Читать книгу Сотня. День 21. Возвращение домой (сборник) - Кэсс Морган - Страница 14

Уэллс смотрел в звездное небо. Раньше он даже представить себе не мог, что тоска по дому заставит его выискивать знакомые созвездия, когда сам он будет далеко-далеко. Вид такой крошечной и плоской Луны вызывал у него чувство тревоги, как если бы он проснулся утром и вдруг обнаружил, что лица всех членов семьи стерты из памяти.

Люди, сидевшие вместе с ним у костра, ворчали. Не прошло и недели, как они прибыли на Землю, а паек уже был урезан. Отсутствие медикаментов, конечно, тревожило, но сейчас всех больше беспокоила ситуация с продовольствием. Либо, снаряжая экспедицию, чиновники Колонии сильно ошиблись в расчетах, либо в карманах Грэхема и его дружков осело куда больше пищевых брикетов, чем предполагал Уэллс. В любом случае, нехватка еды уже начинала сказываться. Это выражалось не только в запавших щеках сидящих у костра – нет, в их глазах уже светился голод, и это вселяло в Уэллса ужас. Он не мог позволить себе забыть, что все они оказались в Тюрьме не просто так, а совершив нечто, угрожавшее порядку Колонии.

Особенно это касалось самого Уэллса.

Как раз в этот миг Кларк вышла из медицинской палатки и направилась к костру, выискивая свободное место в общем кругу. Возле Уэллса места было предостаточно, но взгляд Кларк просто скользнул мимо. Она присела рядом с Октавией, которая устроилась на бревне, вытянув перед собой больную ногу.

Уэллс вздохнул и повернулся, чтобы еще раз посмотреть на их поляну. Мерцающий свет костра выхватывал из темноты силуэты трех больших палаток, которые им в конце концов общими усилиями удалось поставить. В палатках размещался лазарет, хранилище припасов и особо любимый Уэллсом резервуар для сбора дождевой воды на тот случай, если дождь когда-нибудь пойдет. Что ж, по крайней мере, разбивая лагерь, они не потерпели полное фиаско. Когда отец тоже прилетит на Землю, это наверняка произведет на него большое впечатление.

Если он прилетит на Землю. Уэллсу становилось все сложнее и сложнее убеждать себя, что с отцом все в порядке, что его ранение наверняка оказалось поверхностным. Сердце Уэллса замирало всякий раз, когда он думал о том, что отец, возможно, сейчас борется за жизнь на больничной койке, или, хуже того, его безжизненное тело дрейфует где-то в глубоком космосе. В ушах Уэллса все еще звучали слова отца: «Если кто-то и способен добиться успеха в этой миссии, так это ты».

Из-за деревьев донеслись какие-то странные звуки. Уэллс подобрался, все его чувства при шли в боевую готовность. Послышался хруст, потом – шорох. Шепоток у костра превратился в общее изумленное «ах!», когда из теней материализовался странный силуэт. Полузвериный, получеловеческий, он, казалось, явился прямо из древних сказаний.

Уэллс вскочил на ноги. Но тут непонятное существо вышло из-за деревьев на свет и оказалось Беллами. За ним тянулся кровавый след, а на его плечах громоздилась туша какого-то зверя.

Туша оленя. Уэллс окинул взглядом безжизненное тело животного, его мягкую короткую шерстку, тонкие ноги, узкие ушки конической формы. Беллами двинулся к костру, и голова оленя закачалась в такт шагам охотника взад-вперед, ни разу не очертив при этом полную дугу, потому что постоянно обо что-то ударялась.

О другую голову, свисавшую с другой тонкой шеи.

У оленя было две головы.

Уэллс застыл, вскочив на ноги, как и все ребята у костра. Некоторые слегка подались вперед, чтобы лучше видеть, остальные, наоборот, в ужасе подались назад.

– Это безопасно? – спросила одна из девушек.

– Совершенно безопасно, – прозвучал из темноты голос Кларк, и она шагнула в освещенный круг. – Радиация могла вызвать генные мутации, но это произошло сотни лет назад, изменения просто передались потомкам облученных животных. Сейчас тут нет ни следа радиации.

Все в молчании наблюдали, как Кларк протянула руку и дотронулась до меха оленя. Озаряемая светом полной луны, она никогда не была такой прекрасной, как сейчас. Потом она повернулась к Беллами с улыбкой, от которой у Уэллса скрутило живот.

– Теперь мы не будем голодать, – сказала она и добавила что-то, чего Уэллс не услышал.

Беллами кивнул в ответ. Стараясь справиться с ревностью, Уэллс сделал глубокий вдох, потом другой и наконец двинулся туда, где стояли Беллами и Кларк. Когда он подошел, Кларк замерла, но Уэллс заставил себя смотреть только на Беллами.

– Спасибо тебе, – сказал Уэллс. – Этим можно накормить много народу.

Беллами вопросительно смотрел, как он неловко переминается с ноги на ногу.

– Я просто хотел поблагодарить, – добавил Уэллс.

Наконец Беллами кивнул. Уэллс вернулся на свое место у огня, а Кларк и Беллами продолжали негромкий разговор, и их головы почти соприкасались.

Обзорная площадка была совершенно пуста. Глядя в невообразимо огромное звездное море, Уэллс легко мог представить, что, кроме них, во Вселенной нет ни одной живой души. Он обвил Кларк руками, а она положила голову ему на грудь и вздохнула, прижимаясь еще сильнее. Словно она была счастлива позволить ему дышать за них обоих.

– Как ты сегодня? – тихонько спросила Кларк.

– Хорошо, – ответил Уэллс, не понимая, что заставило его соврать, когда Кларк прижималась к его груди. Сейчас она могла читать его сердцебиение, словно переданный морзянкой текст.

– Что стряслось? – спросила она, и в ее больших зеленых глазах промелькнула тревога.

Его офицерские курсы включали в себя периодические поездки на Аркадию и Уолден. Их цель заключалась в том, чтобы следить за работой охранников. Сегодня он присутствовал при задержании женщины, беременной незарегистрированным ребенком. У нее не было ни одного шанса на снисхождение. До родов несчастная будет содержаться в Тюрьме, а потом ребенка отдадут органам опеки, а мать казнят. Закон суров, но соблюдать его необходимо. Система жизнеобеспечения корабля рассчитана на определенное число людей, и любой, нарушивший это хрупкое равновесие, ставит под угрозу выживание всей человеческой расы. Но паника в глазах увлекаемой стражей будущей матери до сих пор жгла Уэллса, как огнем.

Удивительно, но помог Уэллсу разобраться в своих чувствах не кто иной, как его отец. За ужином он понял, что с сыном творится что-то неладное, и Уэллс, стараясь говорить мужественно и отстраненно, обо всем ему рассказал. Протянув руку через стол, Канцлер положил ее сыну на плечо: он крайне редко позволял себе подобные жесты. «То, что мы вынуждены делать, непросто, – сказал он, – но совершенно необходимо. Мы не можем позволить себе, чтобы чувства мешали нам выполнять свой долг – заботиться о выживании рода человеческого».

– Дай угадаю, – прерывая его воспоминания, сказала Кларк. – Ты арестовал гениального преступника, который регулярно крал книги из библиотеки.

– А вот и нет. Он до сих пор гуляет на воле, – с этими словами Уэллс заправил за ухо Кларк непослушную прядку. – Так что для поимки придется сформировать специальную опергруппу – так это у нас называется.

Она улыбнулась, и золотые крапинки в ее глазах заискрились. Он не мог представить себе цвета прекраснее, чем этот.

Уэллс снова переключился на огромное панорамное окно. Облака, окутывавшие Землю, сегодня не напоминали ему погребальный саван, а казались просто одеялом. Планета не умерла, она лишь погрузилась в колдовской сон, который продлится до тех пор, пока не придет время встречать вернувшееся домой человечество.

– О чем ты думаешь? – спросила Кларк. – Снова о своей маме?

– Нет, – ответил он медленно, – не совсем. – Протянув руку, Уэллс принялся рассеянно накручивать на палец локон Кларк, а потом позволил ему снова упасть на плечо девушки. – На самом деле, я постоянно о ней думаю. – Ему было очень сложно поверить в то, что мамы действительно больше нет. – Мне просто хотелось бы быть уверенным, что она гордится мной, где бы ни была, – продолжил Уэллс. Он смотрел на звезды, и дрожь сотрясала его тело.

Кларк сжала его руку, делясь своим теплом.

– Конечно же, она тобой гордится. Любая мать гордилась бы таким сыном, как ты.

Уэллс с усмешкой повернулся к Кларк и спросил:

– Только мать?

– Нет, полагаю, дедушка с бабушкой тоже, – серьезно кивнула Кларк, но, когда Уэллс шутливо ударил ее по плечу, не удержалась и хихикнула.

– Я бы хотел, чтоб мною гордился кое-кто еще.

Кларк подняла бровь.

– Лучше бы кое-кому присматривать за своей спиной, – сказала она и потянулась, чтобы обхватить руками голову Уэллса, – потому что я не слишком-то люблю делиться.

Уэллс улыбнулся, склонился к Кларк и закрыл глаза. Его губы дразнящим поцелуем коснулись ее губ, потом заскользили к шее.

– Как и я, – прошептал он ей на ухо, ощущая, как она задрожала от его дыхания, защекотавшего ей кожу.

Кларк теснее прижалась к нему, ее прикосновения прогоняли тревогу и напряжение, и скоро он забыл и все треволнения этого дня, и те, что еще только предстоят завтра и послезавтра. Он забыл обо всем. Важно было только одно: девушка, которую он держал в своих объятиях.

Запах жарящейся оленины оказался экзотическим и пьянящим. Нигде в Колонии, даже на Фениксе, не было мяса, всю скотину перебили еще в середине первого столетия полета.

– Как мы узнаем, что оно готово? – спросила Уэллса аркадийская девушка по имени Дарси.

– Снаружи появится поджаристая корочка, а внутри порозовеет, – не поворачивая головы, сказал Беллами.

Грэхем гоготнул, но Уэллс кивнул головой:

– Думаю, ты прав.

Когда мясо остыло, они нарезали его мелкими кусками и пустили по кругу. Уэллс отнес часть тем, кто сидел с противоположной стороны костра, чтобы всем досталось. Когда он протянул кусочек Октавии, она поймала его взгляд и спросила:

– А ты уже попробовал?

Уэллс покачал головой:

– Пока нет.

– Нет, так нечестно, – Октавия подняла брови. – А вдруг оно окажется какой-нибудь мерзостью?

Уэллс бегло оглядел сидящих у костра.

– Вроде бы все остальные довольны.

Октавия поджала губы:

– А я не такая, как все остальные. – Глядя на Уэллса, она чуть-чуть подождала, не заговорит ли он, а потом улыбнулась и протянула ему свой кусок: – На, откуси первым и расскажи, как оно тебе.

– Спасибо, со мной-то все будет в порядке, – сказал Уэллс. – Я просто хочу быть уверен, что…

– Давай, – она хихикнула и попыталась засунуть мясо ему в рот, – откуси чуть-чуть.

Уэллс быстро покосился на Кларк, чтобы убедиться, что она на них не смотрит. Но Кларк была увлечена разговором с Беллами. Тогда он снова повернулся к Октавии, сказал «ладно» и взял у нее мясо. Октавия казалась разочарованной из-за того, что ей не удалось покормить Уэллса с рук, но ему не было до этого никакого дела. Он впился в мясо зубами. Сверху оно оказалось жестким, но, когда зубы Уэллса прокусили корочку, его рот наполнился неведомым прежде вкусом, одновременно солоноватым, дымным и даже чуть-чуть сладковатым. Он еще немного пожевал и глотнул, готовясь к тому, что его желудок взбунтуется против чужеродной субстанции. Но все, что он почувствовал, – это тепло.

Ребята, которые начали есть первыми, уже отошли от костра и бродили по поляне. Негромкий гул голосов сливался с потрескиванием костра. Но через несколько минут голоса зазвучали в полную силу, превращаясь в шум, от которого спина Уэллса покрылась мурашками. Он поднялся на ноги и подошел к кучке ребят, стоявших ближе всего к линии деревьев, и спросил:

– Что происходит?

– Смотри! – Одна из девушек ткнула пальцем куда-то под сплетение ветвей.

– Куда? – вгляделся в темноту Уэллс.

– Туда, – сказала другая девушка. – Ты это видишь?

Уэллс подумал было, что его разыгрывают, но потом тоже что-то заметил. Это был сполох света, такой короткий, что Уэллс едва успел его осознать. Потом в нескольких метрах он увидел еще один сполох, потом – еще один, чуть выше. Уэллс шагнул к краю поляны, которая теперь выглядела так, словно чьи-то невидимые руки украсили ее для вечеринки. Его взгляд остановился на ближайшем сияющем шаре, который свисал с нижней ветки соседнего дерева.

Внутри него что-то шевелилось. Какое-то существо. Насекомое с крошечным тельцем и непропорционально большими, хрупкими крыльями. Название этого существа само слетело с губ Уэллса.

Бабочка.

Кто-то из ребят последовал за ним в лес и теперь в изумлении стоял подле него.

– Кларк, – шепнул он в темноту. Нужно, чтобы она это увидела. Оторвав взгляд от бабочки, он повернулся, чтобы бежать на поляну и найти там любимую. Но она уже была рядом.

Совершенно ошеломленная, девушка стояла в нескольких шагах от него. Мягкое свечение озаряло ее лицо, с которого наконец ушло напряженное, озабоченное выражение, не исчезавшее с момента аварии.

– Эй, – негромко, чтобы не спугнуть это спокойствие, сказал Уэллс.

Он ожидал, что Кларк сердито зыркнет на него, или попросит замолчать, или повернется и уйдет. Но она не ушла, просто стояла неподвижно и смотрела на наполненных светом бабочек.

Уэллс не посмел шевельнуться. Он не сказал больше ни слова. Девушка, которая, как ему казалось, безвозвратно потеряна, была тут, совсем рядом с ним, и в этот миг Уэллс подумал: он может вернуть ее любовь.