Читать книгу Сахарная вата - Катя Метелица - Страница 16

Есть несколько общепринятых способов поедать икру. С блинами и густой сметаной. На бутерброде с мягким белым хлебом. На горячем тосте. Согнутой визитной карточкой, как в старом советском фильме. По-американски – с мелко нарезанным сырым луком и накрошенным яичным белком (самый абсурдный), слизывая с тыльной стороны собственной руки (как делают эксперты-кавьярщики) или с груди специально нанятой для этой цели девушки (хит русских икорных вечеринок в окрестностях Ниццы). Или, наконец, просто ложкой. Икра прекрасно дружит не только с ледяной водкой, но и с сухим шампанским, а однажды я заказала в мюнхенском ресторане картофельный суп, щедро заправленный шампанским и черной икрой. Это был особый ресторан, его специализацией были гурманские блюда из картофеля. Удивительная, чисто немецкая честность: на первый план выпячивать не икру, которая присутствовала там, между прочим, в половине блюд, не фуа гра и прочие трюфели, а именно картошку. Похожим образом поступали родители моей подруги Анечки:

они подмешивали ей икру, которую она ненавидела, в картофельное пюре, которое, наоборот, очень любила. Тогда черная икра считалась диетической едой, полезной для детей. Но нормальные дети инстинктивно ненавидят все странное, неочевидное, пахучее и, в частности, то, что американцы называют too fishy («слишком рыбное»). Я была, по всей видимости, не очень здоровым ребенком, «с извращениями вкуса»: отказывалась от всего, кроме крыжовника, черных черствых горбушек, клюквы в сахаре и селедочных хвостов. Икра мне тоже, в общем, нравилась – маленькие шарики прикольно лопались во рту, почти как клюковки, а вкусом и запахом напоминали селедку. Но мне редко давали икру в чистом виде, а тоже подмешивали в картофельное пюре, но с обратной целью: выбирая ложкой черные крапинки, я съедала хоть немного «человеческой еды», и родители меньше боялись, что я у них умру голодной смертью.

Мои дети, кстати, не выражают по поводу морских деликатесов никакого восторга, но обожают жареную и печеную картошку – это внушает оптимизм.

Икра – такая вещь, которую принято любить не инстинктивно, а осознанно. Не как еду, а как часть культуры роскоши; воспринимать ее в комплексе со всеми сопутствующими мифами. И не любить ее – тоже осознанно. «Фу, рыбьи яйца!» – это реплика дикаря. Как Василий Иванович из анекдота: «Спасибо тебе, Петька, за водку – хорошая водка, вкусная. А чернику твою, извини, выбросил – мелкая и рыбой пахнет!» Другое дело отказываться от икры просвещенно, выражая таким образом протест против варварского истребления осетровых рыб. Или против социального неравенства – хотя тут все довольно скользко… Да и с отказом от икры из экологических побуждений тоже не так однозначно. Не лучше ли наоборот – эскалировать спрос на дорогостоящий деликатес? Может, тогда с берегов Волги выведут адские химические предприятия, и снимут плотины, и река опять станет чистой, и реально великой, и по ней опять поплывут гигантские полуторатонные рыбины-белуги, которые способны, в принципе, прожить больше ста лет, но нашими с вами усилиями уже чуть ли не повымерли?.. Но что, интересно, думают на этот счет работники тех самых химических предприятий, которым тоже, между прочим, надо кормить своих детей, если не икрой, то хотя бы картошкой? И что важнее человечеству – каспийская икра или каспийская нефть? Или вот: если закрыть Волгоградскую ГЭС и снять с Волги все плотины, рыбам сразу станет много-много лучше, но откуда возьмется тогда электричество? Чувствую себя дурой – у меня нет четкого ответа ни на один из этих вопросов. Я по-прежнему люблю икру и равнодушна к картофельному пюре. Конечно, больно думать о том, как гибнет прекрасная Волга, но мне кажется, если бы лично меня заставили сидеть без электричества, я бы осатанела. Есть совсем необязательные вещи, без которых человечество и каждый отдельный человек может прекрасно прожить, – вот, икра. Но именно эти вещи будоражат воображение и помогают задать какие-то довольно важные вопросы – ну, хотя бы себе.