Читать книгу это разве не инцест? - Катерина Дементьева - Страница 6

(научная фантастика о том, что некоторые отношения только и умеют идти по кругу)

… я – чтобы наверняка – сосчитала до десяти, только потом открыла глаза. Поправила, застегнула комбинезон. Огляделась. Достала навигатор. Он на секунду задумался, нашел меня, перепроложил маршрут. Я вздохнула – я находилась на восточной границе парка Мастерицы, ее дом стоял в центре, идти нужно было без малого шесть часов. Ноги, плечи, спина ныли, но я заставила себя размяться, выпрямилась и пошла.

К закату я была на месте. Дорога заняла больше обещанных часов, но нельзя было винить навигатор, это я сама постоянно останавливалась, засматривалась на создания и созданий. Большие и малые, живые, подвижные, статичные – все здесь привлекало внимание, все хотелось рассмотреть, изучить, никогда, должно быть, не смогу к этому привыкнуть. Я отдергивала себя, не заглядывалась слишком пристально, и все-таки время шло, а я – не очень, пока солнце не начало совсем заваливаться в сторону. На закате я была на месте – у широкой лестницы, которую Мастерица забыла переключить с режима “готова ко взлету”, там не было ступеней, только скользкое покрытие. Я совсем устала, но мысль о том, что скоро я встречу Мастерицу, вдохновляла, поэтому я бодро обошла дом, нашла дверь для своих (сейчас она пряталась за вазоном с сухими розами всевозможных цветов). В доме было темно, свет лился только из кабинета, оттуда же раздавалось бормотание, звуки, туда я и направилась. Мастерица сидела за столом. Поправляла волосы, писала, тарабанила пальцами по столу, листала книги – все ее руки были заняты. У меня перехватило дыхание. Мастерица была прекрасна, и я просто смотрела, смотрела, пока не вспомнила о вежливости, не кашлянула, чтобы привлечь внимание.

– А, это ты, – не оборачиваясь сказала она, – наконец-то! Мне нужны твои вчерашние схемы, и я не понимаю, зачем было их прятать так, что только ты знаешь, где они. Без них ничего не получается.

Я замешкалась, не сразу нашлась с ответом. Мастерица вскочила со стула, обернулась – и выронила все, что держала в руках: книги, чернильницу, телефон, несколько деталей.

– Я обозналась, – сказала она. – Тебя, конечно же, не было вчера. Мои извинения.

Это мне нужно было извиниться. После я представилась, объяснилась: всю жизнь я мечтала учиться у Мастерицы, и вот настало время, когда я уверена в своих способностях, уверена, что смогу помочь ей, пригодиться, стать достойной ученицей – и, возможно, Мастерица подумает о моем предложении? Я показала свои наработки, благодарности от тех, кому пришлись по вкусу мои изобретения, награды конкурсов. Лицо Мастерицы было непроницаемым, но я была почти уверена, что она согласится, поэтому не теряла бодрости, продолжала с прежним воодушевлением. Наконец она остановила меня движением ладони. Другой приподняла мое лицо, другими – ощупала мышцы на руках, пробежалась по швам комбинезона. Она покрутила меня, рассмотрела с разных сторон и настороженно кивнула.

Я стала ее ученицей.

***

В первые два месяца все шло прекрасно. Я замечала, как Мастерица иногда засматривается на меня, с удовлетворением улыбается мне, своим мыслям. Ее радовали мои вопросы, успехи, ошибки – я тоже радовалась всему. Я расслабилась. Пропустила момент.

Во вторые два месяца все стало немного хуже. Мастерица начала прятаться от меня. Она задумывалась, не слышала мои вопросы, или сбегала в комнаты, куда мне не было позволено заходить, или уходила в парк. Я думала – это не плохо. Я думала – ей нужно пространство, хорошо, что оно есть. Я стала больше следить за собой, стараться не нарушать границы. Мне казалось, все получается.

В третьи два месяца мы оказались заперты в доме. Начался сезон дождей, Мастерица больше не могла убежать в парк, в доме больше не осталось пустых комнат: все были заняты созданиями, им дождь вредил так же, как и существам. У Мастерицы осталась только спальня, но и ее она решила разделить со мной, потому что создания проявляли слишком много интереса, иногда мне бывало сложно с ними справиться. Мастерица ловко скрывала раздражение, недовольство, я старалась все сильнее, верила, что все получается, пока однажды после моего невинного вопроса Мастерица не побледнела, не бросила, что скоро вернется, не выбежала из комнаты. Я пошла за ней. Мастерица ворвалась в гостиную, где шумели, веселились создания. Процедила, что они сводят ее с ума, а значит – не годны, и разорвала их. Потом оказалось, что разорвала осторожно, потому что она устроила из этого тест для меня, посадила собирать своих созданий из ее деталей, чтобы не пропадали кирпичи, ветки, кровеносные системы. Я собирала и боялась, впервые боялась. Должно быть, это сказалось, потому что в следующие несколько дней Мастерица была очень ласкова со мной. Создания вышли несуразными, но функциональными. Мастерица сказала, что оставит их, и я была рада.

В четвертые два месяца она ненавидела меня и пыталась это скрыть.

В пятые – она больше не могла даже пытаться. Поэтому мы стали разговаривать.

***

– Тебе нужно уехать отсюда, – говорила она. – Ты найдешь все, что ищешь и в других местах. Ты такая способная, талантливая, тобой только гордиться. Езжай же, улетай, убегай.

– Нет, – отвечала я, – нет, нет. Я не могу без тебя, я не буду. Я научусь всему, что хочешь, только, пожалуйста, пожалуйста, не прогоняй меня.

Дождь кончился. Это еще было опасно, но Мастерица больше не могла оставаться в доме, и мы отправились гулять. Вода испарялась с поверхности мутными зелеными смерчами, я всегда любила совать в них руки, притворно пугаться, что они оторвутся, что их разъест – я бы делала так сейчас, но не хотела помешать Мастерице.

– Видишь, вот видишь? Ты боишься быть собой, и это плохо, как можно не замечать, что это плохо?

Я сунула руки в ближайший смерч, всхлипнула от иголочек, которые пронзили ладони, или, может, от горя, и ничего не ответила.

– Тебе нужно уйти, – грустно сказала Мастерица и погладила меня по голове, по плечам, по спине несколькими ладонями. – Ты же сама понимаешь, что ничего из этого не выйдет.

– Я хочу остаться, – сказала я столбу воды вслух, и себе, молча: я ведь никогда не ухожу, почему этот раз должен быть иным?, и Мастерице: – Даже если меня придется сломать и создать заново, я останусь.

Я осталась.

***

Второй год у Мастерицы был лучше первого, хуже первого, совсем не как первый. Мы разговаривали, когда ей становилось плохо. Она умоляла меня уехать, я твердо стояла на том, что останусь. Она угрожала, она прогоняла, она требовала. Я оставалась. Хорошие моменты помогали забывать плохие. Хорошие моменты были так хороши, что ради них стоило пережить намного больше плохих.

В третий год, когда хороших моментов больше не осталось, когда она только и могла гореть яростью, ненавистью, сожалеть, безуспешно пытаться бороться с собой, Мастерица спросила, в силе ли еще предложение? Я не помнила предложение, но знала, о чем она, и ответила да. Я старалась всегда отвечать да, чтобы ей было легче.