Читать книгу Магия желаний - Кейт Харди - Страница 3

Прочитав сообщение в своей электронной почте, Куин нахмурился.

«Сегодня вечером в семь. У меня».

Они ведь условились встретиться на следующей неделе. Почему Карисса захотела встретиться с ним сегодня?

«Почему?»

– спросил в ответ он.

Ответ был следующий:

«Магия Рождества, доказательство номер один».

Что, по мнению Кариссы, доказало бы ему магию Рождества? Да для него этого просто не существует. Рождество – это время, когда считается, что семьи должны проводить время вместе, потому что на Рождество так полагается. А что на самом деле? Горечь и напряжение. И слишком много сладкого и спиртного, поэтому не удивительно, что отделения скорой помощи больниц переполнены людьми, которые попадают туда после праздничных дней.

Жизнь с Табитой научила Куина уделять внимание своей одежде, прежде чем куда-нибудь пойти, чтобы не ощущать неловкость. Интересно, идея Кариссы о магии Рождества подразумевает что-то вроде бала?

Электронная переписка продолжилась.

«Мне следует одеться строго?»

«Нет. Наденьте что-нибудь теплое, потому что обещают морозный вечер».

Все еще ничего не понятно.

Карисса не совсем обычный клиент. Он знал, что не возьмет с нее денег за создание виртуального Санты или за обучение ее группы волонтеров, – она ведь делает доброе дело. Благотворительность… Но у нее это не холодная бесчувственная благотворительность, которую он испытал на себе в детстве.

Она действительно старалась сделать что-то практическое, чтобы помочь детям. Что-то такое, что принесет немного радости. Лишнее время на ее проект он не потратит, потому что ему уже приходилось делать раньше кое-что похожее. Было бы неправильно выставить ей счет.

«Оденьтесь потеплее. Мороз».

Очевидно, они будут на улице. Но где?

Все оказалось как раз тем, что Куин терпеть не мог.

– Мы будем смотреть, как зажигаются рождественские огни? – предположил он, когда они вышли из вагона метро на Оксфорд-стрит и присоединились к толпе людей, поднимавшихся по лестнице. – Вы меня разыгрываете.

– Ничего подобного. – Она легонько толкнула его в бок. – Это же великолепно. Ночной Лондон. Праздничное убранство. Все светится. Радуйтесь.

– Больше смахивает на другое: люди толкаются, машины гудят, чтобы не наехать на прохожих, магазины ждут, когда толпы людей ворвутся туда и встанут в очереди за вещами, которые им абсолютно не нужны, но они их покупают, потому что Рождество и все ждут подарков.

Карисса оставила без внимания его слова и сказала:

– Посмотрите-ка на эти деревья – огоньки похожи на снежинки. Ну просто страна чудес. Какая красота, Куин.

Он выкатил глаза:

– Подумайте о потраченном впустую электричестве, его не возместить.

Она усмехнулась:

– Не изображайте из себя защитника окружающей среды. Тот, кто ест пиццу из картонки, которую нельзя даже переработать, не может считать себя «зеленым».

– Понял.

– Допускаю, что насчет толпы вы правы. Но иллюминация…

– Ну и какой от нее прок?

– Создает атмосферу праздника.

Он этого не замечал. Огни и есть огни. Ничего особенного. Ничего магического.

А все вокруг охали и ахали, глядя на гирлянды рождественских огней вдоль улиц над головами прохожих. Карисса тоже восхищалась, но все это не изменило отношения Куина к Рождеству. Поверхностная мишура, да и только.

Словно догадавшись, что он сыт по горло, она сказала:

– Давайте уйдем от толпы.

Они ушли с Оксфорд-стрит на Риджент-стрит. Витрины магазинов сверкали каскадами огней: золотых, лиловых, серебряных, белых. Карисса наслаждалась этим, по ее мнению, великолепием. Куин же видел лишь неразумную трату электроэнергии и способ вытрясти из людей как можно больше денег.

На Карнаби-стрит их взору предстали надувные украшения и переливающиеся огнями знаменитые арки. На Пиккадилли-Серкус было, как обычно, светло, а деревья на Лестер-сквер были усыпаны сверкающими звездочками, от созерцания которых Карисса без конца радостно вскрикивала. И везде было не протолкнуться от обилия народа.

Почему он здесь? Этот вопрос Куин без конца задавал себе. Ему бы сейчас сидеть дома и, удобно устроившись, играть в безобидную компьютерную игру, потягивая кофе и поедая пиццу прямо из коробки. Или делать то, что он обожает, – придумывать новый гаджет, воплощая концепцию в первоначальный образец. А вместо этого он тащится по переполненным улицам Лондона с женщиной, которую он едва знает. И все это потому, что она вынудила его заключить с ней пари. Пари, которое на самом деле не было пари, поскольку у него не было намерения потребовать выигрыш в любом случае.

Они дошли до Ковент-Гардена. Кругом все сверкало, стояла огромная рождественская ель, рядом – олень, весь усыпанный огоньками. Сияющее, восторженное лицо Кариссы было похоже на лицо маленького ребенка, который в первый раз видит волшебные огни.

И он здесь из-за этого волшебства.

Из-за Кариссы.

Да, у него явно не все в порядке с головой. Он ведь не нуждается ни в ком. И не хочет этого. И тем не менее он здесь, помимо собственной воли, и делает то, что не доставляет ему никакого удовольствия. И все потому, что она попросила его пойти с ней.

– Куин, вы только посмотрите, какая красота. Огни повсюду, уличные представления, уличные музыканты, рыночные ларьки. Я обожаю это место. Особенно в это время года. Оно на самом деле волшебное. Похоже на настоящую рождественскую пещеру.

Они бродили по площади, и Куин услышал струнный квартет. Они играли не традиционные рождественские гимны, а рождественские популярные песни. Одну он узнал и тронул Кариссу за руку:

– Слышите?

«Санта, привези домой мою крошку», – пропела она.

Она сказала ему неправду, что у нее нет способностей к музыке. Голос у нее замечательный.

– Когда я слышу эту песню, то всегда ощущаю близость к маме и отцу. – Голос у Кариссы дрогнул.

Куин подавил желание обнять ее. Господи! Эта прогулка – пари, а не свидание. Не стоит забывать.

В киосках продавали елочные украшения. Карисса порылась и купила блестящую снежинку.

– Я каждый год покупаю новое украшение на елку. Такая вот семейная традиция.

Так. Семейные традиции – это не про него. Помимо тягостных рождественских праздников в детстве, было еще Рождество, которое он провел с Табитой и ее семьей. У них была масса всевозможных «семейных традиций», от которых он чувствовал себя еще хуже, чем в доме тети и дяди. Он изо всех сил старался вписаться в общую картину веселья, но… они говорили на разных языках, и он это ежеминутно ощущал.

А когда он решил, что ему наконец удалось стать своим в их обществе, он услышал разговор Табиты со старшей сестрой.

– Тебе не кажется, Табс, что не надо заставлять бедняжку так страдать?

Куина затрясло от этого снисходительного тона. Да как она смеет называть его «бедняжкой»?

А Пенелопа продолжала:

– Ты привела его домой и поставила родителей в неловкое положение. Они недоумевали: неужели у тебя с ним серьезно. Ну, он, конечно, милый, и смотрит на тебя с щенячьей преданностью, но… он не один из нас. И ты прекрасно знаешь, что долго этого не вынесешь.

– Не говори ерунды, Пен.

Куин не стал больше слушать и ушел. Ладно, он не подходит семье Табиты, но он был уверен, что Табита его любила. Она же не согласилась с сестрой.

Как он ошибался! Надо было задержаться и услышать дальнейший разговор. Тогда он скорее разорвал бы отношения с Табитой и избежал бы сердечной боли.

– Куин? – окликнула его Карисса.

Он взял себя в руки.

– Простите. Я задумался. – И сменил тему: – Вон там продают рождественские панини.

– Плачу я, – заявила она, – раз уж вытащила вас сюда.

– Думаю, что могу себе позволить купить вам панини.

Карисса, словно почувствовав его неловкость, улыбнулась ему:

– Тогда мне с клюквой, сыром бри и беконом.

Себе он купил более традиционный, с индейкой.

Еще немного потолкавшись среди публики Ковент-Гардена, они вернулись на Лестер-сквер, где сели в метро до Гайд-парка.

– Итак, доказательство номер один. Что скажете? – спросила Карисса, когда они возвращались на свою улицу.

– Вы меня не убедили, – сказал он. – Это не магия Рождества. Это – магия вымогательства. Деньги, деньги, деньги.

– Не думайте, что я сдаюсь, – предупредила она. – Я намерена научить вас поверить в магию Рождества. И не отступлюсь. Вы хоть и отрицаете это, но на самом деле не равнодушны к Рождеству. Вы просто не хотите показать, что у вас нежная душа.

– Ничего подобного. – Он ни за что не скажет ей подлинную причину своей нелюбви к Рождеству. Он не хочет, чтобы его жалели. Он больше не маленький, никому не нужный мальчик. Он не желает, чтобы прошлое довлело над ним.