Читать книгу Палач системы классический приговор - Керим Сейдниязов - Страница 5

Немного информации о государстве.

Республика Ангола расположена в южной Африке, граничит с государствами Намибии и Конго, с запада омывается Атлантическим океаном. Ангола – бывшая португальская колония. Официальный язык Анголы – португальский. В середине семидесятых Ангола получила независимость. А чуть позже в стране началась гражданская война между действующим правительством и повстанческими группировками. В такой ситуации правительство Анголы было вынуждено обратиться за помощью к Советскому Союзу, чтобы стабилизировать обстановку в своей стране. И после этого наши военные базы появились в этой стране. Социальная сторона в этой республике хромает: стабильно низкий уровень жизни у большинства населения, из-за чего растёт их недовольство, и возникают вооруженные конфликты между населением и действующей властью, которые нам приходилось несколько раз предотвращать. И это всё происходит в стране, где добывают нефть, газ, железную руду и даже алмазы. Вот такая вот ситуация. В Анголе мы выполняем интернациональный долг. Наша миссия заключается в том, чтобы не допускать вооруженных конфликтов. Ещё хочу сказать о нашей службе, что в Анголе мы были как «тени». О нас не писали в газетах, не было наградных орденов и медалей, статистика отсутствовала. В военных билетах не было никаких записей о нашем присутствии в Анголе, а стоял только штамп с номером части. Но при всем этом нам платили неплохие командировочные. Военная база, где я находился, имела большую территорию и насчитывала около трех тысяч военных. На ней располагались специальные зоны подготовки бойцов, полигон, где обучают огневой подготовке – стрельбе из пистолета, автомата и снайперской винтовки. Так же на базе находился небольшой военный аэродром с вертолетной площадкой и одной взлётно-посадочной полосой, на которую каждый месяц приземлялся военный транспортник, который привозил нам из Союза продовольствие, вооружение, письма и гостинцы от родных и друзей, и многое другое. Недалеко от полосы располагались склады и ангары для танков и БТР. Один из ангаров был разделен на две части: в одной части был оружейный арсенал, а в другой части ангара располагался так называемый «политкласс», где с нами проводили беседы на предмет общественно-политической подготовки. Нам рассказывали о текущей политической обстановке в нашей стране и в мире, об их изменениях, а в нашем случае больше рассказывали об Анголе. О том, какая обстановка в стране, какие народностях проживают, на скольких языках общаются. Оказывается, не все народности в Анголе общаются на португальском языке, хотя он признан государственным. Напротив ангаров располагались казармы и медсанчасть, которая, кстати, всегда, пополнялась больными солдатами и офицерами. В то время, в Анголе из-за слаборазвитой медицины были распространены такие болезни, как туберкулёз, желтуха и малярия. Вот именно с малярией наши солдаты часто попадали в медчасть. Меня, Бог миловал, всё это обошло стороной. Только акклиматизация прошла чуток не спокойно, каждый день, в течение двух недель постоянно слезился левый глаз. Особенно, когда песчаная буря проносилась через нашу базу. Далее, за медсанчастью, располагался штаб командующего. Где постоянно находился начальник военной базы. Потому что начальник базы не только работал в штабе, но и жил в этом здании. В здании находилась его служебная квартира. Несколько офицеров, служивших при штабе, были военными переводчиками. Нашу базу часто посещали члены правительства Анголы и их военные для получения консультаций и решения каких-либо проблем. Наши переводчики всегда присутствовали на этих встречах, где переводили и одновременно стенографировали эти переговоры. Рядом со штабом командующего были расположены офицерская казарма и столовая. Сама база была огорожена невысоким кирпичным заборам, сверху которого натянута колючая проволока. На каждом углу забора установлены вышки с прожекторами, по ночам они освещают периметр базы, на вышках дежурят часовые. Теперь я расскажу о моем месте несения службы. За ангарами находились два автомобиля «ЗИЛ 131 – фургон», будка каждого из них была напичкана специальным оборудованием, а на крыше металлической будки установлены антенны. Обе машины были укрыты маскировочным брезентом песочного цвета – цвета пустыни. Кстати, такого же цвета у нас была и военная форма. В одной из этих машин находился я. В каждой машине постоянно находились на дежурстве три человека. Все они владеют английским и португальским языками. И всё дежурство мы проводим в наушниках, слушая эфир. На каждое дежурство один из троих назначался ответственный. В нашей будке ответственным был лейтенант по имени Ион, молдаванин, мы называли его на русский манер – Иваном. Перед тем, как приступить к работе на специальных устройствах типа «катран», ответственный каждый раз проводил с нами инструктаж по работе с этими устройствами и только после инструктажа он допускал нас к работе. Мы дежурили по двенадцать часов в сутки: когда днём, когда ночью. Наша основная задача – перехват радио-переговоров местных военных, чтобы владеть неизвестной нам информацией, как говориться: «доверяй, но проверяй». Так же радиосигналы и радио-переговоров вооруженных повстанческих группировок, чтобы определять их состав и дислокацию. Ещё мы перехватывали радиосигналы и радио-переговоры с американских военных баз, которые присутствовали в других африканских странах. Это являлось одной из основных задач, потому что были случаи при перехвате радио –переговоров американцев, мы узнавали, где американцы были зачинщиками в разжигании вооруженных массовых беспорядков и которые из них были направлены против нас. Об этом расскажу чуть позже. На службе я не забывал о музыке. Иногда, находясь на дежурстве, я левой рукой переключал каналы связи, а правой постукивал пальцами по столу, настукивая любое произведение, которое в данный момент мне приходило в голову, и, одновременно, отбивал ногами такт. Глядя на мои действия, сослуживцы спросили у меня: «Ты, что, музыкант?» Я ответил: «Да».

Признаться честно, после трёх месяцев службы в чужой стране, не считая тех, которые были на Родине, я стал очень сильно скучать по родному дому. А, чтобы грусть не овладевала мной полностью, я старался вспоминать интересные моменты моей жизни, например – школьные годы. Я вновь вспомнил, чему нас учили в школе. Несколько раз, негромко, напевал себе под нос ноты: «До, ре, ми, фа, соль, ля, си» , и « Си, ля, соль, фа, ми, ре, до.», а иногда, напевал детские песенки или современные шлягеры. Вспоминал, как наш педагог по классу фортепиано рассказывала нам о музыке: с чего всё начинается, о самом процессе обучения, который является трудоёмким, как легче запомнить, расположение нот на стане, ключи, рассказывала про клавиатуру, как правильно располагаться за инструментом и, в конце своего рассказа, добавила: « Азы музыки вы должны знать наизусть».

Во время службы у меня появилась вредная привычка – я стал курить. Конечно, это плохо может сказаться на моём здоровье, но зато она позволяет мне иногда покидать машину для перекура, чтобы я мог немного размяться, а, то мышцы затекают от долгого сидения за аппаратурой. Кстати, сигареты, которые нам привозили, доставались нам непросто, так, конечно. Как я уже ранее говорил, что к нам каждый месяц прилетал транспортник, на котором нам доставляли не только продукты, корреспонденцию, посылки и письма от родных и друзей и многое другое, но и ещё нам присылали из Союза наше дополнительное довольствие, так называемый «доппаёк», который нам полагался по службе. В список «доппайка» входили всего две пачки сигарет и, конечно же, нам этого количества сигарет не хватало. Поэтому мы просили офицеров, которые сопровождали груз, привезти нам, сколько кому надо, блоками сигареты и, если кому надо, еще и водку и коньяк. Конечно, это было нелегально, и за это офицеры «накручивали» свой процент и всех нас это устраивало. Но большинство наших ребят ждали этот борт по другой причине. Этот борт доставлял письма. Письма от родителей, друзей и их любимых. Кого-то эти письма радовали, а кого-то расстраивали. Из писем, которые приходили от мамы, я знал, что у неё всё хорошо, что она работает и скучает по мне, и многое другое. А, через год, от неё пришло горькое известие, что моей бабушки больше нет. Причину смерти она мне не сообщила. Я очень расстроился по этому поводу и хотел съездить ненадолго домой, поддержать маму, но меня не отпустили. Ещё она написала мне, что переезжает жить в столицу, в бабушкину квартиру и, что, в столице будет работать. Аза нашей квартирой во Владимире будет присматривать соседи. Мама с ними уже договорилась. Около месяца я ходил как тень, очень переживал смерть бабушки. Всё не мог поверить, что её не стало. «Невосполнимая потеря, как для меня, так и для искусства» – подумал я.