Читать книгу Нежное сердце - Кэрол Мортимер, Кэрол Мортимер - Страница 4

Один взгляд в ледяные глаза Цезаря Наварро и на его лицо, черты которого стали жесткими, – и Грейс поняла, что она опять сморозила что-то не то.

Своей холодностью и замкнутостью он напомнил ей отца. Тот всегда принимал такой вид, когда она или Бет совершали что-либо неподобающее. Клив Блейк был замечательным и любящим отцом, ему никогда не приходилось повышать голос на своих дочерей. В этом просто не было необходимости. Достаточно было поджать губы и холодно сказать что-нибудь, как сестрам становилось ясно – они в чем-то провинились.

Холодность Цезаря Наварро Грейс расшифровала мгновенно: она что-то не то сказала. Колени ее подогнулись, в голове не осталось никаких мыслей. Грейс даже не могла вспомнить, о чем они говорили.

Ах, ну да, вдруг озарило ее. Она уверяла Цезаря, что никому и словом не обмолвится об отношениях, которые связывают его с Рафаэлем. Неужели она ошибалась? Грейс стало жарко.

С трудом заставив себя поднять глаза, она криво улыбнулась:

– Вы с Рафаэлем не пара?

Одна темная бровь взметнулась вверх.

– Может, объясните мне, почему вы пришли к такому выводу?

«Даже голос Цезаря напоминает голос отца, – с содроганием подумала Грейс. – Мягкий, приятный, но бьющий эффективнее, чем хлыст. Кажется, я попала. Надо же было так ошибиться в отношении работодателя и Рафаэля!»

Если, вызвав ее к себе в кабинет, Цезарь не собирался сообщить ей об увольнении, то теперь он сделает это без колебаний. Сердце Грейс упало.

Да, но кто же тогда изображен на единственной фотографии, стоящей на письменном столе? Очевидно, этот кто-то занимает очень важное место в жизни Цезаря, так как он не походит на эмоционального человека, который заставляет свой стол различного рода фотографиями.

Не о том она думает. Как ответить на вопрос?

– Это самое правдоподобное объяснение того факта, что молодой, богатый и поразительно красивый мужчина в расцвете сил не фотографируется с прекрасными женщинами, которых он впоследствии укладывает к себе в постель… – Грейс оборвала себя, поняв, что таким объяснением она не улучшила, а, наоборот, усугубила сложившуюся ситуацию. – Не могу поверить, что я произнесла это вслух, – потрясенно выдохнула она.

– Могу вас заверить, что вы произнесли это вслух. – И снова Цезарь не знал, как ему следует вести себя с особой, которая, судя по всему, привыкла говорить все, что думает. То ли ему действительно стоит уволить ее и положить конец всему этому, – и к черту восхитительный мусс! – то ли рассмеяться, то ли перебросить через колено и хорошенько отшлепать.

– А вам не приходило в голову, что подобных фотографий не существует, потому что я владею значительным количеством средств массовой информации? – поинтересовался он.

– Нет, никогда, – с кривой улыбкой пробормотала Грейс. – Означает ли это, что женщины все-таки ходят за вами табунами?

– Может, стоит напомнить вам старую истину: чтобы сказать что-либо вслух, сначала надо подумать? – предостерег ее Цезарь.

Грейс отвела взгляд в сторону:

– Прошу прощения.

Цезарь кивнул, принимая извинение:

– Итак, вы считаете меня поразительно красивым мужчиной, находящимся в расцвете сил, так, мисс Блейк?

Щеки ее запылали как маков свет.

– Да, – чувствуя себя крайне неловко, призналась Грейс.

Цезарь переменил позу, скрестил руки на груди и понял: он испытывает удовольствие оттого, что мисс Блейк явно чувствует себя некомфортно.

– Да, меня еще никто никогда так не характеризовал. Поразительно красивый мужчина, находящийся в расцвете сил, – медленно и со вкусом произнес Цезарь.

– Вы перестанете это повторять? – не выдержала Грейс и совсем уж невпопад спросила: – Родни где-нибудь поблизости?

– Вы спрашиваете, потому что боитесь, что он отведет вас в лесок и прикончит там?

– Именно!

И Цезарь не выдержал. Он рассмеялся.

Грейс недоверчиво смотрела на него, чувствуя, как этот густой мужской смех вызывает в ней сильное желание. Ее бросало то в жар, то в холод, волны страсти накатывали одна за другой, соски набухли, в низу живота появилось влажное тепло. Это было одновременно и самое приятное, и самое неприятное чувство из всех испытанных когда-либо Грейс. Ощущения доставили ей удовольствие. Но мужчиной, вызвавшим их, оказался непонятный Цезарь Наварро.

Хуже того, он догадался о ее чувствах. Это было ясно по тому, что его смех начал стихать, и Цезарь вперил в нее пристальный взгляд своих блестящих черных глаз.

– Послушайте, раз уж мы решили, что вы меня увольняете, не могли бы вы распорядиться, чтобы Родни проводил меня до ворот? Я совсем не хочу ляпнуть что-нибудь такое, что снова заставит меня краснеть, – на одном дыхании выпалила Грейс.

Цезарь развеселился. Особенно ему нравилось то, как покаянные слова слетали с прекрасно очерченных влажных женских губ. Губ, которые хотелось целовать, при взгляде на которые твердела его плоть. Интересно, а на вкус эти губы такие же восхитительные, как шоколадный мусс, который он попробовал накануне?

«Я никогда этого не узнаю», – одернул себя Цезарь.

Грейс Блейк работает на него, а он никогда не вступал в отношения с женщинами, которые на него работали. Какими бы восхитительными, непредсказуемыми – и очень возбуждающими – они ни были.

Краска на ее щеках и напрягшиеся под белой блузкой соски сказали Цезарю, что Грейс также находит его физически привлекательным.

Что ставило перед ним дилемму, так как накануне ночью он пришел к одному решению, ради которого и вызвал Грейс к себе в кабинет.

– Мистер Наварро? – осторожно проговорила она.

Цезарь выпрямился, обошел стол и сел в кресло. Через стол Грейс не сможет заметить его возбуждение.

– Насколько я помню, мы не совсем правильно начали наше знакомство, мисс Блейк. Может, начнем заново?

«Что он хочет этим сказать?» – мгновенно насторожилась Грейс. Неужели он готов забыть все те вещи, которые она наговорила ему вчера и сегодня? Значит ли это, что у нее по-прежнему есть работа? Если так, то, вероятно, она ошиблась на его счет и Цезарь Наварро не так беспощаден, как она предполагала. Да, ну и ляпнула же она! Грейс почувствовала, что ее щеки снова заливает краска смущения. Необыкновенно привлекательный мужчина в расцвете своей мужской красоты. Кроме того, невозможно забыть реакцию, которую в ней вызвал его смех.

Грейс тряхнула головой.

– Не уверена, что я смогу жить на пустошах Хэмпшира, – призналась она.

– Поместье не отгорожено от мира, мисс Блейк, – протянул Цезарь. – Ближайший город расположен чуть более чем в десяти километрах отсюда. Точнее, в десяти километрах двухстах метрах. А на территории поместья, кроме вас, проживают еще двадцать человек. Да, я знаю, что большинство из них – сотрудники моей службы безопасности, – опередил он Грейс. – Но в остальном они такие же люди, как мы с вами.

Почему ее не удивляет, что Цезарь Наварро точно знает расстояние до города, а также количество человек, проживающих в поместье?

Грейс скорчила гримасу:

– Вот именно! Они и еще камеры видеонаблюдения повсюду.

– Камеры видеонаблюдения не повсюду, мисс Блейк. – Он нахмурился. – В ванных комнатах их, к примеру, нет.

– Это была бы настоящая паранойя, – отрезала Грейс. – Не говоря уже о нарушении тайны частной жизни.

– Вы считаете меня параноиком?

В его голосе прозвенела стальная нотка, которую трудно было не заметить.

– Я не привыкла, что за каждым моим движением наблюдают…

– Камер в моем кабинете нет.

– Но доступ сюда мне запрещен.

– Когда меня здесь нет, запрещен, – рассеянно кивнул Цезарь, все еще не придя в себя от замечания насчет параноидальности. – Зато установлены датчики движения. Они начинают работать, если в кабинете кто-то появляется. Их надо отключать.

– Замечательно! – Грейс с трудом сдержалась. Ей очень хотелось подбочениться. – Какие ценности хранятся в этой комнате, если я не могу зайти сюда, чтобы вытереть пыль?

– Это мое святилище, – коротко ответил Цезарь. – Место, где я могу побыть совершенно один.

– Чем же вы занимаетесь? Танцуете голым при полной луне или еще что-нибудь в этом роде?

Цезарь сделал глубокий вдох. Похоже, эта девушка никогда не перестанет его удивлять.

– Вы хоть изредка задумываетесь, прежде чем открыть рот? – мягко поинтересовался он.

– Обычно да. – Грейс скорчила гримасу. – Но с вами у меня это почему-то не получается.

Цезарь вздернул бровь:

– Я заставлю вас нервничать?

– Не то слово, – пробурчала она.

– Какое из моих качеств заставляет вас нервничать?

Грейс закусила губу, чтобы не сболтнуть лишнего. Цезарь Наварро слишком большой, слишком пугающий, он слишком уверен в себе, слишком высокомерен, сдержан настолько, что ее постоянно переполняет желание сделать что-нибудь, способное поколебать его выдержку. И к тому же он действительно до невозможности хорош собой.

– Я пошутила, – сказала Грейс, – и признаю, что это была неудачная шутка.

Цезарь кивнул, уголки его губ поползли наверх.

– Неужели вы наконец-то учитесь сначала думать, а уж потом говорить.

– На это можно надеяться, – кивнула Грейс.

– Кстати, отвечая на ваш предыдущий вопрос… Может, мне нравится чувствовать, что я могу танцевать здесь голышом, если это вдруг взбредет мне в голову.