Читать книгу Я никогда не скажу - Кэтрин Маккензи - Страница 5

Райан

«Снова в черном»[3]. Под звуки рока, которые выплевывали динамики его Audi A3, появился Райан Макаллистер, которому недавно исполнилось сорок, но при удачном стечении обстоятельств он мог сойти и за тридцатипятилетнего. Машиной этой он обзавелся пару месяцев назад, и только что успел установить аудиосистему. Его жена, Кэрри, когда он приехал домой на этой колымаге, подумала, что у мужа наступил кризис среднего возраста, ну или что-то вроде того. Он купил эту машину в кредит, вместо более разумного CRV, о покупке которого они договаривались. Но когда он на тест-драйве выехал на пустую трассу и набрал бешеную скорость, он стал чувствовать себя значительно лучше. И если тачка помогала ему справиться с этим чертовым кризисом, то пусть уж лучше она у него будет.

Впрочем, ничего в этом его кризисе нет удивительного. Последняя пара лет была паршивой – его деловой партнер оказался преступником, бизнес рухнул, что зацепило и Кэрри, и ее родителей. Но в эти выходные все должно было измениться. Огласят завещание, будут приняты все необходимые решения, и у Райана снова будет все в порядке. Он сумеет спасти свой бизнес. Он опять сделает Кэрри счастливой, потому что вновь окажется способен на мелочи, который были ей так желанны – отремонтировать дом, взять семейный отпуск, чтобы он проводил больше времени дома, а не в своем офисе. Это же брак, верно ведь? Именно так называется адаптация к желаниям и потребностям друг друга? По крайней мере, так утверждал их семейный психотерапевт.

Какие тут, к черту, шуточки? Ну и пусть у него будет стерео, которое орет, как тысяча чертей, и машина, на которой он сможет гонять как угорелый. Понимаете ли, жизнь стала походить на висящий на шее камень. Вовсе не потому, что он не любил свою семью. Еще как любил.

Все это из-за лагеря, его семьи, его сестер. Ему нужно избавиться от всего этого, от них всех. Только тогда он снова сможет двигаться вперед. Если бы только он мог освободиться от своего прошлого. И стать хоть чуть лучше как отец, муж, мужчина.

Но разве AC/DC сквозь эти динамики не звучали просто адски круто? А Брайан Джонсон – просто настоящий черт, вот кто.

Райан позволил песне закончиться, прежде чем заглушить двигатель. Остановился он рядышком с потрепанной «Акурой» Марго. Он раздражался от того, что его сестра ездит на какой-то развалюхе. Марго была самой красивой из его сестер, но в последние пять лет стала сдавать. Не по старой доброй традиции – растолстеть, для этого она слишком часто и помногу занималась бегом. А иначе, и для Райана это имело особое значение. Она перестала посещать светские рауты, а потом и вовсе начала встречаться с неким Марком, которому не светила даже должность завуча в той школе, где он преподавал.

Он понял, что Марго опередила его. Даже, пожалуй, мог это заранее предсказать. Если бы ему пришлось делать ставки, он бы предположил, что его сестры появятся в следующем порядке: Марго, Лидди, Кейт и Мэри. Но две первые, скорее всего, примчатся быстрее всех.

Пунктуальность была присуща и Райану. Так что он успел как раз вовремя для того, чтобы потолковать наедине с Марго, перед тем как встретить и принять на борт всех остальных.

Но где же, в таком случае, она была?

Он закрыл глаза. Если бы он был Марго, где бы он оказался сейчас?

Он вышел из машины и схватил свою сумку с заднего сиденья. Свернул налево, пройдя по лесной тропинке, которая привела его в дом его родителей. Он подошел к главному входу – непритязательного вида двери, от которой вел небольшой бетонный спуск, и позволил себе войти, поскольку ключ у него был. Мебель была укутана в простыни, словно ничего более ценного в доме не было: Ничего из меблировки они явно не собирались передавать на благотворительность. Он бросил сумку в своей спальне. Ее стены были окрашены в темно-синий цвет; это была единственная комната во всем доме, в которой не было ни следа пребывания его сестер.

В кармане загудел телефон. Вообще-то в лагере связь была отвратительной, но, когда он покинул Кэрри и остальных два лета назад – только из-за того, что ему было нужно срочно проветрить мозги, он установил здесь Wi-Fi, пароль от которого был известен только ему.

Тем летом он и узнал, что его партнер Джон Риланс, оказывается, спер их деньги. Почему-то все самое дерьмовое происходило именно летом. Когда дни становились длиннее, он терял покой, пока не наступала темнота, и не наставало время покинуть офис.

Он прочитал сообщение. «Ты говорил с Марго?» – писала Кэрри.

Райан нашел в гостиной телефон и позвонил ей на сотовый. Телефон был старым, из тех, на которых были диски для набора номера. Такой рухляди, на его взгляд, место было исключительно в музее. Райану потребовалось три попытки, чтобы без ошибок набрать номер Кэрри.

– Ты нормально добрался? – спросила она. Райан запросто представлял ее, стоящую в их ослепительно белой кухне посреди полок со всевозможными приправами. По пятницам она всегда наготавливала на неделю вперед, чтобы не отвлекаться на кухарничание по выходным. Такова уж была Кэрри – она продумывала все до мелочей.

– Нормально.

– Где ты?

– Дома.

– И что, там уже вечеринка?

– Не волнуйся. Здесь только Марго.

– Но ведь и Шон наверняка там же? Это очень важно. Может, мне тоже стоит прийти?

– Мы сумеем поладить. В конце концов, это моя семья, так что я сам справлюсь.

– Хорошо. Только не облажайся.

Райан опустил трубку и постучал ей по столу. И это вместо того, чтобы выбросить этого телефонного динозавра прямо в окно, даже не раскрывая его, что он однажды и сделал лет двадцать назад, когда был совершенно неуправляемым юнцом. Вот почему он пришел сюда, когда случилась та история с Джоном. У Кэрри было много замечательных качеств, но вот позволить ему в одиночку копаться в собственном дерьме она не могла.

– Не собираюсь.

– Ведь это и моя жизнь, Райан. Мое будущее. Будущее наших детей.

– Я прекрасно понимаю, что все это значит.

– Ну и хорошо. И, пожалуйста, не наезжай на Марго, если вдруг решишь выпить.

Райан заметил ее как раз тогда, когда Кэрри произнесла ее имя. Она шла к хижине, из окон которой открывался вид на озеро. Они всегда называли ее «хижина учителя-француза», поскольку летом там жил друг их родителей. Он должен был преподавать американским туристам французский язык, но так как его французский ограничивался заказами в ресторанах, план провалился, как и многие другие, которые ее родители пытались предпринять, чтобы превратить лагерь в сколько-нибудь доходное предприятие. Друг семьи покинул хижину в конце лета, кличка же прижилась.

– Я не собираюсь связываться с Марго. Хотя, с другой стороны, выпить…

– Ты и перед похоронами говорил то же самое. А восемью часами спустя вы сидели в обнимку перед костром и бормотали: «Я тя люблю, чувак».

Марго обернулась и что-то сказала кому-то, кого от его взгляда скрывало дерево. Потом стало видно обоих. Оказалось, что это Шон. Райан не удивился: Шон всегда увивался вокруг Марго с тех пор, как они были детьми. Аманда постоянно дразнила ее этим, говоря, что однажды та все-таки выскочит за него замуж. Впрочем, Марго только смеялась – все, включая Шона, знали, что подобного никогда не произойдет. С одной стороны, она вела себя не очень хорошо, с другой – такое поведение было опасно.

Ни один мужчина не любит, когда над ним смеются.

– Ничего подобного, ты перевираешь, – раздраженно сказал Райан. – Никогда мы не обращались друг к другу «чувак» и все прочее.

– Ну и что?

– Ты говоришь прямо как наши девчонки.

– Наверное, это заразно.

Райан улыбнулся впервые с тех пор, как выключил кондиционер. Три дочери были любовью всей его жизни. Может быть, они с Кэрри и завели их только потому, чтобы справиться со всей этой ерундой. Для своих девочек он пойдет на все, хотя, скорее всего, большинство его знакомых удивились бы, узнав о подобных чувствах с его стороны. Хотя по пьяни он и любил отколоть что-то вроде «Чувак, я тя люблю!», особых сантиментов от него никто и никогда не ждал.

– Но только в хорошем смысле, – сказала Кэрри.

– Согласен.

– Ведь мы живем только ради них.

– Именно так.

– Держи меня в курсе.

– Да тут до сих пор нет сигнала.

– Но ты ведь можешь пользоваться домашним интернетом?

– Как ты…

– После похорон я обнаружила, что в доме связь есть. А пароль ты подобрал – проще некуда.

– Ну и дела. Впрочем, спасибо.

– Смени его.

Прежде чем повесить трубку, Кэрри настояла, чтобы они еще раз пересмотрели свой план. Пока она говорила, Райан смотрел, как Марго обходит хижину. Вскоре в гостиной включился свет. Через окно было видно, как Марго распаковывает вещи в одной из спален. И насколько же проще было наблюдать за ней, чем следить за тем, что происходит в лесной темноте позади хижины.

Там было Озеро. И, конечно же, Остров.

Аманда

22 июля 1998 года, 22:00

Остров был идеальным кругом земли посреди озера. Если взглянуть на него с Боут-Бич, то казалось, что он находится в двух шагах, однако требовалось целых полчаса, чтобы добраться туда на лодке, если уж так хотелось заночевать там. Обитателей лагеря саму Мэри, шестнадцатилетнюю сестру Марго, носившую титул «подготовительного вожатого», на Остров в спасательском катере перевозили сразу четверо во главе с Шоном, занимавшим должность распорядителя.

Я чувствовала себя измотанной и утомленной. Такие ночевки больше нравились мне, когда я была еще ребенком. Мы разводили костер, жарили зефир и доставали вожатых угрозами, что отправимся в лагерь вплавь. Как-то летом, когда нам с Марго было по четырнадцать, в три часа ночи к нам в домик завалилась компания мальчишек, которые настаивали пойти купаться голышом. Нас застал вожатый, услышав громкий шепот. На следующее утро мистер Макаллистер пригрозил позвонить нашим родителям и отправить нас всех по домам. Это же надо – какие-то мальчишки пытались куда-то выманить его дочь прямо посреди ночи. Подобное было недопустимо.

Он всегда так говорил, цитатами которых он нахватался в колледже. Постоянно твердил, что он преподаватель английской литературы, а не руководитель колонии для несовершеннолетних. Но потом умер его отец. В возрасте двадцати восьми лет мистер Макаллистер унаследовал лагерь, и ему стало уже не до того. Где-то я слышала, что он собирался его продать, но это было невозможно из-за какого-то трастового фонда. На мой взгляд, это поставило его в тупик.

Тогда и начали отменять ночевки, но потом, похоже, вмешалась мама Марго. Сидение у костра, когда наши тела представляли собой идеальную пищу для комаров, по ее мнению, помогало воспитывать характер. Вдобавок это была местная традиция. Мама Марго вообще была падка на всякого рода традиции. Так что ночевки продолжались, хотя и планировались уже более тщательно.

Совсем другое дело, если во время ночевок вы были вожатым. Хорошо не спать всю ночь, если тебе двенадцать, но ничего хорошего не было в том, чтобы подниматься чуть свет на следующий день и уже в девять утра учить десятилеток парусному спорту. Большинство вожатых всячески старалось избегать подобного. Но после той ночевки у меня была особая причина для волнения – Райан.

Мы разложили подстилки, развели костер, помогли детям перетащить с пляжа свои сумки. Обитательницы лагеря – девчонки по десять-одиннадцать лет – легкомысленно хихикали, когда Марго пыталась заинтересовать их рассказами о движении созвездий. Когда мы попрощались с Шоном, все уселись вокруг гудящего пламени костра – мы подали девчонкам горячий шоколад, а после карманными ножами настругали палочек, на которых можно было печь зефир. Я крутилась вокруг с баллончиком репеллента, обрызгивая каждую присутствующую с ног до головы, чтобы на телах не осталось ни дюйма свободной от спрея кожи.

Все это я совершала механически. Единственное, о чем я думала – Райан, Райан Макаллистер, Райан, Райан, Райан. Мысли о нем так поглотили меня, что я даже назвала Райаном девчушку по имени Клод. Оказалось, что она из тех, кто не просто закатит глаза от подобной ошибки, но громко завопит. Так что я сказала, что просто ошиблась, но имя «Райан» по-прежнему не выходило у меня из головы. Я взглянула сквозь пламя на Марго – та сидела, наигрывая на гитаре какую-то французскую попсу. После этого я приказала себе сосредоточиться, а то, не ровен час, меня спалят.

Марго наверняка не знала, что моя любовь к Райану перешла от просто желания к желанию, которое могло исполниться. Я замечала, как она смотрела на меня, пока я вспоминала о нем. Близок локоть, да не укусишь, Аманда Бин. Ей даже не нужно было произносить это вслух. Мне самой так думалось. И до того лета она была права. Райан никогда не обращал на меня внимания. Я была для него просто еще одной противной подружкой его сестры. Но теперь что-то изменилось. Он смеялся над тем, что я говорю, даже когда в моих словах не было ничего смешного. А когда однажды в субботу вечером мы танцевали в хижине, он положил руку мне на спину и стал поглаживать сквозь ткань, пока у меня не закружилась голова.

И теперь Райан собирался встретиться со мной.

Я еще точно не понимала, чего хочу, но точно знала, что хочу. Хочу ЭТОГО, чем бы оно ни было.