Читать книгу Чёрная Гронья - Кассандра Тарасова - Страница 7

Франция, 1312 г.

Нет, нет, нет! Она не проклята!

– Я не проклята. Злые, злые, злые языки. За что, за что вы так со мной? Что я плохого вам сделала? – бормотала пастушка Мария, снимая с головы белый платок. Светлые локоны расплескались по тонким плечам, обнажённая девушка подошла к горящей жаровне, железными щипцами достала из неё раскалённый уголёк и бросила его в чашу с овечьим молоком. По пустому дому потекло зловещее шипение остывающего уголька, он потяжелел и опустился на дно, молоко почернело. Размешав уголь пестиком, Мария по прозвищу Бездетная Овца взяла чашу в руки и посмотрела в окно.

Последняя ночь весны и первая ночь лета. Как хорошо, что муж уехал на ярмарку! В ведьмину ночь лучше быть одной, чтобы ритуал никто не прервал.

– Я просто хочу ребёнка. Я просто хочу родить здоровое дитя, носить его сердце под своим сердцем, не быть одной! – шептала Мария, проливая слёзы в молоко.

Ах! Одиночество!

Его Мария боялась больше всего! А если муж умрёт? Или ещё хуже – уйдёт к другой женщине, что родит ему дитя? Нет, нет, нет! Ей надо понести, и если сам Бог не хочет подарить ей ребёнка, так пусть хоть Дьявол это сделает!

Мария поднесла чашу ко рту и пригубила молоко. Солёное и горелое на вкус. Почему в доме запахло серой? Она встала на колени, потом легла на пол, закрыла глаза. Кажется, на её левое плечо легла чья-то мохнатая лапа, а за окном разразилась первая летняя буря.

Спустя пару месяцев Марию перестали звать Бездетной Овцой – живот было не скрыть. Правда волосы у Марии поседели и голос изменился. Хотя и до этого она блеяла как овца.

К весне Мария не могла разродиться. Как будто что-то мешало ей. Тогда она вновь почувствовала мохнатую лапу на левом плече. А ещё услышала голос и совет, что ей нужно сделать, чтобы разрешиться от бремени.

Она послушалась – и ночью родила девчушку, стоя на коленях в луже крови своего мужа. Голова дровосека, отрубленная его же топором, осуждающе смотрела на жену. Её Мария сварила первой. Мяса в доме теперь было в достатке – молоко появлялось ко времени кормления ребёнка. Целый год, Мария с малышкой не выходили из домика в лесной чаще. Девочка выросла крепкая, а как потом оказалось и смышлёная. А Марии Бездетной Овце жители деревни придумали новую кличку.

Теперь её все звали Серая Бребис.

* * *

Франция, 1352 г.

Облегчение было временным – как ни хотелось бы Ксавье встать, сделать этого он не мог. Гронья продолжала бормотать под нос, что он сам себя чуть не заморил. В эти моменты она напоминала юноше заботливую, но ворчливую мать.

– Ещё немного и чуме было бы нечего делать, – то и дело повторяла ведьма, отпаивая юношу травяными отварами и кормя ячменным хлебом с варёными яйцами. – Тебе бы молока, но оно скисает, как только я беру крынку в руки, а в деревню тебе идти не следует. Её жители… глупы и трусливы, они совсем не жалуют чужаков.

– Верно-верно, ты слушай мою маму! Она людей насквозь видит! – поддакивала Корина, отправляясь за очередной корзиной лесных трав.

Ксавье смущённо улыбался и продолжал лежать – чтобы уйти отсюда, надо было накопить сил. За эти три долгих дня, он уже поведал своим спасительницам невесёлую историю своей жизни.

– Этим летом мне должен пойти девятнадцатый год. Я сирота, я не знаю кто я и откуда. Меня подбросили в корзинке на порог мужского монастыря кордельеров. Там меня подобрал отец Даниэль, который усыновил меня, – Ксавье повернул голову и смотрел на тлеющие угли в жаровне. Один из них затрещал и попытался выпрыгнуть, но ударился об железные прутья.

– Ребёнок из церкви попал в лапы к ведьме. Жизнь такая шутница, порой, – Гронья закусила нижнюю губу. – Почему же ты согласился обучаться у моей дочери после Дома Божьего?

– Пожалуйста… – Ксавье засмущался. – Я хочу всё рассказать.

– А я хочу послушать! – Корина присела на край его лежанки и стала накручивать чёрный локон на палец.

Гронья хмыкнула и кивнула.

– Только без проповедей, – проворчала она.

Ксавье слабо улыбнулся и продолжил рассказ.

– Отец Даниэль из обители взял меня на воспитание и обучение. Так я выучился грамоте и письму. Принимал участие в мессах, собирал десятину для церкви.

– Ммм… Был мытарем, как Иуда? – протянула Корина. – А где твои тридцать серебряников?

Ксавье резко вдохнул воздух. Он сам не понял, что именно его так поразило – то, что его сравнили с предателем сына Господня, или что дочь ведьмы знает Библию.

– Я учился вести хозяйство вместе с другими послушниками. Я знаю Псалтирь наизусть, – смущённо продолжил он.

Гронья повысила голос.

– Молчать! Я же сказала – без проповедей и псалмов! Духов места разгонишь! Не забывай, что ты в гостях!

Ксавье опустил взгляд.

– Простите.

Ведьма с недовольной усмешкой упёрла руки в бока, а Корина в это время листала трактат о медицине, найденный в походной сумке Ксавье. Особенно её заинтересовало изображение человеческого скелета.

– Так значит, ты понимаешь эти закорючки. Я тоже. Но никогда не видела в книгах смысла, хоть, признаюсь, картинки здесь весьма интересные. Но если мир что-то и хочет мне сказать – он говорит напрямую, – девушка закрыла книгу. – Но это не значит, что я не понимаю эти буквы! Посмотри, мама!

Гронья взяла протянутую книгу и, не раскрывая её, положила обратно в сумку Ксавье. Юноша закусил губу, смущённо поморщился и продолжил рассказ.

– Ещё у меня есть дядя, он был старшим братом моего приёмного отца. Он… – юноша перевёл дыхание, – …из рыцарского рода, он тоже меня кое-чему научил.

– О, рыцарского, – голос Гроньи изменился. – Например? Чему он тебя научил?

– Скакать верхом на лошади, сражаться боевой тростью…

– Хм, – насмешливо кивнула ведьма. – Палкой, что ли?

– Нет, тростью, – Ксавье смущённо опустил взгляд.

Корина улыбнулась и взлохматила его волосы.

– А где же она? – спросила девушка. – Где твоё оружие? Какой же рыцарь без оружия?

Ксавье промолчал.

– Наверное, в лесу потерял, – ответил он, наконец.

– Лес чужого не берёт, если ты пришёл к нему с добром. Найдётся и вернётся к тебе твоё, – улыбнулась Корина.

Ксавье прищурил глаза.

– Когда мне исполнилось четырнадцать, пришла чёрная смерть… Брат Даниэль, мой названный отец, знал медицину и обучил меня её основам. Он облачился в доктора и отправился помогать заражённым людям – его в скором времени не стало. До нас дошли слухи, что его погребли в маске и плаще, но вот где?.. Я не знаю. Теперь, я даже не могу сходить на могилу к своему отцу.

– Не ты один, – Гронья пожевала губами. – Чёрная смерть прошлась по всем землям. От неё не было спасенья – ни один доктор не может её отвести.

Ксавье сделал усилие и приподнялся на лежанке.

– Спустя месяц, после того, как мой отец погиб, я ушёл из монастыря, собирать подаяние для малоимущих. Меня не было несколько дней, а когда я вернулся, то меня даже не пустили в город, где была наша обитель… – Ксавье почувствовал слёзы у себя на щеках. – Все братья и послушники были мертвы, чума пришла и к нам. И… Я ушёл с докторами, с мортусами, с теми людьми, что хоронили моих братьев по обители.

Юноша вытер слёзы насухо и продолжил.

– Меня, как грамотного, взяли с собой и стали учить врачеванию… Но чего уж говорить, учить меня им было почти некогда. Я готовил, разводил специи в вине, стирал, обрабатывал инструменты, потом для меня сделали костюм доктора. А когда мне настало восемнадцать, и чёрная смерть стала отступать, – Ксавье улыбнулся. – Я был горд, я всё же был одним из тех, кто смог её победить.

Ведьма отвернулась и еле подавила смешок. Глупый слёток, но добрый.

«Такие долго не живут…»

– Я решил, что стану одним из докторов, но…

Гронья молчала, Ксавье опустил взгляд, а потом снова зарыдал.

– Но когда я приходил в деревни, где вновь и вновь появлялась Чёрная Смерть… Я ничего не мог поделать, никому не мог помочь – и так каждый раз. Когда меня заставили в первый раз самому поджечь деревню с людьми, я понял, что не могу так больше… Я так не могу! Сколько мёртвых! Сколько обречённых! Сколько погребальных костров! Я не хочу больше, не хочу! Не могу! Это бессмысленно! Я вообще ничем не могу помочь людям, ничем! – Ксавье обхватил колени и стал приглушённо всхлипывать. – Я не знаю, что мне делать со своей жизнью. Не знаю! Я так устал постоянно бояться… Меня учили всю жизнь, что людям надо помогать, что надо забывать о себе, отказываться от всего. Но я всё ещё не могу никому помочь, я не смог спасти жизнь ни одному человеку…

Гронья пожевала губами и пристально посмотрела на Корину. Девушка кивнула и дотронулась до плеча юноши. Ксавье поднял голову.

– Ты был послушником монастыря. Ты мог бы стать безжалостным инквизитором. Таким, какими обычно и становятся кордельеры, – глаза дочери ведьмы злобно сверкнули. – И смог бы отправлять невинных людей на костры, предварительно как следует их допросив и выдавив признание в ведовстве. Проще говоря, стал бы охотником на ведьм. Как ты думаешь, что бы сделала ведьма с таким как ты, если бы он попал в её логово? Когда цепной пёс ранен, волки жрут его, верно?

В глазах юноши мелькнул испуг.

– Но тут у нас нечто другое, – Корина положила подбородок на ладонь и пристально посмотрела Ксавье в глаза. – Ты пошёл не в рыцари, а в доктора. Тебя учили помогать людям, а не мучить их и убивать, верно? Ты сам захотел больше узнать о том, как действительно можно кому-то помочь, и не молитвой или милостыней. Верно?

Ксавье кивнул.

– Но тебя так ничему и не научили за всё это время, что ты ходил по нашему зачумлённому краю. Ты напуган, ты в исступлении, и не знаешь, что правильно, а что нет. Не научился тому, чему хотел, не получилось у тебя почтить память твоего отца, которому ты и после его смерти безмерно благодарен, верно?

– Верно.

– Ты не знаешь, что делать со своей жизнью. Это весело. Может, ты хочешь умереть, чтобы всё закончилось?

– Нет! – выкрикнул Ксавье. – Нет! Я хочу жить! Как никогда я хочу жить! Если я прошёл через этот кошмар и выжил, это что-то да значит! Ведь так?

«Эта девушка так мудра. Странно… Такое чувство, будто я говорю с отцом».

Корина взъерошила лохматые волосы Ксавье и крепко обняла его.

– Глупышка, конечно, это так! Никогда не думай, что жизнь бессмысленна – ведь если хочешь чему-то научиться, то учиться надо всю жизнь! Я научу тебя отличать одни травы от других – чтобы твои руки сами запомнили! Добрая трава сама в ладонь идёт! Завтра пойдём, хорошо? Эй, чего ты покраснел? – Корина удивлённо смотрела на то, как лицо Ксавье медленно покрывается румянцем.

Послушник монастыря Святого Франциска только что осознал, что рядом с дочерью ведьмы он начинает испытывать странное искушение, от которого на душе становилось тепло и нетерпеливо. Шумно вдохнув воздух, Ксавье начал читать про себя молитву.

«Это всё Бес Полуденный! Его происки!»

* * *

Гроза началась внезапно – впрочем, на вечернем небе, уже переходящем в ночь, это было непросто заметить. Карета с графским гербом на дверях ехала по просёлочной дороге, Поль, завернувшись в походный плащ, безразлично смотрел на льющуюся с неба воду. В голове метались мысли и воспоминания – настолько разные, что восемнадцатилетний сын графа никак не мог ухватиться хотя бы за одно из них.

…Вот он дарит Корине новый серебряный гребень, украшенный резьбой в виде цветов. Теперь у сестрёнки будет чем расчесать свои длинные волосы. Корина прыгает на него от радости, валит его на траву, обещает, что научит его ловить ящериц и отпугивать змей…

– Она научила, – Поль слабо улыбнулся и притянул плащ к лицу. Холодные брызги дождя попали ему на щёку.

…Вот он тайком учит сестру из леса грамоте – потому что пообещал ей, что она будет понимать надписи к красивым картинкам. Книги носил тайно, потому что отец за них золотом платил, да и дорогими они были…

– А всё же Корина научилась читать и даже немного писать, – Поль надвинул шляпу с павлиньим пером на лоб и опустил взгляд.

Когда не стало мамы, от горя он убежал в лес – Корина нашла его. Сказала ему, а потом и их отцу, что надо сделать, чтобы в их семье больше не было смертей в ближайшие страшные годы. Отец её послушал – именно поэтому, ни Поль, ни его младшие сёстры ещё ни с кем не обручились. Все их потенциальные женихи и невесты уже погибли от мора.

– Если бы отец не послушал сестру, то наш род бы уже прервался. Он всегда прислушивался к Корине… – Поль зажмурил глаза и еле сдержал слёзы. – Отец, прости меня, прости…

Амадей де Корбу и правда любил Корину, как свою родную дочь. Для Поля же Корина стала не столько сестрой, сколько самым близким и самым родным другом. Дикой девочке из леса можно было доверить любой секрет, спросить любого совета – Поль чувствовал её искренность.

– Спасибо, сестрёнка, спасибо, – прошептал он, заметив через грозу, приближающийся образ поместья барона Жонкиля.

Вновь сверкнула молния, из-под низа кареты раздался странный треск, Поль услышал крик возницы, карета завалилась на бок. Юноша вылез из кареты, с трудом передвигаясь по вязкой грязи. Где-то вдалеке раздавалось ржание лошадей и человеческие крики. Поль в ужасе видел, как через пелену проливного дождя к нему приближается сгорбленная фигура старой женщины с длинными спутанными волосами и кажется, у него над ухом громко заблеяла овца.

* * *

Подняться на ноги будет непросто – будь у него его трость, было бы куда легче. Но ничего, он обязательно её найдёт, когда полностью восстановит силы. На второй день, Ксавье уже окреп настолько, что смог вести записи в своём походном дневнике. Бережно расходуя чернила, он внимал рассказам Гроньи и Корины, тщательно записывал всё о лекарственных травах, как определить их по запаху, что лучше брать для зелий и припарок – корневище или же листья.