Читать книгу Секс и тщеславие - Кевин Кван - Страница 11

Шарлотта первой прибыла к назначенному месту встречи у ступеней собора, где обнаружила нетерпеливо вышагивающего мужчину с эффектными усами а-ля Дали. Барон Мордехай фон Эфрусси (детский сад Уэтерби / школа «Драгон» / частная школа для мальчиков Хэрроу / Магдален-колледж, Оксфорд), как он представлялся, был известным писателем, искусствоведом, консультантом по древностям, а в настоящее время научным сотрудником Американской академии в Риме, где – как он рассказывал всякому встречному и поперечному – трудился над «окончательной биографией Лукино Висконти»[39]. Барон утверждал, что происходит из длинной ветви франко-прусских еврейских аристократов, хотя родился и вырос в Англии. У него был эффектный титул, но жил Мордехай фон Эфрусси за счет еще более эффектного овердрафта по кредитной карте и зависел от благосклонности друзей, обычно знатных дам определенного возраста и статуса, тех, кому нравились его остроумие, титул, арсенал сплетен и знания о донаполеоновском Лиможе. Не обязательно в этом порядке.

Шарлотта оценила его наряд – брюки из хлопчатобумажного материала в бело-синюю полоску, белоснежная рубашка на пуговицах с заметной монограммой и инициалами на груди слева, шейный платок в горошек и модельные мужские туфли от Клеверли – и тут же раскусила, как с ним общаться. После быстрого приветствия и вежливого трепа о великолепной погоде они начали то, что было принято в их кругу, а именно принялись сыпать названиями и именами, и Мордехай произвел первый выстрел:

– Чем занимаетесь, мисс Барклай?

– Я редактор в «Амюз буш».

– Ох, в «Амюз буш». Великолепный журнал, просто супер. – Ну, это, конечно, не «Бон аппетит», но, возможно, удастся втюхать ей идею написать о том, как императрица Жозефина была одержима десертом иль флотант[40].

– Благодарю вас, – учтиво ответила Шарлотта. А я не буду спрашивать, чем он занимается. Это выведет его из себя, и он сам мне выложит через две минуты.

– Так, значит, вы живете в Нью-Йорке. Скажите, а вы, случайно, не в родстве с Теодором и Аннафред Барклай? – поинтересовался Мордехай.

Шарлотта улыбнулась. В точку. Раскусил за тридцать секунд.

– Да, Тедди – мой двоюродный брат.

Мордехай улыбнулся в ответ:

– Как тесен мир! Такая милая пара! Помимо того, что я работаю над книгой в Американской академии в Риме, я еще и консультант по истории в «Принс траст интернешнл». – Она Барклай. Конечно, только Барклай может позволить себе выглядеть на Капри так немодно.

Упс, ошиблась. Он рассказал мне, чем занимается, менее чем за минуту.

– Да, Тедди активно помогает Чарльзу, и, конечно же, Камилла и Аннафред давно знакомы.

– Я видел их на ужине в прошлом месяце в галерее «Серпентайн». – Да как ты смеешь называть их королевские высочества по именам, коза!

– Да что вы? Этим летом я провела чудесные выходные в Хайгроуве с Тедди и их королевскими высочествами. – Умри от зависти, Мордехаюшка.

– Хайгроув прекрасен летом, не так ли? Но мне больше по душе Пемберли[41]. Мои кузены д’Арси поддерживают там идеальный порядок. – Чем будешь крыть, мисс Барклай?

– Да, я слышала. А как вы познакомились с Изабель и Дольфи? – Наверное, был их декоратором.

– Мы дружим много лет. Я имел удовольствие работать вместе с Джеффри Беннисоном над первым домом Цю на Бишопс-авеню.

Угадала!

– Мне нравятся работы Беннисона. Еще в конце семидесятых он переделал некоторые помещения в доме моей бабушки.

– Да? – Кто, черт побери, ее бабка и почему я ничего не знаю об этих «помещениях»?

В этот момент Люси подошла к ступеням церкви, спасая Шарлотту от дальнейшего допроса.

– Большое спасибо, что вернулась и принесла мне крем от загара, Люси. Без него я бы выглядела как американский лобстер. Мордехай, это моя кузина Люси Черчилль.

– Здравствуйте, – сказала Люси.

– Я очарован. – Хм. Какая симпатичная полукровка. – Подскажите, а по какой линии вы в родстве?

Прежде чем Люси успела ответить, в разговор вмешалась Шарлотта:

– Люси – дочь Реджи Черчилля, брата моей матери. – Ну что, съел?

– Ах да, Реджинальд Черчилль. – Как интересно. Господи, это значит, что Шарлотта и Черчилль, и Барклай. Наверное, купается в деньгах.

Люси не удержалась и нахмурилась. Она знала, что Шарлотта упоминает имя отца только в том случае, когда пытается произвести впечатление на людей. Интересно, что за история с этим Мордехаем? Но вскоре она поняла…

– Ага, теперь мы ждем мистера Биба, мисс Лависток и сестер Ортис, потом я позвоню султанше, чтобы сообщить, что мы готовы. Она встретит нас в Марине-Гранде, а затем мы все вместе отправимся в Позитано, чтобы осмотреть виллу.

– Султанша?

– Да! Большая честь, что моя подруга султанша Пенанга присоединится к нам во время нашей небольшой прогулки.

– А кто она, эта султанша? – спросила Люси.

– Моя дорогая, это малайская королевская особа высочайшего ранга. Супруга султана Пенанга. Считай, королева! Мы уже нарушаем королевский протокол, заставляя ее ждать, но если бы мистер Биб имел привычку быть более пунктуальным…

В этот момент у подножия лестницы появился Оден Биб с Оливией и сестрами Ортис, так галантно держа зонтик над женщинами, что Мордехай не посмел предъявлять претензии.

– Извините, мы опоздали. Это я виновата, забыла фотоаппарат, пришлось бежать обратно в номер, – сказала Оливия, переводя дыхание.

Они всей компанией направились к фуникулеру для быстрого спуска с горы, а затем Мордехай привел всех к пирсу, откуда их должны были повезти на экскурсию. Они постояли у пустого причала несколько минут, и Оливия, уставшая от палящего солнца, уставилась на Мордехая:

– Мне казалось, вы говорили, что здесь нас встретит ее величество любительница традиционных шалей шатуш[42].

– Я отправил султанше сообщение, как только мы прибыли в Марину-Гранде. Она будет через несколько минут. Как вы понимаете, ее величество всегда должна появляться последней, – торжественно объяснил Мордехай.

– Мне тоже называть ее «ваше величество»? – уточнила Люси.

– Во-первых, протокол запрещает разговаривать с султаншей, пока она сама не заговорит с вами. Можно обратиться к ней «ваше величество» в первый раз, когда приветствуете ее, а затем «мэм».

Оливия посмотрела на Одена и Шарлотту и закатила глаза.

– Как я понимаю, у тебя свои счеты с господином бароном? – прошептала Шарлотта Оливии.

– Если он барон, то я Мария, черт возьми, Антуанетта. Да, мы с Мордехаем давно знакомы. Сначала он превратил мою жизнь в ад, когда я однажды летом работала в парижском Фонде Пьера Берже, но потом его отношение резко изменилось – он узнал, кто мне родня, – прошептала Оливия в ответ.

В этот момент к пирсу подъехал большой черный «мерседес», и из него вышли двое телохранителей в темных очках и черных костюмах. Тот, что повыше, спустился к причалу и быстро осмотрел группу собравшихся, прежде чем постучать по наушнику и пробормотать что-то по-малайски[43].

Другой телохранитель распахнул заднюю дверцу лимузина, и оттуда выбралась невысокая пухленькая женщина лет семидесяти в кафтане от Пуччи и хиджабе – тоже от Пуччи. Когда султанша шла к причалу, Люси рассмотрела массивные канареечные бриллианты, сверкающие на головном платке, и быстро узнала в ней женщину в украшенном драгоценностями головном уборе, – ту, что накануне проходила мимо магазина сандалий.

– Давайте выстроимся в линию, чтобы приветствовать ее. Малайцы падают ниц на колени и отбивают поклоны лбом в землю при появлении султанши, но я думаю, нам будет достаточно легкого поклона или реверанса. – Судя по голосу, Мордехай нервничал.

– Ради бога, Мордехай, я бы не стала делать реверанс, даже если бы она была вдовствующей графиней Грэнтэм[44], – пошутила Оливия.

Пропустив мимо ушей едкий комментарий, Мордехай низко поклонился и собирался что-то сказать султанше, но та пролетела мимо и пылко обняла сестер Ортис.

– Палома! Мерседес! Я не знала, что встречу вас здесь! Когда вы приехали?

– В воскресенье. Сначала заехали в Париж, – сказала Палома (колледж Святой Схоластики в Миннесоте / Академия Равенхилл / Университет Комплутенсе в Мадриде).

– За тряпками, сама понимаешь, – хмыкнула Мерседес (колледж Святой Схоластики в Миннесоте / Академия Равенхилл / Гавайский университет).

– Вы знаете этих дам? – удивился Мордехай.

– Знаю ли я их? Конечно! Мордехай, девочкам принадлежит около пяти тысяч из семи тысяч островов Филиппин. Мне с ними не сравниться! – воскликнула султанша (домашнее обучение до десяти лет / женский колледж Челтнема).

– Ой, да ладно! Ты у нас особа королевских кровей. А мы простолюдинки, – отмахнулась Палома.

– Домохозяйки! – поддакнула Мерседес.

– Да уж, конечно! – Султанша закатила глаза и снова повернулась к Мордехаю. – Если уж говорить о Париже, то мы с девочками ходили на все показы… Шеррер, Феро и моя любимица… Жаклин де Риб. Как бы мне хотелось, чтобы я все еще могла влезть в ее платья!

– А помните, как мы зависали в ночном клубе «Режин»?! – с волнением воскликнула Палома.

– Эти девушки действительно умеют веселиться! – хохотнула султанша. – А теперь, Мордехай, познакомь меня со всеми этими прекрасными людьми.

Мордехай быстро представил собравшихся, и Люси отметила, что султанша совершенно не выпендривалась и была на редкость дружелюбной. Люси очаровала эта красивая женщина с огромными глазами, которые были подчеркнуты тяжелым слоем теней в стиле Элизабет Тейлор.

– Это так приятно, что вы, молодые, рядом. Спасибо, что присоединились к нам, динозаврам, в этом приключении! – с теплой улыбкой сказала султанша Люси и Шарлотте, прежде чем повернуться к Мордехаю. – И где же «Королева Мария»?[45]

– «Королева Мария»? – переспросил Мордехай, наклонив голову набок.

Султанша махнула в сторону пустого причала, и изумруд размером с киви на ее пальце блеснул в лучах солнца.

– Ну, большая лодка, про которую ты мне рассказывал.

– О да! Хорошо пошутили. Яхта должна прибыть с минуты на минуту, ваше величество. – Он повернулся к остальной группе и объявил: – Мои дорогие друзья! Мерфи, владеющие виллой Лачовски, являются владельцами потрясающей яхты, которую они любезно отправили сюда для султанши. Судно декорировал Альберто Пинто, и оно входит в десятку самых больших яхт в мире.

Как только он произнес эти слова, рядом с ними причалила пара черных моторок.

– Мистер Эпюсси? – спросил парень в первой лодке по-английски с сильным акцентом.

– Вы хотели сказать: барон фон Эфрусси? Тогда это я, – протянул Мордехай своим самым капризным тоном.

– Скоко вас? – грубовато спросил рулевой.

– Э-э-э… мы должны сесть в эти лодки? Они доставят нас на яхту? – смешался Мордехай.

– Никакой яхты. Сразу идем на виллу.

– В этих шлюпках? Ты, должно быть, шутишь!

– Никаких шуток. Едем сейчас, ОК? – настаивал парень, явно разозлившись.

– Пожалуйста, позвоните своему боссу или тому, кто управляет флотом Мерфи. Произошла какая-то ошибка. Они должны были послать большую яхту, а не эти шлюпки!

– Мордехай, это не шлюпки. Это скоростные катера, причем довольно дорогие. Называются «золотые рыбки», – пояснил Оден, которого происходящее изрядно развлекало.

– Хоть золотая рыбка, хоть сом, хоть рыба-ангел, мне все равно, что это. Ее величество не может преодолеть весь путь до Позитано на этой фигне!

– Вообще-то, я очень даже не против прокатиться на этом катере. Похоже, будет весело! – встряла султанша.

У Мордехая отвисла челюсть. Он растерялся и не знал, что сказать.

– Королева сказала «плывем» – значит плывем! – отрезала Оливия. – Ваше величество, позвольте, я помогу вам подняться на борт.

Султанша села в первый катер с одним телохранителем, Мордехаем, Оливией и Шарлоттой, а Люси, сестры Ортис, Оден и другой телохранитель устроились во втором. «Золотую рыбку» спроектировали так, что в ней не было сидений. Пассажиры стояли, держась за поручень перед собой. Султанша, занявшая место прямо за рулевым, проворковала:

– Я видела такие катера раньше на военном параде. Моя армия использует их для тактических задач. Я слышала, они о-о-о-очень быстрые.

– Да, очень быстрые, – подтвердил рулевой, медленно отчаливая.

– Давайте проверим это! Хочу прокатиться с ветерком! – радостно прощебетала султанша.

– Хорошо. Держитесь крепче! – велел рулевой, заводя двигатель, – и «золотая рыбка» рванула вперед, как ракета.

– Матерь Божья! – Мордехай взвизгнул, чуть не упав на спину.

Он крепко ухватился за поручень, вне себя от изумления: «рыбка» полетела вперед подобно ветру! Как только они вышли в открытое море, катер начал так сильно подпрыгивать на волнах, что казалось, будто внизу не вода, а настоящие американские горки и аттракцион потерял управление. Мордехай вцепился в поручень мертвой хваткой – «золотая рыбка» неслась по Неаполитанскому заливу со скоростью, которая, по ощущениям пассажиров, приближалась к сверхзвуковой.

– Помедленнее! Притормози! – верещал Мордехай, но из-за ветра и рева двигателя капитан его не слышал.

У барона побелели костяшки пальцев, и он не знал, надолго ли его хватит. Тут в любую секунду можно вывалиться за борт! Мордехай беспомощно наблюдал, как султаншу то и дело подкидывает на несколько дюймов в воздух каждый раз, когда «золотая рыбка» врезается в волну. Один гребень повыше – и венценосную особу, как тряпичную куклу, выбросит в Средиземное море… Почему, в конце концов, им не выдали спасательные жилеты?!

Внезапно перед его глазами возник заголовок, который, несомненно, в считаные часы разлетится по всему миру:

СУЛТАНША ПЕНАНГА УТОНУЛА У АМАЛЬФИТАНСКОГО ПОБЕРЕЖЬЯ: В ТРАГЕДИИ ВИНОВАТ БАРОН ФОН ЭФРУССИ