Читать книгу Горячий квартирант - Кендалл Райан - Страница 10

– Ты еще не нашел жилье? – спросил Питер.

Питер был медбратом-анестезиологом в больнице, где я работал. Он был на несколько лет старше меня и в каком-то смысле относился ко мне как к младшему брату. Мы познакомились в первую неделю моей работы в больнице и быстро сошлись. Когда в прошлом году он женился на своем бойфренде, вместе с которым они были уже десять лет, я был одним из шаферов. И, когда на этой неделе мне потребовалось переночевать после выселения из квартиры, он предложил мне остаться у них. Но я понимал, что это ненадолго. Я не хотел навязываться молодоженам.

Я кивнул.

– Я остановился у Пейдж, подруги моей сестры. – Очень сексуальной подруги моей сестры, которую я хотел завалить. Я был вполне уверен, что весь день я был на взводе. Хорошо, что он не заметил.

– Понял. – Он кивнул. – Как тебе?

– Нормально. Нужно только кое с чем свыкнуться. Я только вчера переехал, и я некоторое время жил один, понимаешь? – А теперь я должен был иметь дело с нежным женским запахом ее шампуня в ванной и наблюдать, как она расхаживает в леггинсах и разговаривает на тарабарском наречии со своим псом. Она была до безумия сексуальной и даже не знала об этом.

– Я все еще не понимаю, – сказал Питер, наклоняясь, чтобы завязать свою ярко-фиолетовую кроссовку. – Как могли тебя выкинуть из твоей квартиры?

Он был прав. Я всегда вовремя платил арендную плату и был спокойным и аккуратным. Но личная драма, которая ходила за мной по пятам, видимо, вывела из терпения моего арендодателя. Я пожал плечами. Четырежды разрушенная и дважды взломанная за полгода квартира – это было слегка чересчур.

– Неважно, – пробормотал я. Мне нравилось находиться рядом с Пейдж. Возможно, слишком нравилось.

– Ну, расскажи мне о твоей новой соседке. Она нам нравится? – усмехнулся Питер.

– Отвали, – проворчал я, шагая прочь от Питера и его смеха, эхом разносившегося по коридорам больницы.

* * *

Верная своему слову, Пейдж вернулась с работы домой в начале шестого.

– Я здесь, – окликнул я ее с кухни. Энчилада приютился у моих ног, изготовившись ухватить любой упавший кусочек.

Она положила сумку с ноутбуком на обеденный стол, нехотя поведя глазами в мою сторону.

– Привет.

Размышляя о том, помнит ли она, как я выгляжу обнаженным, я едва сдержал улыбку.

– Как на работе? – Я метнул пригоршню тонко нарезанных перцев в глубокую сковородку, а потом добавил лук.

– Отлично, – сказала она, подходя на два шага ближе. – Что все это значит?

Энчилада переместился, желание встретить хозяйку мгновенно пересилило голод, и Пейдж, опустив руку, потрепала его по пушистой голове.

– Сегодня я купил в магазине все, что нужно для фахитас[7].

– Ох. – Она опустила взгляд на ломтики курицы, уже зарумянившиеся на сковородке с длинной ручкой.

– Надеюсь, ты не против. Ты назвала своего пса Энчилада, поэтому я предположил, что тебе нравится мексиканская еда.

– Конечно. Просто… я не ожидала, что ты будешь готовить для меня.

Я пожал плечами.

– У меня впервые за целую вечность выдалась пара свободных дней. И кроме того, я голоден. Ты не против помешать курицу?

Она взяла резиновую лопаточку из стоявшего на столе глиняного кувшина, в котором держала кухонные принадлежности, и перевернула каждый кусочек курицы, старательно сконцентрировавшись на своей задаче.

– Я купил текилу и бутылку «Маргарита микс».

Она внимательно посмотрела на меня, выражение ее лица было серьезным, но все же отчасти игривым.

– Текила? Ты правда думаешь, что это хорошая идея?

Я искренне рассмеялся, глядя на нее.

– Эй, мы пережили первую ночь, разве не так?

– Да, и это было небольшое чудо, поскольку ты был голым.

Я ухмыльнулся.

– Прости меня. Честное слово, это было случайно.

Пейдж перешла на другое место и, не дожидаясь моей просьбы, стала наполнять блендер льдом, и я не мог не заметить розоватого оттенка на ее щеках.

Пока она смешивала напитки, я обжарил в масле овощи и смешал их с курицей. Жужжание блендера погрузило нас в молчание, а потом Пейдж налила в праздничные бокалы «Маргариту».

– Кстати, спасибо за цветы. И за угощение для Энчилады. Ты очень заботлив.

Я кивнул.

– Ерунда. Просто я рад, что нашел жилье.

Я не стал бы рассказывать об этом Пейдж, но я был слегка травмирован, пожив с Питером и его мужем. Я ничего не имел против того, что происходило у них в спальне, но они дошли до того предела, когда я был вынужден слышать их против своей воли. Никому не захочется слышать, как твой друг кричит своему мужу, чтобы тот засадил ему поглубже.

– Мы так и не обсудили арендную плату. Сколько ты хотела бы получать с меня? – спросил я.

– Я… я не знаю. – Пейдж прикусила нижнюю губу.

Проклятье, это отвлекало.

– Я буду оплачивать половину арендной платы и коммунальных платежей. Просто скажи мне, сколько это стоит.

– Хорошо. – Она кивнула. – Полагаю, так будет честно. Твоя половина составит шестьсот долларов, и ее надлежит вносить первого числа месяца. О коммунальных услугах я тебе сообщу.

– Превосходно.

Выключив газ, я взял две тарелки.

– Тебе нужно переодеться перед ужином? Я уже.

Покачав головой, она отхлебнула ледяного напитка.

– Все нормально. По пятницам я не соблюдаю дресс-код.

Я припомнил, что накануне она была в юбке и шелковой блузке. Сегодня она выглядела не менее соблазнительно в темных джинсах, обтягивавших ее формы, и приталенной бордовой рубашке с длинным рукавом. С шеи свисало длинное ожерелье, и при каждом движении у нее на груди раскачивалась сверкающая подвеска.

Наполнив тарелки, мы отнесли их в ту половину комнаты, где располагалась столовая. К счастью, вскоре Пейдж нарушила полную тишину, начав расспрашивать меня о медицинской школе, на эту тему я мог разглагольствовать часами.

– У тебя днем лекции, а потом по ночам стажировка? Мне кажется, это ужасно много. – Она опустила глаза в тарелку. – Извини, я не знаю, как там у вас заведено.

Я отмахнулся.

– Не стоит. Я прослушал все лекции за первые два года. Следующие два года в медицинской школе – это ротационное обучение[8]. В сущности, я – что-то вроде доктора без медицинской лицензии. Я принимал роды, ассистировал во время хирургической операции, ухаживал за жертвами перестрелки в палате неотложной помощи. Всего понемногу.

– Вот это да. Звучит внушительно.

Я пожал плечами.

– Мой отчим однажды сказал, что нельзя стать настоящим врачом до тех пор, пока не справишься с травмой. Отчасти странное утверждение, но оно нашло отклик в моей душе. Я рад, что получил непосредственный опыт во время стажировки по экстренной медицинской помощи. В общем, если тебя когда-нибудь ударят ножом или ты заразишься вирусом, пожирающим живые ткани, я к твоим услугам.

Она засмеялась и откусила еще кусочек фахитас. Ее щека испачкалась соусом, и она быстро вытерла его.

– Обучение выстроено разумно, – сказал я, – потому что ты вынужден изучить все, прежде чем объявишь о выборе специализации. А после этого ты переходишь в ординатуру.

– Верно… твоя ординатура. Элли говорила, что ты переезжаешь примерно через два месяца.

Я кивнул.

– В принципе, да. – Только мне нужно было придумать, куда, черт возьми, я хотел поехать. Отчасти мне хотелось на несколько лет умчаться на поиски приключений, может быть, за океан, оказывать гуманитарную помощь в Индии или в Африке. Но я понимал, что мама и Элли сошли бы с ума, если бы я так поступил, поэтому я находился на распутье.

– То есть тебе понравилось работать с пациентами, получившими травмы? Ты хочешь специализироваться в этой области? – Пейдж положила салфетку обратно на колени и выжидающе посмотрела на меня.

Я глубоко вздохнул.

– Честно? Я ни хрена не понимаю. Экстренная медицинская помощь – это то, о чем я твердил всем последние два года, но, по правде сказать, я не знаю. Я отложил принятие решения, и крайний срок наступает через пару недель. Мне просто нужно выбрать что-то, но я до сих пор не смог определиться.

– А, понимаю. – Она потерла подбородок. – Ты из тех, кто страшится обязательств.

В ответ на это я ухмыльнулся. Она даже не подозревала, насколько.

– Бывает и так.

– А чем ты занимаешься сейчас? Тебе нравится?

Ох, это должно было повеселить меня. Мне не терпелось увидеть румянец на ее щеках, когда я расскажу ей.

– Акушерством и гинекологией. И, да… это весьма познавательно. Но если бы я хотел запустить руку женщине под юбку, я бы скорее сделал это ради удовольствия, а не ради работы.

Подавившись «Маргаритой», она закашлялась, чтобы прочистить горло.

– Черт. – Еще несколько раз громко кашлянув в салфетку, она усмехнулась, глядя на меня. – Это было нечестно.

Я только пожал плечами.

– Я никогда не говорил, что играю по правилам, принцесса.

– Ты не должен огорчать женщину, которая так любезно согласилась обеспечить тебя крышей над головой. Я скажу Элли, что ты плохо себя ведешь. – Пейдж погрозила мне вилкой. Угрозу смягчила едва заметная улыбка, прятавшаяся в уголках ее губ. – Значит, в промежности тебе нравится заглядывать только ради развлечения. Понятно. А какой курс тебе по-настоящему понравился? У тебя есть любимчики?

Я медленно пережевывал, взвешивая ответ.

– Хмм… может быть, кардиология.

– Что тебя в ней привлекает?

– Не знаю.

На самом деле я знал, но, произнеси я это вслух, это прозвучало бы глупо. После того как отец ушел, мама была очень печальной и все время плакала. Когда я спросил ее, что случилось, она сказала мне, что у нее разбито сердце… и это перепугало меня до смерти. Я был слишком мал для того, чтобы понять, что в буквальном, физическом смысле слова «сердце» – не то же самое, что люди имеют в виду, когда говорят о своих чувствах. Поэтому я подумал, что она скоро умрет.

В моем понимании, сердце перекачивало эмоции так же, как кровь. Я тоже что-то ощущал у себя в груди – оно сжималось от боли, когда я думал о папе, я ощущал обжигающее тепло, когда решил защищать маму и Элли от чего угодно. Но даже когда я узнал, что это не так, сердце продолжало приводить меня в восхищение как своим символизмом, так и реальной работой. Это был единственный орган в теле, который работал неустанно и непрерывно. Надежно и верно. Как ни смешно, с учетом того, что на мне, видимо, лежало проклятие, если дело доходило до отношений, меня больше интересовали сердечные дела, чем физиология сердца.

Съев еще несколько кусочков, Пейдж подняла глаза.

– Почему ты решил посвятить себя медицине?

Я почесал затылок.

– Ты уже знаешь, в каком дерьме мы с сестрой жили.

Она опустила глаза, стала разглядывать бокал с «Маргаритой».

– Да, знаю… я помню. Не всегда было легко.

Быть воспитанным одной матерью, закончившей лишь среднюю школу, не сладко. Насколько я помнил, мы много раз переезжали. Видимо, каждый раз мама теряла работу или расставалась со своим последним приятелем, и мы превращались в перекати-поле. Она старалась, чтобы мы оставались в том же школьном округе, но найти жилье за арендную плату, которую она могла себе позволить, было нелегко. Поскольку в нашей жизни не было отца, обязанности мужчины в доме были возложены на меня.

– Полагаю, то, как я рос, определило мои цели. Теперь я просто совершенствуюсь в умении находить выход из трудного положения.

Она улыбнулась мне, словно ей понравился этот ответ.

– Находить выход из трудного положения. Мне это нравится. Ну, и каковы же твои цели?

– Поскольку я малоимущий, мне положены бесплатное обучение и куча стипендий. Я получил их как по заслугам, так и по необходимости, достаточно для того, чтобы покрыть стоимость моей учебы в Йеле. А позже – в медицинской школе.

– То есть нет худа без добра.

– Безусловно, я чертовски старался.

В каком-то смысле я – везунчик. Большинство моих однокашников получат дипломы, оставшись по уши в долгах по кредиту на обучение. Благодаря тому что я учился усерднее всех остальных, я получал стипендии, которые, вероятно, спасли мою задницу.

– Но мне все-таки непонятно, почему медицина. – Поставив локти на стол, Пейдж наклонилась ближе ко мне.

– С раннего детства я знал, что однажды мне придется позаботиться о маме. Это единственное, в чем я был уверен. Она так многим пожертвовала ради меня, она старалась изо всех сил. С незапамятных времен я чувствовал себя так, как будто я ее единственный сын, я несу ответственность за нее. Полагаю, я подсознательно выбрал поле деятельности, нацеленное на заботу о других.

Нежно улыбаясь мне, Пейдж крутила между пальцев прядь своих светлых волос.

– Ты всегда был таким добрым ребенком, серьезным учеником.

– Не относись ко мне свысока. Я был ботаником. – Я положил салфетку рядом с теперь уже опустевшей тарелкой.

Она засмеялась, и я не смог удержаться от улыбки.

– Я этого не говорила.

– Это только потому, что ты стараешься быть любезной.

Она пожала плечами.

– Редко бывает, чтобы в таком юном возрасте человек был таким дисциплинированным в учебе и целеустремленным. Ты в своем роде удивительный парень, Кэннон. А всего через несколько месяцев ты станешь врачом.

От ее комплимента у меня потеплело на душе. Я редко занимался тем, что анализировал свой образ жизни. Я просто выполнял ту работу, которую мне поручали, и продолжал идти дальше.

Конечно, за последние пять лет все изменилось. Мама второй раз вышла замуж, и теперь ее содержал мой отчим, то есть фактически она больше не нуждалась в моей поддержке. Но она безмерно гордилась тем, чего я достиг, поэтому я продолжал не унывать, когда жизнь подбрасывала мне неприятные сюрпризы, и жил так, как умел.

Мы закончили ужинать и отнесли наши блюда на кухню. Мы стояли бок о бок, пока она ополаскивала их, а я загружал посудомоечную машину. Мы составляли довольно слаженную команду. Наше новое житейское устройство казалось странным, учитывая всю нашу предысторию и новую сексуальную напряженность, искры которой потрескивали между нами, однако это казалось настолько естественным, как я и предположить не мог.

– Есть грандиозные планы на сегодняшний вечер? – спросила Пейдж, вручая мне последнюю тарелку.

Я покачал головой.

– Да нет. Возможно, выйду с друзьями выпить пива. Буду рад, если ты присоединишься. – Я подумал, что бы она сказала о Питере и его муже Эйзане.

– Нет, все нормально. Я принесла домой ноутбук. Мне нужно сделать кое-что по работе.

– Работать в пятничный вечер?

Я тихо зарычал в знак неодобрения, но, по правде сказать, ее присутствие нарушило бы мои планы. Я собирался подцепить кого-нибудь. И что-то подсказывало мне, что алкоголь и Пейдж в придачу – неудачное сочетание. Все наши запреты были бы сняты. Не то чтобы я намеревался затащить ее в койку – я достаточно владел собой, чтобы не допустить этого. Ну, вероятно. Но кто знает, что я мог бы сказать? Я не мог признаться, что раньше каждую ночь мастурбировал перед ее школьной фотографией. Я бы перестал уважать себя как мужчина.

– Элли говорила тебе о завтрашнем благотворительном мероприятии? – спросила она и закусила нижнюю губу.

Я вытер руки кухонным полотенцем.

– Я сказал ей, что пойду. А ты? – Она кивнула. – Тогда, полагаю, завтра увидимся. Желаю весело провести вечер. – Взяв с пола столовой сумку с ноутбуком, она исчезла в своей комнате, словно отчаявшись отделаться от меня.

Но чего я ждал? Мы выпили текилы и вспомнили прошлое. Да, я отчасти на что-то надеялся. Я предположил, что еще не все потеряно.

Но после вкусного ужина и приятной беседы я утешал себя мыслью, что, возможно, мы справимся с нашими трудностями. Да, я испытывал к ней сексуальное влечение, но это не означало, что я предприму какие-то действия.

Я направился в свою комнату, поскольку у меня оставался еще час до встречи с интернами с моего курса и некоторыми друзьями из больницы. Плюхнувшись на свой неудобный диван-кровать, я подсунул подушку под голову и тяжело вздохнул.

Пейдж удивила меня этим вечером. Она вернулась с небес на землю и была разговорчивой. Оптимистичной и милой. Я понимал, что нарушился ее привычный быт, но она справлялась со всем этим с большим достоинством. Конечно, мне хотелось, чтобы она испытала потребность ускользнуть в свою спальню не под предлогом того, что у нее есть работа, а по другой причине. Каждому необходимо время от времени побыть одному. Я чувствовал то же самое. После суматошного дня в больнице я жаждал тишины.

Выудив из кармана джинсов телефон, я открыл одно приложение в социальной сети, которым изредка пользовался. Я поймал себя на том, что почему-то печатаю в строке поиска имя Пейдж, нажимаю «Enter», а потом жду, пока не загрузится ее фотография.

Я кликнул на несколько фотографий, которые она разместила, отметив, что на большинстве из них она была вместе с моей сестрой. Казалось, ни на одном снимке нет бойфренда, что было странным. Она была роскошной и, главное, нормальной. Я не понимал, почему мне казалось, что я не могу увлечь красивую, нормальную девушку.

Засунув телефон под матрац, я прижал ладони к глазам и сделал глубокий вдох. Мой член возбудился от одного взгляда на нее. То, что я знал, что она находится в соседней комнате, и ни черта не мог справиться со своим влечением к ней, было ситуацией хуже некуда. Я не привык проявлять подобную сдержанность.

Моя рука скользнула под джинсы, устроившись там, где мой теперь уже твердый член прижимался к молнии. Прикусив нижнюю губу, я взял свой отяжелевший пенис в руку и начал поглаживать его.

Я говорил себе, что только снимаю напряжение перед тем, как выйти вечером. Не похоже, чтобы я смог привести девушку в дом Пейдж.

Расстегнув джинсы, я освободился от оков денима. Энергично работая рукой, я представлял, как маленькая мягкая рука Пейдж движется вверх и вниз по моему пенису, а ее нежные пальцы ласкают мои яйца. Сглотнув от наслаждения, я ускорил темп, стремясь кончить как можно быстрее.

Мое внимание привлек возглас удивления, и, открыв глаза, я увидел стоявшую в дверном проходе Пейдж.

Черт!

Не в силах засунуть свой набухший пенис в джинсы, я бросил подушку себе на колени и пристально посмотрел на нее.

– Ты здесь для того, чтобы одолжить свою руку, принцесса?

Ее лицо стало красным, как помидор, она, заикаясь, извинилась и юркнула в холл.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть себе самообладание, я засунул очень неудачливый прицеп обратно в штаны и отправился на ее поиски. Пейдж была в гостиной, она стояла у окна, плечи ее были напряжены.

Услышав, что я приближаюсь, она повернулась ко мне лицом.

– О боже, прости меня. Пожалуйста. – Выражение ее лица было страдальческим, и я не сомневался в том, что чувствовала она себя поистине ужасно. – Я не должна была врываться вот так.

– Тогда почему ты ворвалась?

– Мне показалось, что ты произнес мое имя.

Черт. Я произнес? Разочарованно выдохнув, я взъерошил руками волосы.

Пейдж пересекла комнату и села на край дивана.

– Прости, но не думаю, что из этого что-то получится.

Все еще пошатываясь и находясь на грани нервного срыва, я еще раз глубоко вздохнул. Сцепив пальцы на затылке, я встал рядом с ней. С ее щек еще не сошел румянец, а глаза были остекленевшими.

– Я понял. Ты думаешь, что мы не можем жить вместе под одной крышей без того, чтобы не вышибать друг другу мозги.

У нее вырвался возглас удивления.

– Я этого не говорила.

– Тебе не нужно говорить, принцесса. Твои реакции говорят мне обо всем, что я должен знать.

Пейдж, широко раскрыв голубые глаза, посмотрела в мои. Мне казалось, что она должна была быть ужасно шокирована, но в ее взгляде не было ни отвращения, ни гнева.

Черт. Играть с ней было почти слишком легко. И весело.

Не принимая во внимание ее физическую реакцию на меня, я знал, что она вспоминает о том, как много лет тому назад я впервые назвал ее принцессой. Я был испорченным десятилетним мальчишкой, а они с Элли переходили в девятый класс средней школы. Что-то изменилось между нами. Я больше не был их забавным маленьким подручным. Я был болезнью, от которой они, видимо, не могли избавиться. Они не хотели видеть меня рядом с собой, и, поскольку я был слишком маленьким для того, чтобы понять это, не говоря уже о том, чтобы выразить свое отношение к этому, я взбунтовался.

Пейдж была совсем не похожа на избалованную принцессу. Она была доброй, порядочной и скромной. Но ее семья принадлежала к обеспеченному среднему классу, а наша… ну, нет. Дав ей такое прозвище, я хотел уколоть ее. Только она совсем не обиделась. Она усмехнулась, глядя на меня, уголки ее губ приподнялись в легкой улыбке, и она взъерошила мне пальцами волосы. После этого я продолжил так называть ее, потому что таким образом я нередко заслуживал улыбку.

– Ты не можешь сказать, что ты не испытываешь интереса ко мне. Об этом говорят твои торчащие маленькие соски, умоляющие о том, чтобы их облизали, биение пульса на твоей шее, румянец на щеках, то, с какой жадностью твой взгляд падает на мою ширинку, когда я захожу в комнату.

Она закусила нижнюю губу и стремительно отвела взгляд.

– Нам нечего стыдиться. Между нами возникла химия. Просто и ясно, – продолжал я мягким, обольстительным голосом.

– Я не… – Она уперлась руками в бедра, выставив вперед грудь со все еще резко очерченными напряженными и затвердевшими сосками.

Я подавил смех. Она могла отрицать все, что угодно, но я был студентом-медиком четвертого курса. Я несколько лет изучал биологию и анатомию. У нее были все классические признаки. Она была возбуждена.

– Мы – практически родственники, Кэннон. Элли бы…

– Мы не родственники. Но да, Элли взбесилась бы, вот почему мы бы никогда не сказали ей.

– Этого не должно случиться. Никогда. – У нее дрожал голос. Слегка, но это было так.

Я пожал плечами.

– Говори что хочешь. Это было просто предположение. – И, очевидно, неудачное.

Отчасти я почувствовал облегчение от того, что она отвергла мой намек. Если бы я разбил Пейдж сердце, сестра задала бы мне трепку, но я сам не простил бы себя. Но играть с ней вот так, наблюдать за тем, как она реагирует на меня… этому я не мог сопротивляться.

Набрав в легкие воздуха, Пейдж постаралась взять себя в руки.

– Послушай, если ты не хочешь, чтобы я находился здесь, если ты думаешь, что мы не можем вести себя