Читать книгу Пожизненный найм - Катерина Кюне - Страница 4

ГЛАВА 2

Оглавление

На газонах лежали грязные огрызки снега, но пахло лужами, небо обмелело и солнце, как клад, обнаружившийся на его дне, засияло вовсю. Федор возвращался домой из университета и млел от восторга. Сегодня совсем не Солнце, нет, сегодня он был звезда! Он! Как на него смотрели однокурсники! Ещё бы… Ведь он их всех сделал! «Танит Групп» – это самая, обратите внимание – самая крупная «резиновая» корпорация в мире. И они выбрали его! Разве не прекрасно? Теперь он младший менеджер отдела по работе с клиентами. Но это только первая ступень, как они объяснили. Через год младший менеджер автоматически становится просто менеджером (конечно, при условии, что он оправдывает надежды), а потом, если показатели его работы высоки, он становится старшим менеджером. И так далее и так далее. В такой компании, как «Танит Групп» по карьерной лестнице можно забраться ох как высоко! Это прямо лестница в небо. Но попасть на эту лестницу не так просто. Но он, – ура!, – уже стоит на первой ступеньке.

Это было чуть меньше двух лет назад, Федор тогда учился на четвертом курсе на факультете социологии. Каждую весну в университет приходили представители разных компаний и подбирали себе сотрудников. Они сидели на семинарах, беседовали с преподавателями, потом изучали личные дела интересных студентов. Затем проводили собеседования. С детектором лжи, конечно же. Задавали вразнобой самые неожиданные вопросы – и по учебе, и о семье, и про характер, и про личные предпочтения. Могли, например, после сложной математической задачи спросить, какой компот больше любишь, малиновый или вишневый? Потом они ещё недолго совещались и, наконец, в аудиториях на сенсорных досках высвечивались результаты.

И, прежде чем студенты успевали друг друга поздравить, на доске-экране появлялся ректор и во всю улыбаясь, толкал длинную речь, полную общих фраз о том, как он рад, что студенты его университета оказались достойны работать в таких серьёзных компаниях и о том, какое блестящее будущее их всех ждет. Тем, кого не взяли, конечно же предлагалось не отчаиваться, подтягивать учебу и пытать счастье на следующий год. Или не бояться и искать работу «диким» способом. То есть всюду рассылать свои характеристики и итоговые баллы, которые подсчитывались в конце года по результатам учёбы. Но каждый в аудитории понимал, что «диким» способом в хорошую компанию устроиться невозможно, так можно попасть разве что в какую-нибудь маленькую, балансирующую на грани разорения, конторку с тесным офисом на окраине города и мизерной зарплатой. Такие компании на всем экономили. Иногда они устраивали офисы в подвалах без окон или в полуразрушенных домах, где с потолка капало, а сквозь щели прорастали сорняки. Часто покупали подержанное оборудование, которое тут же ломалось, приходил крикливый начальник и поносил подчиненных за то, что у них руки-крюки, что ради них компания несет колоссальные убытки – ведь каждый месяц им платят зарплату и что же вместо благодарности? Они портят совершенно новую технику! Что ж, мы не жадины, мы не будем вычитать из ваших жалований полную стоимость этого дорогостоящего оборудования… Приходилось терпеть, ведь другую работу ещё попробуй найди, да и с чего это там будет лучше? Некоторые компании заставляли сотрудников работать в три смены, чтобы арендовать помещение втрое меньшей площади, а когда устраивали корпоративы, то предлагали работникам приносить еду из дома, как на советских утренниках…

Мега корпорации властвовали всюду, как гигантские сосновые деревья, под которыми не может прорасти ни одна маленькая травинка. Поэтому, когда Федора взяли в «Танит Групп» он обрадовался неимоверно.

Федор был из маленького южного городка, где его семья жила в просевшем частном домике, обложенным понизу зеленым кафелем. На подоконниках росли бегонии и рассада, обрамленные белыми тюлевыми занавесками. Весной рассаду высаживали на четырех сотках, зажатых с обеих сторон соседями так, что они больше были похоже не на огород, а на коридор, упирающийся в невысокую изгородь, но вазоны с землей с подоконников не убирали, и скоро в них вырастали тощие сорняки. Соседи, которые словно бы договорились раздавить участок семьи Федора вместе с его обитателями, возводили высокие внутренние заборы, каждый раз стремясь оттяпать хоть пару сантиметров чужой земли, сажали вдоль межи непроницаемые колонны деревьев, загораживающих солнце. Давление было настолько осязаемым, что огурцы в Федином огороде вырастали сплющенными с двух сторон, а редиска, вместо того чтобы округлиться, вытягивалась в длину. Возможно, именно необходимость постоянно бороться с давлением, развила у Федора резиновое терпение и жесткую внутреннюю дисциплину, которые пригодились ему в будущем на «резиновой» корпорации…

Федор был третьим ребёнком в семье, и когда пришла его очередь родиться, у родителей уже закончились все влажные поцелуи в лоб и в макушку и остались только сухость и ворчливость. Они воспитали в нём привычку строго соблюдать правила и безоговорочно выполнять распоряжения старших, а также восхищаться рукой дающей, во всяком случае, Федор выражал искреннее восхищение, как безупречной жизнью родителей, так и многими своими школьными наставниками.

Возвращаясь из школы по разбитым грязным тротуарам своего города, Федор только и делал, что представлял себя «белым воротничком», успешным клерком в стерильном, стеклянном офисе, какие показывали в кино, с телефоном в одной руке и бумажной кипой в другой. Их город был настолько мал, что крупные корпорации даже филиалов в три стула здесь не держали. Поэтому, намечтавшись об офисном кресле до неприятного, тоскливого опустошения, Федор начал строить планы своего триумфального восхождения на почетные этажи столичных офисных небоскребов.

Он, и без того лучший в классе, удвоил свои усилия. Он нашел видео-курс медитативной дыхательной гимнастики, модной среди московских менеджеров, и теперь каждое утро ни свет ни заря пыхтел, вызывая ругань старшего брата с которым у них была одна комната на двоих.

Он читал книги по самосовершенствованию и развитию личности, культивировал в себе позитивный взгляд на мир и абсолютно не интересовался девочками, за что в классе его объявили голубым и он получил слащаво-издевательскую кличку Гейчик. Ему повезло, что он имел приятную, чуть женственную внешность, серые глаза и пухлую нижнюю губу, а иначе звали бы его просто педерастом…

Странным образом из школы кличка перекочевала в московский университет, куда Федор прошел по результатам выпускных тестов. Здесь, оказавшись в компании «московских штучек», которые и подготовлены были лучше и могли позволить себе нанять любых репетиторов по любым предметам, Федор похудел от усердия.

Обманываясь его кличкой, с ним безуспешно заигрывали гейчики не по прозванию, а по призванию. Так у него появился приятель, с которым, пока он пытался добиться успеха у Федора по сексуальной части, они успели подружиться. Приятеля звали Валерой и он, также как и Федор, приехал из глубинки полный амбициозных планов. А что до девушек, то Федора они очень даже будоражили и возбуждали. Но он так загружал себя занятиями, что на отношения у него не хватало ни сил, ни времени. И Федор терпеливо ждал того момента, когда закончит институт, получит работу и времени у него поприбавится. Вот тогда-то, успешный и привлекательный, он докажет всем, что и по части женщин он не промах…

***

– То есть теперь ты важная штучка?

– Ну, вроде того. Во всяком случае, на меня в офисе все так смотрят… Как будто я кинозвезда. Особенно бабы. Если бы не моё воздержание, я бы, наверное, любую мог завалить прямо в кабинете!

– Эй-эй-эй! Что за грязные мысли? Тебе ж нельзя!

– Это не у меня грязные мысли, а у наших «резиновых» курочек.

– О! Резиновые курочки! Ты, я смотрю, тот ещё извращенец!

Федор и Валера сидели на Фединой съёмной квартире.

– Мне кажется, ты должен потребовать, чтобы всем вашим выдали очки и обязали носить. И одни для меня заодно.

– Темные? Думаешь, скоро от меня начнет исходить ослепительное сияние?

Валера захохотал.

– Да нет же! Ты лопнешь от самомнения, и все морды им забрызгаешь!

Федор устало улыбнулся в ответ.

– Мне некогда будет раздуваться. Мне составили такое расписание, что с завтрашнего дня до самой церемонии – ни одного просвета! С утра до вечера, домой – только спать!

– Зато потом…

– Да…

– Покажи расписание?

Федор полез в сумку.

– Но очки всё-таки требуй. Ведь они могут тебя замарать своими похотливыми и завистливыми взглядами, подумай. Всего тебя обпачкают, а потом скажут, что ты сам виноват. Нужны специальные очки, которые работают как энергетические фильтры. Отфильтровывают аморальные мысли. Чтобы на тебя ничего не попало, никаких темных энергий.

Федор достал юником и теперь искал в нём расписание.

– Взять хотя бы меня. Я на тебя смотрю и мысленно тебя раздеваю, раздеваю, ширинку тебе расстегиваю…

– Да пошел ты! На, смотри лучше на расписание… – Федор протянул телефон.

– Тренинг «Управление мыслями»… Медитации… Танец мандала… История корпорации… Развивающая йога… Энергетика питания… Чакровое дыхание… Фитнес… А зачем тебе фитнес? Чтобы ты хорошо смотрелся, когда будешь идти к алтарю?

– Я должен быть хорош во всех отношениях. Не смотреться, а быть.

– Аааа… Чистка энергетических каналов… Тренинг «Позитивное мышление»… Медитативно-дыхательная гимнастика… Тренинг «Интенсивное духовное развитие»… Медитации… Опять фитнес… Да уж… Я бы точно рехнулся…

– Там многие тренинги были и раньше. Просто раньше они были раз в неделю, а теперь – каждый день.

– Хочешь сказать, что когда меня загребут в какую-нибудь корпорацию, я тоже должен буду ходить на все эти тренинги и медитации?

– Ну да. Их сейчас везде проводят.

– И обязательно ходить?

– Ну я ж не знаю, как у вас будет. У нас никого ходить не заставляют. Но если не ходишь, то долго не проработаешь.

– Не люблю тренинги.

– Не любишь?! Да ладно! Когда-то это все было за деньги. За большие деньги, между прочим. А теперь если у тебя приличная работа ты получаешь это все за просто так. Это же круто, когда имеешь возможность бесплатно совершенствоваться!

– Круто, когда ты имеешь мужика…

– Да прекрати ты, придурок!

– Тебе нельзя сквернословить, не забывайся!

– Иди ты!

– Да, да, да! – Валера, кривляясь, начал вытаскивать ремень из брюк, – Оскорбляй меня! Давай-давай, мой сладкий! Прояви агрессию! На, исхлещи меня! – он протянул ремень Федору, – Ты же сам говорил, что они читают ваши мысли! Они узнают, какой ты грязный и вышвырнут тебя! И тебе останется только поступить ко мне в содержанки… – Он принялся хохотать.

– Ты сегодня какой-то шальной…

– Я всегда такой. Это просто ты раньше не замечал. А теперь отчистился духовно, глядь! – а в мире и ещё люди есть, помимо тебя… Вот я, например.

Федор и вправду пристально посмотрел на Валеру. Тот сидел на диване, закинув ногу за ногу, и играл тапком. Он был небольшого роста, телосложение имел цыплячье, зато голову – непропорционально большую, с тонкими и слишком длинно прорезанными губами, с бледно-карими невыразительными глазками. На лбу у него уже сейчас начали намечаться залысины, которые он прикрывал беспомощной редкой челкой.

– Слушай, я понял! Ты просто мне завидуешь!

– Чему же тут завидовать, дурочка? Медитациям нон-стоп?

– Ты завидуешь, потому что ты пока никто, а у меня всё на мази. Ещё чуть-чуть и… Сразу после двадцать четвертого меня, скорее всего, уже назначат старшим менеджером. А ты всё учишься. И мужики на тебя не клюют.

В тот момент, когда Федор произносил последнее слово своего обличительного монолога, он вдруг понял, что перегнул палку и пожалел, что начал. Сейчас Валера обидится и уйдет. А как же его, Федора, духовное очищение? Прибавит ли ему баллов такое поведение? Он уже собрался извиняться, но Валера отреагировал неожиданно спокойно.

– Насчет мужиков ты сильно заблуждаешься. Для того, чтобы произвести впечатление, не обязательно быть смазливчиком.

– Я что-то не то сморозил. Ты извини.

– Так мысли-то читают?

– Какие мысли?

– Откуда я знаю? Про резиновых курочек, например… Ваши психологи.

– Ты не понимаешь! Это просто часть занятий. Неотъемлемая часть. Чтобы понять, как со мной работать, нужно разобраться, как я мыслю. Можно, конечно, тесты, но это долго и не так эффективно. Проще подключить меня к компьютеру. А потом бывает много скрытых негативных мыслей, которые и сам не замечаешь. Без компьютера их просто нельзя выловить.

– А если вдруг при чтении мыслей выяснится, что ты маньяк?

– Ну, значит, ты и есть маньяк, ведь не чтение мыслей тебя таким сделало.

– Нет, но до этого ты был ментальным маньяком, а после – стал настоящим. Потому что все узнали, что ты маньяк. И стали к тебе как к маньяку относиться.

– Слушай, ну где ты видел каких-то там ментальных… – начал Федор, но Валера его перебил.

– И уволили тебя. Потому что зачем компании маньяки? До этого ты работал и все были довольны. А теперь ты уже дважды маньяк, потому что тебе в личном деле сделали запись. Тебе только и остаётся, что взяться за топор… – он увлекся и даже перестал мотать тапком. Глаза его загорелись и больше не были бесцветными.

– Тебе что, правда, интересны проблемы воображаемых маньяков?

– Я к тому, что есть мысли не для всеобщего обозрения. У меня лично есть. Я, например, сегодня на занятиях представлял, что я препода заставил отсосать. В подворотне приставил ему ствол к башке и говорю: давай! Но мне не хотелось бы, чтобы он узнал об этом. Потому что это просто фантазия. А сколько у меня таких мыслей возникало за всю жизнь?

Федор поморщился.

– Слушай, ты какой-то помешанный на своей гомосятине. Тебе, как раз, очень нужны такие тренинги. Ты же с профессиональным тренером-психологом работаешь. И он тебе помогает избавиться от ненужных мыслей. Он, как специалист, точно может отличить, где там у тебя просто фантазии, а где – какая-нибудь болезнь.

– Ох уж эти мне психологи… Что-то сомневаюсь я в их всесилии.

– Вечно ты передергиваешь! Причем тут всесилие? Я просто говорю – тебе бы не помешало, и всё. И вообще, если честно, я спать хочу невыносимо.

– Предлагаешь мне убраться? Ладно, я тебя понял.

– Да нет, я бы сам ещё поболтал, но просто на ногах уже не стою. Серьезно.

– Нет проблем.

И Валера ушел.

***

Ближе к середине 2015 года, когда всё прогрессивное человечество затаило дыхание в ожидании последнего дня по календарю не то ацтеков, не то инков, не то еще какой-то древней цивилизации, сейчас уже и не вспомнить, стал очень модным семинар некоего Атареса Джудшивы «Как правильно пережить Апокалипсис?». Моя мать, которой тогда не было и тридцати, ходила на него. Я немного помню то время: у нас дома часто собирались пестрые, улыбчивые люди – мамины друзья – они болтали про вегетарианство и трансерфинг реальности, про свои поездки в Индию; пили очень крепкий, густо-коричневый китайский чай с привкусом земли из маленьких чашечек, который для меня мать всегда разводила кипятком; и ждали конца света. Однажды один из этих людей – спокойный и не слишком разговорчивый, который очень нравился мне тогда, в детстве, потому что у него на голове были тоненькие сосисочки дредов, собранные в один сноп тремя разноцветными гибкими жгутами – сказал: «А я, между прочим, уже собрал тревожный чемоданчик». Все засмеялись, а он почти что обиделся: «Да нет, серьезно». «Он тебе не понадобится, Кольчик. Ведь он исчезнет вместе с нашими физическими телами», – сказала какая-то девица с массивными эмалевыми серьгами в ушах, серьги были расписаны яркими птицами и немного напоминали бабушкины жостовские подносы в миниатюре, я видел это, когда девушка потянулась к столу, чтобы поставить чашку и её ухо оказалось как раз на уровне моих глаз. «Никто не знает, что произойдет в этот момент», – заметил Кольчик в ответ, – «Возможно, это не исчезновение нашего мира полностью, а только переход его в какое-то другое состояние. Начало новой эры, когда все будет совершенно по-другому». Я не очень тогда понимал о чем идет речь, мне казалось, что они обсуждает какой-то фантастический фильм или, возможно, книгу, но я был полностью на стороне Кольчика – у него были красивые дреды, а у девицы – ничего кроме двух подносов в ушах, которые не представляли никакого интереса, раз даже бабушка хранила их в самой глубине серванта. «Ты можешь организовать секту, – подал реплику кто-то из парней, – вас будут называть „люди тревожного чемоданчика“». Все принялись смеяться и хором острить о будущей секте, когда девица с серьгами громко оборвала их: «Да подождите вы со своей сектой. Мы же ещё не знаем самого главного, – тут она сделала небольшую паузу, – Кольчик, нам всем безумно интересно, что ты положил в этот чемодан?». Все, по-прежнему улыбаясь, уставились на Кольчика. «Ничего» – невозмутимо произнес он. «Как ничего? В каком смысле „ничего“?», – спросил его недоумевающий мужской голос. «Ну а зачем в новую эру тащить свои старые привязанности и зависимости. Тем более привязанность к вещам. На то она и новая». «Зачем же тогда чемоданчик?», – кажется, это спросила моя мать. «Да, Кольчик, зачем тебе пустой чемодан?». «Чтобы, когда Новая Эра наступит, как бы там меня не колбасило в процессе трансмутации, я бы посмотрел на него и вспомнил, что прошлое было, но все оно помешается в этот маленький чемодан. Настолько я мало использовал тогда свои истинные возможности. И поэтому за него не стоит цепляться, даже если что-то там было мне дорого». Все одобрительно закивали.

В другой раз на таких посиделках моя мать рассказывала про этот самый семинар – «Как правильно пережить Апокалипсис?». Она была совершенно очарована его автором и ведущим – этим человеком со странным именем – Атаресом Джудшивой. «Вы не представляете, насколько он светлый, насколько тонкие вибрации от него исходят! Он просто заходит в аудиторию, и, кажется, что тебя захлестывают свет и благость!».

Джудшива якобы несколько лет прожил в Тибетском монастыре. Он рассказывал о том, как недели напролет медитировал там без пищи и практически без воды и в эти дни он переживал уникальный духовный опыт. Например, однажды он увидел Землю из Космоса, на ней как на экологической карте, разные зоны были разного цвета, от них словно исходило какое-то свечение, их окутывал туман: над скоплениями крупных городов туман был грязного, темно-серого цвета, практически вся Европа была накрыта темно-серой пеленой. В других местах эта дымка была светлее. В третьих совсем светлая. Но это был не смог, это было вообще не материальное свечение, совсем другое. И было несколько точек на Земле, откуда исходило сияние, словно там были включены маленькие лампочки. Джудшива утверждал, что в тот момент он не понял, что это за лампочки, и только потом, уже позже, когда он стал изучать карту мира и смотреть, что это за сеть иллюминации раскинута по всей Земле, он обнаружил, что на месте лампочек были монастыри. Афон, Тибетский монастырь в котором он несколько лет «стажировался» – все они сверкали маленькими, но очень яркими лампочками на карте. Осознав, таким образом, общую цель всех религий – приготовить человечество к 2015 году, Джудшива рассказывал, как собрать своеобразный «духовный тревожный чемоданчик», то есть подготовить тонкие тела, привести в порядок свои мысли, отпустить прошлое, разобраться с кармическими долгами и прочее.

Мать была в полном восторге от всего, что он говорил. Она утверждала, что даже если не выполнять его предписаний, а просто присутствовать на занятиях, несколько часов в неделю находиться в одной комнате с этим святым человеком – это уже настолько очищает, что достигнуть подобного состояния в домашних условиях не возможно в принципе.

Джудшива имел большой успех не только у моей матери – пока мир лихорадило от системного кризиса капиталистической экономики и ощущения близкого конца времен, его душеспасительные книги продавались миллионными тиражами.

В день светопреставления, 20 августа 2015 года Джудшива заповедовал своим слушателям и читателям не выходить из дома, остаться с родными и всем вместе читать одну и ту же мантру. «Мы, миллионы людей с любовью в сердце произносящие священные слова, поможем не только самим себе, но и всей нашей планете совершить менее болезненный прыжок в новое духовное измерение», – написал он в своей книге. Моя мать именно так и сделала – она осталась дома и читала мантру. Но наступила полночь, а ничего не менялось. По этому поводу мать велела мне укладываться спать, а сама продолжала бубнить мантру ещё некоторое время. Я слушал её тревожные шепоты и вздохи – дверь в мою комнату была приоткрыта – пока не заснул.

А следующим утром выяснилось, что в Интернет запустили очень странный вирус. Видимо, хакеры, которые его создали, не только не верили в конец света, но и считали всеобщую шумиху отличным поводом для стёба. Вирус получил название «Spirit of Negation» и изрядно насолил тогда рекламщикам. Каждый раз, когда кто-нибудь кликал по рекламному баннеру с вопросом вроде «Возможно ли избавиться от нежелательных волос навсегда?» его перекидывало не на сайт производителей эпиляторов, а на абсолютно черную страничку, где большими белыми буквами было написано только одно слово: «Хуюшки!». Тоже самое происходило при кликании на баннеры «Можно ли раз и навсегда победить запах изо рта?», «Может ли обед в ресторане стоить 100 рублей?», «Бывает ли хорошая обувь дешевой?» и на все им подобные. А поскольку рекламный трюк с манящим вопросом был весьма распространен, сайт, со сверх минималистским дизайном и контентом из одного матерного слова, мгновенно стал самым посещаемым сайтом в России.

Интересно, что Атарес Джудшива, певец Апокалипсиса, не утратил своей популярности и после того, как конец света не состоялся в намеченный срок. Вроде бы, он объявил что их совместные усилия – усердное чтение животворящей мантры, возымело даже большее действие, чем он мог предположить – воистину безгранична милость Божья! Конец Света отступил на неопределенный срок и у тех, кто ещё не стал на путь духовного развития, появился шанс войти в будущую эру просветленным и очистившимся – записаться на его новый семинар.

***

День рождения «Танит-Групп» Андрей выбрал по нескольким причинам. Во-первых, дата и место его проведения были известны загодя, причем не откуда-нибудь, а прямо из публичных СМИ. Во-вторых, там должны были присутствовать все влиятельнейшие магнаты и олигархи, определяющие политику государства. В то же время день корпорации – мероприятие массовое, и проникнуть на него, а потом подобраться вплотную к потенциальным жертвам, несомненно легче, чем попасть на деловую встречу или заседание закрытого клуба.

Если ты собираешься сделать что-то сложное и необычное, то, прежде всего, поинтересуйся – не делал ли кто-нибудь нечто подобное до тебя. А если делал, то удалась ли его затея. Андрей именно так и поступил, разрабатывая операцию в «Танит-Групп». Выяснилось, что ещё тридцать пять лет назад, в 1996 году «Революционное движение имени Тупак Амару» в Перу успешно захватило резиденцию японского посла. Сходство случаев состояло в том, что во время захвата, в резиденции тоже праздновали День рождения, только не корпорации, а японского императора. При этом гостей собралось больше пятисот человек и среди них немало высокопоставленных особ. Как же перуанским радикалам удалось проникнуть на столь закрытое мероприятие, в здание, которое, безусловно, охранялось? Они устроили небольшой театр-маскарад, появившись на пиршестве под видом официантов. Эта идея показалась Андрею очень подходящей. И он с ещё двумя товарищами встретился в Филевском парке, чтобы как следует обсудить детали. Филевский парк они выбрали, вовсе не пародируя созванный Кутузовым совет в Филях, а просто потому, что рядом с ним жил один из троицы – Генерал.

– Предположим, мы прикинулись официантами и в здание проникли, – начал Генерал после того, как Андрей изложил историю перуанских марксистов. – Но как мы их убьем? Заколем вилками?

Все трое задумались. Отравление едой отмели сразу – на фуршете очень сложно подсунуть конкретный пирожок нужному человеку. То есть, нет никаких гарантий, что пациент съест пирожок с ядом. А уж одновременно подсунуть пять пирожков пятерым разным людям – это, вообще из области фантастики. Можно, конечно, для верности отравить всю еду, но тогда получится не террористический акт, а геноцид. Причем «разбомбить деревню» не означает «убить старосту». А что если пациент худеет и сидит на диете? Или перед фуршетом плотно закусил в ресторане и не позарится на халявные пирожки?

– Пистолеты с глушителями? – спросил Давид Сосиска. Вообще-то, его фамилия была Маркарян, но однажды он отпустил пышные усы и товарищи посмеивались, будто он подражает другому армянскому революционеру – сталинскому наркому Микояну. Усы Давид, пытаясь отделаться от навязчивой ассоциации, очень быстро сбрил, но было поздно – прозвище уже прилипло. Со временем, по вине бессмертного одноименного мясокомбината, кличка мутировала, и из Микояна Давида переименовали в Сосиску.

– Херню вы несете, товарищ Сосиска! У названного вами оружия три существенных недостатка. Каждый пистолет имеет индивидуальный почерк и поэтому легко идентифицируется. Это раз. Если тебя с пистолетом на улице хлопнут, то ты сядешь без всякого теракта. Это два. А потом, где мы пять пистолетов возьмем? Боевые купить сложно, а переделывать – так он, может, вообще не выстрелит. Или взорвется в руках, – и Генерал, словно демонстрируя эффект взорвавшегося пистолета, с силой кинул в Москву-реку небольшой камешек, который до этого крутил в руках.

Мнение Генерала в вопросе подготовки военных операций было решающим, потому что он в свое время закончил третий факультет Военно-Дипломатической академии. На самом деле, никаких крупных звезд на погонах у него, конечно же, не было – уволился из Вооруженных сил в звании старшего лейтенанта, – но друзья уважительно прозвали его товарищ Генерал.

– Что же их голыми руками душить? – мрачно спросил Андрей.

– Я б смог задушить одного-двух – заметил Генерал – но их пятеро, а вы к ним даже близко не подойдете.

Андрей ещё больше помрачнел. А Сосиска наоборот развеселился:

– А мы как Робин Гуд из самодельных луков их перестреляем! Горящими стрелами! У моей сестры как раз зеленые колготки есть! – они с Генералом рассмеялись.

– Ладно, раз Яша женские колготки одевать не хочет, давайте их заплюем насмерть! Как японские ниндзя!

Яшей Андрея окрестили в честь большевика Якова Свердлова, носившего в подполье кличку товарищ Андрей.

– Что ты балаган-то разводишь, мы же по делу собрались, – рассердился Андрей.

– Да нет, я серьезно! Убивали ведь раньше из плевательных трубок, чем мы хуже японцев?

– В принципе… – задумчиво протянул Генерал, – только тем, что ты стрелять из нее не умеешь.

– А что там уметь? Дунул – и пожалуйста!

– А что, Яша? По дальности прицельной стрельбы духовое ружье с пистолетом Макарова сопоставимо. Бесшумное. И пронести его легко.

– А делать мы их сами будем? – заинтересовался Андрей.

– Зачем? Купим американские «Предаторы» или японскую «Фукивару». Только одна проблема – из них стрелять сложно.

– А что сложного? Это же все равно, что в дудочку дуть! Флейтисты-убийцы!

– Сосиска, ты когда-нибудь на трубе играл?

– Я в детстве пробовал на дудуке научиться, но у меня слуха нет.

– Должен тебя огорчить – принцип дутья там совершенно другой.

– Подожди. Ты сам-то умеешь или только на лекции слышал?

– На охоту не ходил, но стрелять пробовал. Да любой за пару недель сможет научиться. Как думаешь, Яша?

Андрей поморщился.

– Как-то это несерьезно выглядит. Как в кино про индейцев. И потом, если это так легко, так почему другие этим не пользовались?

– У людей, Яша, есть психологические барьеры. Ты знаешь, что когда эсеры самодельные бомбы в царя кидали, уже давно существовали армейские гранаты? И винтовку нарезную изобрели. Как это объяснить? Да и плевательные трубки только в Европе не в моде – у нас поля и степь, а они на открытой местности неэффективны. Зато в филиппинских джунглях во время Второй Мировой местные японцев вполне успешно из духовых ружей щелкали.

– А яд?

– Кстати, да, – подхватил Сосиска. – Ниндзя стрелы соком ядовитых растений смазывали. А мы где яд будем брать?

Генерал задумался.

– Жуки африканские? – он вопросительно посмотрел на товарищей. – Нет, их достать очень трудно…

– Что еще за жуки?

– Ну, есть такие жуки в пустыне Калахари, бушмены с помощью их яда себе мясо для жаркого добывают.

Генерал замолчал задумчиво, а Сосиска и Андрей выжидающе не сводили с него глаз. Потом Сосиске это надоело, и он спросил:

– А чем яд ниндзя нам не подходит? Япония все таки поближе чем Калахари…

– Я точно не знаю, чем ниндзя пользовались. Скорее всего, что-то из семейства лютиковых. С этими лютиками есть проблема – смертельная доза миллиграммов пять, не меньше. На стрелу столько не намажешь.

– Значит, нужен другой яд, посмертоубойнее, – заключил Сосиска.

– Или нужен летающий шприц с пневматической трубкой.

Сосиска и Генерал хором задали два разных вопроса.

– Летающий шприц?!

– Ветеринарный?

– Да, Сосиска, есть такие. С их помощью животных отлавливают. Выстреливают шприцом, он автоматически выпускает лекарство и животное засыпает. А с нашим лекарством козлы заснут навсегда.

– Слушайте, идея отличная! – обрадовался Генерал. – Их и купить можно без проблем!

– Пронести сможем?

– А чего не пронести, они ж пластиковые! А газовые баллончики для них положим к сифонам. Скажем, если что, что газированные коктейли подавать собираемся.

– А лютики кто собирать поедет? Они где растут-то вообще?

– В России – на Дальнем востоке, – отозвался Генерал. – Я бы сам мог и съездить.

На этом и порешили.

– Значит, мы их как собак перебьем! – восторгался Сосиска. – Собакам – собачья смерть!

– Осталось решить один вопрос…

– Какой?

– Как заполучить заказ на обслуживание фуршета?

***

Лия, легкая, в бело-лиловом платье летит над лесом. Летит сквозь лето, сквозь восторг охваченных солнцем деревьев. Внизу – одуванчики размером с тарелки и блюдца. И бордовые башмачки на толстых зеленых стеблях. Такого размера, что Лие будут велики, хоть она и не Дюймовочка совсем. А ещё голубые колокольчики. Колокольчики смотрят вверх, на Лию, в них на треть – вода. Они такие огромные, что в каждом может поместиться целая девочка. Лия осторожно спускается, хватается руками за тычинку, чтобы не поскользнуться на голубом выпуклом дне. Вода такая теплая, ароматная, чуть выше колен и едва-едва не касается платья. Лия отпускает тычинку и смотрит на свои ладони. Все пальцы желтые от пыльцы. И тут Лия понимает, что ей всё это снится. И что наяву её ноги по колено в воде. И что ей нужно идти на вечеринку в честь Дня архитектора. И что если она сейчас же не проснётся, то вконец опоздает. И она открывает глаза…

Лия любила море с самого детства. Она всегда ждала лета как величайшего праздника – ведь летом будут самолет, сланцы и пляж. Но когда Лия стала взрослой, всё изменилось. Оказалось, что лето – вовсе не обязательно время, когда достаешь из шкафа мятую дорожную сумку, и нежданно-негаданно находишь в её боковом кармане небольшой пористый камень, который до сих пор немного пахнет морем. Иногда это – когда по всей квартире разбросаны распечатки чертежей, а ты почти до утра пялишься в монитор, потому что через неделю тебе сдавать проект торгового центра. А лето там, за окном, кончается… А ты его и увидеть-то не успел… И когда в такие горячие моменты Лие предлагали съездить куда-нибудь поближе – ведь страсть к странствованию можно если не утолить, то, во всяком случае, перебить и совсем небольшим путешествием, Лия всегда отвечала, что это всё – пряники, а море – её хлеб насущный. И это была чистая правда. Ведь не зря же среди её предков были викинги, которые с остервенением носились по северным морям туда и сюда. Могли ли они заменить своё море пешеходной прогулкой в соседнюю деревню?

Лия – архитектор. Два года назад, когда она возглавила разработку проекта конгресс-холла для «Танит Групп», она решила сделать себе какой-нибудь подарок. Всё-таки «Танит Групп» – огромная корпорация, они хотят, чтобы их новый концертный зал был самым современным и самым необычным зданием в Москве!

Вообще-то проект достался Лии случайно. Над ним должен был работать её научный руководитель, архитектор со стажем и связями Владимир Андреевич Ячменев. А помогать ему должны были свежеиспеченные выпускники и учащиеся старших курсов, объединенные в студенческое предприятие «Архитектурная студия Владимира Ячменева и его учеников». К моменту, когда предприятие выиграло тендер на проектирование конгресс-холла «Танит Групп», оно существовало уже несколько лет. Студенты и выпускники в основном выполняли рутинную работу, как это говорят «приобретали бесценный опыт», а Ячменев творил. Впрочем, иногда у него недоставало времени, и тогда кое-кому из его учеников удавалось поработать над интересными заказами, пусть и под прикрытием известного имени. Лия – хорошенькая, вежливая, жизнерадостная, была у Владимира Андреевича любимой ученицей. И когда друзья-эмигранты внезапно пригласили его прочесть курс лекций в Институт архитектуры Южной Калифорнии, Ячменев спросил у Лии: «Справишься? Я тебе, конечно, буду помогать, но сама понимаешь – заочно…». Но американская жизнь так увлекла мэтра, а Лия так понравилась заказчикам, что вскоре Владимир Андреевич полностью переложил проект на ученицу, делегировав ей полномочия главного архитектора. А вместе с полномочиями и значительную прибавку к гонорару. И Лия решила подарить себе домашнее море. «Если я не могу ездить на море так часто, как хочу (а будь моя воля, я бы поселилась на острове, чтобы море всегда было рядом и со всех сторон), так вот, если я этого не могу, – думала Лия, – то почему не сделать так, чтобы море приехало ко мне?» И море приехало. В виде многих квадратных метров ударопрочного стекла. В мешочках песка и гальки. В саженцах морских водорослей и рыбках-чистильщиках. И, само собой разумеется, в морской воде. Лия сама разработала проект квартиры-аквариума. Слава богам, в её доме были высокие потолки!

Теперь, чтобы попасть в её комнату, нужно было подняться по небольшой деревянной лестнице, словно соединяющей трюм и палубу. А дальше вместо пола была морская гладь, пересеченная узкими деревянными мостками. Мостки вели к оазисам наземной жизни: к застекленному книжному стеллажу, к нависшему над водой дивану, к качелям, закрепленным к потолку на такой высоте, что ноги катающегося по щиколотку тонули в воде и рассыпали веселые брызги… По стенам Лия развесила декоративные штурвалы и, покрытые специальным водонепроницаемым прозрачным пластиком, оранжево-зеленые картины с размашистыми подписями друга-художника. Лия не раз замечала, как на его выставках посетители, вопросительно поводив глазами по полотнам с хаотичными цветовыми пятнами, начинали детально изучать подпись… Увы, это была единственная часть картины, глядя на которую они не чувствовали себя полными идиотами… Но Лие картины нравились – от них круглый год веяло травой и солнцем.

Возле большого окна стоял на якоре макет двухмачтового парусного корабля. Ванная и вторая комната, служившая Лие рабочим кабинетом, мало чем отличались от гостиной. Только кухня и прихожая сохранили прежний твердый пол. Тут Лия ограничилась цветочными горшками в виде гигантских ракушек, и ещё некоторыми декоративными мелочами, которые намекали, что и тут когда-то было море, но теперь оно временно обмелело.

Лия открыла глаза на диване, она заснула сидя, свесив ноги в морскую воду. На дне колыхались зеленые пучки подводного укропа и дрожали бурые округлые булыжники. Она пошевелила раскисшими пальцами ног, ещё немного посидела с закрытыми глазами, удерживая в памяти насыщенно желтые гигантские одуванчики – думать о них было тепло и приятно – встала и пошла собираться.

Профессиональный праздник отмечали в кафе-клубе при Доме архитектора. Музыка задорно неслась над переулком, словно надеялась расшевелить неподвижные старинные дома. Когда Лия вошла внутрь, народу уже было видимо-невидимо и всюду царило блаженство первой стадии опьянения. Вынырнув из своего благостного сна и очутившись вдруг посреди суеты, которая показалась ей оглушительной, Лия растерянно озиралась, пока кто-то не дернул её за рукав.

– Лийка! Ну, наконец-то! Мы уже боялись, что ты не придешь!

И через мгновение она оказалась за тесным столиком в компании своих приятелей по институту. Говорили про работу, про то, что новое здание офисного центра на Маросейке в окружении старых домов выглядит также, как если бы в цепочку солдат на утреннем построении поставили скелет из анатомического класса… Про то, что архитектор, его спроектировавший, – дурак, а с другой стороны, чего ждать-то – ведь наша архитектура сильно отстаёт от европейской и по материалам, и по тенденциях… И учат у нас хуже, и работают небрежнее…

Время от времени к их столику подходили какие-то люди, знакомые знакомых, и начиналась бессмысленная процедура представления. Бессмысленная, потому как никто никого уже не запоминал, и все были достаточно пьяны и благодушны, чтобы считать «своим» любого без разбора и в независимости от того, можешь ли ты назвать его по имени.

Потом пришло время воспоминаний. Вспомнили, как на первом курсе ходили в гости в общежитие. Собрались в комнате у одного парня и предались самым невинным развлечениям. Пили коньяк, ели торт, разрисовывали друг другу спины и плечи – кто-то предложил посоревноваться в искусстве боди-арта. Вдесятером валялись на двух сдвинутых кроватях, горланили песни под гитару. Одно только было помехой – периодически повторяющиеся стуки зануды из соседней комнаты. Пару раз зануда стучал в дверь и грозил, что вызовет охрану. Ему предлагали коньяк – хоть и зануда, но всё же человек – он вежливо отказывался и шел восвояси. Но ближе к пяти утра он всерьёз заволновался. Стуки участились. И когда зануда заявился к дверям, выведенный из себя хозяин комнаты огрел его сковородкой по голове. Ласково так огрел, не чтобы там покалечить или ещё чего. Просто, чтоб не отвлекал больше. А через пять минут постучали охранники.

– Ну мы все на этой сдвинутой кровати прижались друг к другу и одеялами накрылись с головами. Сидим тихо и боимся. А хозяин выключил свет и пошел открывать. Охранник ему: что за дебош? А он: я, говорит, сплю вообще. Чего вы меня будите среди ночи вообще? Ну а сковородкой ты зачем дерешься? – охранник его спрашивает. А чего он ко мне среди ночи вламывается вообще? И тут зануда подскочил. Да у него там… – говорит, – они там пьют! Вон, бутылки пустые в темноте мерцают… Гадёныш. Ну, охранник зашел и свет включил. А на кровати – долина холмов. Он одеяло дёрнул, а мы там полуголые, пьяные, с ошалелыми глазами и боди-артом на разным местах… На следующий день нам всем объявили строгий выговор за участие в групповой оргии… Хотели даже отчислить, но потом пожалели. Так что мы отделались объяснительными и даже в личное дело заносить не стали. Только тому, который бился сковородкой, тяжко пришлось. Его из института вытурили и он поехал к себе домой. Наверное, баранов теперь пасёт. Но он по другой статье потому что пошел. У него не изощренное сексуальное преступление, а банальное рукоприкладство…

Над этой историей долго смеялись. И тут за их столиком появился молодой человек, который привлек Лиино внимание. Его звали Андрей. Андрей был среднего роста, но из-за хорошей осанки, какая обычно отличает танцоров или некоторых спортсменов, он выглядел очень стройным. В первое мгновение, когда Лия его увидела, ей пришло в голову, что он актер. Она и сама не знала почему, но ей на секунду показалось, что он участник какого-то розыгрыша, придуманного её приятелями. Что он вот-вот начнет выкидывать самые неожиданные коленца: может быть, запрыгнет на стол и примется танцевать, или скажет патетическую речь или разыграет трагическую сценку из Гамлета… Он был высоколобый, голубоглазый, темноволосый. Лия пыталась потом вспомнить, чьим знакомым был Андрей. Но то ли из-за того, что сонная рассеянность ещё не прошла до конца, то ли из-за того, что Лия слишком увлеченно разглядывала Андрея, момент представления сразу же стерся из её памяти… Она помнила только, как кто-то сказал, что он кибернетик и она удивилась про себя – как, не актер, не танцовщик и даже не банально – архитектор? – но кому принадлежала эта фраза о кибернетике?

…И всё же Андрей был немного танцором. Во всяком случае, для Лии. Потому что уже через час она с ним танцевала, и танцевал он отлично.

– Где ты научился так танцевать? – Лия спросила, и подумала, что эта фраза и вся эта ситуация, кажется, была в каком-то фильме. Или всё наоборот? Всё это уже однажды было в жизни, а сейчас попало в фильм. Ну а что удивительного? Если ты танцуешь с актером-танцором-кибернетиком, то мудрено ли загреметь в киноленту?

– Несколько лет ходил на танцы. Ещё когда учился в школе. А потом только на плавание. Но чем плавание – не танец?

– Любишь плавать?

– Люблю воду.

– Я тоже. А больше всего – море.

– Когда я был подростком, мы вместе с друзьями построили настоящую двухмачтовую шхуну. Нам помогал отец одного из ребят из нашей компании – он в юности плавал на паруснике «Седов» и был болен парусами. Как и все мужчины в их семье. Они были потомственными моряками. Настоящая морская болезнь, понимаешь?.. И вот мы сами сшили паруса, сами выточили штурвал…

У Лии загорелись глаза. История была, как будто на что-то похожа, но какая разница… Ей ли не знать, что такое морская болезнь?! Ей, у кого вместо дома – аквариум! Она уже хотела сказать об этом, но сдержалась.

– Ух ты… И что дальше?

– Дальше? Дальше мы убегали от обычной городской жизни.

– В смысле?

– Мы выходили на нашей шхуне в озеро и представляли, что мы – древние викинги-мореплаватели. Что мы плывем открывать новые земли… Даже бутылки с записками бросали за борт.

– И где теперь эта лодка?

– Теперь? Не знаю. Много лет прошло. Но, думаю, там же, на даче у семьи любителей парусов. Это ведь настоящая шхуна, её в чемодане не увезешь.

– Между прочим, у архитекторов тоже есть «паруса». Это такие треугольники возле купола.

…Но танец кончился, и Лия зашла в туалет, на двери которого было маленькое изображение женщины в огромной шляпе, каких уже давно никто не носит. Табличка новая, а шляпа старая… Нелепо! – подумала Лия мельком. В туалете она долго изучала себя перед зеркалом, как будто одно это магическим образом приближает к совершенству. Она поправила волосы, одернула платье. Но когда Лия вышла и, уверенная в своей неотразимости, улыбаясь, зашагала к стойке бара, где оставался Андрей, ей в ответ улыбнулся только бармен. Лия заказала себе коктейль. Андрея не было. Она хотела справиться о нём у бармена, но того окликнул подошедший официант, и она передумала. Лия ещё постояла у стойки, надеясь, что Андрей сейчас вернётся, но его нигде не было видно, и она, раздосадованная, возвратилась за столик.

За столиком обсуждали кого-то из бывших сокурсников, но Лия слушала в пол-уха. Время от времени она ещё озиралась, но, так и не заметив бывшего мореплавателя, решила, что он уплыл прямо у неё из-под носа. А ведь они даже телефонами не обменялись! «Ну что ж… значит не судьба…» «Да ведь вы знакомы-то были каких-то полчаса! Было бы из-за чего расстраиваться! «– тут же оборвала она сама себя.

Но Лиино самолюбие было уязвлено, и хотя её пьяные друзья ничего не заметили, со стороны было забавно смотреть, с какой преувеличенной веселостью она нырнула обратно в разговор за столиком. Она залихватски откидывала волосы, падающие на лицо, и отчаянно жестикулируя, явно соревновалась в остроумии с крупным курчавым парнем, сидящим напротив, так что вся компания то притихала, то разражалась взрывами хохота. Лия словно бы на время превратилась в бесшабашного моряка из рассказа Андрея, оставалось только сменить голубое платье на рваную тельняшку…

Лия предложила заказать шампанское, а потом пойти танцевать. Но когда она мельком оглянулась на приближающегося официанта с серебряным ведерком на подносе, за его спиной она увидела Андрея и «волнистую» брюнетку в вызывающе-красном платье и туфлях на каблуке такой высоты, что эти туфли можно было бы использовать вместо стремянки, если нужно поменять лампочку под потолком… (Волнистой брюнетка была не только потому, что яркостью расцветки походила на попугая, – её локоны вились волнами, и она время от времени бросала на окружающих мужчин волнительно-томные взгляды). Парочка, о чем-то оживленно беседуя, спускались по лестнице со второго этажа кафе. Как только разлили шампанское, Лия схватила свой бокал, встала, и, не забывая думать о том, как она выглядит с той стороны, где по её версии должен сейчас находиться Андрей, сказала тост. Она предложила выпить за то, чтобы чувство вкуса, которое в высшей степени развито у всех присутствующих, никогда им не изменяло…

Не успела Лия допить свой бокал, как Андрей вернулся к их столику. Он сел рядом с Лией на принесенный с собою стул. Его тут же стали расспрашивать, что там творится на втором этаже.

– Что же ты не привел сексапильную брюнетку в красном? – спросил кто-то пьяным голосом, – Может быть, она бы станцевала для нас на столе?

Все пьяно засмеялись и Андрей, воспользовавшись паузой, наклонился в Лие.

– Моя старая знакомая… Это она меня сюда пригласила. Не хочешь ещё потанцевать?

И Лия, позабыв, как еще минуту назад была обижена на Андрея, согласилась.

По идее, когда ты очень-очень устал и хочешь спать, но вместо этого тебе приходится целую ночь танцевать, пить, разговаривать и смеяться, а потом гулять по предрассветному городу, по идее после всего этого ты должен чувствовать себя как бурлак после спуска на воду целого флота. Но когда на рассвете Лия вернулась домой, она, словно в своем недавнешнем сне, легко парила над землей. Она даже решила, что совсем не будет спать (ведь не хочется, так зачем запихивать? ), а лучше немного поработает. Лия открыла шторы, чтобы слабый утренний свет, процеженный облаками, свободно лился в комнату, и тут заметила на подоконнике недочитанный номер «Архитектуры и дизайна». «Дочитаю, пожалуй. Работа не волк…» – и Лия прилегла с журналом на диван. Она начала читать, но глаза механически скользили по тексту, а в голове, как лампочки в темной комнате, вспыхивали события сегодняшней ночи. Вот они с Андреем идут по улице и она, поглядывая на него сбоку, в сером сумраке замечает сосредоточенную, упрямую серьезность на его лице. Он шутит и Лия смеется, но на вытянутое лицо Андрея с прямым, правильным носом, даже тень её улыбки и то не падает. Он похож на бетонную статую советского солдата, собирающегося идти бить немца, только бетонные статуи не имеют чувства юмора. «Настоящий железный человек… – думает Лия, – но какой же невозможно милый и хорошенький!» Ей приходит в голову, что иметь такого у своих ног, влюбленным, потерявшим голову – это, должно быть, всё равно, что редкую и хитрую рыбу поймать, которую десять лет перед тем выслеживал… Потом лиины мысли вышли из-под контроля, словно влились в свободную широкую реку, и она заснула…

Пожизненный найм

Подняться наверх