Читать книгу Голос в радиоэфире - Кэролайн Б. Куни - Страница 4

Сара-Шарлотта непременно хотела знать, во что Дженни оденется, когда в следующий раз поедет навещать семью в Нью-Джерси.

– Да какая разница? – ответила девушка. У нее не было никакого желания обсуждать гардероб, в особенности потому, что она никуда не собиралась ехать, – те сами должны были приехать. С подругой надо было придумывать секреты и тайны, в которых не было никакого смысла. – Я уже много раз там была. Ко мне все привыкли и уже наизусть знают, в чем я хожу. Так что одежда не имеет большого значения.

– Она всегда имеет большое значение, – поучительно ответила Сара-Шарлотта. – Пожалуйста, не превращайся в человека, который делает вид, что мода для него не важна.

Дженни рассмеялась и резко сменила тему.

– Знаешь что? Мне настолько не все равно, что происходит в моде, что я недавно купила Барби, которой у меня раньше не было.

Продолжая лежать на кровати, она наполовину свесилась с нее, запустила руки под накрахмаленную ткань покрывала и начала шарить под кроватью в поисках чемоданчика с куклами Барби. Чтобы та не упала, Сара-Шарлотта держала ее за ноги.

Дженни достала чемоданчик, открыла его и вынула новую куклу. Это была наездница на чудесной пегой лошади с белой гривой. Казалось, грива лошади была даже лучше и мягче, чем волосы самой Барби. Девушка принялась расчесывать ее.

– Когда мне было восемь лет, я бы за такую убила, – призналась Сара-Шарлотта. Она вынула Барби-гимнастку и начала одевать ее в костюм официантки.

– А почему бы тебе не навестить Рива? – спросила она. – Остановишься у него в общаге.

Дженни не хотелось обсуждать его. Бостон казался таким же далеким, как Тибет, а жизнь, которую Рив вел в колледже, – такой же непонятной и загадочной, как у монахов в том самом Тибете.

– Чтобы родители разрешили мне поехать в Бостон и остановиться в мужской общаге? Вернись на землю.

Они рассмеялись. Родители Дженни, и в особенности «другие», из Нью-Джерси, никогда ничего не разрешали. Вообще.

– Попроси, чтобы он приехал, хоть на полдня, – предложила подруга.

«Понимает, как я скучаю, – подумала Дженни. – Я этого не говорю, но она знает, что, даже когда Рив не находит правильных слов, у него есть руки и плечи, которые помогут решить любую проблему».

– Он без машины.

Сара-Шарлотта кивнула и решила сменить тему, от которой девушке становилось грустно.

– У меня на Барби были большие надежды, а она стала всего лишь официанткой. Я думала, она будет пилотом авиалайнера. Как же ты, Барби, до этого докатилась? – с грустью спросила она.

«Сара-Шарлотта действительно моя лучшая подруга», – подумала Дженни.

Подруга. Само слово было чем-то похоже на Барби – это что-то теплое и неизменное.

«Интересно, может быть, еще не поздно подружиться с сестрой?»

Радиостанция WSCK была музыкальной. Однако она не пыталась конкурировать с бостонскими коммерческими. Было бессмысленно ставить музыку 1980-х годов, например Джона Мелленкампа или Aerosmith. На станции не обсуждали, насколько музыка Pear lJam похожа на Stone Temple Pilots (или наоборот, в любом случае обе команды звучали совершенно одинаково). На станции не запаривались тем, чтобы организовать специальный час для любителей джаза, не ломали голову, чтобы играло больше регги или рэпа.

На WSCK ставили местные группы в стиле «гараж». Музыку ребят, которые не теряли надежды и отчаянно пытались вырваться из заколдованного круга неанонсированных выступлений в неизвестных местных клубах. Главным образом это были коллективы, организованные студентами разных колледжей.

А в Бостоне их было много: Северо-Восточный университет, Бостонский университет, университет Симмонс, консерватория Новой Англии, технологический институт Вентворс и Хиллс, в котором учился Рив. Через мост располагались Гарвард и Массачусетский технологический институт. В Бостоне насчитывалось двести пятьдесят тысяч студентов, и на каждом этаже в любой общаге находилось несколько человек, которые хотели стать музыкантами.

Все они хотели, чтобы их крутили по радио. На WSCK постоянно приходили ребята, чтобы оставить кассеты, CD и даже винил. Рив обожал запах пластинок. Удивительно, что кто-то еще слушал музыку на них. Парню нравились музыканты вне зависимости от того, что они играли: «гараж» или полную ерунду. Было видно, что те хотели пробиться в музыкальном бизнесе. Они были смелыми и не боялись, что над ними будут смеяться. Главное – чтобы слушали.

Плейлист WSCK не составлялся. Там не тратили время, чтобы узнать предпочтения слушателей. Никто не стремился выяснить, нравятся ли слушателям песни Мелиссы Этеридж. Всем было наплевать. Каждый думал о себе.

Формат менялся только в 10 часов вечера – до 11 транслировали ток-шоу. Содержание могло быть любым в смысле политики: правым или левым. Иногда выступали какие-нибудь ненавистники, которым не нравилось все и вся; иногда те, кто пропагандировал любовь в стиле нью-эйдж; можно было услышать слова за легализацию марихуаны; поднимали тему образования и зачастую выступали за то, чтобы уволить всех преподавателей колледжа (большинство слушателей были за).

Но чаще всего разговаривали сами диджеи. Это были ребята, которые хотели, чтобы их слушали. Они мечтали вернуться в города, где родились, и начать работать на местном радио, делая утренние программы для тех, кто едет на работу, наподобие популярных программ такого формата, которые транслировали на коммерческих радиостанциях Лос-Анджелеса, Майами и Чикаго. Диджеи хотели сделать карьеру при помощи голоса и мозгов, как и музыканты хотели стать известными благодаря мелодии и словам песни.

«Я буду королем эфира», – мечтал Рив.

Он представлял, что станет известным, его будут окружать поклонники и он будет тусоваться среди знаменитостей. Ему не терпелось прослушать кассету с записью своего часового выступления.

– Дженни никому ничего не сказала. Секрет пакета из-под молока пока оставался секретом. Потом она почитала подробности собственного похищения в архиве газеты The New York Times. Представляете, каково это: прийти в библиотеку и прочитать про собственное похищение на микрофильме в газетном архиве? Увидеть фотографию сестры и трех братьев, о которых ты раньше и не знала, а еще дяди, тети, бабушек и дедушек? И самое главное – родителей? Но в газете не было написано, кто тебя украл. Писали только о семье, из которой ты исчезла. Ни ФБР, ни местная полиция не знали, кто именно совершил преступление.

– Однако сама Дженни знала. По логике, это были родители, с которыми она жила всю жизнь.

Радио во многом зависело от телефонных звонков слушателей, по которым можно было понять реакцию на программу. Позвонит ли кто-нибудь? Интересна ли передача или безразлична?

Рив сконцентрировал внимание на стоящем перед ним микрофоне, но при этом периодически вспоминал о телефоне.

«Пусть кто-нибудь позвонит, – молил он. – Дайте мне понять, что вы слушаете передачу».

– Проблема только в том, что твои родители – хорошие, милые и ответственные люди. Они тебя любят. Ты любишь их. Похищение ребенка – это преступление. Значит, что, твои мама и папа – плохие люди? Если позвонить по бесплатному номеру, обозначенному на пакете, то сама проиграешь, ибо потеряешь семью. Навсегда. Поэтому начинаешь думать, что ошиблась, сама все придумала. То лицо на фотографии – не твое. А потом ты находишь доказательства, что во всей этой истории много тайн. Ты обнаруживаешь на чердаке коробку… В самом дальнем углу.

Брайан Спринг вместе с матерью находился в магазине Price Club. После возвращения с работы, готовки ужина и проверки домашней работы детей она вспоминала, что надо ехать за покупками. К тому времени было достаточно поздно. Они садились в новый автомобиль и ехали в магазин.

Когда близнецы были маленькими (всего год назад), ездить нравилось и Брендану, и Брайану. Здание магазина было огромным, как ангар для самолетов, в котором были установлены кассы, похожие на будки пунктов оплаты за пользование платной автострадой. Они закупали кучу всего: огромные упаковки бумажных полотенец, гигантские пакеты хот-догов, подсолнечное масло и еще много чего.

На протяжении тринадцати лет близнецы были как одно целое, словно полностью самодостаточная единица. Они не ругались и не искали общества других людей, кроме друг друга. Но сейчас Брендан возненавидел эти поездки. Он решил, что есть дела поважнее. Вместе с остальными игроками футбольной команды мальчик начал поднимать тяжести и плавать. Ему хотелось стать громилой еще до перехода в старшие классы, побрить голову и сделать татуировку.

Брендан был подающим надежды спортсменом. А Брайан даже не попал в команду. К тому же брат начал дразнить его, называя «девочкой». В его понимании не было ничего позорней, чем когда парень бегал, как девочка, и бросал мяч, как девочка. Когда мама спрашивала, кто хочет поехать с ней, Брендан отвечал: «Шопинг? Это для девочек». И с презрением смотрел на близнеца. Как на всех, кто, по его мнению, вел себя соответствующе.

Джоди тоже отказывалась сопровождать маму – ей надо было изучать материалы о колледжах. Поэтому ехал Брайан – после всех отказов помочь вид у мамы был потерянный.

Много лет назад миссис Спринг потеряла дочь именно тогда, когда приехала в торговый центр за покупками. Теперь она следила за ними, словно кинолог, который держит питомцев на физическом и психологическом поводке. Им не разрешалось далеко отходить, потому что похитители не дремлют и могут поджидать где угодно.

Но дети выросли и не нуждались в таком пристальном наблюдении. Если бы кого-нибудь попытался схватить похититель, они бы ударили его по голове упаковкой соуса или сока. Так что теперь мама выглядела потерянно. Она пыталась привыкнуть к новому миру, который для нее поменялся так же сильно, как и для Брайана.

И это сделала школа.

До недавнего времени братья были совершенно одинаковыми. В то время Брайан посвящал учебе и чтению ровно столько же, сколько и его брат, а именно ноль минут в день. Когда он перешел в новую школу, впервые в жизни у него появилась собственная комната. Вот тогда Брайан понял, что у них с близнецом не так уж много общего. Брендан блистал на спортивных мероприятиях, а Брайан неожиданно осознал, что у него самый лучший в мире учитель по истории Америки. Это был первый преподаватель, объяснения которого он слушал с большим интересом.

Мальчику очень понравился предмет. Его воображение захватили походы конкистадоров, исследования Северо-Западного прохода в Ледовитом океане, то, как ковбои и переселенцы двигались на Запад и воевали с индейцами. Он открыл для себя мир книг.

Все думали, что в его тяжелом школьном рюкзаке лежит запасная пара кроссовок, и никто, включая брата-близнеца, не предполагал, что там библиотечные книги. Брендан, считавший, что читают только ботаны, которые не в состоянии нормально отбить мяч, даже не подозревал таких чувств у брата к книгам и информации.

Вообще в семье Спринг не придавали большого значения знаниям и образованию. Мама с папой считали, что дети должны хорошо учиться. Стивен делал это, потому что хотел попасть в колледж, расположенный желательно как можно дальше от дома. Джоди – потому что ей нравилось быть отличницей. Брендан не вызывал ни у кого нареканий, потому что в школе придавали большое значение физической культуре. Лишь Брайан учился хорошо, потому что ему нравился процесс.

«Надо же, – думал он, – я и не знал, что мне нравится учиться, пока не появилась собственная комната».

Когда звонил Стивен, Брайан хотел рассказать ему, что открыл для себя радость, которую дают знания. Но никак не мог заставить себя в этом признаться и говорил банальные вещи: «Эй, Стив, как там Колорадо? Успел покорить какую-нибудь гору?»

Старший брат, который давно хотел быть другим человеком и иметь другую семью, был бы рад за младшего. До этого он называл близнецов осами, достаточно дружелюбными, но всегда готовыми ужалить, если кто-то посмеет нарушить их покой. Брайан хотел рассказать Стивену, что уже не живет одной жизнью с близнецом, как раньше, и то, что ужасно скучает по старшему брату, хоть и рад по поводу его отъезда.

Но он ничего подобного не говорил, поэтому и тот ему ничего особенного не рассказывал.

В магазине мама толкала перед собой огромную тележку. Это был рай термоусадочной пленки. Брайан считал, что это одно из величайших открытий человечества. Ему хотелось, чтобы он сам ее изобрел. В пленку оборачивали все, что только можно: мясо, рыбу, зубную пасту и банки с краской. Она была такой прочной, что, казалось, могла выдержать удар метеорита.

В новом доме были квадратные километры площади для хранения продуктов, поэтому в шкафах и кладовке можно было легко разместить огромные упаковки бумажных полотенец. Мама могла покупать замороженные гамбургеры килограммами и за раз приобретать десяток упаковок хлопьев.

Брайан представил, как первые переселенцы в Новом Свете посадили на склоне горы несколько кукурузных зерен и вокруг них зерна кабачков, как ребята отгоняли от посевов птиц и зайцев, как их матери сушили зерно и клали в амбар. Он думал о длинных зимах, во время которых у людей было мало еды…

Мама бросила в тележку гигантскую, затянутую в пластик упаковку замороженных ребрышек. Ему казалось, что она стала совершенно незнакомым человеком, как и собственный брат-близнец. Он подумал, что происходит нечто похожее на то, что случилось с Дженни.

«Я смотрю на незнакомцев, которые по крови являются моими родственниками, – думал он. – Я их люблю, но кто они?»

Мама неожиданно резко повернулась, выставив вперед руки. Ее глаза были широко раскрыты.

– Я здесь, – произнес сын, стараясь ее успокоить. – Прямо за тобой.

Женщина попыталась рассмеяться и вести себя естественно.

– Ты не обязан за мной хвостом ходить, Брайан. Поброди по магазину, может, найдешь то, что тебе понравится.

Его сердце буквально обливалось кровью. После стольких лет жестких правил и ограничений, напряжения и волнений, железной хватки по поводу всего, что касалось детей… она наконец могла позволить себе расслабиться. Миссис Спринг и сама это знала, но от старых привычек сложно избавиться.

Брайан подумал, что их с братом так упорно заставляли заниматься спортом, потому что, когда дети на тренировке, родители точно знают, где те находятся. Знают, что за ними присмотрит тренер. Значит, можно быть спокойными и не волноваться.

«Мы становимся семьей, которой должны были стать давно», – подумал он.

Семьей, члены которой могут выдохнуть, не толкаться, не ходить строем и не бояться.

Рив чувствовал, что вышел на новый жизненный уровень. На уровень обсуждения проблем, не связанных с сексом и насилием. На уровень радости и света.

Он ощущал себя одним целым с микрофоном и чувствовал полное единение с аудиторией.

– Пакет из-под молока стал талисманом Дженни, ее своеобразным одеяльцем. Она взяла мой перочинный нож, разрезала его по углам, чтобы он стал более плоским. После этого зажимом прикрепила к внутренней стороне синей папки с тремя открывающимися кольцами, чтобы можно было вставлять и вынимать листы бумаги. Вы прекрасно знаете, что это за папка, у каждого таких было более чем достаточно. После обнаружения пакета с фотографией она, как и раньше, оставалась для меня сумасшедшей рыжей девчонкой. Только вот сумасшествие стало другим – появился страх. Если все это оказалось бы правдой, то ее украли из семьи в возрасте трех лет. Чтобы вспомнить те давние времена, Дженни начала превращаться в маленького ребенка. Она думала, что, если сможет вернуться в то время, удастся вспомнить все, что произошло. Казалось, вот-вот начнет сосать большой палец… Таким образом расплющенный пакет из-под молока и стал ее талисманом, ее одеяльцем, с которым дети долго не расстаются.

Винни, Кэл и Дерек замерли, ловя каждое слово Рива.

– Ну, что я могу сказать, – произнес он тоном человека, который знает, что его внимательно слушают. – Не знаю, как вам, а мне понравилась композиция Visionary Assassins. Привет вам, ассасины! Заходите ко мне в гости в общагу! Послушаем еще одну песню в их исполнении.

Телефон радиостанции зазвонил. Точнее, не зазвонил – на аппарате зажглась зеленая лампочка, свидетельствующая, что на линии есть человек. Винни ответил на звонок. Он был неоконсерватором, люто ненавидевшим все этнические группы, великие цели, которые человечество могло перед собой ставить, а также всех представителей человечества в целом и по отдельности. Парень был идеальным менеджером, потому что его совершенно не волновало, что он может ранить чьи-то чувства.

Винни ответил на четыре звонка. Выражение его лица было счастливым, что очень непохоже на обычное состояние.

В эфире звучала песня Visionary Assassins с мрачным текстом и угрожающими аккордами.

На аппарате снова загорелась лампочка. А потом еще раз. И еще.

– Рив, – произнес Винни, – слушатели хотят услышать продолжение истории.