Читать книгу Раньше девочки носили платья в горошек - Катя Майорова - Страница 5

Я появилась на свет в разгар демографического кризиса – в 92-м году. Моя мама лежала одна в шестиместной палате и готовилась к кесареву сечению. Как гласит семейная история, у меня была большая голова и я сидела ногами вниз, поэтому появление на свет естественным путем могло бы привести к врожденным травмам. Родители решили не идти на такой риск, поэтому в среду, в 9:30 утра по местному времени из мамы вытащили меня.

Когда меня поздравляют и говорят: «С днем рождения», я часто думаю, насколько эта формулировка подходит именно мне? Все же я не рождалась, а меня достали. Хотя и «достали» звучит как-то грубо: я же не бутылка пива в полиэтиленовом пакете. Думаю, логичнее было бы говорить «С днем появления на свет», но вряд ли кто-то пишет в приглашении на праздник: «И кстати, я не рождалась сама, моей маме сделали кесарево сечение, поэтому, пожалуйста, выражайтесь корректно. Поздравляйте меня не с днем рождения, а с днем появления на свет».

В общем, я появилась на свет, и жизнь пошла своим чередом до первого похода мамы к педиатру. Врач ахнула, развела руками и с ужасом спросила маму: «Вы что, ее совсем не кормите?» Мама опешила. Конечно, она меня кормила, но есть я особо не хотела, а в грудничка (наверное) насильно не впихнешь. Тем не менее маму мою слушать никто не стал, и в моей медицинской карточке написали размашистым неразборчивым почерком «Дистрофия».

Эта история из серии «Кому расскажешь – не поверят», потому что я точно не похожа на человека, страдающего подобным недугом. Тем не менее факт остается фактом, и моя семья после страшного вердикта начала меня кормить. Не знаю, каким образом, но на следующем приеме у врача не было вопросов к моему весу и физическому развитию.

Иногда мне кажется, что подобное насильное закармливание в младенчестве могло в будущем повлиять на расстройство пищевого поведения, с которым я, мне кажется, жила всю сознательную жизнь. Сразу оговорюсь: оно у меня не в самой запущенной форме, но неудобства определенные доставляет. До сложных отношений с едой мы еще дойдем.

Я не виню родителей, не виню и врача, откуда они все тогда могли знать, что ребенок должен есть ровно столько, сколько он хочет? Что первые годы жизни крайне важны в формировании пищевого поведения и маленький человек должен научиться слышать свое тело, его сигналы и удовлетворять их в том объеме, в котором требует организм: не больше и не меньше. Сейчас я понимаю, что в шумном многоголосии всевозможных экспертных мнений есть только один голос, который несет в себе истину. Твой собственный. Он негромкий, но спокойный и уверенный, идет откуда-то глубоко изнутри, и только он знает, что тебе надо делать, говорить, куда идти, с кем быть. А также, конечно, что есть, когда есть и в каких количествах.

Тогда же, на заре 92-го года, были еще советские стандарты (причем не только касательно роста и веса младенца), которым всем нужно было соответствовать любой ценой, иначе… Думаю, вы все и так понимаете, что «иначе». Не будем углубляться.

Безусловно, влияние той истории на мою дальнейшую жизнь и отношения с едой – лишь догадки, предположения, никто не может ничего сказать наверняка. Однако если я знаю об этой истории, то, значит, не просто так: что-то она в себе точно несет.

Пожалуй, это первый доподлинно известный факт обо мне, моем теле и отношениях с едой. И если все началось с этого (а началось все с этого), то здесь есть много иронии и противоречия. Девочка, девушка и женщина, всю жизнь страдающая от нелюбви к себе из-за лишнего веса, начала свою жизнь с диагноза «Дистрофия». Возможно, опытный психоаналитик (или просто зазнайка) нарисует подробную карту, как я пришла из точки А в точку Б, я же считаю, что все это говорит лишь об одном. Наше тело удивительно и многогранно, оно меняется каждую секунду: обновляется, худеет, толстеет, стареет, а уж в женском теле каждый месяц происходят целые спецоперации. Сегодня мы уже не те люди, что были вчера. Очень важно принять и осознать это. Конечно, мы можем влиять на наше тело: от инъекций ботокса до подсчета калорий, но власть все равно не в наших руках. Я (как, уверена, и вы) знаю десятки историй, когда человек был безумным зожником, а в результате умер от рака в 40 лет. В такие моменты мне всегда интересно, как бы этот человек прожил жизнь, если бы знал, что его ждет такой конец? В конце концов, за каждой фанатичной приверженностью здоровому образу жизни кроется банальный страх смерти, но ни зожник, ни алкоголик, ни среднестатистический человек, чередующий смузи и обеды в «Макдоналдсе», не избежит логичного финала.

Я ни в коем случае не подстрекаю вас променять сельдерей на бургер, а субботние пробежки на возлежания в мягкой кроватке. Хочу лишь сказать, что не всё настолько в наших руках, как мы думаем, поэтому, пожалуй, главным своим ориентиром стоит сделать счастливую жизнь, а не борьбу то с дистрофией, то с ожирением. Уж я-то знаю, о чем говорю.