Читать книгу Мнимо больной. Как фармкомпании обманывают нас - Кейси Герен - Страница 3

Вы знаете, что расстраивает еще больше, чем поиск в Гугл своих симптомов в пятницу вечером, когда вы считаете, что умираете?

Когда в поисках своих симптомов в Гугл в пятницу вечером вы попадаете на статью, которую вы же и написали на эту тему. И, несмотря на приятный, успокаивающий тон, вы все равно не уверены, что не умираете.

Да, со мной так бывало.

Несколько лет назад я как раз собиралась отправиться на вечеринку, когда позвонил мой гинеколог. Я редактор по вопросам здравоохранения, и сама написала немало статей о женских половых органах, и я знаю: гинеколог обычно не звонит в пять часов вечера в пятницу с новостями о том, что все в порядке. Я слышала, как стучит мое сердце, когда она начала говорить, что в моем последнем мазке Папаниколау обнаружили атипичные клетки. «Возможно, это ничего не значит, – завершила она, – но нужно, чтобы вы поскорее сделали биопсию».

Я сорвала с себя жакет: внезапно мне стало жарко и затошнило. Затем – классическое туннельное зрение, боль в груди и онемение – все это знакомо любому, кто пережил паническую атаку.

В тот момент не имело значения, что я была специалистом в области здравоохранения, имеющим награды, и не имело значения, что я написала несколько разных статей о мазках Папаниколау и обо всем, что может давать сомнительный результат. Мой разум игнорировал всю ту рациональную информацию, которую я слышала и о которой писала на протяжении многих лет – он сразу же переключился на такие вещи, как инфекции, передающиеся половым путем, бесплодие, рак и смерть.

Я начала поиски в интернете – хотя многое знаю лучше других – и через несколько минут наткнулась на статью, которую сама написала несколько лет назад. «Не паникуйте», – писала я в 2015 году.

«Пфф… что она знает», – подумала я.

Около десяти минут я продолжала спускаться в кроличью нору в интернете, ища то, чего не существовало: авторитетное мнение, которое бы убедило меня, что все будет хорошо. Вместо этого мой взгляд на каждой странице метался от худшего сценария к катастрофичному, цепляясь за любое предложение, которое начиналось так: «В редких случаях…».

В конце концов я закрыла ноутбук, и паника медленно улеглась, отступив настолько, что я смогла выйти из квартиры. Но тревога не оставляла меня в течение нескольких недель, пока биопсия не показала норму.

Это был не первый и не последний раз, когда беспокойство о здоровье повергло меня в панику. Честно говоря, не могу припомнить момента, когда бы я ни изучала каждую отметину, шишку или ощущение, задаваясь вопросом «нормально» ли это… а затем предполагая, что это не так – шишка на голове становилась опухолью, пульсирующая головная боль превращалась в рак, а учащенное сердцебиение было явно чем-то фатальным и определенно не разумным побочным эффектом гигантской порции холодного напитка, который я только что выпила.

И все же, несмотря на постоянное беспокойство о здоровье (или, может быть, из-за него), я провела бо́льшую часть своей карьеры в качестве автора, пишущего на медицинские темы, и редактора таких довольно популярных изданий, как «Космополитен», «Женское здоровье», «БаззФид» и «СЕЛФ».

Правильно, эта журналистка по вопросам здравоохранения тоже ипохондрик.[2] Это очень изматывает. Или изматывало – на самом деле настолько утомительно, что во время написания этой книги я уволилась с работы. Но об этом позже.

* * *

Я всегда была слишком озабочена своим телом. Может быть, вы понимаете меня. На ум приходит одно из многих ранних воспоминаний: как-то раз я, будучи подростком, ехала с мамой в машине и в рекордно короткие сроки прошла путь от обычного состояния до «о-боже-мой-у-меня-рак».

– У меня шишка на голове.

Я сидела на переднем сиденье маминой машины, опершись локтем о дверцу и прижимая руку к щеке, как вдруг мой палец нащупал что-то под волосами.

– Думаю, ничего страшного, – сказала мама.

Но мне так не казалось.

На самом деле, я не могу точно вспомнить, почему я так решила (мне, должно быть, было 15 или 16 лет), но я отчетливо помню ощущение, что что-то было не так. Остаток пути я провела, незаметно изучая поверхность своего черепа: мои пальцы все время искали шишку под волосами. А с другой стороны головы у меня есть такая же шишка? Тогда было бы менее подозрительно. Болит? Если болит, то, вероятно, это не рак: кажется, я где-то об этом читала.

Это мог быть прыщ, закупоренный волосяной фолликул – буквально все, что угодно, но в то время я была полна уверенности, что это нечто ужасное.

Бедная мама. Тогда она уже привыкла к моим постоянным беспокойствам о теле и, вероятно, изо всех сил старалась не вмешиваться. Обычно я довольно скоро забывала об этом – часто отвлекаясь на какой-нибудь другой симптом, которым я в данный момент была одержима: головная боль, родинка, которую я никогда раньше не замечала, что-то с животом, подозрительное сердцебиение – что угодно.

Эта озабоченность своим здоровьем началась задолго до того, как WebMD и Гугл задались вопросом: «Я умираю?» – в основном как хобби. Статей, содержащих наживку, на которую вас ловили, наверное, еще не существовало, но зато в женских журналах было много ужасающих историй о здоровье, способных удовлетворить мое воображение и беспокойство. Я помню, как думала, что синдром токсического шока определенно рано или поздно убьет меня – но не раньше, чем я получу герпес, рак яичников и внематочную беременность. Видимо, я смотрела на свое тело как на бомбу замедленного действия.

Мама, вероятно, решила, что ее тревожная маленькая девочка переживет этот странный период и в конце концов перестанет считать, что все ее головные боли – опухоли головного мозга.

Для читателя: она этого не сделала.

Вместо этого она выросла и стала редактором по вопросам здравоохранения, освещая все болезни, которые вы только можете себе представить, и некоторые из тех, о которых вы, скорее всего, никогда не слышали.

Здоровый механизм преодоления или неудачный выбор карьеры? Трудно сказать! Но это дало мне понимание того, как сообщения, которые мы получаем каждый день, могут повлиять на наши мысли о здоровье, того, как мы заботимся о теле и как реагируем, когда что-то не так.

Это также помогло мне понять, что я не единственный человек, которого совершенно не удовлетворяет ответ: «Вероятно, ничего страшного». Независимо от того, кто его произносит – ваш врач, мама, лучший друг или кто-то с экрана компьютера, эта простая фраза может быть чертовски неприятной, даже если она сказана с лучшими намерениями. Она предполагает уверенность и в то же время допускает неопределенность.

И, эй, я тоже все время ее говорю (часто!) себе, когда пытаюсь снизить уровень тревоги за какую-либо проблему со здоровьем. Я говорю это своему другу, когда он волнуется из-за сыпи, которая, скорее всего, является порезом от бритвы, а не укусом клопа. Говорю об этом в статьях, когда пишу о часто встречающемся симптоме, который почти всегда не имеет большого значения.

Но когда большинство из нас слышит: «Вероятно, ничего страшного», – мы обычно реагируем так: «Хорошо, но вдруг что-то серьезное».

И если вы узнаете себя – привет, вы мои люди. Эта книга для вас! Если вы также паникуете из-за странного симптома, гуглите свои проблемы со здоровьем, увлекаетесь причудливыми оздоровительными методиками в социальных сетях и изо всех сил пытаетесь понять, куда обратиться, какому источнику верить или что делать, чтобы позаботиться о себе… вы не одиноки. Я могу вам помочь.

* * *

Возможно, именно в этот момент вы задаетесь вопросом, почему должны меня слушать. Это справедливо: мне тоже иногда бывает трудно прислушиваться к собственным советам. Но как человек, проработавший в индустрии здоровья почти десять лет (где я сидела за одним столом с экспертами по общественному здравоохранению, медицинскими работниками, журналистами и предпринимателями), я поняла несколько вещей, которыми, по моему мнению, стоит поделиться:

1. У большинства из нас имеется много вопросов о нашем теле и здоровье. Поверьте мне, я видела, что вы гуглите. Так не только у вас.

2. Что касается доступа к качественному и вдумчивому медицинскому обслуживанию, то здесь существуют серьезные барьеры. Так что неудивительно, что на поиски быстрых решений мы тратим так много времени, денег и энергии. Неудивительно, что мы становимся жертвами хищных оздоровительных практик, которым не хватает научного подхода.

3. Действительно, чертовски трудно ориентироваться в потоке медицинской информации и дезинформации, обрушивающихся на нас со всех сторон. Порой мы не знаем, кому доверять, во что верить и как на самом деле заботиться о себе.

И вот еще: я не могу вылечить вашу тревогу, исправить систему здравоохранения или устранить дезинформацию о здоровье. Этого вы не найдете в моей книге. Но, занимая свою небольшую нишу в индустрии здоровья, я в состоянии помочь вам лучше ориентироваться во всем этом. Я могу помочь вам чувствовать себя менее одинокими, когда вы переживаете из-за своего тела. Могу повысить вашу медицинскую грамотность, а также улучшить ваш «детектор ерунды» в сфере здоровья. Я могу предоставить вам инструменты, которые дадут вам лучшее понимание того, как действовать в соответствии с последними достижениями здравоохранения. Надеюсь, я смогу сделать излишне сложный процесс поиска ответов на ваши вопросы о здоровье чуть менее отвратительным.

А все потому, что я бывала по обе стороны поисковой системы – паниковала по поводу своих собственных проблем, а также писала и редактировала многое из того контента о здоровье, на который вы, пребывая в панике, в конце концов кликаете. Я знаю, как все это расстраивает, и я думаю – надеюсь, – что мой опыт здесь поможет.

Итак, если вас все это привлекает, позвольте мне рассказать вам немного больше о том, кто я такая и как здесь оказалась…

* * *

Моя карьера в области здравоохранения началась не так уж невинно. Первой моей работой после колледжа стала работа помощником редактора в журнале «Космополитен», и я горела желанием писать обо всех и обо всем. Понятно, что меня больше всего интересовали статьи о здоровье, потому что именно эти страницы я читала в первую очередь, когда в подростковом возрасте получала журналы.

Конечно, я не сказала коллегам, что раздел здравоохранения в подростковом возрасте вызывал у меня наибольшее беспокойство. Им не нужно было этого знать.

В первые дни одному из редакторов журнала понадобилась помощь с рассказом. Ходили слухи, будто в реальных спа-салонах предлагали «маски для лица со спермой», и редактор хотела написать о том, какие преимущества, теоретически, может дать нанесение спермы на лицо. (Так что да, если вам интересно, работа в «Космо» в 2000-х годах именно из таких вещей и состояла.) Редактор попросила меня попытаться найти дерматолога, который бы согласился поговорить об этом. Мне было 22 года, я страшно взволновалась и серьезно отнеслась к этому заданию.

Сделав бесчисленное количество «холодных» звонков и оставив множество голосовых сообщений, я поняла: все определенно думали, что их разыгрывают. В конце концов мне перезвонила настоящий сертифицированный дерматолог из Майами. Она рассказала мне о белках, которые могут содержаться в сперме, и о том, что некоторые белки технически полезны для ухода за кожей. Так что, по сути, сперму можно нанести на лицо, но не стоит ожидать, что, заменив ею свой ночной крем с ретинолом, вы получите преимущества.

Знаю: задание может показаться глупым, но оно походило на журналистику. Я передала свои заметки об интервью редактору. Казалось, она была взволнована и искренне впечатлена тем, что я заставила кого-то ответить на телефонный звонок, не говоря уже о том, что со мной поговорили о косметике для лица со спермой. Не думаю, что эти обсуждения на сегодня уже закончились. Но это не имело значения: я чувствовала себя репортером. Именно так я начала писать о здоровье.

Сейчас, оглядываясь назад, констатирую, что заметки о состоянии здоровья были вполне естественны для человека, у которого в голове всегда крутился бесконечный круг вопросов об организме. Редакторы хвалили меня за то, что я все время делала много творческих, но приемлемых предложений, в то время как на самом деле я просто искала ответы на свои собственные вопросы:

• 12 вещей, которые могут вызвать боль в груди;

• Как можно забеременеть от этого?

• Как определить: это вросший волос или герпес?

Довольно скоро мне позволили вести в «Космо» две страницы о здоровье. В течение следующих нескольких лет я прошла путь от этих двух маленьких страниц до старшего цифрового редактора в журнале «Женское здоровье», курирования всего раздела «Здоровье» в «БаззФид» и в конечном итоге до директора по здравоохранению в журнале «СЕЛФ».

Я сделала карьеру, находя ответы на свои собственные – и чужие – вопросы о здоровье. Это было интересно, полезно и почти никогда не скучно, потому что у всех нас возникают вопросы и тревоги, когда речь заходит о нашем теле и нашем здоровье.

Просто у некоторых из нас их больше, чем у других.

* * *

Большинство людей, которые работали со мной или читали мои статьи, вероятно, никогда по-настоящему не осознавали, что я была так же напугана, напряжена и смущена из-за своего здоровья, как и они из-за своего. Несмотря на мои многолетние отчеты о состоянии здоровья и знакомство с некоторыми из лучших медицинских экспертов, я все еще иногда впадаю в панику и ныряю в те же нелепые дыры поиска, что и вы. Я все еще читаю список возможных причин, из-за которых я устала, и думаю: да, рак. Я все еще приписываю случайный тремор чему-то фатальному, а не наиболее вероятному виновнику – чрезмерному количеству кофеина.

Итак, признаюсь: я провела почти десять лет, работая автором, пишущим о медицине, и редактором, но гораздо больше времени я провела, беспокоясь о собственном здоровье. Я была убеждена, что у меня опухоль головного мозга, тромб, сердечный приступ, анафилаксия, диабет, внематочная беременность, обычная беременность – ну, тот, кто сам у себя это подозревает, знает.

Конечно, я и раньше слышала термин «ипохондрик». Но определенно не смотрела на себя или свои проблемы под таким углом. У меня этот термин ассоциировался с людьми, которые постоянно ходят к врачам и всякий раз требуют постановки диагноза. Я находилась на противоположном конце: в частном порядке я паниковала из-за чего-то, что, как была уверена, убивало меня, в то же время избегая ежегодного осмотра, который, как мне казалось, только подтвердит мои худшие опасения. Я не ипохондрик, – думала я. Эти люди иллюзорны, а я тот человек, о котором вы читали – тот, который был молод и здоров до того, как у него развился редкий вирус, переносимый грызунами, и он так и не выздоровел. ВОТ УВИДИТЕ.

Я еще не знала, что у этой почти постоянной тревоги, с которой я имела дело, было имя. Но я знала, что нужно избегать вещей, которые могли бы спровоцировать ее. Однажды, читая журнал в самолете, я просмотрела статью о молодой женщине, чьи неоднозначные симптомы оказались раком. Нет-нет, это не обо мне, я не буду думать, что у меня это есть.

И да, к сожалению, это означало, что нужно избегать некоторых вещей на работе. Временами моя специализация становилась спусковым крючком. Занимаясь большим редакционным пакетом, посвященным диабету второго типа, с каждой статьей, которую я написала или отредактировала, я все больше и больше убеждалась, что он у меня есть. В какой-то момент я не успела пробежаться взглядом по статье, которую нужно было редактировать, как уже начала бояться, что чем больше информации я узнаю из этой истории, тем с большей вероятностью подтвердятся тревожные мысли, уже вертевшиеся в моей голове. (К счастью, я работала с замечательными авторами и редакторами – так что со статьями все было в порядке, правда!)

А еще я избегала назначений врача. Являясь редактором по вопросам здравоохранения, я пропускала собственные ежегодные медицинские осмотры, постоянно заканчивая при этом свои статьи вариациями на тему: «Если вы испытываете по этому поводу беспокойство, обратитесь к лечащему врачу». (Между тем моим главным лечащим врачом являлась неотложная помощь.)

Но больше всего я избегала делиться с кем бы то ни было о том, что на самом деле происходило у меня в голове. И вот сейчас, в этой книге, я впервые публично рассказываю об этом.

Разница между «быть ипохондриком» и наличием тревоги о здоровье

Мы часто употребляем термин «ипохондрик». «Я такой ипохондрик!» – можете сказать вы, когда убеждены, что заболеваете, когда беспокоитесь, что ваши редеющие волосы, должно быть, являются признаком гормонального расстройства, или буквально в любое время, когда вы смотрите «Анатомию страсти» и обнаруживаете один из симптомов, имеющихся у неизлечимо больного пациента.

Но чего вы, возможно, не знаете, так это того, что «быть ипохондриком» на самом деле не является клинически признанным расстройством. Этот термин вышел из моды в последнее десятилетие по нескольким причинам. Во-первых, слово «ипохондрик» считалось довольно уничижительным и стигматизирующим. А также оно было слишком широким по охвату для множества способов, которыми люди могут испытывать беспокойство по поводу своего здоровья.

В последний раз ипохондрия классифицировалась как состояние психического здоровья еще до 2013 года, в четвертом издании «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» (Diagnostic and Statistical Manual of mental Disorders, или DSM-IV). DSM считается основным ресурсом для специалистов в области психического здоровья для диагностики и лечения заболеваний, который разработан Американской психиатрической ассоциацией. Это руководство определяет, что представляет собой состояние психического здоровья, как оно диагностируется, как его лечат, и содержит прочие нужные вещи. В DSM-IV термин «ипохондрия» использовался по отношению к человеку, который озабочен мыслью о том, что у него серьезное заболевание (или страхом, связанным с заболеванием), основанной на той или иной неправильной интерпретации своих симптомов, и эти опасения не исчезают, независимо от медицинской помощи или заверений.

Затем все изменилось в пятом издании DSM (известным как DSM-5), которое было опубликовано в 2013 году. Из него исключили ипохондрию, заменив термин двумя состояниями психического здоровья: расстройством соматических симптомов (соматоформные расстройства) и тревожным расстройством. Оба этих диагноза по-прежнему касаются серьезных и стойких симптомов беспокойства о здоровье, подобных тем, которые мы представляем, когда думаем об ипохондрии. Разница между ними заключается в том, что расстройство соматических симптомов характеризуется озабоченностью конкретными физическими симптомами, в то время как тревожное расстройство – это постоянная тревога за здоровье даже без физических симптомов.

Все это может показаться просто семантическими изысками: кого волнует, как что-то называется на самом деле? Что ж, это имеет значение для исследователей и специалистов в области психического здоровья, которым легче изучать, диагностировать и лечить заболевание, когда оно четко определено. И это имеет значение для человека, который долгое время имел дело с этими симптомами, никогда не зная, что у этого состояния имеется название или лечение. Черт возьми, я была редактором по здравоохранению и даже не знала этого.

Помните – я не считала себя ипохондриком. Но когда начала читать о тревожном расстройстве… вау, это напоминало мне чтение своего гороскопа и вызывало ощущение какой-то смеси увиденного и лично испытанного. Термин прекрасно описывал мысли и поведение, которые так долго у меня были.

Вот критерии для постановки диагноза тревожного расстройства, согласно DSM-5 [1]:

• Озабоченность наличием или приобретением серьезной болезни.

• Соматические симптомы отсутствуют или (если они присутствуют) имеют лишь умеренную интенсивность. Если имеется другое заболевание или существует высокий риск развития заболевания (например, серьезный семейный анамнез), озабоченность явно чрезмерна или непропорциональна. Существует высокий уровень беспокойства о здоровье, и человек легко переходит к тревоге по поводу состояния своего здоровья.

• Индивид проявляет чрезмерность в поведении, связанном со здоровьем (например, постоянно проверяет свое тело на наличие признаков болезни), или характеризуется неадаптивным уклонением (например, избегает назначений врача и больниц).

• Озабоченность болезнью присутствует по крайней мере в течение шести месяцев, но конкретная болезнь, которой вы опасаетесь, может меняться в течение этого периода времени.

• Озабоченность, связанная с болезнью, не вполне объясняется другими психическими расстройством, такими, как расстройство соматических симптомов, паническое расстройство, генерализованное (общее) тревожное расстройство, телесное дисморфическое расстройство (дисморфофобия), обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) или бредовое расстройство соматического типа.

Источник: DSM-5

Привет, это я.

Как человек, который всю свою жизнь имел довольно ограниченное представление об ипохондрии, я понимаю, почему Американская психиатрическая ассоциация сузила фокус внимания. Но привлекла мое внимание эта заметка в нижней части критериев тревожного расстройства:

Укажите следующее:

Тип потребности в медицинской помощи: частое обращение за медицинской помощью, включая посещение врача или прохождение тестов и процедур.

Тип уклонения от медицинской помощи: редкое обращение за медицинской помощью.

Источник: DSM-5

Вот оно. Люди, ассоциирующиеся с ипохондриками, ходят от врача к врачу, отчаянно нуждаясь в диагнозе, но беспокойство о здоровье не у всех проявляется именно так.

Джонатан С. Абрамович, доктор наук, профессор психологии и неврологии Университета Северной Каролины в Чапел-Хилле и главный редактор «Журнала обсессивно-компульсивных и связанных с ними расстройств», объяснил мне эволюцию этого состояния за последние несколько десятилетий. Изменения в DSM, по его словам, отражают сдвиг в понимании того, что может стоять за этими мыслями и поведением.

«Люди перестали думать, что ипохондрики просто хотят иметь внимание от врачей, люди начали вникать в ситуацию: подождите минутку, это те, у которых есть законные опасения по поводу своего тела, болезней. Они ничего такого не выдумывают. Они замечают телесные ощущения, которые их беспокоят, – объясняет Абрамович. – Ощущения тела не указывают на то, что что-то не так, но они все же что-то замечают и реагируют на это. И у них есть катастрофические страхи и убеждения, как и у людей с другими проблемами, связанными с тревогой, такими, как паника, ОКР и тому подобными».

Очевидно, что не все имеют такой же уровень беспокойства о своем здоровье, как и я, но большинство людей могут относиться к категории «немного ипохондрики», по крайней мере, иногда. «Это действительно распространенное явление, – говорит Абрамович. – Потому что, в конце концов, наше здоровье – это самое важное, поэтому людям, безусловно, легко беспокоиться о нем. Мы уделяем много внимания своему телу, потому что мы находимся в своих телах. Легко сказать: “О нет, что это было?”».

Психическое здоровье охватывает широкий спектр явлений. Вы можете беспокоиться из-за общего тревожного расстройства. Можете чувствовать себя подавленным, не испытывая серьезной депрессии. У вас могут быть навязчивые мысли или навязчивое поведение без обсессивно-компульсивного расстройства. И вы можете испытывать беспокойство по поводу своего здоровья, не соответствуя определенным критериям тревожного расстройства или расстройства соматических симптомов.

Трудно сказать наверняка, сколько людей испытывают беспокойство по поводу своего здоровья, ведь мы едва знаем, сколько людей соответствуют критериям фактических диагнозов. По оценкам DSM-5, от 1,3 до 10 процентов взрослых в США страдают тревожным расстройством, в то время как от 5 до 7 процентов взрослых страдают соматическими симптомами [2]. Но многие эксперты не слишком заинтересованы в этих оценках.

«У нас не очень хорошие критерии оценок, и это причина того, что люди нечасто обращаются к психологам. Они обращаются к врачам-терапевтам», – заключает Абрамович.

В этом есть смысл. Когда вы беспокоитесь о своем здоровье, вы идете не к неврологу, а к врачу – или, что более вероятно, к доктору Гугл. Конечно, некоторые люди могут в конечном итоге прийти к специалисту в области психического здоровья, который диагностирует у них клиническую форму тревоги за здоровье, но многие этого не делают.

Кроме того, статистика не учитывает всех тех людей, которые время от времени испытывают беспокойство по поводу своего здоровья – например, считают, что у них образовался тромб после долгого перелета, или параноидально относятся к последним сообщениям во всех новостях, или задаются вопросом, является ли эта странная головная боль чем-то бо́льшим, чем просто головная боль. Если вы взяли в руки эту книгу, я готова поспорить, что имеете к этому отношение.

Предупреждаю: индустрия здоровья знает, что с вами не все в порядке

То, что я узнала за почти десятилетие, посвященное здоровью и хорошему самочувствию, заключается в следующем: все немного напуганы, сбиты с толку и напряжены по поводу своего организма. И я едва ли первая, кто это понял.

Неслучайно все большее и большее количество компаний бомбардируют женщин сообщением о том, что им нужно заплатить деньги, чтобы исправить воображаемые проблемы со своим телом (подумайте: запах из влагалища, целлюлит, случайные газы и вздутие живота, отсутствие оргазма за пять минут – вы поняли суть). Несмотря на значительные барьеры (или, может быть, из-за них) доступа к медицинскому обслуживанию, индустрия здоровья процветает.

Отчеты показывают, что объем мировой экономики здоровья в 2018 году составил 4,5 трлн долларов [3]. И это меня не шокирует. За последнее десятилетие я часто наблюдала, как многие люди чувствовали, что врачи их игнорируют и что они отстранены от нашей системы здравоохранения, а потому стремились играть большую роль в своем собственном здоровье. Быстро развивающаяся индустрия здоровья откликнулась на этот призыв к действию, и довольно скоро мы по уши погрузились в масло КБД (модное сейчас конопляное масло, или масло с природным экстрактом каннабидиола, считающееся панацеей от всех болезней) и трекеры здоровья.

Несомненно, положительные эффекты технологий здравоохранения, оздоровительных стартапов и дезинтергаторов индустрии здравоохранения существуют, но есть также компании, которые наживаются на этом культурном сдвиге, продавая лекарства от всех болезней, которые вас сейчас беспокоят. В лучшем случае эти вещи являются пустой тратой денег (как большинство добавок и латте с КБД), но в худшем случае они действительно могут оказаться вредными – например, «детоксикация» влагалища с помощью спринцеваний, которая способна увеличить риск воспалительных заболеваний тазовых органов.

Моя работа в качестве редактора по вопросам здравоохранения заключалась в том, чтобы помочь читателям разобраться во всем этом. Теперь я хочу дать вам инструменты, чтобы вы были более информированы и меньше волновались, когда дело касается вашего организма. Мне хочется помочь повысить вашу медицинскую грамотность, а также улучшить ваш детектор на ерунду в оздоровительных практиках. Я достаточно долго была привратником. А теперь открываю дверь и приглашаю вас войти.

Эта книга для всех, кому нужна небольшая помощь в том, чтобы отделить шумиху от здоровья. И сейчас это в значительной степени касается всех нас

В 2020 году, в разгар пандемии, мне тяжело далось решение оставить работу штатного редактора по вопросам здравоохранения. На самом деле, я бы сказала, что до сего дня никогда еще не было такого момента, как в 2020 году, когда огромное количество людей так зависело бы от СМИ в области здравоохранения. Как я могла устраниться от этого? Будучи редактором по вопросам здравоохранения, испытывающим беспокойство по поводу собственного здоровья, я должна была находиться на посту и сообщать о пандемии, верно?

Именно так. Это был трудный момент. Было похоже на то мгновение, когда волна толкает тебя под воду и так сильно швыряет, что ты даже не знаешь, в какую сторону идти. Я стала одним из тех, кому повезло.

На тот момент я уже подписала договор о написании этой книги. Я тратила очень много времени на то, чтобы убедиться, что сообщения журнала «СЕЛФ» о COVID-19 основываются на ответственных точках зрения; а кроме того, я проводила утро, ночь и выходные, пытаясь написать книгу о том, как приручить беспокойство о своем здоровье и ориентироваться на минном поле дезинформации о здоровье и шумихи вокруг оздоровления. Жонглировать такой нагрузкой, живя в эпицентре пандемии и каждый божий день справляясь с собственными тревожными мыслями об организме, стало нелегкой задачей.

Поэтому на период написания этой книги я уволилась с работы в СМИ о здравоохранении. Я уставала от изучения всей этой саморефлексии и закулисного понимания. Не говоря уже о моих 9 на 5 (ха, кого мы обманываем, с 9:00 и до 19:00? Иногда до 21:00?), которые я тратила на сотрудничество с медицинскими работниками и медицинскими репортерами в течение поистине ненормированного времени. Я нуждалась в перерыве. Нуждалась в дистанцировании. Мне нужно было использовать свои сильные стороны в то время, когда возможности каждого были на самом низком уровне. Нужно было спросить себя, как и где я могу быть наиболее полезна.

А в то время я не чувствовала себя особенно полезной на этой престижной работе в журнале, о которой я мечтала всю свою жизнь, и в карьере, к которой всегда стремилась. Когда, будучи подростком, представляла себя среди стопок журналов, мне казалось, что панических атак будет меньше. Может быть, не ноль, просто меньше.

Но в те дни, ночи и выходные, когда я работала над этой книгой (когда писала о том, как расшифровывать и понимать заголовки о здоровье, как бросить вызов тревожным мыслям о здоровье и как повысить вашу медицинскую грамотность), именно тогда я почувствовала, что оказалась перед барьером. Может быть, стоило спрыгнуть с медиалестницы, по которой взбиралась с тех пор, как себя помню, и продолжать оказывать влияние со стороны.

Поэтому я ушла с должности исполнительного редактора и взялась за эту книгу – мой медиаманифест о здоровье, наполненный множеством идей, о которых может рассказать вам только опытный редактор, сам обеспокоенный состоянием здоровья.

Вот что вы узнаете из этой книги

Я часто задаюсь вопросом, что было бы, если бы у всех имелись те же инструменты медицинской грамотности, которые я приобрела за время работы журналистом в области здравоохранения, – будь то знание того, как интерпретировать страшные заголовки о вейпинге, или выяснение того, действительно ли сок сельдерея является чудодейственным лекарством, или даже просто интересуясь, что это за зуд. В этой книге вы найдете те же инструменты и приемы, которые я использовала как при освещении сложных тем, касающихся здоровья, так и при устранении личных проблем со здоровьем. Как человек, который большую часть жизни испытывал беспокойство по поводу здоровья, я обнаружила, что инструменты, которые помогли мне стать более грамотным редактором, также позволили мне более спокойно и эффективно справляться с собственными проблемами с организмом.

Не волнуйтесь, я вовсе не собираюсь советовать вам больше никогда не гуглить вопросы о здоровье. На самом деле, продолжайте – вы, вероятно, наткнетесь на статью, которую я написала или отредактировала, и, надеюсь, она будет полезна для облегчения ваших проблем. Но я могу сделать для вас кое-что получше: что, если я дам вам ту тактику, которую сама использовала как журналист, чтобы повысить вашу медицинскую грамотность? Если бы она сработала для кого-то вроде меня – на того, кто провел большую часть своей жизни в убеждении, что ее организм – бомба замедленного действия, – она, вероятно, может помочь и вам.

В Части I я собираюсь рассказать:

• Почему мы жаждем информации о здоровье.

• Почему поиск наших симптомов в интернете так чертовски заманчив, но в конечном счете усиливает нашу тревогу.

• Как подпитывается индустрия здоровья и как она провоцирует стресс.

Сначала я расскажу об этих основных моментах, потому что понимание того, почему вы беспокоитесь о своем здоровье, очень важно для решения проблемы тревожности. Они дадут вам основу для того, чтобы начать замечать и преодолевать мысли и поведение, удерживающие вас в этом цикле.