Читать книгу НЕодиночество в Сети - Катя Степанцева, Иман Кальби - Страница 3

– Вот видишь, я же говорила – это просто!

Рита удовлетворённо откинулась на спинку компьютерного кресла и отъехала чуть в сторону, приглашая бабушку саму убедиться в том, что пользование соцсетями – это дело нехитрое и даже совершенно обыденное. Она только что закончила свою лекцию о компьютерной грамотности установкой профиля «ВКонтакте» для своей бабушки, Ольги Алексеевны.

Та с интересом наблюдала за всеми манипуляциями внучки и теперь, допущенная к управлению, нежно прикоснулась к клавишам стоявшего перед ней новенького ноутбука.

– Даже не знаю, получится ли у меня… так ловко, как у тебя, – неуверенно произнесла она.

– Получится-получится, – заверила Рита. – Смотри, мышкой курсор навела куда нужно и – клик-клик… Давай, попробуй!

Ольга Алексеевна, положив руку на мышку, медленно скользила по экрану. Вчера ей исполнилось восемьдесят. И вот такой подарок. Ноутбук! Какие же замечательные у неё девочки! И дочка, которая так далеко, и внучка, которая рядом. Вот что бы она без них делала?! Особенно без Ритки, которая, что ни случись, мигом примчится – и настроение поднимет, и поможет чем сможет. Всё у неё так и крутится – вихрь, а не девчонка! Вообще-то Ольга Алексеевна старалась Ритку по пустякам не дёргать – у той и так дел невпроворот, каждая минута расписана. Но уж разок-то в неделю та сама заскакивала, хоть ненадолго, бабулю проведать, привезти что-то. Если только аврала на работе не было.

Конечно, это вам не кот чихнул – восемьдесят лет! Целая жизнь. И чего только не было в этой жизни… Только вот компьютеров – ни одного. Ну что ж, надо когда-нибудь и начинать, как сказала внучка. А почему бы и нет? Это ж… целый мир. То есть связь со всем миром. Туда нырни – и на целый день. И фильм можно посмотреть – какой хочешь, а не ту ерунду, что по телевизору, – и подруг детства попробовать отыскать… Ритка говорит – сейчас у всех аккаунты «ВКонтакте», и все общаются. Теперь вот и у неё. А вдруг и впрямь Зоя найдётся?.. Страшно подумать, когда они виделись в последний раз. И где она сейчас? Вот это был бы Подарок… А одиночество… О нём и не вспомнишь. Некогда будет.

Ольга Алексеевна навела курсор на свою фотографию профиля.

– Ой! Где ж ты её откопала? Она ж, наверное, двадцатилетней давности!

– Мама прислала, – ответила Рита. – А тебе не нравится? Я подумала – так тебя все подруги сразу узнают. И не двадцатилетней давности, а только восемнадцатилетней.

– Как летит время, – грустно пробормотала Ольга Алексеевна, – не узнать…

– Да ты что, бабуль! – воскликнула внучка. – Ты и не сильно изменилась! Ну, морщинок чуть побольше… Это всё… от мудрости!

– Скажешь тоже, от мудрости! – засмеялась бабушка. – Где её взять-то, эту мудрость… А фотографии как выкладывать, можешь ещё раз показать?

– Все твои фотки я положила вот в эту папку, – терпеливо объяснила Рита. – Открываешь её и… смотри, как… Поняла?

Ольга Алексеевна кивнула.

– И даже записала.

– Ну, я побежала, – девушка встала и сразу заторопилась. – Опаздываю уже. Вечером жди письма, – подмигнула она бабуле. – Почту помнишь как открывать?

Та опять кивнула.

– Печенье тогда с собой возьми. Испекла твоё любимое, с орехами. Думала – к кофе…

– Спасибо, бабуль! Извини, вечный цейтнот…

Прихватив пакет с печеньем, Рита выскочила из квартиры, скатилась по лестнице и рванула за подходящим к остановке автобусом.

– Всегда бегом, – тихо сказала Ольга Алексеевна, провожая взглядом свою рыжеволосую комету. – Спасибо ей…

Она отошла от окна и присела к компьютеру. Так… Что у нас там?..

Вечером к Рите заглянула её подруга, Мила, благо жила она в том же подъезде, этажом выше.

– Привет, что делаешь? Не хочешь в настолку поиграть? У меня новая есть! – Мила загадочно улыбнулась.

– Извини, Мил, – откликнулась Рита, – не могу сегодня. Завтра вставать очень рано. Вот сейчас письмо бабушке закончу и… бай-бай.

– Бабушке? Письмо?.. – Милины брови поползли вверх в изумлении. – Она ж у тебя вроде здесь живёт… или уехала?

– Я мейл пишу, – ответила Рита, не отрываясь от компьютера. – Понимаешь, мы с мамой ей ноутбук подарили, на день рождения. Так что она его осваивает, с моей помощью.

Мила недоверчиво хмыкнула.

– Она же древняя. Из прошлого века. Тогда компов не было, а сейчас уже поздно начинать. Зачем ей ноутбук?

Сначала Рита ничего не ответила, только чуть нахмурила брови. Это всегда означало, что ей не нравится то, что она слышит. Но потом всё же произнесла тихо:

– От одиночества… Я не могу уделить ей столько времени, сколько она уделяла мне, когда я была маленькой. Но хоть так…

– Да брось ты! Вы всегда с бабушкой носились, и мама твоя, и ты. Ты же почти каждую неделю у неё бываешь! – Мила явно не понимала, зачем Рита тратит время на дурацкие письма. – У бабушек вечно проблемы: то то им нужно, то это… На самом деле это всё хитрости – так они стараются привлечь внимание к своей драгоценной особе. Моя, слава богу, в другом городе живёт, как ты знаешь. Послала поздравление на праздник – и привет!

Щёлкнув по кнопке «Отправить» и дождавшись шелеста улетевшего мейла, Рита закрыла ноутбук.

– У каждого – своя бабушка. И свои отношения, – твёрдо сказала она. – Прости, я спать…

«Бабуля, привет! Как дела? Вижу, ты освоилась «ВКонтакте» – столько фоток выложила со своими цветами! Просто красота! Я помню, какие у тебя были розы – тогда, ещё в том твоём старом доме. Розовая, которая прямо около перил росла, так здорово пахла! И качели наши под здоровенным дубом…

Помнишь, ты мне в то лето перед сном книжку читала – «Эмиль из Лённеберги»? А я потом так смеялась, что долго заснуть не могла. ☺ И ещё – «Ветер в ивах». Там про зверят лесных, про их жизнь и дружбу. Хорошая книжка, но мне всё непонятно было – ну при чём здесь ивы? Кстати, я поняла на кого похож наш новый менеджер! Вот на того самого Тода – персонажа этой сказки, лягушку с шилом в одном месте. ☺

Печенье твоё просто офигительное! Уже всё слопала. В следующее воскресенье постараюсь заехать. Привезу тебе книжку-самоучитель по компу. Шучу. ☺ Сами с тобой во всём разберёмся. Готовь вопросы. Твоя Рита».

Ольга Алексеевна третий раз перечитывала пришедший мейл. Это была первая ласточка. Первое полученное ею электронное письмо. И от него было так тепло… Почти как от настоящих бумажных писем, которые она получала когда-то – в той прошлой жизни, которая умчалась в вихре времени и растаяла в далёком далеке.

«Милая моя Риточка…» – начала своё первое послание Ольга Алексеевна, но задумалась и замерла перед открытой страницей. Ведь если она отправит своё письмо сразу, сейчас, то Рите же придётся на него отвечать. А у девочки совсем нет времени. Значит, нужно подождать, хоть до вечера. Или до завтра, если терпения хватит. Нельзя же быть совсем эгоисткой. Надо понимать, жалеть внучку и не лезть со своими письмами каждый божий день. Можно писать раз в три дня.

«Нет, раз в три дня – этого мне не вытерпеть, – подумала Ольга Алексеевна, – хотя бы через день, ладно?» Так она торговалась сама с собой и мучилась, раздираемая противоречивым желанием немедленно ответить на такое замечательное Ритино письмо и нежеланием быть навязчивой и отнимать у внучки её драгоценное время. До будущего воскресенья оставалось девять дней. Надо было подождать.

«Напишу завтра», – решила Ольга Алексеевна, с сожалением закрывая почту, и зашла на свою страничку «ВКонтакте». Вчера она послала приглашения многочисленным Зоям, найденным в бескрайних просторах соцсетей – тем, которые на первый взгляд подходили по возрасту к её подруге детства. Хотя разве узнаешь точно, кому из них сколько лет. Вон, Ритка вчера в её собственном профиле написала возраст бабушки – 100 лет, а фотографию повесила почти шестидесятилетней. Говорит – свой возраст вовсе не обязательно обнародовать, кому надо – сами всё поймут. А как тут поймёшь? Ольга Алексеевна совсем запуталась. Взглянув на экран, она поняла, что на её запросы ни одна из Зой так и не ответила.

«Ну, может, мало времени пока прошло», – сказала себе Ольга Алексеевна и постаралась не огорчаться. Зато её розы неожиданно собрали лайки от совсем неизвестных ей людей, потому что Рита добавила бабулю и в открытую группу любителей-садоводов. И не только лайки получила она от незнакомцев, но и хвалебные комментарии, в одном из которых содержался совершенно конкретный вопрос относительно её любимицы – розовой пахучей розы. Некий любитель цветов интересовался, что это за сорт.

Много лет прошло, но, кажется, это была… «New Dawn», – написала Ольга Алексеевна, изо всех сил надеясь, что память не подвела её. Ей очень не хотелось разочаровать незнакомца. Но, похоже, он остался доволен ответом, и назавтра любительница роз получила от него «спасибо» и ещё несколько вопросов, касающихся выращивания и подкормки этих прекрасных растений. Ольга Алексеевна старалась честно вспомнить всё, что знала по данному конкретному поводу, и писала подробные рекомендации этому любознательному садоводу, скрывающемуся под никнеймом «nic». Будь она чуть более продвинутым пользователем, наша дама давно бы догадалась, что ответ на любой из этих вопросов легко можно найти в интернете, а значит, «nic» интересуется скорее ею, нежели её розами. И только через неделю оживлённой переписки, когда садовод попросил у Ольги Алексеевны адрес электронной почты, дабы продолжить обмен мнениями «по вопросам, интересующим нас обоих», смутное сомнение закралось в её голову. Но адрес она всё-таки дала. И в «друзья» приняла «ВКонтакте», когда тот прислал запрос.

Зайдя на страничку незнакомца, Ольга Алексеевна выяснила, что зовут его Николай Сергеевич, что ему семьдесят семь лет и что живёт он в городе N, расположенном вдали от столицы, где ныне обитала она сама. Это обстоятельство немного успокоило пожилую даму, но одновременно навеяло и лёгкую грусть. Возможно, потому, что маленький южный городок N был её родным городом. Она знала его, помнила и безрезультатно пыталась забыть.

Одно хорошо: Ольга Алексеевна писала Рите через день короткие оптимистичные письма, получала от неё ответные и в промежутках… совсем не чувствовала себя одинокой. Она ждала воскресенья, но каждый день стал свой собственный, наполненный письмами день. На душе было радостно.

В воскресенье, когда внучка приехала, Ольга Алексеевна сказала ей, чуть смущаясь:

– Представляешь, у меня, кажется, появился кавалер!

– Да ты что, бабуль! – обрадовалась Рита. – Неужели кота всё-таки завела?! Давай, знакомь нас скорее, мы точно подружимся.

– Почему кота? – растерялась бабушка. – Это любитель роз, мы «ВКонтакте» с ним по поводу цветов разговорились.

Девушка круглыми глазами смотрела на пожилую даму и очень старалась сохранять серьёзный вид. Не выдержав, она всё-таки хихикнула:

– Розовое знакомство, значит?

– Можно сказать и так, – улыбнулась Ольга Алексеевна. – Он из N.

Рита перестала смеяться.

– Ты его знала?

– Нет. Мы только неделю назад познакомились.

Внучка задумчиво смотрела на бабушку.

– Знаешь, я очень рада, что у тебя появился друг… Он приедет к тебе в гости?

Ольга Алексеевна энергично замахала руками:

– Боже упаси! Он вообще, наверное, думает, что мне лет 60–65, благодаря тебе, кстати…

– А ему сколько?

– Ему 77.

– Тоже мне юноша, – фыркнула Рита. – Да вы же по сути одного возраста!

– Нет. Он моложе. К тому же женщины старятся раньше…

Девушка протестующе тряхнула головой, от чего её волосы рассыпались по плечам, а лицо порозовело.

– Только не ты, – возразила она. – Ты не стареешь.

– Может быть… душою, – вздохнув, Ольга Алексеевна взяла толстые рукавицы и открыла духовку. – Я приготовила лосося. Пойдём-ка обедать. А кота… давай заведём, если хочешь. Лучше рыжего.

«Дорогая Ольга Алексеевна! (Уж позвольте мне, старику, Вас так называть). Рад был узнать, что у Вас появился рыжий дружок. С ним Вам будет повеселее. Я тоже очень люблю животных (как и розы). Особенно котов. А ещё больше – рыжих котов. Видите, как у нас с Вами много общего? Я это сразу заметил. Кстати, как зовут Вашего красавца?

Но Вы мне так и не ответили – отчего такая прекрасная женщина живёт одна? Была ли у Вас семья и где она теперь? Расскажите же о себе! Мне всё интересно. Не бойтесь, я никогда не употреблю во зло Ваше доверие, что бы Вы ни рассказали.

Признаюсь, с тех пор, как мы с вами стали здесь переписываться (подумать только, уже больше месяца миновало!), вся жизнь моя поменялась – обрела какой-то смысл, что ли… Я даже стал приводить в порядок свой садик, давно запущенный и заросший с тех пор, как… ну, Вы уже знаете. И розы подрезал, как Вы велели.

Я тут подумал… Если вдруг я лезу со своими вопросами не туда, куда нужно, вы мне намекните – не буду больше ничего спрашивать – пусть будет, как Вы хотите. Только не лишайте меня своих писем, своего общения.

Преданный Вам Николай».

Читая письмо, Рита даже рот открыла от удивления. Ай да бабулечка моя! А ещё говорит – «старая»! Прямо гордость за неё берёт. Огонь!

В комнату вошла Ольга Алексеевна, и внучка виновато вскинула глаза:

– Ба, извини! Я письмо твоё прочитала. Пришла – тебя нет, а комп открытый стоял. Хотела кое-что посмотреть, тронула, а тут…

Бабушка подошла и успокоительно коснулась плеча Риты.

– Не страшно, милая. Нет у меня от тебя секретов. Я и сама хотела тебе рассказать.

Видишь, как повернулось? Он думает, что я гораздо младше его. А я чувствую себя ужасно от этого обмана, ото всей ситуации…

– Так расскажи ему всё как есть! Если не понравится – пусть катится и ищет себе молодую. Только дураком тогда выйдет – где он ещё такую, как моя бабуля, найдёт! Нет таких больше! Да он и не денется никуда – это ж, можно сказать, признание в любви!

Девушка вскочила на ноги, в глазах её прыгали весёлые чёртики. Но Ольга Алексеевна только грустно покачала головой.

– Не могу я, Ритка, – пробормотала она, – такой удар человеку нанести. Его и так жизнь побила…

– Что ж этот Николай такое тебе рассказал? – поинтересовалась внучка.

– У него сын погиб. Разбился на машине. А невестка взяла внука и в Америку уехала. Больше он их и не видел.

– А жена его где? – не сдавалась Рита. – Раз есть сын, должна была быть и жена.

– Жена… Она давно умерла, от рака. Ещё когда сын в старшей школе учился, – Ольга Алексеевна тяжело вздохнула. – Так что один он, милая. На всём свете один. Разве можно ему вот так, в лоб, сказать… что, мол, бабка старая с тобой переписывалась, надула тебя, ты уж не взыщи…

Рита упрямо топнула ногой.

– Никакая ты не старая! Сто раз тебе повторяла… – она на минуту задумалась и потом произнесла: – Знаешь что? А давай-ка мы вам личную встречу устроим, через скайп, например. Или по вотсапу. Ты узнай, что у него есть, и мы тебе то же скачаем. Пусть он тебя просто увидит – как есть. Тогда и посмотрим.

Сначала предложение внучки привело Ольгу Алексеевну в состояние тихой паники. Но, подумав, она согласилась. Действительно, надо же как-то выходить из этой ситуации. И чем скорее, тем лучше.

«Дорогая Ольга Алексеевна! Конечно же я – за! И ещё раз – за! И ещё… Я так рад, что Вы решились со мною поговорить! У меня есть скайп. Я там значусь как nicolsto. А у Вас какие позывные? Когда мы назначим час связи? Давайте завтра! Нет, завтра не получится… Хотел соврать, что есть у меня дела, но не могу. Нет у меня никаких дел важнее встречи с Вами. Только хочу прежде себя хоть немного в порядок привести – постричься, побриться. На фото-то я ничего, а сейчас… Признаюсь, фотография давнишняя, но… я подтянусь, постараюсь. Так что давайте послезавтра, в среду, часов в пять. Вам удобно?

Преданный Вам Николай.

P. S. Привет Вашей замечательной внучке Рите и пушистому Рэдику. Надеюсь с ним тоже послезавтра познакомиться».

Ольга Алексеевна задумчиво гладила кота, лежавшего у неё на коленях.

– Дружище, тебе привет передают, – сказала она и почесала рыжика за ухом. Тот заурчал и потёрся ухом о колено. – Пожалуй, мне тоже не мешало бы привести себя в божеский вид, – продолжала Ольга Алексеевна, – хотя… Зачем вводить кого-то в заблуждение? Какая есть, такая есть. Тебе-то я всякая нравлюсь, да? – наклонилась она к коту. – Ладно, не знаю, подумаю… Во всяком случае, надо ответить.

Было в этом письме нечто, что успокоило пожилую даму. Да, вот оно. Николай Сергеевич признался, что у него тоже давняя фотография использована. Так что выходит – они квиты. Нелепая паника улеглась, и она спокойно ждала послезавтрашней видеовстречи.

Но то, что произошло в среду, Ольга Алексеевне и во сне не могло присниться. Конечно, она причесалась и принарядилась. Даже юбку новую надела и туфли. Хотя юбки уж никак не могло быть видно в камере, если сидеть за столом перед ноутбуком. И туфель – тем более. «Ладно, скину потом, если неудобно будет», – подумала Ольга Алексеевна, взглянув на свои «лодочки». Близился час встречи, и она опять стала слегка нервничать. Даже самой себе не хотелось признаваться, что для неё тоже очень значимым стал этот «эпистолярный роман». И если вдруг сегодня что-то пойдёт не так и их связь прервётся, в её жизни зазияет приличная такая брешь. Невероятно, но факт. Ах, да! Нужно положить рядом книжку «Розы в вашем саду» – она обещала Николаю Сергеевичу показать кое-что из неё.

Но до книжки у них дело не дошло. Вернее, дошло, но только не в этот раз. Потому что, как только установилась связь по скайпу и были произнесены все соответствующие случаю приветствия и комплименты, Ольга Алексеевна заметила, что собеседник как-то слишком пристально всматривается в неё, хоть и говорит о чём-то отвлечённом. Пришлось отвести глаза, чтобы не смущаться. Что же делать – пусть смотрит хорошенько. Это по-честному. За этим она и согласилась на видеосеанс.

Чтобы скрыть замешательство, Ольга Алексеевна взяла на руки Рэдика, собираясь представить его Николаю Сергеевичу. Но тот в этот момент не выдержал:

– Понимаю, банально звучит, но… Мы с вами никогда раньше не встречались?

– Не знаю, не думаю, – засмеялась женщина. – Разве что в городе когда-то… Но это могло быть только очень-очень давно. Я вам не успела рассказать, что родилась в том же самом городе, в котором вы живёте? Я там тоже жила до… почти до 18 лет. Школу там окончила…

– Девятую? – его голос был странным.

– Да, девятую, – удивилась Ольга Алексеевна. – Но неужели…

– Олька Рыжая!.. – не то выкрикнул, не то выдохнул Николай Сергеевич.

Женщина вздрогнула. Да, её действительно когда-то так называли. В школе. И она была действительно рыжая, поэтому не обижалась на кличку, а скорее гордилась цветом своей роскошной шевелюры. Сейчас-то волосы совершенно белые… Уже давно. Господи! Может ли быть такое?! Кто же он?

– Простите… Я никак не могу вспомнить, – извиняющимся тоном произнесла Ольга Алексеевна, – хоть подскажите…

– Да вряд ли вы меня вспомните, – махнул рукой Николай Сергеевич. Он казался очень взволнованным. – На младших редко внимание обращают. Вы же на три класса старше были. Зато я-то вас помню… всю жизнь, – он замолчал и провёл по ёжику стриженых седых волос.

– Что же вы помните?

– Извините меня. Что-то сердце заколотило… Я вам потом всё расскажу, хорошо? А лучше напишу. Да. Напишу. Так легче будет. А сейчас вынужден проститься… на некоторое время.

Окошко скайпа погасло. А Ольга Алексеевна ещё долго сидела и смотрела в тёмный экран, привычно поглаживая кота. Но, сколько ни силилась, не могла припомнить ни одного мальчика из их школы, носившего имя Николай.

«Дорогая Ольга Алексеевна! Как же я рад, что это оказались именно Вы. О таком невозможно было даже мечтать, честное слово. Я-то думал, что моя Прекрасная Дама сильно младше меня, и немножко расстраивался по этому поводу – вдруг Вам станет скучно со стариком. А вышло всё так замечательно! Только вы не подумайте, что я Вас считаю… Нет, даже написать не могу это слово! Я – да, старик. Хотя и помолодел с Вами за последнее время. А Вы – вечно молодая. И теперь в моих глазах стоите, словно вчера было – около яблони в школьном саду, и рыжие пряди треплет ветер.

Я же Вас любил всю жизнь. Только вчера это ясно осознал. И теперь могу смело в том признаться. Что бы ни было в моей жизни, Вас всегда помнил, хранил эти воспоминания где-то там, в тайной шкатулочке на дальней полочке души. И ни одна другая душа об этом не знала. Вам первой говорю.

Знаете, когда это началось? Классе в четвёртом… Да, десять лет мне было. А ты тогда уж в седьмом была, только в другой школе, по соседству – тогда ещё мальчики и девочки в разных школах учились. Ой, простите, сбился. Когда про те времена думаю, как-то не получается на «Вы». Разрешите уж мне повспоминать, как умею. Да… В том сентябре мать на сельхозработы угнали – всю их контору – на неделю или даже на подольше. Я один дома остался – по тем временам уж совсем большим считался. Мать мне денег оставила, рублей 15, чтобы в школе обедал. А я в первый же день все деньги потерял, или украли их. И что мне оставалось делать? Сначала-то дома во всех углах подчистил, где немного припасов оставалось, а потом… Попытался продать свой «волшебный фонарь» с картинками. Но тут ещё хуже вышло: и фонаря лишился, и морду ещё набили. Сижу, реву от голода и от обиды на заднем дворе. Вдруг старшая девчонка подходит, рыжая такая, и с ней другая. Та, что первая подошла, спрашивает: «Ты чего плачешь? Случилось что-то?» Я молчу – что тут объяснишь, да и стыдно мне было – кто-то увидел, как я реву, такой большой. А вторая девчонка ей отвечает: «Я его знаю, он в нашем дворе живёт. У него сейчас мать уехала». «Ты поэтому плачешь?» – говорит первая. Разозлился я! «Вот дуры! – думаю. – Сами бы попробовали без еды недельку». Огрызнулся, чтобы отстали, и отвернулся от них. Но девчонки не ушли. Первая опять спрашивает: «Может, ты голодный?» – догадалась, значит. Я отвечать не хотел, но, видно, головой всё ж кивнул. «А чего в столовую школьную не идёшь?» – опять встряла вторая. «Были б деньги – пошёл бы», – буркнул я. Ну разве не понятно? Ясное ж дело! И вдруг первая – а это ты и была – хлоп себя по лбу: «Вот я балда! Как я не догадалась сразу! Ты-то мне и нужен. Мне сегодня бабушка с собой бутерброд дала, наказала обязательно съесть, а у меня совершенно аппетита нет! Всё думала – куда его деть? Собаке, что ли, скормить? Будь другом, выручи, а?» – достала из портфеля бутерброд и протягивает мне. Собаке?! Бутерброд?! У меня просто глаза на лоб полезли от такого. Сам не помню как, взял бутерброд и сразу его и заглотил. Потом уж «спасибо» сказал. Но и на этом дело не кончилось. На следующий день она, то есть ты, меня снова нашла. «Иди в столовую, – говорит, – поешь. Там на неделю тебе обеды оплачены, пока мать не вернётся. Мы всем классом деньги собрали, потому что мы над тобой шефство взяли». Я стою весь красный от стыда, на рыжую стараюсь не смотреть. Но внутри – такая благодарность, словами не выразить. Я ведь догадался, что вчера она нарочно сказала, что у неё аппетита нет, чтобы я не постеснялся этот несчастный бутерброд у неё взять. Вот так и влюбился в свою спасительницу.

Потом я всё про неё узнал. Что живёт она с бабушкой, потому что родители её – репрессированные. Но тогда у нас в ходу было: «Дети не отвечают за родителей», и я Рыжую сразу оправдал. Я бы и родителей её тут же выпустил, кабы мог! Подумал тогда: «Не может у плохих людей быть такой хороший ребёнок. Не бывает такого, – это я по опыту уже знал. – Наверняка произошла какая-то ошибка». Вот так у меня зародилась первая крамольная мысль о несовершенстве нашего мира.

Я и дальше старался узнавать всё, что касалось рыжей девчонки. Но делал это так осторожно, такими окольными путями, что дал бы сто очков любому маститому разведчику-шпиону. Городок-то наш маленький – все на виду. Мои уши ловили любой разговор, любой обрывок информации. Особенно когда тётки вашего двора делились своими сплетнями, я всегда крутился поблизости – гонял мяч или играл в ножички сам с собой. Из этого источника я знал, что отца твоего уже нет в живых. И помню, как пришла весть о том, что мать умерла в колонии на лесоповале (конечно, как ей, городскому врачу, было выжить в тех адских условиях!), и как самая противная из тёток – Савельевна – сказала: «Туда ей и дорога!» Ну, это-то ей даром не прошло! На следующий же день я подложил в её бидон с молоком, оставленный на минутку у порога, изрядный кусок собачьего дерьма. Она потом орала на всю округу: «Враги! Жиды! Интервенты!» Но её товарки не разделили этого мнения, справедливо полагая, что это дело рук кого-то поближе, кому Савельевна насолила – и ведь они были правы. До сих пор не испытываю по этому поводу ни малейших угрызений совести – кто источает навоз, тот им пусть и питается. (Простите великодушно за грубое слово!)

Я помню ту тяжёлую ночь после выпуска, когда рыжеволосая девчонка плакала в одиночестве в школьном саду под цветущей яблоней – плакала от обиды и жестокой несправедливости, потому что ей, лучшей ученице не только класса, но, наверное, и всей школы, не дали золотую медаль – как «дочери врагов народа». А я, спрятавшись среди кустов сирени, переживал и мучился, что ничем не могу помочь. Даже утешить и подбодрить – было нельзя, ты и не знала, что я рядом. Я слышал, как ты сказала: «Я всё равно поступлю в университет, чего бы это ни стоило». И всё получилось. Я знаю это. И то, что ты стала геологом. Знаю, хотя через несколько дней ты уехала из города, и я тебя больше никогда не видел. А жизнь – она потекла своим чередом, как у всех, несмотря на то, что город для меня опустел.

Простите уж за эту исповедь. Понимаете теперь, как я был поражён вчера, увидев Вас. Это просто настоящее Чудо!

Преданный Вам всей душой Столяров Николай».

– Столяров Николай… – повторила вслух Ольга Алексеевна. И подумала: «Боже мой, не могла и представить, что есть на земле человек, который столько про меня знает».

Душа её пребывала в смятении. Письмо навеяло воспоминания, которые, как ей казалось, были давно похоронены в сердце – ей просто не с кем было их делить. Разве что Зоя… Но ни одна из предполагаемых кандидатур так и не ответила на призыв «ВКонтакте». Да на это трудно было и рассчитывать. Зато интернет выбросил к её ногам Николая… Он прав, это Чудо!

«Дорогой Николай! Или – Коля? Как мне лучше Вас называть? Или – тебя? Боже, я совсем запуталась, помогите же мне. В голове – сумятица, в душе – пожар.

Меня настолько взволновало Ваше письмо! Конечно, я помню мальчика, плакавшего во дворе школы от голода! Помню сбор пожертвований для столовой (меня тогда поддержали почти все девочки моего класса), но напрочь забыла, что мне удалось-таки всучить ему бутерброд. Согласитесь, это был высший пилотаж с моей стороны! Ведь все мальчишки были тогда такие гордые!

Простите меня за мою чёрствость, за то, что не замечала такой благородной души рядом с собой! За это я, видимо, и была наказана – мой брак сложился неудачно. Муж оставил меня. Скорее всего, виною послужили мои частые отъезды в экспедиции, вечные разлуки. Но я не могла бросить работу! Вы понимаете меня?

Однако мне грех жаловаться! У меня замечательная дочь. Правда, сейчас она живёт далеко, но незримо присутствует рядом. Это нормально. Ведь матери никогда не бросают своих детей. Про внучку я вам уже писала. Это моя палочка-выручалочка, друг и поддержка на все случаи жизни. С котом прошлый раз не успела вас познакомить, но это мы обязательно наверстаем в следующий раз. ☺

Напишите ещё что-нибудь про себя, если возможно. Как я поняла, вы всю жизнь прожили в городе детства? Кто была ваша жена? Может быть, я её знала в юности?

Кстати, об испорченном молоке… Савельевна тогда больше всего перед нашей квартирой кричала про врагов и выразительно так поглядывала. Но бабушка просто закрыла дверь перед ней. А выходит, у той скандалистки был нюх – чувствовала, через кого к ней прилетело! Я и предположить не могла. Спасибо Вам… за защиту.

Ваша Олька Рыжая».

«Дорогая Оленька (можно так?), да какая же ты чёрствая, Бог с тобою! Откуда ты вообще могла знать про меня, когда я и не говорил ни слова! Мало ли кто там сидит, затаившись, под кустом! Твоей вины тут нет ни грамма. Не кори себя никогда.

Посмотри-ка лучше, что у меня тут. Сегодня срезал первую розу, расцветшую в твою честь. Правда-правда! Если б не ты, так и прозябали бы в запустении. А тут после обрезки они все пустились в рост и бутоны набрали. Давно пора бы, ведь у нас много южнее, чем у вас. Но весна в этом году была поздняя.

Конечно, я могу тебя понять! Работа геолога и предполагает постоянные экспедиции. Это нормально. Вообще я немножко тебе завидую – где только ты не побывала! Если бы только можно было повернуть время вспять, я тоже обязательно пошёл бы учиться на геолога. Ездили бы вместе… Но у меня всё сложилось по-другому. Повредил в армии ногу – остался хромым на всю жизнь. Так и работал пекарем. Зато это у меня, смею надеяться, получается весьма неплохо.

Жену мою звали Зоей. Конечно, ты её знаешь! Ведь она была вечной твоей спутницей в школе. Я тогда на ней и женился по этой причине – она была живым напоминанием о тебе – мы оба тебя любили и тосковали.

А называть ты меня можешь как твоей душе угодно будет. Мне всяко будет приятно.

Твой преданный Коля».

Ольга Алексеевна чуть не вскрикнула, дочитав письмо. Так вот что стало с Зоей… Она была женой Николая и довольно рано умерла. Так что бесполезно было искать её «ВКонтакте». И он ещё говорит – не кори себя! Два человека ждали её почти всю жизнь, думали о ней, а она и не оглянулась, не вспомнила. Ни разу не приехала и даже не написала. Конечно, ей было бы тяжело туда возвращаться, да и некуда. Бабушка умерла, когда Оля была в первой серьёзной экспедиции в Забайкалье. Телеграмму она получила уже вернувшись с гор в Читу, с двухмесячным опозданием, и уже поздно было подхватываться и куда-то лететь. Бабушку давно похоронили. Как же она плакала тогда, не могла себе простить, что вот так всё безобразно, по-дурацки получилось – не попрощалась с единственным родным человеком. А отплакав, почувствовала себя одинокой безродной птицей, дом которой – целое небо, которую никто нигде не ждёт, и решила больше никогда не возвращаться в город своего детства.

Слёзы и сейчас текли по щекам Ольги Алексеевны. Она всхлипнула и вытерла их полотенцем.

– Ты что, ба?! – Рита вбежала в комнату и обняла бабушку за плечи. Та и не слышала, как внучка зашла в квартиру. – Что случилось-то?

– Зоя… умерла.

– Когда? Тебе кто сообщил? – всполошилась Рита.

– Давно. Лет 35–40 назад. Но для меня – сейчас.

Ольга Алексеевна слабым жестом указала девушке на компьютер, приглашая её ознакомиться с последней перепиской, и зашаркала в ванную.

– Ну, у тебя тут прямо мексиканский сериал, – воскликнула Рита, когда бабушка вернулась. – Каждый день какие-то новые неожиданные повороты. Не соскучишься. А ещё говорила – «никогда с ним не встречалась!».

– Я так искренне думала, – грустно улыбнулась Ольга Алексеевна.

– Но вообще-то… Я рада, что оно вот так… Как оно есть. Рада за тебя. И за него, конечно. Могу я считать, что у меня появился дедушка?

– Ритка, ну что ты говоришь? – щёки Ольги Алексеевны вспыхнули, но было видно, что ей приятны слова внучки. – Пойдём чайку попьём.

Сегодня Рита никуда не спешила. Они сидели, пили чай, и Ольга Алексеевна рассказывала про свою долгую жизнь. Всё, что приходило на ум. А внучка слушала, вставляла комментарии, смеялась и сопереживала. Это был славный вечер. Начиналось лето. Самое счастливое лето за последние годы Ольги Алексеевны, а может быть, и за всю её жизнь. Она переписывалась с Николаем, обсуждая все насущные дела и делясь своими мыслями. Они вспоминали прошлое и обсуждали настоящее. Он звал её приехать, а она всё не могла решиться, всё что-то задерживало…

Но и самому замечательному лету приходит конец. Прошло и это. С половины сентября зарядили дожди и так и лили до самого конца месяца. Тёплые деньки бабьего лета наступили с начала октября. В один из таких ясных погожих дней хоронили Ольгу Алексеевну – её лето кончилось. Ушла она тихо, внезапно, во сне. Рита, не получив от бабушки два дня подряд ни одного мейла и всполошившись из-за не отвечающего телефона, примчалась вечером и обнаружила её спящей. Спящей навсегда. Хоронила она бабушку одна – мама не смогла прилететь, а Николаю Сергеевичу Рита так и не набралась мужества сообщить о смерти подруги. Но он, видно, сам почувствовал. На следующий день после похорон, когда внучка разбирала бабушкины вещи, в бывшей квартире Ольги Алексеевны раздался звонок. Открыв дверь, девушка увидела очень пожилого мужчину с тросточкой.