Читать книгу Я, дьяволица - Катажина Береника Мищук - Страница 10

На следующий день в час дня я уже стояла у двери. До этого пришлось уладить пару вопросов по учебе: если уж я притворялась живой, то придется притворяться, будто я учусь. Весь день я занималась чем угодно, лишь бы не вспоминать о вчерашнем сне. О тех пустых глазах…

Когда Смерть нажала на звонок, я тут же открыла ей дверь.

– О, да ты ждала меня, – удивленно сказала она. – У меня для тебя задание.

– Я уже догадалась, – процедила я. – Проходи. У меня к тебе несколько вопросов. Ты должна рассказать мне о смерти нового клиента, чтобы я не совершила такую же ошибку…

– Я бы с удовольствием выпила чаю…

Разве Смерть пьет? Я решила промолчать. Она проворно забралась на барный стул на кухне, пока я заваривала зеленый чай.

– Может, перейдем в столовую? – предложила я.

– Нет, мне и тут хорошо, – ответила она.

Минуту спустя я просматривала документы, которые она принесла, в поисках даты и причины смерти, а она спокойно попивала чай. Делала она это искусно, совсем не показывая лица.

– Почему ты не снимешь капюшон? Тебе холодно? – коварно поинтересовалась я.

– Нет, все в порядке, – проскрежетала она. – У тебя довольно уютно.

– Спасибо.

Эх, она не попалась на мою маленькую уловку.

– Знаю, куда ты клонишь. Тебе хочется узнать, как я выгляжу. – Она засмеялась.

– Не отрицаю.

– Ну, так смотри.

Она откинула капюшон, под которым… ничего не было.

О-о-о…

У нее не было ни головы, ни шеи. Коричневая ряса окружала несуществующую шею, скрывая остальное тело в тени.

– Ты невидимая? – полюбопытствовала я.

– Нет. И, уж если на то пошло, невидимое. Ты забываешь, что у меня нет рода. Нет, я не невидимое. Меня попросту нет.

Я протянула руку и провела ей в воздухе, по тому месту, где у Смерти должна была быть голова, но не встретила никакого сопротивления. Пустота. Обыкновенный воздух. Там в самом деле не было головы! Смерть… не существовала.

– О… Но как это возможно? – Я никак не могла это осознать.

– Меня на самом деле нет. – Она накинула капюшон обратно на голову.

Ткань приняла форму несуществующего черепа. Я наклонилась и заглянула под стол. Ног, опирающихся на перекладину высокого стула, не было. Ряса свисала с несуществующих коленей, но не было видно ни ног, ни обуви. Смерть, видимо, обувью не пользовалась.

– Но ты говоришь со мной, – отметила я. – И пьешь мой чай…

Она склонила голову, словно заглядывая в чашку.

– Действительно. Я пью твой чай, но все-таки меня тут нет.

– А если ты снимешь рясу, то ты будешь существовать или нет? – продолжала любопытствовать я.

– Буду, но в то же время нет. Удобно, когда нужно незаметно к кому-то подкрасться. Некоторые пытаются убежать от Смерти, – произнесла она так, будто считала этих людей невменяемыми.

– Кстати, – подхватила я, – легенды гласят, что с тобой можно поспорить на жизнь. Это правда?

Она пренебрежительно махнула рукой:

– Правда, но я все время выигрываю. Проиграло я всего три раза… Впрочем, это маленькая цифра по сравнению с миллиардами существ, которые стояли у ворот, ожидая торга.

– А как ты… э-э-э… не знаю, как бы сказать, проспорило?

Полезно было бы об этом узнать. Может, я смогла бы подсказать Мареку, как это сделать, – пусть тренируется!

– Эх… Хвастаться тут нечем… Должен был умереть один программист. Ну, мы и поспорили, кто напишет программу лучше, а затем каждый пустил свою в продажу.

Программирование в качестве спора?.. Такое мог придумать только программист…

– И что было дальше?

– Он написал XP, а я – Висту… Не знаю почему, но никому не понравилась моя Виста… Вот и пришлось дать ему еще тридцать лет…

Я подавилась чаем. Мой брат постоянно твердил, что Висту изобрел Сатана. Что ж… он промахнулся, но совсем немного.

– Мне жаль, – сказала я.

Смерть печально кивнула. По ней было видно, что она не могла оправиться от того, что какой-то программист вот так вырвался из ее рук.

– А почему тебя часто изображают с косой? Я еще не видела тебя с ней, – расспрашивала я дальше.

Меня чрезвычайно увлекла эта тема. Смерть была… своеобразной фигурой. Совершенно уникальной и противоречивой. В целом она даже вызывала симпатию.

– Не знаю… – пробормотала она. – Иногда я хожу с топором, потому что некоторые не хотят умирать сразу. Откуда взялась эта коса? Понятия не имею.

После этого короткого ответа я уже не была так уверена в том, что она вызывает симпатию, и решила не задавать ей больше никаких вопросов. Не хотелось бы узнать, что она делает этим топором…

– О, в этот раз авария на мотоцикле, – сменила я тему, вчитываясь в биографию нового клиента. – Парень попадет под грузовик. В два часа ночи?! Разве мы работаем ночью?

Я возмущенно глянула на Смерть. Эта работа нравилась мне все меньше. Мало того что у ангелов до сих пор есть преимущество из-за стереотипов, так вдобавок к этому я должна работать еще и ночью? Я люблю поспать…

– Люди постоянно умирают, – равнодушно сказала она.

Я посмотрела на нее:

– А сейчас нет? Ты же сидишь сейчас со мной.

– Я всегда могу вернуться в прошлое, – рассмеялась Смерть.

Вдруг в моей голове что-то щелкнуло. Почему ее не было рядом со мной, когда я умирала? Почему она не проводила меня в небытие? Не встала за моим стулом во время торга? Там, в туманном краю, где вечные существа решают будущее покойного, ее не было. Нас было только трое: я, незнакомый мне ангел и дьявол Азазель.

– Почему я не помню тебя в момент своей смерти?

– Потому что меня там не было.

– Почему? Ты приходишь не на все смерти?

– На все.

Она злилась, я слышала ярость в ее визгливом голосе. С громким стуком она поставила чашку на стол.

– Твоя смерть была другой. Незапланированной.

Смерть вздохнула, подхватила чайник и налила ароматный напиток в свою чашку. Она спокойно потягивала чай, и, казалось, совершенно не представляла, что только что мне открыла. Зато я не могла сдвинуться с места.

Как это моя смерть была незапланированной? Что это значит? У них же все тщательно запланировано и разложено по полочкам на год вперед. Бога ради, Ад – это же прототип налоговой. Они знают все!

– Случайность? – выдавила я наконец. – Объясни.

– Не случайность. Я не знало, что ты умрешь. А узнало только во время чаепития. – Она указала на чашку и зашлась скрипучим смехом, чрезвычайно довольная собственной шуткой.

– Но ты же Смерть, – сказала я сквозь зубы. – Как ты можешь не знать, когда кто-то умирает?

– Ну, такое случается, – вздохнула она. – В основном тогда, когда кто-то из наших в это вмешивается. Гитлеру было написано прожить девяносто лет, а Рейх должен был оккупировать всю Европу. Ну, Люцифер тогда сказал, что это чересчур, во время преследований толпы людей будут умирать единовременно, а у нас нет столько персонала, чтобы обслужить всех, и Гитлеру был вынесен приговор.

– Мне тоже кто-то вынес приговор? – спросила я после недолгого молчания.

– Нет, – пожала она плечами. – Вот почему это так занимательно.

– Да уж… Ужасно.

Какое-то время мы просто сидели молча. Тишина была нарушена, только когда Смерть отхлебнула чаю.

Почему меня убили? Этого не было в планах – смерть от колотых ран на Поле Мокотовском не была мне предназначена. Кроме того, никто даже не соизволил сообщить об этом Смерти. Я чувствовала себя обманутой.

– Как мне узнать, почему я умерла? – спросила я. – Кто-то ведь должен знать, правда?

– Сходи в Отдел кадров, комната номер 6. У них должна быть твоя биография, в которой все написано. – Она спрыгнула со стула на пол. – Ладно, мне уже пора идти. Сегодня землетрясение в Италии. – От ее довольного голоса меня пробила дрожь.

Я проводила своего маленького гостя до двери. Смерть двигалась совершенно бесшумно. Хм… Должно быть, очень полезная штука – намного легче застать людей врасплох, когда летишь на них с топором, не так ли?

– Обожаю Италию, – болтала она, выходя на крыльцо. – Помпеи, Везувий, чума, набеги варваров, Муссолини. Люблю эту страну. А после сегодняшнего землетрясения особенно. Будет просто… потрясающе!

Ее скрипучий смех звенел еще долго после того, как она исчезла в черной дыре. Я решила, что стоит снова заглянуть в Учреждение. К сожалению, теперь мне нужно было бежать в университет. Сегодня будут занятия с Петрушей! Выяснение загадочных обстоятельств своей смерти придется отложить на потом. Жизнь, пусть и притворная, была для меня куда важнее.