Оглавление
Катя Петровская. Кажется Эстер
Слава тебе, гугл[1]
Глава первая. Весьма типичная история
Семейное древо
Отрицательные числа
Список
Рецепт
Perpetuum mobile
Соседи
В музее
Глава вторая. Роза и немые
Симон, умеющий слушать
Полет
Врата
Нить Ариадны
Последняя мама
Могендовид
Путеводная лоза
Поезд
Фейсбук 1940
Глава третья. Моя прекрасная Польша
Польша
Азиль[18] нашего Озиеля
Улица Чепла
Два города
Family Heritage[19]
eBay now[22]
Проба
Ника
Не тот дом
Козыра
Life Records[29]
Related through Adam[37]
Калиш
Затерянные буквы
Глава четвертая. В мире неорганизованной материи
Обыск
Ван дер Люббе
Дамоклов меч
Мания величия
В архиве
Голоса
Тайная служба Гете
Мешугге
Процесс
Три автомашины
Случайность
Слезы Марии
Фартук
Инстинкт самосохранения
Забудь Герострата
Горгона Медуза
Карл против Иуды
Роза ветров
Глава пятая. Бабий Яр
Прогулка
Рива, Рита, Маргарита
Анна и Лёля
Арнольд в рубашке
Кажется Эстер
Глава шестая. Дедушка
Молчание дедушки
В Маутхаузене обеденный перерыв
Сад
Пятничные письма
Жемчужины
У дедушки
Млечный путь
Русское кладбище
Ганс
Поездка в Маутхаузен
Сизиф
Марш смерти чужих родственников
Конец империи
Скрещение
Благодарности
Список иллюстраций
Послесловие
Существовать в переводе
Отрывок из книги
Лучше бы мне начинать свои путешествия не отсюда, не с этого привокзального пустыря, который все еще напоминает об опустошении целого города, разбомбленного и разрушенного в ходе победоносных сражений, в отместку, так мне казалось, – ведь именно отсюда, из этого города, началась и велась война, на стальных колесах, на стальных крыльях, этот бесконечный и нескончаемый блицкриг, принесший разрушения тысячекратно более страшные, везде и повсюду. Хотя сам-то город давным-давно стал одним из самых мирных городов на свете и демонстрирует свое миролюбие чуть ли не агрессивно, в знак незабвения той войны.
Вокзал был построен недавно в самом центре, и, несмотря на все выказываемое городом миролюбие, вид имеет неприветливый, словно воплощая собой все утраты, которые никаким прибытием никаких поездов уже не восполнить, это одно из самых неприветливых мест во всей нашей вдоль и поперек объединенной, испещренной границами Европе, – место, где гуляют сквозняки и взгляду не на чем остановиться и отдохнуть, кроме окружающего запустения, невозможно утешиться созерцанием привычной городской толчеи людей и строений, прежде чем уехать отсюда, из этой зияющей в самом центре города пустоты, которую никакое правительство ни грандиозными сооружениями, ни благими намерениями заполнить не в силах.
.....
На поверку рецепт оказался чем-то вроде зашифрованного поэтического послания. Вообще, я никогда не замечала в своей тете ничего еврейского, да в ней ничего такого и не было, – только вот блюда, которые она готовила, я лишь после ее смерти смогла классифицировать по национальной принадлежности и лишь тогда поняла, что именно она, которая никогда ничего общего не желала иметь со всей той болью, когда при одном слове «еврей» на ум тотчас приходят общие могилы, массовые захоронения, и потому она, которая, покуда жила, еврейкой быть не хотела, – именно она переняла от своих еврейских бабушек смак и сочность национальной кухни, обучившись многому из того, чего ее мать не знала и не умела. Правда, для тети Лиды фаршированная рыба, штрудель, форшмак сделались уже блюдами украинской кухни.
Послание явно адресовано мне. Кто вообще пишет рецепты в форме обращения, да еще с легким налетом патетики?
.....
