит… Он ради тебя сюда приехал.

Кристина издала придушенный звук.

– Он же тебе даже не нравится!

– Иногда нравится… то есть, нравился, – сказала Эмма. – Его безупречность слегка бесила. Но как он на тебя смотрел… такое не сыграть.

– Эмма, у него есть невеста. Не просто девушка. Невеста. Кто знает, как давно он помолвлен? Помолвлен. Он собирается жениться!

– Испорчу им свадьбу, – предложила Эмма. – Выскочу из торта, но не сексуально, а, типа, с гранатой.

Кристина фыркнула, но затем отвернулась.

– Я чувствую себя такой дурой, – проговорила она. – Он мне солгал, и я его простила, и потом он снова солгал… Да что я за идиотка? С какой стати я вообще решила, что могу ему доверять?

– Потому что ты этого хотела, – сказала Эмма. – Тина, ты давно его знаешь, а это все-таки имеет значение. Когда кто-то так долго был частью твоей жизни, выкинуть его – все равно что отрубить дереву корни.

Последовало долгое молчание.

– Я знаю, – наконец сказала Кристина. – Я знаю, что ты понимаешь.

Эмма почувствовала во рту горечь. Сейчас она должна поддержать Кристину, а не распространяться о собственных проблемах.

– Когда я была маленькой, – сказала она, – мы с Джулсом почти каждый вечер приходили сюда на закате и дожидались зеленой вспышки.

– Зеленой… чего?

– Зеленой вспышки. Когда солнце садится, прямо перед тем, как оно исчезнет, ты видишь вспышку зеленого света. – Они обе уставились на воду. Солнце уходило за горизонт, по небу протянулись алые и черные полосы. – Если загадаешь желание, оно сбудется.

– Правда? – тихо проговорила Кристина, как и Эмма, не отрывавшая глаз от горизонта.

– Не знаю, – призналась Эмма. – Я много желаний успела загадать.

Солнце погрузилось под воду еще на несколько миллиметров. Эмма пыталась придумать, что бы загадать. Даже когда она была младше, она понимала, что есть вещи, которых желать бессмысленно: мир во всем мире, или чтобы родители воскресли… Вселенная не вывернется наизнанку ради тебя одного. Загадывать можно приятные мелочи: выспаться без кошмаров, чтобы с лучшим другом еще целый день ничего не случилось, чтобы на день рождения было солнечно.

– Помнишь, – спросила Эмма, – перед тем, как ты снова встретилась с Диего, ты говорила, что нам стоит вместе поехать в Мексику? Провести там год в путешествии?

Кристина кивнула.

– Я нескоро смогу поехать, – продолжила Эмма. – Мне только зимой исполнится восемнадцать. Но когда исполнится…

Покинуть Лос-Анджелес. Провести год с Кристиной, учась, тренируясь и путешествуя.

Без Джулиана. Эмма вздрогнула, сдерживая боль, пронзившую ее от этой мысли. Это была боль, с которой придется научиться жить.

– Мне нравится эта идея, – сказала Кристина. От солнца уже оставался только золотой краешек. – Вот это я и загадаю. И, может, еще забыть Диего.

– Но тогда вместе со всем плохим тебе придется забыть и все хорошее. Я ведь знаю, что было и хорошее. – Эмма переплела пальцы с пальцами Кристины. – Он не твой человек. Он недостаточно сильный. Постоянно тебя подводит и разочаровывает. Я знаю, он тебя любит, но этого недостаточно.

– Очевидно, любит он не только меня.

– Может, он начал встречаться с ней, чтобы попытаться тебя забыть, – сказала Эмма. – А потом ты к нему вернулась, а он этого не ожидал и не знал, как ее бросить.

– Что за идиот! – сказала Кристина. – Я имею в виду, если бы это было правдой, которой оно не является.

Эмма рассмеялась.

– Ну ладно, хорошо, я сама в это не верю. – Она подалась вперед. – Слушай, просто разреши мне его за тебя отметелить. Тебе станет легче…

– Эмма, нет. Даже пальцем его не трогай. Я серьезно.

– Я могла бы избить его ногами, – предложила Эмма. – Они на учете как боевое оружие. – И она поболтала ногами.

– Пообещай, что не тронешь его. – Кристина так грозно посмотрела на Эмму, что та подняла свободную руку.

– Ладно, ладно, обещаю, – сказала она. – Не трону Безупречного Диего.

– И орать на Зару тоже нельзя, – сказала Кристина. – Это не ее вина. Я уверена, что она понятия не имеет о моем существовании.

– Тогда мне ее жаль, – сказала Эмма. – Потому что ты одна из самых классных людей, что я знаю.

Кристина слегка улыбнулась. Солнце уже почти зашло. Год вместе с Кристиной, подумала Эмма. Вдали от всего и всех, кто напоминал ей о Джулиане. Год на то, чтобы забыть. Если она сумеет это выдержать.

Кристина тихонько ахнула.

– Смотри, вот оно!

Небо полыхнуло зеленым. Эмма закрыла глаза и загадала желание.

Когда Эмма вернулась в свою спальню, она с удивлением обнаружила, что Марк и Джулиан уже там и стоят по разные стороны ее кровати, оба – скрестив руки на груди.

– Как она? – спросил Марк, не успела за Эммой закрыться дверь. – В смысле, Кристина.

В его глазах читалось беспокойство. Взгляд Джулиана был более суровым. Он казался бесстрастным и властным, что, как знала Эмма, означало, что он разозлен.

– Она расстроена?

– Конечно, расстроена, – сказала Эмма. – Думаю, не столько потому, что он успел несколько недель опять побыть ее парнем, сколько потому, что они так долго друг друга знают. Их жизни переплетены.

– Где он сейчас? – спросил Марк.

– Помогает Диане и остальным привести комнаты для Центурионов в порядок, – сказала Эмма. – Не подумаешь, что таскание простыней и полотенец по дому способно хоть кого-то приободрить, но Диана обещает, что способно.

– В стране фэйри я бы вызвал Розалеса на дуэль, – произнес Марк. – Он нарушил клятву, более того – любовную клятву. Если бы Кристина позволила мне защищать ее, Розалесу пришлось бы сойтись со мною в бою.

– Что ж, не выйдет, – сказала Эмма. – Кристина заставила меня пообещать, что я и пальцем его не трону. И держу пари, что и на вас обоих это тоже распространяется.

– Ты хочешь сказать, что мы ничего не можем сделать? – нахмурился Марк. Хмурился он так же, как Джулиан. Что-то в них такое есть, подумала Эмма, хоть один и был темноволосый, а другой – белокурый; в этот миг они походили на братьев намного больше, чем за все немалое прошедшее время.

– Мы можем пойти помочь приготовить спальни, чтобы Кристина могла пойти спать, – предложила Эмма. – Диего с Зарой закрылись в одном из кабинетов, так что вряд ли она с ним столкнется, но отдохнуть ей не помешает.

– Мы отомстим Диего, складывая его полотенца? – уточнил Джулиан.

– Технически, это не его полотенца, – указала Эмма. – Это полотенца его друзей.

Она направилась к двери, а парни с неохотой пошли за ней. Было ясно, что, чем заправлять Центурионам кровати, они предпочли бы смертельную схватку на ристалище. Эмма сама не слишком радовалась такой перспективе. Джулиан куда лучше стирал и застилал постели, чем она.

– Я могу присмотреть за Тавви, – предложила она. Марк обогнал ее по коридору; оказалось, что она идет рядом с Джулианом.

– Он спит, – сказал тот. Он не уточнил, как ему удалось во всей этой суете улучить момент, чтобы уложить Тавви спать. В этом был весь Джулиан: уж время выкраивать он умел. – Знаешь, что мне кажется странным?

– Что? – спросила Эмма.

– Диего не мог не знать, что его выведут на чистую воду, – произнес Джулиан. – Даже если он и не ожидал, что Зара приедет сегодня вместе с остальными Центурионами, все они и так про нее знают. Кто-нибудь непременно упомянул бы его невесту или помолвку.

– Хорошо подмечено. Диего, может, и подлец, но не идиот.

– Можно причинить ему боль, не тронув при этом и пальцем, – проговорил Джулиан. Он сказал это очень тихо, так, чтобы слышала только Эмма. В его голосе было нечто темное, и ее пробрала дрожь. Она повернулась, чтобы ответить, но увидела, как по коридору к ним идет Диана – с видом человека, который только что застал кого-то отлынивающим от работы.

Она отправила их в разные места Института: Джулиана – в мансарду, проверить, как там Артур, Марка – на кухню, а Эмму – в библиотеку, помогать близнецам с уборкой. Кит словно испарился.

– Он не сбежал, – с готовностью сообщил Тай. – Просто не захотел застилать кровати.

Когда они закончили уборку, решили, в какую спальню кого из Центурионов поселить, и заказали доставку еды на завтра, было уже довольно поздно. Еще они назначили патруль, чтобы посменно обходить Институт ночью – на случай появления бродячих морских демонов.

Направляясь по коридору в свою комнату, Эмма заметила, что из-под двери Джулиана пробивается свет. Вообще-то, дверь была приоткрыта, и в коридор лилась музыка.

Эмма сама не заметила, как оказалась перед комнатой Джулиана и подняла руку, чтобы постучать. По правде говоря, она постучала. Эмма в изумлении опустила руку, но Джулиан уже распахнул дверь.

Эмма моргнула. Джулиан был в старых пижамных штанах, с переброшенным через плечо полотенцем и кистью в руке. На его обнаженной груди и даже на волосах видны были брызги краски.

Он не прикасался к ней, но Эмме было не скрыться от его тела, его тепла. Черные спирали Меток покрывали торс Джулиана, словно виноградная лоза – колонну. Некоторые из них она нанесла сама, еще тогда, когда от прикосновения к его телу у нее не тряслись руки.

– Тебе что-то нужно? – спросил он. – Уже поздно. Марк тебя, наверное, уже ждет.

– Марк? – на мгновение она забыла о Марке.

– Я видел, как он зашел в твою комнату. – Краска капнула с кисти на пол. За спиной Джулиана Эмма видела его комнату. Казалось, она уже целую вечность туда не входила. Часть пола была накрыта пленкой, а там, где Джулиан обновлял роспись, занимавшую две стены, виднелись более яркие участки.

Эмма помнила, как он это рисовал, когда они вернулись из Идриса после Темной войны. Они лежали в кровати без сна, как часто бывало еще тогда, когда они были совсем детьми. Эмма рассказывала, как нашла в библиотеке сборник волшебных сказок – из тех, что сотни лет назад читали простецы, и какие они оказались кровавые и полные убийств и скорби. Она рассказала ему о замке из «Спящей Красавицы», окруженном колючим кустарником, и как сотни принцев пытались прорваться к нему, чтобы спасти принцессу, но каждому из них сердце пронзили терновые шипы, и тела лежали вокруг, пока солнце не сожгло их до белых костей.

На следующий день Джулиан расписал свою спальню: замок и терновая стена, белые кости и печальный принц со сломанным мечом в руке. На Эмму это произвело большое впечатление. А еще им пришлось неделю спать у нее, пока краска не высохла.

Она никогда не спрашивала, почему именно этот образ, эта история вызвали у Джулиана такой отклик. Она всегда знала: если бы он хотел ей рассказать, то рассказал бы.

Эмма прочистила горло.

– Ты сказал, я могу причинить Диего боль, даже пальцем его не тронув. Что ты имел в виду?

Джулиан провел свободной рукой по волосам. Он выглядел взъерошенным. И прекрасным.

– Лучше я не буду тебе этого говорить.

– Он причинил боль Кристине, – сказала Эмма. – И, похоже, ему на это наплевать.

Джулиан закинул руку за голову, разминая шею сзади. Когда он потянулся, мускулы на груди и животе пришли в движение. Эмма помнила, какова его кожа на ощупь, и отчаянно жалела, что не может повернуть время вспять и вновь стать той, кто не разваливается на куски при одном только виде Джулиана. Они ведь выросли вместе, она миллион раз видела его без футболки.

– Я видел его лицо, когда Кристина выбежала из холла, – сказал Джулиан. – Полагаю, ты зря волнуешься, ему достаточно больно.

Он взялся за дверную ручку.

– Никто не может читать мысли других людей или до конца понимать их мотивы, – произнес он. – Даже ты, Эмма.

И захлопнул дверь у нее перед носом.

Завернувшись в одеяло, Марк лежал на полу у ее кровати. Из одеяла торчали только босые ноги.

Казалось, он спал (опущенные веки темнели как полумесяцы на фоне бледной кожи), но, когда Эмма вошла, приоткрыл синий глаз.

– Она в порядке?

– Кристина? Да. – Эмма уселась на пол рядом с ним и прислонилась к кровати. – Паршиво себя чувствует, но она выкарабкается. Она тебе нравится, да?

Марк перекатился набок и уставился на нее тем взглядом фэйри, от которого ее всякий раз накрывало чувством, будто она стоит одна в чистом поле и смотрит, как ветер колышет траву.

– Само собой, она мне нравится.

Эмма мысленно прокляла экспрессию языка фэйри – «нравиться» ничего для них не значило. Они жили в мире любви или ненависти, презрения или поклонения.

– Твое сердце питает к ней чувство? – она решила сформулировать точнее.

Марк сел.

– Не думаю, что она… чувствует ко мне то же самое.

– Почему нет? – сказала Эмма. – Ты же знаешь, предрассудков против фэйри у нее точно нет. Ты ей нравишься…

– Она добрая, нежная, щедрая сердцем. Разумная, вдумчивая, добрая…

– Ты уже говорил «добрая».

Марк наградил ее испепеляющим взглядом.

– Она совсем на меня не похожа.

– Не обязательно быть на кого-то похожим, чтобы его любить, – сказала Эмма. – Посмотри хоть на нас с тобой. Мы очень похожи, и все-таки не чувствуем ничего такого друг к другу.

– Только потому, что у тебя есть кто-то еще. – Марк сказал это довольно бесстрастно, но Эмма с удивлением на него посмотрела. Он знает про Джулса, с ужасом подумала она, и тут же вспомнила свою ложь насчет Кэмерона.

– Какая жалость, правда? – безмятежно сказала она, пытаясь сдержать бешеное биение сердца. – Мы с тобой, вместе, это было бы… так просто.

– Страсть – это непросто. И отсутствие таковой – тоже. – Марк прислонился к ней теплым плечом. Эмма вспомнила их поцелуй, свои пальцы в его мягких кудрях. Прижавшееся к ней его тело, отзывчивое и сильное.

Но даже несмотря на то, что Эмма изо всех сил пыталась уцепиться за этот образ, он проскальзывал между пальцами, как песок. Как на пляже в ту ночь, когда она лежала там с Джулианом. В ту единственную ночь, которую им довелось провести вместе.

– Ты выглядишь печальной, – сказал Марк. – Я сожалею, что заговорил о любви. – Он коснулся ее щеки. – Может, когда-нибудь в другой жизни. Мы с тобой.

Эмма устало откинула голову на спинку кровати.

– Когда-нибудь в другой жизни.