Читать книгу Полосатая жизнь Эми Байлер - Келли Хармс - Страница 7

Дорогая мама,

у меня к тебе вопрос (если ты его вообще прочитаешь): вы с папой были когда-нибудь по-настоящему счастливы? Вот я оглядываюсь в прошлое и не могу вспомнить, чтобы вы с ним были очень счастливы или несчастны. Сейчас папа выглядит очень счастливым, но я не знаю, может, он притворяется, чтобы мы думали, что нам хорошо вместе. Или он просто такой человек, или что? И у меня вопрос – он был таким же, когда мы все жили вместе? Вы, например, танцевали на кухне, когда вместе готовили еду, или держались за руки в парке, когда Джо и я там играли, ну или что-то вроде этого? Да, знаю, что все это просто сцены из фильмов, но у меня нет перед глазами других супружеских пар. Мама Тринити снова разводится, я говорила? И каждый раз, когда я думаю, что папа – козел, мне достаточно лишь посмотреть на ее дом, и я думаю: «Все могло быть гораздо хуже». Извини, Тринити, но здесь идет хэштег «правда».

В общем, я пытаюсь спросить – папа делал тебя счастливой? Любовь делает тебя счастливой в принципе? Вы с папой вообще любили друг друга? Это все супер простые вопросы.

Брайан вроде бы делает меня счастливой. Он не высокий, как ты знаешь, но он очень симпатичный и говорит мне много приятных вещей. Мне это нравится. А в остальном, я уже не уверена, что это оно. Он пишет мне еще чаще, чем ты. И пишет какой-то бред, типа «каконо» и шлет какашку-эмодзи. И мне не хочется поощрять такое. Поэтому я ничего не пишу в ответ, и через десять минут приходит «обиделась?» и еще одна какашка.

И на этом этапе я уже готова читать ему лекции про то, как писать письма, но я этого не делаю, потому что я-то не сорокалетняя библиотекарша, как некоторые из нас.

Когда я только начала общаться с Брайаном, он казался интересным человеком и говорил много умных вещей про школу и наше будущее. Например, когда я задумывалась про университеты – в какие из них реально поступить и где какие финансовые условия, он сказал, что нам нужно строить планы исходя из того, каким мир будет в будущем, а не каким он был раньше. Сильно, да? А потом он рассказал про своего папу, который учился на репортера и взял очень много кредитов, чтобы закончить обучение, а когда закончил, оказалось, что и газет-то больше не выпускают, и теперь он ненавидит свою жизнь. То есть самое важное – не положить будущее на плаху прошлого.

Это же все интересно, да? Ты ведь любишь свою работу, в чем бесконечно нас уверяешь, но к тому моменту, когда я выпущусь из университета, останутся ли вообще библиотеки в этом мире? Мы часами говорили с ним о вымирающих профессиях, например писатель, водитель такси, почтальон, владелец магазина. Мы говорили о будущем, в котором мы будем читать только соцсети в самоуправляемых машинах, а если нам что-то понадобится, мы это распечатаем на 3D-принтере.

Возвращаясь к Брайану… Мы с ним несколько недель круто теоретизировали про будущее, а потом, как только я согласилась быть его девушкой, начались эмодзи-какашки. Сегодня я попыталась снова с ним завести интересный разговор про будущее, а он все время пытался меня поцеловать, а потом сказал: «Забудь про будущее. Мы должны жить в настоящем моменте». А я ему ответила: «Да отвали ты от меня».

Но что мне делать, мам? Я завела себе парня, и теперь мне до сентября его терпеть либо ходить с кем-то третьей лишней до конца лета. Я знаю, это звучит цинично, но я возлагала большие надежды на Брайана, и мне не хочется сидеть дома вечерами одной, в то время как все по парам. У Тринити сорвало крышу от Дэйна, так что можно даже не ожидать, что она захочет меня видеть до тех пор, пока ее не отпустит. Если они расстанутся, у меня появится одна подруга и мне не придется больше переживать, что я – изгой общества. А если не расстанутся – всегда приятно иметь кого-то рядом. Когда мы вместе, нам весело, несмотря на то, что его сообщения – отстой. Плюс – Брайан хорошо целуется. Еще один плюс: папа его возненавидит, это однозначно.

С любовью,

твоя бессердечная дочь Кори.

Холл главной библиотеки Колумбийского университета весьма впечатляющ. Ассоциация американских библиотекарей организует много более камерных мероприятий по всей стране, но это – одно из самых крупных и посещаемых. Во-первых, из-за привлекательного местоположения. Во-вторых, из-за грантов для учителей, которые и в больших городах, и в маленьких селениях хотят быть в курсе технических новшеств. Сюда приезжают и молодые аспиранты в области библиотечных наук, и седовласые ветераны, которые уже коллекционируют пенсии, но все не могут отвыкнуть от атрибутов прошлой жизни. Я ровно посередине – у меня достойное образование и теплое местечко в дорогой школе, но никаких научных достижений, в отличие от докторов наук, которые получают личные приглашения на подобные конференции.

Вечернее мероприятие спонсирует издательство детских материалов, и по всему помещению расставлены картонные фигуры знакомых героев. Многие учителя начальных классов позируют около Флэта Стенли[26]^∗, предусмотрительно отставив пластиковые стаканчики с вином, чтобы впоследствии развесить фотографии в своих кабинетах. Для учителя чтения в начальных классах фотография с Флэтом Стенли – это чуть ли не гарантия всеобщего почитания.

Мимо носят подносы с едой, и я встаю рядом с дверью, из которой выходят официанты, и стараюсь брать только малюсенькие пирожки, чтобы удержать еще и стакан с вином и не опрокинуть все на пол. Жадно заглатывая еду, я знакомлюсь с программой, которую молодая девушка положила в пакет, выданный мне при регистрации. При этом я не забываю постоянно проверять телефон. От Талии – ничего. Я начинаю представлять себе, что по дороге на работу ее сбило такси. Хотя это совершенно неправдоподобная фантазия – Талия фантастически рассеянна и неорганизованна и, скорее всего, просто куда-то положила телефон и до сих пор его не хватилась. Тем не менее мне необходимо придумать, что я буду делать, если от нее не будет вестей на момент завершения сегодняшнего мероприятия. Обзванивать больницы? Или набрать ее маму в Огайо? Понятия не имею, с чего начать поиски.

Пока я жонглирую телефоном, брошюрой и двумя – да, двумя – тарталетками с крабовым мясом, ко мне подходит женщина и громко говорит:

– Вы все делаете неправильно.

Я смотрю на нее и роняю брошюру и телефон. Тарталетки я, конечно же, спасаю как самое важное. Женщина эта высокого роста, внушительного вида и с лицом злодейки из диснеевского мультфильма. Острие ее носа меня почти пугает.

– Я вам мешаю? – спрашиваю я, потому что не знаю, что еще сказать. И потому что я перепугана.

Она смеется, и глаза у нее добреют.

– Вы ешьте, а я подержу, – предлагает она, забирая у меня телефон.

Я послушно засовываю в рот тарталетку и протягиваю освободившуюся руку, чтобы забрать у нее свой телефон.

– Сначала нужно выпить все бесплатное вино, пока оно не закончилось, и только потом накидываться на эти мизерные штуки, – советует мне незнакомка, кивая на свое красное вино. – И не надо смотреть в эту глупую брошюру. Там все равно нет никакой важной информации.

Я подозрительно смотрю на нее:

– А что за важная информация?

– Самая важная информация заключается в том, на какой минимум из этих скучных курсов можно сходить и получить нужные баллы. Ну, например, сейчас здесь присутствуют два спикера, и, несмотря на наличие бесплатной выпивки и еды, это мероприятие равняется целым двум завтрашним утренним сессиям, где будут давать только слабый кофе и бананы.

Я хмурюсь. Завтра утром как раз мое выступление.

– Ясно, – киваю я. – Теперь понятно, почему здесь столько народу.

– Только не говорите мне, что пришли послушать выступления. – В ее голосе слышится теплота и поддразнивание одновременно.

– Ну, я пропустила ужин из-за определенных логистических проблем, поэтому должна признать, что я пришла ради крабовых тарталеток, но как только у меня в желудке окажется еще немного еды, мой интерес переключится на спикеров, да.

– Вы просто образцово-показательная гражданка. Или вам просто нужно выпить вина. Я Кэтрин из Чикаго, из государственной школы, и я здесь никого не знаю. Но по большей части участники здесь выглядят так же весело, как дождливый день в Кливленде. Вы когда-нибудь видели в одном месте столько рубашек-поло с вышивкой? Вам белого или красного?

– Красного, пожалуйста. Приятно познакомиться. Я Эми. Байлер. Из Пенсильвании.

– Я сейчас, Эми Байлер.

Пока она пошла на поиски вина, я решаю в последний раз проверить телефон. Отправляю Талии смс и сообщение на Фейсбук и убираю его до конца вечера. Если она со мной так и не свяжется, я… что? Наверное, буду искать недорогой отель Days Inn. Даже в самом пафосном городе должен быть Days Inn. Он, скорее всего, будет стоить, как мой месячный продуктовый бюджет, но что еще мне делать? Попробую получить компенсацию проживания у школы, когда вернусь.

Кэтрин возвращается как раз, когда я убираю бесполезный телефон в сумку.

– Дети? – спрашивает она меня, передавая бокал с щедро налитым красным.

– Я преподаю в частной школе, у нас все классы от детсада до 12-го, – начинаю я. – Но я работаю с подростками.

– Нет, я имею в виду – у вас у самой есть дети? – перебивает она.

– О, да. Двое, оба уже в старшей школе. Девочка и мальчик. Девочка ходит…

– А у меня двое в памперсах, – снова перебивает Кэтрин. – Одному год, второму – почти три. Оба мальчика. Оба хулиганы. Я не выходила из дома так, чтобы кто-то из них не цеплялся за какую-нибудь часть моего тела, с момента зачатия первого ребенка и до сегодняшнего дня. Я за последние три часа сформулировала гораздо больше законченных мыслей, чем за последние три года. Знаете, сколько уже задниц я подтерла на конференции?

– Ммм…

– Ноль. И в следующие три дня я подотру столько же! Ну, то есть я, конечно же, несу ответственность за свою задницу – да и то если в отеле нет биде. Это нереально круто!

– Ммм…

– Даже одна задница – это треть от количества, которое мне обычно приходится подтирать, а значит, это лучшие выходные в моей жизни.

– Помню то время, да, – ностальгически произношу я.

– Скажите мне, что дальше будет легче. Вы же прошли через это и не бросились с обрыва.

– Да, будет гораздо, гораздо легче, – киваю я. – Мои подростки по крайней мере в туалет сами ходят.

Она смеется.

– А потом вы узнаете их как личностей, и они вам очень понравятся, – продолжаю я. – Это, конечно, займет время, но это будет. И чем дальше, тем меньше с ними хлопот. Они начинают сами одеваться, сами себя развлекать и кормить. А потом, глядишь, они уже в автошколе, и тут ты уже пугаешься не на шутку. И оставляют тебя ради бывшего мужа, – про себя добавляю я.

– Это очень обнадеживает.

– Вы просто сейчас в самом эпицентре.

– Прямо сейчас в самом эпицентре мой муж-идиот. Я ему сказала: «Ты засунул в меня этих детей – теперь следи, чтобы они были живы, пока я напиваюсь и объедаюсь всеми кухнями мира и сплю до девяти утра каждый день и смотрю повтор “Золотых девочек”[27] в отеле».

– Отличный план, – улыбаюсь я.

– Спасибо. А вы почему здесь?

– В смысле?

– Вы тоже от детей сбежали?

– О. Нет. То есть… нет, точно нет. Скорее, это они от меня сбежали, – наконец формулирую я.

– В смысле?