Читать книгу Вич-положительная - Кэмрин Гарретт - Страница 4

Родители давным-давно перестали возить меня в школу, скорее всего из-за того, что я просыпаюсь как можно позже и собираюсь в самый последний момент. Сегодня по-другому. Проснуться поздно значит подвести Лидию.

Непривычно слышать, как отец выводит машину из гаража и уезжает в больницу. Папа на кухне варит кофе. Похоже, я многое пропускаю, пока сплю.

– А ты сегодня рано. – Папа помешивает ложкой кофе. Он пьет только черный. – Что-то затеяли с подружками?

Я сглатываю комок в горле, стараясь проскользнуть между ним и кухонным столом. Обычно папе я могу рассказать что угодно, но, когда дело касается моих друзей, уже все не так просто. Раз Лидия не хочет, чтобы ее родители знали, куда мы собираемся, то вряд ли она захочет, чтобы мои родители были в курсе.

– Да там нужно заскочить кое-куда. – Я достаю кружку из шкафа. – После школы не получится, потому что у меня репетиция.

– И без тебя никак не обойдутся?

Я беру кофейник и, пожимая плечами, щедро наливаю себе кофе. Глаза я еще не совсем продрала, но его футболку с «Де Ла Соул» вижу отлично – он ее постоянно носит, хоть эту отсылку и понимают только ученики с черной кожей, как у него и у меня. Иногда я жалею, что учусь в другой школе, но до той, где работает папа, добираться тридцать минут. Школа Пресвятого Сердца ближе, не такая консервативная, как моя прошлая, и формы там нет. А что еще лучше, никто меня в Пресвятого Сердца не знает. Не то что в прошлой.

В школе-пансионе Матери Божией Лурдской было всего сто учениц, и мы все жили в одной общаге. То есть мы были гораздо ближе, чем обычные одноклассницы. Меня это не напрягало – пока они не узнали, что у меня ВИЧ.

– Симона. – Папа ставит свой кофе на стол. – Если вы затеваете что-то не то, ты же мне скажешь, да?

Я вздыхаю:

– Лидия не хочет говорить родителям. По крайней мере пока. Мы просто заедем в одно место.

Он чуть дольше задерживает на мне взгляд.

– Честное-пречестное, – говорю я и накрываю его руку своей. – Если бы у нее были проблемы, я бы тебе рассказала.

Он что-то ворчит себе в кружку. Я, довольная, поворачиваюсь к шкафу с лекарствами. Чтобы держать вирусную нагрузку под контролем, мне нужно каждое утро принимать гигантскую таблетку. Напоминалка на телефоне, наверное, как раз трезвонит, но теперь она мне редко нужна. Я уже на автомате пью лекарства как по часам.

Папа смотрит, как я глотаю таблетку. Раньше они с отцом дарили мне наклейку за каждый день, когда я не забывала про лекарство. Если я не пропускала ни дня целый месяц, меня ждала награда побольше. Можно сказать, что теперь моя награда – это мое здоровье. С походом в «Чаки-Чиз», конечно, не сравнится.

Раздается звонок в дверь. От неожиданности я подпрыгиваю, чуть не расплескав кофе. На крыльце – Лидия, темные волосы заправлены за уши, лицо без косметики.

– Привет, – чуть слышно говорит она, когда я открываю дверь. – Ты готова? Клавдия ждет в машине.

– Ага. – Я делаю паузу и меряю ее взглядом. – Это она тебя за мной послала?

– Нет, я сама захотела.

Я прищуриваюсь.

– Симона, ты моя лучшая подруга. – Она качает головой. – Почему бы мне не хотеть тебя видеть?

– Ты нервничаешь, да? – догадываюсь я. – Иначе бы просто ждала снаружи.

– Немного, – признается она. – Но с вами мне гораздо лучше.

Словно в подтверждение этому, она кладет руки мне на плечи и обнимает.

– Ох, Лидия, – бормочу я, уткнувшись в нее лицом. – А нам с тобой просто невыносимо.

На самом деле я ее люблю.

– Я только рюкзак возьму, – наконец говорю я, отступая назад. – Ты пока зайди.

Она кивает и идет вслед за мной. Ее рюкзак украшают разные значки: логотип нашей школы, герои «Лего Фильма» и значки «Я люблю Тайвань» из ее поездки к родственникам прошлым летом.

– Привет, Лидия, – говорит папа, пока я хватаю со стола свой рюкзак. – Как дела?

– Спасибо, хорошо, – улыбается Лидия. – К школе готова.

Я едва сдерживаю смешок. Лидии реально нравится в школе. Мне этого никогда не понять.

– Как родители?

– В порядке. – Она переминается с ноги на ногу. – Как обычно, дел невпроворот.

Родители Лидии, мистер и миссис Ву, хотят, чтобы она училась хорошо, но при этом не такие напряжные, как предки Клавдии. Они не рисовали у нее в комнате таблицы умножения на стенах и не отправляли ее в математический лагерь, зато сразу проверяют оценки, как только те появляются в табеле. Меня родители один-единственный раз спросили, нужен ли мне репетитор, да и то было это, еще когда я ходила в «пансион благородных девиц». Не могу себе представить, чтобы они следили, сколько времени я провожу за компьютером, или каждые пять минут заглядывали мне через плечо. Но каждому свое, верно?

Папа чмокает меня в щеку и машет Лидии, которая буквально тащит меня к двери.

– Удачи сегодня! – кричит он вслед. – Скинь эсэмэску, когда доберетесь до школы.

Дверь за нами захлопывается.

Клавдия ездит на старом синем «Форде Бронко», но я никогда не сажусь впереди. Я до сих пор не понимаю, как Лидия не боится там с ней ездить, а особенно сегодня. Каждый раз за рулем Клавдия то гонит в стиле «Форсажа», то ползет так, словно у нее спустило колесо.

– Поражаюсь, как это у тебя еще права не отобрали, – говорю я, усаживаясь прямо посередине заднего сиденья. – У тебя поди уже штрафов вагон и маленькая тележка.

– Ой, заткнись, – огрызается она, держа руки на руле. – Если я, по-твоему, так ужасно вожу, давай ты сядешь за руль. Уж поверь, это не так просто, как выглядит со стороны. Иди сдай экзамен по вождению, и узнаешь.

Я могла бы остроумно ответить на ее подкол, но не буду. Сегодня она старается быть особо тактичной с Лидией, ну а ее обычную язвительность же тоже надо куда-то девать. Уверена, когда мы все уладим, она успокоится.

Как только мы пристегиваемся, машина трогается с места. Плавное движение укачивает, тянет веки вниз. Несмотря на выпитый кофе, я почти засыпаю. Тишина тоже не сильно помогает.

– Ты просто купишь таблеток, – неожиданно говорит Клавдия, поворачиваясь к Лидии. – Только и всего, не переживай.

Я моргаю и открываю глаза. Мне видно выражение лица Клавдии – непривычно мягкое, полное заботы, – а лицо Лидии я не вижу. Не понимаю, чего она так волнуется.

– Просто я не люблю врать, – вздыхает она. – Видела бы ты мою маму. Она тут хотела со мной завести разговор про «чувства» и «перемены», и я ей сказала, что не занимаюсь сексом. А теперь тайком иду покупать противозачаточные. Я ужасная дочь?

– Никакая ты не ужасная, – пожимаю плечами я. – Ты что, хочешь с ней обсудить, как вы с Иэном Уотерсом чпокаетесь?

– Во-первых, фу-у. – Клавдия смотрит на меня в зеркало. – А во-вторых, разве кто-то еще говорит «чпокаетесь»?

– Я говорю.

Она прыскает со смеху.

До клиники минут пятнадцать, и дальше мы едем в молчании. Родители Лидии работают в финансах, поэтому можно не бояться встретить здесь какого-нибудь друга семьи. Все, что ей нужно сделать, – это зайти, заплатить за таблетки и выйти.

Клавдия заезжает на парковку. Там уже стоят шесть машин, хотя еще только раннее утро. Выцветшая вывеска с розовыми буквами у тяжелых железных дверей – словно кадр из фильма.

Я отстегиваю ремень безопасности и наклоняюсь вперед, чтобы мне было видно Лидию.

– Хочешь, мы зайдем с тобой? – спрашиваю я. Так странно видеть ее без привычного дымчатого макияжа. – Можем все вместе туда пойти.

Лидия мотает головой, расстегивая свой ремень безопасности.

– Нет. Меня могут и не узнать, но если мы придем все вместе, то нас узнают точно.

Скорее, узнают Лидию с Клавдией. Они дружат уже сто лет, ходят в одну школу и друг к другу в гости.

– Есть закон о конфиденциальности. – Клавдия выключает зажигание.

– Угу, – подтверждаю я. – Врачи и медперсонал не могут никому ничего рассказать без твоего разрешения. Все будет нормально.

– А что, если мы на урок опоздаем?

Я и Клавдия одновременно усмехаемся.

– Ничего страшного, – говорю я. – Если что, скажем твоим родителям, что ты мне с чем-нибудь помогала. Если хочешь, можешь им сказать, что я заболела.

Врать миссис Ву будет неудобно. Я всего раз была у них в гостях, с ночевкой в сентябре, она нас тогда на завтрак блинами накормила. Но ради Лидии я готова соврать.

– Ох. – Лидия потирает предплечья. – Снова вранье.

– А по-моему, это и есть важная составляющая подросткового бунта, – замечает Клавдия. – Ну и типа… со временем твои родители сами догадаются, что ты на противозачаточных, и не нужно будет никаких неловких разговоров. Ведь все-таки это не мои родители.

– Да знаю, – произносит Лидия. – Ладно, я быстро.

Она выбирается из машины, громко хлопая за собой дверью. Наверное, теперь я бы могла пересесть вперед, но я остаюсь на заднем сиденье, подтянув колени к груди.

– Так странно, – пронзая тишину, говорю я, – никак не ожидала, что здесь окажусь. Всегда была уверена, что мне не придется даже думать о сексе.

– Да брось! – усмехается Клавдия. – Ты о сексе думаешь больше всех, кого я знаю. О чем ты вообще говоришь?

Блин. Лидия и Клавдия – мои первые и лучшие друзья в школе Пресвятого Сердца. Часть меня, что-то в глубине души, подсказывает, что я могу открыть им свой ВИЧ-статус.

– Ну не знаю. – Я откидываю назад волосы. – Даже если я о сексе и думаю, это еще не значит, что он у меня будет.

Другую мысль я вслух не говорю: даже если я кое о ком и думаю, это не значит, что между нами что-то будет.

Она поворачивается ко мне, приподнимая темную бровь. У нее короткая стрижка, все тот же боб-каре, совсем как в первый день нашей встречи, и такая же смуглая кожа, как у моего отца.

– Хочешь мне что-то сказать, подруга?

Я поджимаю губы. Обычно я не могу хранить секреты от Клавдии Перез, но это – секрет секретов. Самый большой мой секрет. Не думаю, что Клавдия его разболтает, но наверняка-то я этого не знаю.

– Симона, – не унимается Клавдия, – что такое?

– Я просто… – Я смотрю вниз. Под ногами валяются конспекты. – Я просто не могу представить, кому захочется секса со мной.

– И почему нет? – резко возражает она. – Я бы с тобой переспала, если бы ты захотела. Ты офигенная.

Я невольно смеюсь:

– Знаешь, как это странно звучит?

– И что с того? – На ее губах играет полуулыбка. – Почему бы кому-нибудь и не захотеть тебя чпокнуть?

Я не знаю, что ответить. Лидия открывает дверь машины и проскальзывает на переднее сиденье. Лицо раскраснелось, в руках – небольшой белый пакет. Мы молчим и ждем, что она скажет.

– Такая приятная женщина, – наконец говорит Лидия, судорожно выдыхая. – Не знаю, почему я так переживала. По телефону она тоже была приятной, на все мои вопросы ответила.

Я сжимаю ее плечо:

– Я так тобой горжусь!

– О да! – Клавдия колотит руками по рулю как по барабану. – Лидия, ты просто лучшая!

Не могу понять, Лидия все еще красная от волнения или теперь уже от смущения. Клавдия выезжает с парковки и направляется в сторону школы.

– Я уже одну выпила, – говорит Лидия после минутного молчания. – Теперь нужно будет их принимать каждый день. Думаю, все будет в порядке.

– Как ты себя чувствуешь? – опережая меня, спрашивает Клавдия. – Лучше?

– Гораздо лучше, – отвечает Лидия и издает еще один вздох. – Мы с Иэном начинаем… ну, это… двигаться в этом направлении, так что я рада, что теперь готова. Правда, я думала, мне будет более совестно, что я соврала родителям.

– А по-моему, это нормально. – Я откидываюсь на спинку сиденья. Невольно вспоминается прием у доктора Уокер. Думаю, мне было бы неплохо почаще врать родителям. – Не нужно все и всегда рассказывать.

– Какие же вы классные! – восклицает Лидия. Клавдия не сводит глаз с дороги, и я ей улыбаюсь, хоть она этого и не видит. – Я вас просто обожаю. И еще так рано пришлось вставать…

– Это для Симоны проблема, – перебивает Клавдия. – Не для меня. Я всегда рано встаю.

– Молодец, а вот мне трудно просыпаться раньше девяти, – говорю я. – Я не виновата, что я ночью бодрее, чем утром. Американская ассоциация педиатров…

– …заявляет, что дети не должны так рано вставать, – со смехом заканчивает за меня Лидия. – Знаем. Ты это всего лишь каждое утро твердишь. Меня уже хоть среди ночи разбуди – все это исследование наизусть расскажу.

На парковке у школы уже много машин. Это большое кирпичное здание, в котором могла быть и пожарная часть, и женский монастырь из пятидесятых, но так уж вышло, что в нем – учебное заведение. Древний «Форд» Клавдии резко выделяется на фоне элегантных серебристых автомобилей.

– Давайте, шевелитесь, – командует она, вытаскивая ключи. – Мне еще нужно успеть до шкафчика дойти. Забрать плакат с домашкой. Лидия, ты очень ответственная, и я тебя люблю. Скажи Симоне, что у нее когда-нибудь точно будет секс.

Я показываю ей средний палец. Она озаряет меня улыбкой и уходит. Я пытаюсь идти за ней, уворачиваясь от порывов холодного осеннего ветра, но Лидия тут же цепляет меня за руку.

– Что там про секс? – Вблизи она уже не выглядит такой бледной, как раньше. – Это прикольно. Обязательно попробуй.

– Вы же с Иэном еще до этого не дошли?

– Ну, там есть разные варианты.

– Проблема не в самом сексе, – говорит Клавдия, останавливаясь у своего широкого синего шкафчика. Я прислоняюсь к стене, пока она возится с замком. – Она думает, что желающих заняться с ней сексом просто не найдется.

– Чего? – Лидия смотрит на меня с недоумением. – Почему не найдется?

– Знаешь, а я вот своим шкафчиком совсем не пользуюсь, – объявляю я, пытаясь освободить руку из ее хватки. Она не выпускает. – Серьезно, я не шучу. Все важное я ношу с собой в рюкзаке. А в шкафчике остался только информационный пакет от школы.

– Мне мой пригодился только однажды и вот еще сегодня, – говорит Клавдия, и дверца шкафчика распахивается. – Но тут другое. Ты всего сколько здесь, два месяца? А я – уже три года.

– Стойте, – вклинивается Лидия, поднимая руки. – Кого волнуют ваши шкафчики? Симона, да любой был бы счастлив заняться с тобой сексом. Это просто смешно.

Вот она, Лидия, которую я знаю.

Понятно, что они говорят правду – я довольно-таки офигенная. Два месяца назад мне и дела не было до бойфрендов, секса и всякого такого. Я только хотела влиться в коллектив на новом месте. А теперь я режиссер школьного мюзикла и могу сама найти как минимум половину своих классов.

– Наверное, это патриархат разрушает мой мозг. – Я постукиваю пальцами по бедру. – Потому что звучу я так, будто у меня нет ни грамма самоуверенности. Я офигенная сучка.

– Еще бы, – отзывается Лидия. – Это всем известно.

– Никто и не подумает обойтись с тобой как мудила. – Клавдия прижимает к груди плакат. – Но если что, ты мне скажи – я им задницу надеру.

– Тогда готовься, – говорю я. – Потому что кругом мудаки. Особенно парни нашего возраста.

– Я не согласна! – возражает Лидия. – Иэн милый и симпатичный.

Мы с Клавдией делаем круглые глаза. Лидия фыркает и складывает руки на груди.

– Ну, никто не идеален. А что насчет того парня из драмкружка, на которого ты положила глаз? – спрашивает Лидия, благоразумно отвлекая внимание от своего бойфренда.

Как можно сравнивать Иэна, президента клуба судебного моделирования, с Майлзом Остином. Для начала, я почти уверена, что Майлз – единственный во всей вселенной чернокожий игрок в лакросс. Каким-то образом ему удается не выделяться среди других членов команды с их шмотом из «Джей-Крю» и «Вайнъярд-Вайнс». Наверняка по таким друзьям можно многое сказать о нем самом. И рассказ выйдет не очень. Но меня все равно почему-то к нему тянет.

– Ну, он не придурок, – начинаю я, загибая пальцы. – Он может такие тяжести таскать, как будто это раз плюнуть. С ним интересно разговаривать. У него отличная задница.

– Как же я рада, что меня не привлекают парни, – говорит Клавдия, натягивая рюкзак на спину. Я беру ее свернутый в трубку плакат и сую под мышку. – С ними столько мороки.

– Может, все-таки стоит сделать первый шаг? – Лидия поднимает на меня глаза, до краев переполненные жалостью. – Симона, если тебе кто-то нравится, нужно ему об этом сказать.

Я сдерживаю вздох. Может, я бы и сказала, если б точно знала, что Майлзу нравятся девушки. Он подходит ко мне на каждой репетиции и начинает расспрашивать об очередном мюзикле. Я еще не встречала натуралов, которые бы этим так интересовались.

Я знаю, что то, как он одевается и как говорит, не делает его геем. Но все равно есть у меня подозрение. Может быть, это из-за мюзиклов. Или, может, потому что он всегда со всеми приветлив. А может, потому что я никогда не видела его с девушкой. Блин. Вот если бы я училась в нормальной школе, а не в «пансионе благородных девиц», я бы сейчас знала, как во всем этом разобраться.

– Ну, это не так легко. – Я понижаю голос. – Вас послушать, так все проще простого.

Когда я с Лидией и Клавдией, я чувствую себя крутой. Но этого недостаточно. Майлзу нет никакой причины со мной разговаривать, кроме как перекинуться парой слов. И по большей части меня это устраивает: я не собираюсь бегать за парнем. Вот только когда я его вижу, места себе не нахожу. Есть что-то в том, как он всех к себе притягивает на репетициях и в школе, – но что именно, я не знаю. Он просто живет, и этого достаточно. Вот бы и я так могла.