Читать книгу Мост в Терабитию - Кэтрин Патерсон - Страница 2

«Ба-рум, ба-рум, ба-рум, ба-ри-пи-ти, ба-ри-пи-ти, ба-ри-пи-ти». Так. Отец заводит пикап. Вот уже вроде уехал. Теперь можно вставать. Джесс выскользнул из постели прямо в комбинезон. Рубашку он презрел – едва начав бегать, он распарится, как шкварки на сковородке, даже если утро будет прохладным; презрел и обувь, потому что подошвы ног стали твердые, как ношеные кеды.

– Куда ты, Джесс? – Мэй Белл приподнялась спросонья на двуспальной кровати, где спала вместе с Джойс Энн.

– Ш-ш-ш-ш, – поднял он палец к губам. Стены были тонкие. Мать будет злиться, как увязшая в меду муха, если они разбудят ее в такое время.

Он потрепал Мэй Белл по головке и подтянул сползшее одеяло к ее маленькому подбородку.

– Я только на коровий выгон, – шепнул он.

Мэй Белл улыбнулась и зарылась под одеяло.

– Бегать будешь?

– Может быть.

Само собой, он будет бегать. Все лето, каждый день, он вставал спозаранку именно для того, чтобы бегать. Он рассчитал, что, если упорно тренироваться – а Бог свидетель, что он тренируется! – можно уже в начале учебного года бегать быстрее всех в классе. Он просто обязан стать самым быстрым – не просто быстрым и не «очень-очень», а первым, лучшим из лучших.

Он на цыпочках вышел из дома. Половицы рассохлись и хрипловато взвизгивали, едва поставишь ногу, но Джесс обнаружил, что, если ходить на цыпочках, они только стонут, и обычно выходил во двор, не разбудив ни матери, ни Элли с Брендой, ни Джойс Энн. Мэй Белл – другое дело. Ей шел седьмой год, и она его боготворила, а это иногда и неплохо. Когда ты единственный мальчишка среди четырех девчонок и две старшие тебя запрезирали с тех пор, как ты не разрешаешь себя наряжать и катать в ржавой кукольной коляске, а самая маленькая плачет, чуть на нее зыркнешь, приятно сознавать, что кто-то тебя боготворит. Но иногда – и неловко.

Он припустил рысцой через двор. Изо рта выходили облачка пара, для августа было прохладно. Правда, еще рано. К полудню, когда он потребуется маме по хозяйству, будет ничего.

Мисс Бесси сонно пялилась на то, как он перебирается через кучу мусора, прыгает через изгородь и выбегает на выгон. «Му-у-у», – сказала она, сонными карими глазами напоминая Мэй Белл.

– Привет, Мисс Бесси, – успокоил ее Джесс. – Спи, чего встала.

Мисс Бесси передвинулась туда, где трава свежее, – почти все поле было бурым и сухим – и выщипнула клок травы.

– Молодец. Ты знай себе завтракай. На меня не гляди.

Джес всегда начинал с северо-западного угла, принимая низкий старт, как бегуны, которых он видел на канале «Широкий мир спорта».

– Марш! – сказал он и сорвался в полет вокруг коровьего выгона.

Мисс Бесси перешла к центру, следя за ним вялым взором и неторопливо жуя. Даже для коровы она не казалась сообразительной, но посторониться с дороги ума у нее хватало.

Соломенно-желтая шляпа больно билась о лоб, руки и ноги летели кто куда. Он никогда не брал уроков бега, но для десяти лет был долговяз, и упорства ему хватало.

А вот начальной школе в Ларк Крик не хватало почти всего, особенно спортивной амуниции, так что все мячи на большой перемене доставались старшим классам. Даже если пятиклассник появлялся с мячом, можно было поспорить, что через полчаса тот окажется у шестиклассника или семиклассника. На сухом центре верхнего поля старшие мальчики всегда играли в мяч, а девочки занимали небольшой сектор для классиков, скакалок и светской болтовни. Так что ребятам из младших классов оставалось только бегать. Они выстраивались в ряд на дальнем конце нижнего поля, а там или одна грязь, или глубокие твердые выбоины. Эрли Уотсон, который бегал плохо, но орал хорошо, командовал: «Марш!» – и все пускались наперегонки до черты, протоптанной ими же на другом конце.

В прошлом году Джесс однажды выиграл – не только первый забег, но и все соревнование. Всего однажды. Но во рту у него остался привкус победы. С того самого дня, когда он пошел в первый класс, он всегда был «этим психом, который вечно выкомаривается». Но вот – это случилось двадцать второго апреля, в понедельник – он их всех обогнал, хотя красная глина проникала в его дырявые кроссовки.

Весь остаток дня и назавтра до самого обеда он был «самым быстрым мальчиком в третьем, четвертом и пятом классе», а учился всего в четвертом. Во вторник опять, как всегда, выиграл Уэйн Петтис. Но в этом году тот перейдет в шестой. До самого Рождества он будет играть в футбол, а потом до июня – в бейсбол с большими мальчиками. Так что шанс опять есть, и Мисс Бесси подтвердит, что в этом году победит Джесси Оливер Эронс.

Джесс сильнее сжал кулаки и, наклонив голову, нацелился на дальнюю изгородь. Он уже слышал, как третьеклассники криками подбадривают его. Они будут лебезить перед ним, как перед рок-звездой, а Мэй Белл лопнет от гордости. Самый быстрый, самый лучший – ее брат. Первоклашкам будет о чем подумать.

Даже отец будет им гордиться. Джесс вписался в поворот. Ему пришлось снизить темп, но он еще немного пробежал по инерции, так накапливают силы. Мэй Белл скажет отцу, и никто вякнуть не посмеет, что это он сам нахвастался. Может быть, отец будет так горд сыном, что забудет, как устал после долгой дороги в Вашингтон и обратно, как целый день вкалывал. Он опустится прямо на пол, и они будут бороться, как раньше. Ей-богу, старик удивится, каким сильным стал сын за последние года два.

Тело молило остановиться, но Джесс понукал его. Он должен показать своей слабой дыхалке, кто из них хозяин.

– Джесс! – это из-за мусорной кучи завопила Мэй Белл. – Мама говорит, иди покушай. Подоить сможешь позже.

А, черт! Выходит, он забегался. Теперь все узнают, что он уходил, и примутся его отчитывать.

– Иду! – Он на бегу развернулся и взял курс на мусорную кучу. Не сбиваясь с ритма, он перепрыгнул изгородь, перемахнул через кучу, отвесил Мэй Белл подзатыльник («У-у-у-у-у!») и припустил к дому.

– Да-а-а уж, погляди-ка на этого олимпийца, – сказала Элли, ставя на стол две чашки с таким стуком, что выплеснула крепкий черный кофе. – Вспотел, как мул колченогий.

Джесс откинул с лица волосы и плюхнулся на деревянную скамейку. Он вывалил в свою чашку две ложки сахара и отхлебнул, чтобы не ошпарить рот.

– О-о-о-о, мамочки, а воняет-то как! – Бренда зажала нос изящно изогнутым мизинчиком и большим пальцем. – Загони его помыться.

– Иди сюда, к мойке, и хорошенько вымойся, – сказала мать, не поднимая глаз от плиты. – Давай шевелись. Овсянка подгорает.

– Мамуль! – захныкала Бренда. – Не на-адо!

Боже мой, как он устал. Буквально все мускулы ныли.

– Ты слышал, что мама сказала? – завопила Элли у него за спиной.

– Мамуль, я не могу-у! – ныла Бренда. – Скажи ему, чтобы он сюда не садился.

Джесс лег щекой на нетесаное дерево столешницы.

– Джесс-си-и! – Теперь уже мать смотрела на него. – И рубашку надень.

– Да, ма. – Он поплелся к мойке. Вода, которой он побрызгал подмышки и лицо, кололась, как лед. По горячей коже поползли мурашки.

Мэй Белл стояла у кухонной двери и глядела на него.

– Подай-ка мне футболку, Мэй Белл.

Вроде бы она изготовилась сказать «фиг тебе», но проговорила: «По голове бить не надо» – и покорно пошла за футболкой. Добрая старая Мэй Белл. Джойс Энн до сих пор бы вопила от такого легкого тычка. От этих малявок одно горе.

– У меня сегодня утром забот полон рот, – объявила мать, когда они съели овсянку с мясной подливкой. Его мать была родом из Джорджии и готовила так, как там принято.

– Ой, мамуленька! – хором запищали Элли с Брендой. Эти девчонки умели отлынивать от работы быстрее, чем кузнечик проскочит между пальцами. – Мамуль, ты обещала, что разрешишь нам съездить в Миллсбург за школьными покупками.

– Да у вас денег нет!

– Мамуль! Мы только посмотреть. – (Ой, господи, только бы Бренда перестала так скулить!) – А как же Рождество? Ты же не хочешь, чтобы мы остались без никаких развлечений!

– Совсем без развлечений, – поправила ее Элли.

– Ох, заткнись ты!

На Элли это не подействовало.

– Мисс Тиммонс за нами заедет. Я сказала Лолли, что ты не против. Теперь мне что ж, звонить ей, что ты передумала?!

– Ну ладно. Но у меня для вас нет никаких денег.

«Совсем нет денег», – прошептал кто-то в голове у Джесса.

– Я знаю, мамуленька. Мы только возьмем ту пятерку, которую нам обещал папа.

– Какую еще пятерку?!

– Ой, мамуль, ты же помнишь! – Голос у Элли был слаще батончика «Марс». – Папа на прошлой неделе говорил, что девочкам надо что-то купить для школы.

– А ну вас, берите, – сердито сказала мать, достала с полки над плитой старый виниловый бумажник и отсчитала пять сморщенных бумажек.

– Маму-уль! – опять завелась Бренда. – А можно еще один? Чтобы у каждой было по три?

– Нет!

– За два пятьдесят ничего не купишь. Одну пачечку тетрадок, которые пойдут на…

– Нет!

Элли шумно встала и начала убирать со стола.

– Твоя очередь мыть посуду, Бренда, – громко сказала она.

– О-о-о-о!

Элли огрела сестру ложкой. Джесс перехватил ее взгляд. Бренда перестала выть полунакрашенным ртом. Она была глупее Элли, но все-таки знала, что маминым терпением злоупотреблять не стоит.

Значит, мыть посуду опять придется ему. Мать никогда не заставляла работать малявок, хотя, если исхитриться, можно спихнуть что-то на Мэй. Он снова привалился щекой к столу. Утренний бег доконал его. Каким-то вторым слухом он слышал рев старого «бьюика» («Маслица требует», – сказал бы отец) и веселое жужжание по ту сторону двери. Это Элли с Брендой болтали с семью Тиммонсами.

– Ладно, Джесс. Встань, не ленись. У Мисс Бесси вымя, наверное, уже землю скребет. А тебе еще собирать бобы.

«Не ленись»! Это он-то ленится? Он позволил своей голове еще минутку полежать мертвым грузом.

– Джесс-си-и!

– Да, мам. Иду, иду.

Именно Мэй Белл пришла к нему на бобовую грядку сообщить, что в бывший дом Перкинсов на соседней ферме вселяются какие-то люди. Да, у самой двери там стоял контейнер, из этих двойных, огромных. У новых жильцов вещей хватает! Но долго они не задержатся. Перкинсов дом – один из тех старых, ветхих деревенских домов, в которые въезжают, когда некуда деться, и выселяются поскорее. Позже он думал, как странно получилось, что это было важнейшее событие в его жизни, а он на него чихать хотел, будто ничего не произошло.

Вокруг его потного лица и потных плеч вились мухи. Он кидал бобы в корзину и молотил их обеими руками. «Кинь мне футболку, Мэй Белл». Мухи – это тебе не какой-то контейнер.

Мэй Белл поскакала в конец грядки, подобрала его футболку с того места, куда он ее положил, и вернулась, держа ее вытянутой рукой.

– О-о-о-о, как воняет! – сказала она Брендиным голосом.

– Да заткнись ты, – огрызнулся он и вырвал у нее футболку.