Читать книгу Счастливый случай. История о том, как раны обнажают душу - Катя Комлева - Страница 5

Дима приехал на следующий день. Сразу после нашего разговора он сорвался в аэропорт, чтобы вылететь ко мне из Питера, где тогда жил. Чтобы объяснить всю значимость его живительного «Я тебя люблю!», мне придется рассказать предысторию наших отношений.

Мы познакомились летом 2010 года в Нью-Йорке. Это была такая встреча, которая, казалось бы, никогда не должна была случиться. Мы жили в разных городах и, как говорят психологи, росли в «разных детских», у нас не было общих знакомых и устойчивой базы для общего будущего. Ему было двадцать три, и он уже тогда хорошо понимал себя и знал, чего хочет от жизни. Мне было девятнадцать, я прилетела в Америку со своим молодым человеком Олегом «за компанию» и воспринимала эту поездку как веселое летнее путешествие. В то время я не умела ничего планировать, плыла по течению, которое по большей части мне прокладывал мой папа и текущие внешние обстоятельства. Я даже представить не могла, сколько новых трудностей меня ожидало.

Программа «Work&Travel» подразумевала поездку в США по временной рабочей визе на срок до четырех месяцев. Несмотря на то что само название говорило о том, что мне предстояло там именно работать, была уверенность, что все финансовые вопросы возьмет на себя Олег, а я буду целыми днями делать то, что мне нравится.

Но в первые же дни нашего пребывания в Нью-Йорке стало понятно, что рассчитывать мне предстояло только на себя. Очень раздражало то, что Олег с трудом мог решить наши бытовые вопросы, касаемые поиска жилья, получения первых документов на месте и т. д. Я же до этой поездки никогда не сталкивалась с необходимостью вообще что-либо решать.

Я жила в квартире, которую мне оставили родители после развода, и ни одного дня не работала. Папа говорил, что до окончания университета моя основная задача – хорошо учиться. Я справлялась с этой задачей отлично, вела по-студенчески веселый образ жизни и была избалована отсутствием финансовых трудностей.

Олег же, очевидно, хоть и был гораздо более самостоятельным, но в чужой стране, без знания английского, этой самостоятельности хватало только на одного человека – на него самого. Это означало, что он не мог платить мою часть аренды за жилье и уж тем более покрывать остальные мои потребности.

После долгих поисков и нескольких неудачных попыток я наконец нашла работу мечты – официантка в ночном клубе. Мои смены были всего два дня в неделю, по шесть часов, а зарабатывала я больше, чем те, кто работал пятидневку по двенадцать часов. Это был популярный ночной клуб в Бруклине, туда часто приходили выступать и отдыхать знаменитости. Потому и счета за столики там были настолько высокими, что чаевых, которые я получала, мне хватало, чтобы покрывать все необходимые траты, а также оставлять на шопинг и развлечения. Меня взяли туда без опыта, видимо потому, что я была красивой и знала английский. Больше, по моему личному убеждению, у меня на тот момент «талантов» никаких и не было. Олег работал водителем велорикши и тоже зарабатывал достаточно для более-менее комфортного проживания.

Наш «комфорт» представлял собой маленькую комнату в грязном старом доме в Бруклине. В ней мы жили впятером. Мы с Олегом спали на надувной кровати, наша подруга – на одноместной раскладушке и еще двое друзей Олега – на полу. Дом кишел тараканами, ванная и туалет были сплошь покрыты ржавчиной, а соседями нашими были сама хозяйка и ее сын. Последний часто становился причиной наших конфликтов, потому что злоупотреблял запрещенными веществами и вел себя, мягко говоря, неадекватно.

Так мы и жили – разочарованные друг в друге, уставшие от внезапной ответственности за самих себя и в ужасных условиях. Переехать мы не могли, потому что этот шаг предполагал плату аренды за месяц и одного депозита, равного сумме аренды. Это была внушительная сумма для единовременной выплаты, в то время как хозяйка нашего дома привязала нас к себе возможностью понедельной оплаты. Да и вариантов не было, потому что все более-менее приличные комнаты разобрали такие же, как мы, студенты еще в начале лета.

Наши отношения с Олегом держались по большей части на моем страхе остаться в незнакомом городе совсем одной и уже давно перестали быть романтическими и обоюдными. Я решила терпеть его до нашего возвращения в Екатеринбург, а он периодически пытался все исправить, но безуспешно.

Было уже начало августа, когда, вернувшись из продуктового магазина, наши соседи по комнате принесли отличную новость – на кассе они разговорились с русскими ребятами, которые искали себе новых соседей в освободившиеся комнаты дома, который снимали целиком большой компанией. Они предложили нам разбить обязательный депозит на две части. Это было нам по силам, и мы смогли съехать из нашей ненавистной грязной комнаты. Первым делом я вымыла наше новое жилище, повесила розовые шторы, постелила на наш новый надувной матрас розовое постельное белье и, укрывшись розовым пледом, устроилась смотреть «Жестокий романс» на своем розовом ноутбуке. Мальчики уехали по делам, наши новые соседи ушли на работу, и я была уверена, что до вечера буду дома одна.

Внезапно входная дверь хлопнула и в импровизированных тряпичных дверях моей комнаты появилась мужская фигура.

– О, привет!

– Привет, я – Катя Комлева.

– Очень приятно, я – Дима.

Он ушел так же быстро, как появился. А я, разнеженная своим уютным выходным днем, осталась смотреть кино дальше. Я никого не ждала и не искала новых знакомств, но у меня почему-то появилось ощущение, что надо запомнить этот момент как можно лучше, потому что наверняка потом буду часто в него мысленно возвращаться.

Через пару дней я переехала от Олега и его друзей в отдельную комнату нашего нового дома. Мои будни состояли в основном из безделья и подсчета дней до возвращения домой. Мне была неинтересна Америка, мне были неинтересны люди, которые меня окружали, и я практически все время проводила одна в своей комнате. Несмотря на то что официально мы с Олегом не обсудили наше расставание и жили в разных комнатах, вечера мы иногда проводили вместе и все еще считались парой.

Как-то раз вечером наши новые соседи нарушили мое уединение своим предложением прогуляться вместе до магазина. Я знала, что их зовут Антон, Илья и Дима, но не различала, кто из них кто, однако по дороге один из них держался ко мне ближе и пытался меня разговорить.

– А что ты все время напеваешь себе под нос, пой громче, я хочу послушать.

– Нет, я стесняюсь петь громче.

Тогда он поменял тему и стал расспрашивать меня о моей жизни, целях и планах. В моих планах было окончить университет и дальше «как-нибудь устроиться», рассказывать мне, в целом, было нечего. Я узнала, что ему двадцать три, что его зовут Дима и что он изучает маркетинг. Меня удивило то, что изначально он учился на экономическом, но на втором курсе понял, что ему интересна реклама, и перевелся в другое учебное заведение.

– Здорово, что ты изучаешь то, что тебе по-настоящему интересно, а я вот не знаю, чего хочу.

Меня тогда и правда это поразило, потому что все мои знакомые, как и я, учились без особого энтузиазма. Просто ради того, чтобы получить образование, чтобы потом устроиться на работу, но при этом никто точно не знал, кем хочет стать. У меня была прекрасная беззаботная жизнь, которую мне обеспечили родители. Они меня хорошо воспитывали, отправляли в путешествия за границу, чтобы я могла составить свое представление о мире, и учили быть хорошим человеком – уважать старших, отличать «хорошо» от «плохо» и стремиться реализоваться в жизни. У меня было несколько по-настоящему близких друзей, и все они были людьми исключительно хорошими. Я выросла в благополучной семье, хорошо училась, умела дружить, имела свое мнение по поводу большинства значимых в мире событий – и мне этого было достаточно.

После этой прогулки я уже точно знала, кто из наших новых соседей был Дима. Он бы мог мне даже сразу понравиться, если бы я не была так занята своими проблемами: расколотыми отношениями с Олегом и усталостью от самостоятельной американской жизни.

Время от времени Дима отвлекал меня от моей меланхолии, и делал это, надо сказать, весьма изобретательно. Например, однажды он зашел ко мне в комнату, уселся рядом и спросил:

– Привет, соседка. У тебя есть нитки с иголкой?

Не дожидаясь моего ответа, он тут же встал и вышел, а я успела только растерянно сказать ему вслед:

– Не знаю, надо посмотреть…

Дима, казалось, меня не услышал, потому что никак не отреагировал на мою реплику, и я вернулась к чтению книги. Минут через десять он снова открыл мою дверь и замер в проходе:

– Ну так что, ты можешь дать мне нитки?

– Хорошо, я сейчас поищу…

Он снова ушел посередине моего ответа. Ниток я так и не нашла, но и чтение меня уже занимало не так, как его странные манеры. В любой другой ситуации я бы пошла к нему сказать, что не смогу помочь, но иррациональность его подачи сбивала меня с толку. Я осталась сидеть на месте, но уже ждала его следующего визита. Дима нашел способ занять мои мысли своим сумбурным поведением, и когда я уже была готова вступить с ним в следующий непредсказуемый диалог, он просто… больше не пришел.

До нашей следующей встречи прошло еще несколько дней. На этот раз я сидела на крылечке нашего дома и писала дневник, полностью погруженная в свои мысли. Но когда в поле моего зрения появился Дима, который возвращался с работы, я с удивлением поняла, что рада его видеть. Пока он переодевался, подошли Саша с Антоном, и Дима, вернувшись, предложил нам всем вместе подняться на крышу нашего дома и поговорить о том, как у кого прошел день. Несмотря на то что все поддержали эту идею, на крыше в итоге оказались только мы с Димой.

Мы разговаривали и не заметили, как пролетели семь часов. Я рассказывала ему, как в детстве воровала творожные сырки у младшего брата Андрея, а он мне – что у каждого звука есть свой цвет. Я рассказывала о тех местах, которые видела, а он – про книги, которые читал. Я говорила, что устала от Америки, а он мне про то, сколько невероятных возможностей открывает Нью-Йорк.

В мое состояние безразличия ко всему окружающему он ворвался новым интересным собеседником. Мне не нужно было подробно объяснять ему, что я за человек, и пытаться понравиться, мы даже почти не смотрели друг на друга – просто обменивались мыслями и изучали ночное нью-йоркское небо, каждый по-своему, но в каком-то мощном эмоциональном тандеме. Моментами возникало ощущение, что даже воздух вокруг нас наэлектризовался так, что иногда потрескивал.

Время пролетело незаметно, и неизвестно, сколько бы еще часов мы провели на той крыше, если бы не Олег, прервавший наше общение своим ревнивым появлением. Он бросил нам всего пару гневных слов вроде: «Ага, понятно, чем вы тут занимаетесь!» – и ушел.

Мне нужно было незамедлительно поговорить с ним, чтобы расставить точки над i и не допустить скандала. Я побежала за ним и поймала в своей комнате.

– Нам нужно расстаться, Олег! – мое единственное честное оправдание этой ситуации.

– Но я люблю тебя.

– А я тебя – нет.

С удивительной для самой себя легкостью я смогла сказать ему то, что давно хотела, но откладывала до нашего возвращения домой.

После этой фразы он, потеряв дар речи, хлопнул дверью и ушел. Встретив в коридоре Диму, он попытался выместить свой гнев на нем, но тот резко оборвал его:

– Разборки случаются в Бронксе, а мы живем в Бруклине и договариваемся. И тебе сейчас нужно успокоить девчонку.

Я пыталась уснуть, но меня переполняли эмоции оттого, насколько быстро произошли в моей жизни перемены. Только начала выбираться из кокона своей тоски, как на меня обрушилось внезапное, хоть и давно запланированное расставание с Олегом. Поняв, что не смогу уснуть, я вышла на балкон, чтобы послушать музыку и попытаться выписать в дневник переполнявшие меня чувства. Окно из спальни Димы также выходило на балкон, и он вдруг появился оттуда с вопросом:

– Было громко, у вас что, развод?

– Да, но пусть тебя это не тревожит, мы сами разберемся.

– Детский сад.

Он исчез, но через несколько минут вернулся и на этот раз уже сел рядом со мной.

– Что-то мне не спится.

– Я тоже вряд ли смогу сегодня уснуть.

– Дай руку.

Я послушно протянула ему ладонь, а он положил в нее маленький красный шарик от гольфа.

– Собери все свои тревожные мысли, перенеси их в этот шар и выбрось его вместе с ними. Спокойной ночи.

На следующий день я проснулась с мыслью, что больше не могу отрицать свою симпатию к Диме. Во время нашего разговора на крыше он будто коснулся своими словами тех слоев моего сознания, о существовании которых я изредка догадывалась, но надежно прятала за своими страхами и другими внешними барьерами. Его не интересовали мои стандартные модели общения, он хотел узнать те мои мысли, которые будили меня последним утренним сном. Он хотел, чтобы я пела вслух, несмотря на смущение. Он стремился узнать, что именно делает меня мной и отличает от всех других тогда, когда я сама этого не понимала.

Дима пришел с работы на удивление рано, зашел ко мне, сказал быстрее собираться, что мы убегаем. Я быстро собрала сумку, положила плед, ноутбук, и под осуждающие взгляды наших соседей мы убежали из дома. Вообще-то, мы не знали, куда идем, у нас не было никакого конкретного плана, но в этом и была вся романтика. По дороге я все также тихонько напевала романсы, как вдруг он остановил меня и сказал:

– Пой громче!

– Я… я стесняюсь.

Перебив мое смятение, он подошел ко мне, взял за руку и начал со мной танцевать.

– Мы сейчас танцуем посреди улицы и перед этими людьми все равно уже выглядим нелепо, так что если ты будешь петь громче – у нас хотя бы будет музыка. И если тебя это успокоит, то знай, что на мне футболка надета наизнанку и я не собираюсь ничего менять.

Ошарашенная, я запела вальс «Ах, эти тучи в голубом».

Моя голова всегда была забита мыслями, бесконечными разговорами с собственным подсознанием и с проекциями людей, которых никогда не встречала. Я советуюсь с ними, прислушиваюсь к их мнению о том, как мне нужно себя вести, как выглядеть, что говорить, чтобы быть уместной, быть хорошей и нужной, словом, как мне жить. Это отнимает силы, туманит рассудок. Но этот танец оставил все эти голоса за порогом. Дима освободил меня от необходимости оценивать эту ситуацию и прятаться за свои домыслы о том, как это будет выглядеть со стороны. Прекрасное, окрыляющее чувство свободы заполняло мое тело и выливалось звуками вальса.

Не торопясь мы дошли до пляжа. Сидя под фиолетовым небом Атлантики, мы с энтузиазмом продолжали изучать друг друга. Слова, которыми мы обменивались, сливались в прекрасном танце за пределами нашего физического сознания и воздух наполнялся дымчатыми фигурами наших мыслей. Через его вопросы я будто впервые начала знакомиться с собой, а он в моих ответах находил ключи к пониманию самого себя. Мы касались друг друга звуками. Они будто были лишены смысла, но в полутонах наших метафор я находила больше смысла, чем во всем, что когда-либо слышала ранее. Будто все, что происходило со мной в жизни до этой ночи, было эпиграфом к этому моменту.

На обратном пути я пела ему песни на французском, а он пробовал мои руки на ощупь. Мы останавливались в пустующих кафешках и были там везде хозяевами. Домой вернулись ближе к рассвету, но спать не хотелось. Сидели на балконе и молча встречали утро.

Вдруг он спросил:

– А ведь мы могли и не ходить никуда, просидеть прямо здесь всю ночь и просто представлять себе, как гуляли бы. И могли бы нарисовать словами эту прогулку в деталях, очень явно и подробно. Так есть ли разница?

– Если бы мы всю ночь фантазировали, как могли бы гулять, то все мысли были бы заняты только этими размышлениями. Я бы никогда не узнала, о чем бы думала, находясь там, на пляже, и гуляя по ночному Брайтон-Бич. Ценность жизни осознается в настоящем «сейчас», а не в том, которое я могла бы создать в своих мыслях.

– А ты молодец, Катя.

Через полчаса он ушел на работу. Тем утром я чувствовала легкость, будто очнулась ото сна и реальность стала ярче. Мне казалось, что это было именно то, что нужно, – новый человек, свежие эмоции, чтобы зарядиться энергией напоследок, а потом спокойно уехать домой… Я еще не представляла, как затянется эта история и насколько важное место он займет в моей жизни.

Иногда Дима оставался дома и закрывал дверь перед своими рабочими делами. Тогда он звал меня на пляж, Антон всегда ходил с нами. Каждый шаг в ту и в другую сторону становился частью какой-то игры, в которую мы друг друга вовлекали. Пройдет он сейчас рядом со мной, остановится ли, если я остановлюсь. Когда он шел впереди, я наступала на его тень, чтобы хоть как-то его касаться. На пляже игра тоже продолжалась. Он уходил купаться, когда я выходила, и наоборот. Играли в прятки, красовались друг перед другом, но ненавязчиво, на ощупь.

На обратном пути мы опять играли – Дима шел совсем рядом со мной, касался моих волос, будто случайно брал меня за руку на секунду и снова отпускал. Отходил вперед, потом снова подходил и брал за руку уже крепко. Я понимала, что он внимательно наблюдает за всеми моими реакциями, но старалась оставаться внешне невозмутимой.

Иногда он смотрел на меня не отрываясь, очень подолгу, так внимательно, что мне даже становилось неловко.

– Катя, это невероятно. Ты настолько искреннее создание, я не вижу масок. В тебе так много правды, ты настоящая. Даже не представляешь, как много говорят твои жесты и мимика. Но вот только ты сейчас как будто спишь. Вот бы тебя разбудить…

Он мог в момент стать грубым, далеким, дерзким. Я пыталась пользоваться своими привычными методами, полуулыбками, полувзглядами, прищурами, но он будто видел меня насквозь.

Как-то вечером я примеряла новое платье и туфли, а он, вернувшись домой, застал меня, нарядную, перед зеркалом. Я уже приготовилась смутиться, но он сказал:

– Подожди, замри, я сейчас.

Через пару минут он вернулся в пиджаке и брюках:

– Пойдем гулять.

– Куда? Сейчас? Так дай я переоденусь поудобнее.

– Какая разница куда. Нет, пойдем так.

И мы пошли, нарядные, гулять по ночному тихому Бруклину.

Мне одновременно казалось все это нормальным, естественным, но вместе с тем очень непривычным. Я всегда держала себя в рамках, которые сама себе придумала. И часто в попытках соответствовать тем ожиданиям, что мне якобы предъявляет социум, забывала, кто же я на самом деле. Соглашаясь на Димины абсурдные предложения, я невольно выпускала себя наружу, и мне слишком быстро закружила голову эта новая, долгожданная свобода.

Начиная с того дня все, что происходило между нами, иначе как головоломкой назвать было сложно. Он нарочно ставил меня в явно неловкие ситуации, изучал меня.

Дима знакомил меня с Нью-Йорком. Иногда брал меня погулять вдвоем, иногда – вместе со своими друзьями. Иногда он вообще не приходил ночевать домой после работы, а иногда был очень внимательным. И все это вроде было интересным, необычным, новым, манящим, но мне тогда было не до этих игр. Я уже слишком устала от Америки со всеми ее испытаниями, устала настолько, что снова стала себя терять. Да, принимала его необычное поведение и никогда не пререкалась, потому что знала: я ему никто и он мне ничего не обещал. А у меня, кроме него, никого не было в этой чужой стране, мне нужно было держаться за него хотя бы какое-то время.

Как-то я сказала ему:

– Так странно, вот сейчас мы живем вместе, готовим, прибираемся. А совсем скоро разъедемся по разным городам России и больше никогда не увидимся.

И это не имело никакого подтекста или намека. Конечно, так оно и будет, сомнений нет – «курортные» отношения практически никогда не выходят за рамки того места, где они случились, а у нас к тому же и желания развивать их особого не было.

– А почему ты решаешь за двоих? Привет, вообще-то, тут еще есть я. А представь, если как-то вдруг я найду тебя, где бы ты ни была.

Так мы и провели оставшиеся дни. Первая волна окрыляющей романтики постепенно сменилась усталостью от постоянного напряжения и недопонимания. Я просто растягивала это время своим смирением, ничего не просила и не ждала. Такие отношения перестали приносить мне радость. Тратила слишком много энергии на осмысление его поступков и попытки понять их мотивы. Их неоднозначность с трудом укладывалась в моем сознании. Со временем это просто наскучило, и я уже считала дни до возвращения домой. Мне хотелось быстрее проститься с Димой, чтобы сохранить все приятные воспоминания о нашей связи, пока они не рассеялись в новом опустошающем одиночестве вдвоем.

* * *

Первое время после возвращения из Америки мы общались почти каждый день, но по делу – я высылала ему его фотографии, а он мне – мои вещи, которые я забыла в нью-йоркском доме.

Когда все было сделано, я предложила ему приехать к нам на концерт одной из его любимых групп. Дима, к моему удивлению, выразил оживленный интерес и сказал, что постарается… Но не приехал, и наше общение постепенно сошло на нет.

Но почему-то с течением времени он стал мне часто сниться. Сны эти были настолько яркими и запоминающимися, что я стала ему про них рассказывать. Он всегда с благодарностью принимал эти рассказы о моих сновидениях, которые, как ни странно, весьма подробно, хоть и метафорично, описывали его текущие дела и давали ему подсказки.

Незаметно для себя самой я становилась одержимой им и нашим редким общением, наполненным необъятным смыслом. Все песни, которыми мы обменивались в социальных сетях, имели значение, каждая запятая и даже пробел в его двусмысленных сообщениях занимали все больше места в моих мыслях.

Он мог очень интенсивно общаться со мной на протяжении пяти дней, а потом пропадал на месяц. Я изредка писала ему первой, но по-настоящему близкие эмоциональные контакты у нас случались тогда, когда он сам выходил на связь, но все откровения между нами происходили в полутонах, едва уловимых для восприятия. Недостаток реального общения с ним я стала компенсировать с помощью своей бурной фантазии – незаметно создала себе параллельный мир, в котором мы были вместе каждый день, и подробно описывала свои мечты об этом в своем дневнике.

Запись из моего дневника от 10 февраля 2011

Дима. Не было ни одной ночи, чтобы ты мне не снился. Ты везде. Каждую эмоцию я делю с тобой. Пожалуйста, хотя бы просто не переставай давать мне поводов для этих чистых мыслей своими редкими сообщениями. Я создала себе целый мир, где возвращаюсь к тебе после каждого дня. Мне важна каждая твоя мысль. Каждое слово, каждая запятая. Так странно, ты можешь даже не узнать никогда, насколько близок мне. В любом принимаемом мной решении я с тобой советуюсь, ищу твоего мнения, твоей поддержки. Не хочу знать, как все там на самом деле. Мне так хорошо и спокойно в мире, в котором ты тоже думаешь обо мне каждую секунду и всегда возвращаешься ко мне независимо от того, где был. Ты спасаешь меня. Спасибо, что подпитываешь мое счастье.

Запись из моего дневника от 11 февраля 2011

Хочу, чтобы ты приехал на мой день рождения. Напишу тебе: «Я загадала желание, чтобы ты лично меня поздравил с моим днем. Приглашаю. 6 марта, отмечаем с 5-го на 6-е». Ты немного удивишься, улыбнешься сначала, а потом мысли забегают у тебя, как ты любишь. Но уже буквально через несколько секунд ты поймешь для себя совершенно точно, что вопрос стоит не в том, ехать или нет, а как. Ты ответишь мне не сразу, но что-то очень многозначительное или просто «я уже еду». Вся квартира наполнится теплым светом и приятным запахом, чтобы обязательно понравиться тебе, ведь скоро ее порог переступишь ты.