Читать книгу Роковая женщина - Кэрол Дуглас - Страница 10

Какой печальный комментарий к современным нравам! Я даже не удивилась, когда, вернувшись в отель после обеда, мы обнаружили, что в гостиной нас ждет какой-то малоприятный незнакомец.

Он поднялся, когда мы вошли, но не счел нужным объяснять свое присутствие. Поскольку Ирен не вынула свой маленький пистолет, который, путешествуя, всегда носит в сумочке, я сделала вывод, что она ждала этого человека.

– Как мило со стороны вашего начальства прислать вас, – сказала подруга вместо приветствия.

– В конторе сказали, что я должен сделать ради вас все возможное. – Гость перевел взгляд на меня. – А это та самая крошка, которая вас шантажирует?

К счастью, я онемела от подобного предположения, что позволило примадонне самой выбрать для меня легенду:

– Вовсе нет. Это мисс Хаксли. Британская сыщица, которая работает над… континентальным аспектом этого дела.

Посетитель и глазом не моргнул, проглотив эту басню.

– Добрый вечер, мисс, – поздоровался он со мной и снова повернулся к Ирен. – Мэм, я слышал, что в Европе вы иногда фигурировали уже не как сотрудник, а как заказчик агентства Пинкертона. Правда, у нас там не так уж много работников. Пока что.

Это был высокий, крепкий мужчина, явно с ирландскими корнями. Нос у него был луковкой, причем красный – он определенно питал слабость к элю и даже к виски. Но взгляд у него был пронзительный, а выправка военная.

– Дело, которое призвало меня на родину, вообще-то не имеет прямого отношения к шантажу. Правда, молодая женщина, которую вы упомянули, способна прибегнуть к насилию, чтобы добиться своей цели. Нет, вопрос, судя по всему, связан с убийством.

– И что же это за вопрос, мэм?

– Пока это тайна, – с лукавым видом ответила Ирен. – Во-первых, меня заманили на родину сообщением о моей матери, которой я никогда не знала. Во-вторых, дело связано с известной журналисткой Нелли Блай. Присаживайтесь, мистер?..

– Конрой, мэм.

– Желаете шерри? Превосходно. А потом расскажите мне, пожалуйста, что вам удалось узнать.

Мистер Конрой с готовностью принял хрупкую рюмку, которую подала ему Ирен, и уселся в кресло. Изящный сосуд казался в его ручище хрустальным наперстком.

Одним глотком гость покончил с шерри и поставил рюмку на стол. Затем он вынул дешевый потрепанный блокнот и огрызок карандаша, изуродованный перочинным ножом, который выглядывал из бокового кармана пиджака.

– Она просто зверь, когда дело доходит до журналистики, – начал мистер Конрой. – Хотя она подписывает свои материалы именем Нелли Блай, на самом деле ее зовут Элизабет Кокрейн. Но я зуб даю, что вам это известно, мэм.

– Так и есть, но рассказывайте по порядку. Вы обладаете некоторым преимуществом, поскольку наблюдали за ней на родной почве. Мы с мисс Кокрейн впервые встретились за границей, где она под видом проститутки занималась расследованием, собирая сенсационный материал для газеты.

Брови нашего собеседника взметнулись, как две гусеницы, собирающиеся сразиться. Да уж, неотесанному американцу было далеко до изысканно приподнятой брови Оскара Уайльда.

Меня вовсе не удивило, когда с языка агента начали слетать грубоватые слова. В Лондоне он говорил бы на кокни, здесь же употреблял не менее вульгарный американский вариант английского.

– Что? Прикинулась шлюхой? Она, дочь судьи?

– Дочь судьи? – Ирен, сидевшая на диване, подалась вперед. – А я и забыла, что Пинк упоминала об этом. Неудивительно, что она так упорно добивается правосудия.

– У него было десять детей от первой жены. Мисс Элизабет и четверо ее братьев и сестер появились во втором браке судьи, когда вдова по имени Мэри Джейн Каммингс подцепила состоятельного мужчину. Судья относился ко всем своим детям очень хорошо, и все было бы расчудесно, кабы он не умер. Дети от его первой жены завладели всем имуществом и выставили миссис Мэри Джейн из дома, продав его. Кончилось тем, что у нее остались мебель, лошадь с экипажем, корова и одна из собак – и никаких денег на их содержание.

– Боже мой! – воскликнула я. – Теперь я помню, что Элизабет упоминала об этом при знакомстве. Очень похоже на коллизию из романа Джейн Остин. Если не ошибаюсь, «Разум и чувства». Понятия не имела, что законы и обычаи в Америке могут быть такими… английскими.

Мистер Конрой посмотрел на меня, нахмурившись.

– Точно. – Очевидно, он не понял ни слова из того, что я сказала. – Благодарю вас, мисс, – добавил он с грубоватой вежливостью фронтира.

Такого рода обходительность я наблюдала у Буффало Билла и даже у индейца Красного Томагавка во время нашего последнего приключения. Но теперь меня возвысили до положения сыщицы, и это было гораздо увлекательнее моих предыдущих профессий гувернантки, продавщицы и машинистки.

Я умолкла.

Мистер Конрой лизнул кончик карандаша (что покоробило меня как бывшую гувернантку) и продолжил:

– Вот так обстояли дела: единственная дойная корова и вдова с пятью голодными детишками. Неудивительно, что миссис Кокрейн вскоре выскочила за некоего Джека Форда.

– Ага. – Ирен отхлебнула капельку шерри. Она пила алкогольные напитки так же, как курила свои любимые маленькие сигары, – умеренно и с большим изяществом. Впрочем, сегодня она не стала дымить сигарой. Подозреваю, если бы она закурила, это шокировало бы нашего американского коллегу, а ей не хотелось его отвлекать. – Значит, вот почему она вступила в столь неудачный брак.

– Вы знаете об этом прохвосте, мэм?

– Да. Кое-что из наших сведений будет совпадать, но я предпочитаю выслушать от вас полный отчет, мистер Конрой. Так что продолжайте, пожалуйста.

– «Прохвост» – это еще слишком мягко сказано о Джеке Форде. Он пьянствовал и избивал жену. Обделывал грязные делишки. В общем, подонок, которого так и тянет повозить мордой по булыжникам. Бесчинствовал и измывался над женой. Миссис Кокрейн, вдова покойного судьи, подала на развод, и ее юная дочь (будущая Нелли Блай) выступала в суде как главный свидетель безобразий отчима. Она была с характером, эта малышка Кокрейн.

– Сейчас тоже, мистер Конрой. Вы располагаете информацией о том, как она стала репортером?

– Нет. Это нигде не зафиксировано – в отличие от скандальных бракоразводных процессов. Нелли начала печататься в «Диспатч», когда ей еще не было двадцати, и ее первая статья была о разводе.

– Смело с ее стороны.

– Это точно! Совсем девчонка, а пишет на такую скандальную тему! Но это было только начало. Не успел никто и глазом моргнуть, как Нелли Блай села в поезд и отправилась со своей матерью в Мексику. И начала присылать репортажи о тамошних жутких условиях. Правда, я ожидал, что условия по ту сторону границы премерзкие. Во всяком случае, это было новостью для читателей «Диспатч», как и то, что молоденькая американская девушка преспокойно отправилась в Мексику. А вернувшись в Нью-Йорк, она выкинула еще один номер: симулируя безумие, проникла в сумасшедший дом на Блэквелл-Айленд и собрала там материал. Я бы на такое нипочем не отважился: побоялся бы, что меня никогда не выпустят оттуда.

Да, для этой девчонки нет преград. И вот что я вам скажу: вещи, о которых она рассказывает, открывают людям глаза. Наш мир несправедлив и жесток, но не лучше было и в Старом Свете. Мои предки сбежали оттуда, как от нашествия блох. Сейчас имя Нелли Блай известно в Нью-Йорке. Вместе с другими журналистками она раскапывает неприглядные дела и требует справедливости для униженных и оскорбленных. Правда, ничего особенно не меняется – разве что отчаянных репортеров тащат в суд богатеи, а вот у нищих и безгласных все остается по-старому.

– Мистер Конрой, я не ожидала такого тонкого философского резюме! А что известно относительно личной жизни мисс Блай?

– У нее почитай и нет никакой личной жизни. Конкурирующие газеты оспаривают правдивость ее статей и отряжают своих молодых леди, наказывая им переплюнуть Нелли Блай. Но это не так уж легко. В ее личной жизни не удается нарыть никакой грязи. Правда, вы говорите, что в Париже она была известна как женщина с дурной репутацией. Это несколько снижает ее образ, но она уже выпустила книгу с названием «Десять дней в борделе». Я не говорю уже о довольно непристойном романе, вышедшем в прошлом году, – «Загадка Центрального парка». В основу положены ее материалы о конюхе, который цеплял наивных девушек в Центральном парке и продавал их в бордель. На обложке говорилось, что предполагается выпустить серию романов. однако пока что вышел всего один. Описание приключения в парижском борделе так и не увидело свет в Америке. Мисс Блай ведет тихую жизнь вместе с матерью в уютной маленькой квартирке на Тридцать пятой улице. И не подумаешь, что это она шокирует публику и наводит страх на владельцев трущоб, грозя их разоблачить! И поделом им!

– Живет вместе с матерью? Очевидно, ее мать никогда не была независимой?

– Бедняжка плохо разбиралась в мужчинах. Ее дочь училась на ошибках матери, так что в ее прошлом не удалось обнаружить ни одного мужчины. Те седые динозавры, у которых она служит в газете, не в счет. Если вы хотите покопаться в грязном белье Нелли Блай, тут вы не одиноки. Однако ваши попытки будут так же безуспешны, как у журналисток из конкурирующих газет.

– Вы хорошо поработали, мистер Конрой! – Ирен откинулась на спинку дивана. Ее рюмка с шерри так и осталась почти нетронутой. – Вы заставляете меня гордиться тем, что я служила в агентстве Пинкертона. Женское подразделение все еще процветает?

– Нет. Только мистер Пинкертон настаивал на такой идее, а как только он умер в восемьдесят четвертом, от этой практики немедленно отказались. Признаю, мне жаль, что идея заглохла. Ну что же, по крайней мере, мне удалось познакомиться с вами. – Он поднялся, засовывая свой непрезентабельный блокнот в отвисший карман пиджака. – Насколько я понимаю, в свое время вам случалось выкидывать такие фокусы, что мисс Нелли Блай позеленела бы от зависти. Мистер Пинкертон часто о вас говорил, причем с большим уважением. Он сожалел, что Европа и оперная сцена украли у него самую лучшую сыщицу.

Ирен тоже встала.

– Для меня большая честь, что меня вспоминали подобным образом. Спасибо за вашу помощь.

– Если понадобится что-нибудь еще…

– Я непременно к вам обращусь.

С этими словами наш гость взял свой видавший виды котелок и откланялся.

– Ах! – Ирен издала глубокий вздох, когда за сыщиком закрылась дверь.

– Мы уже много знаем о семейной истории Пинк, – заметила я.

– Да, но только с ее слов. Странно, что она до сих пор живет вместе с матерью и поддерживает ее.

– Странно? Но это всего лишь дочерний долг. Если бы моя мать была жива…

– Да, я знаю, Нелл. Ты образец верности. Я могу лишь возблагодарить судьбу за то, что ты осиротела и обратила всю свою преданность на меня. Но Пинк – другое дело. Она молода, современна, пользуется известностью. Почему за ней никто не ухаживает? Почему у нее нет поклонников? Почему в довольно зрелом возрасте – в двадцать пять лет – она живет вместе с матерью?

– Не каждой женщине посчастливилось найти своего Годфри, – возразила я.

– Но каждая женщина, занимающая такое положение, могла бы найти, по крайней мере, кого-нибудь вроде кронпринца Богемии – пусть он окажется всего-навсего принцем коммерции в самой демократической стране.

Ирен принялась расхаживать по комнате, потом остановилась, чтобы извлечь из шелковой вечерней сумочки свой пистолет и переложить в ящик письменного стола. Только тогда она достала элегантный портсигар синей эмали и спички.

– А почему ее так заинтересовала история моей забытой матери? – задалась вопросом примадонна.

– Очевидно, ее мать для нее важнее, чем твоя – для тебя.

– И она не может мне этого простить. Человек часто требует от других уважения к обязательствам, которые связывают его самого. Однако я считаю, что тут есть что-то еще, помимо несходства мнений насчет матерей.

– И как же мы поступим? – поинтересовалась я.

– Для начала мы должны познакомиться с матерью Пинк. А затем, полагаю, нам предстоит встретиться с моей.

Подруга усмехнулась с безмятежным видом. Если бы мне предстояла встреча с собственной матерью, которой давно не было в живых и которую я не знала, мне вряд ли удалось бы держаться столь беззаботно.

– Уж если я согласилась на экспедицию в самые потаенные уголки моего прошлого, которую затеяла Нелли Блай, то с какой стати мне отказываться от расследования ее личной жизни? Вспомни, как в возрасте четырнадцати лет она пламенно защищала мать, давая показания против своего мерзкого отчима. Пожалуй, неудивительно, что она до сих пор живет с матерью и что главные темы ее газетных статей – тяжелая жизнь работниц потогонных фабрик и падших женщин.

– Но ведь ее собственная жизнь такой не была, – не преминула возразить я.

– Нет. Но порой и Пинк приходилось не сладко. – Ирен не отрывала взгляда от обоев, словно там висела картина, которую стоило изучить. – Наверное, ты находишь странным, что я не хочу проследить свое прошлое. Но у каждой семьи есть свои скелеты в шкафу. Фамильные секреты – самая опасная вещь, и не стоит их ворошить. Мне совсем не улыбается узнать мои.

Я умолкла, размышляя над одним вопросом, который тщательно скрывала от Ирен. К счастью, такая упорная исследовательница, как Нелли Блай, не питала ни малейшего интереса к моим секретам.