Читать книгу Девочка в красном пальто - Кейт Хэмер - Страница 18

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Сотрудница полиции говорит: «Мне очень жаль, но я не могу оставить ребенка без присмотра», и тут же жалеет о своих словах – это видно по тому, как она закусывает зубами пухлую нижнюю губку, которая становится пунцово-красной. Две сотрудницы полиции – специалисты по работе с родственниками – по очереди присматривают за мной. Мне больше нравится Софи, с ней спокойней – она умная и милая. С ней я не чувствую себя поднадзорной, как с другой.

– Простите. Я не это имела в виду. Мне не следовало этого говорить. – Софи снова прикусывает хорошенькую губку. – Понимаете, у няни случилась беда – мужа отвезли в больницу. Я просто не знаю, как быть…

У нее тревожный, напряженный взгляд матери, которой сейчас нужно находиться совсем в другом месте, рядом с ребенком.

– Все в порядке. Пожалуйста, не стесняйтесь говорить о своей семье, это нормально, это естественно. Идите спокойно, идите. Со мной ничего не случится за пять минут.

У меня нет сил, и я сижу неподвижно. Скоро приедет другая дежурная – когда мы говорим, полицейский автомобиль, наверное, уже приближается, едет по сельской дороге, собирая на капот пыльцу с придорожных растений. Полиция организовала на телевидении оповещение о том, что пропал ребенок, сегодня вечером состоится запись. Мне легче, когда можно думать о чем-то конкретном.

Я остаюсь одна. Сижу на кухне за столом перед чашкой кофе. В доме очень тихо, как будто дом затаил дыхание, наблюдает за мной и ждет, что будет дальше. Пытаюсь допить кофе. «Вы должны пить, – сказала вчера Софи. – Вы должны есть. Вы должны жить».

Пока я пью, строю какие-то бредовые планы, что нужно сделать, когда она найдется. Я заделаю все щелочки в доме. Я позову рабочих, и они поставят высокие ворота, на которые я повешу золотую цепь в руку толщиной. Разведу в тазике известь, натаскаю камней из поля и сделаю каменную стену выше трубы. Никогда больше, твержу я, никогда больше подобное не повторится.

С тех пор как Кармел исчезла, я не перестаю высматривать повсюду красное пятно, поэтому даже среди своих бредней я заметила боковым зрением вспышку красного цвета за забором, и мои зубы стукнули о край чашки.

Я подлетела к окну, опрокинув чашку, и кофе разлился по черно-белой фотографии Кармел, напечатанной в газете.

Но это был всего лишь Пол, он шел по дорожке. Между штакетинами забора виднеется его автомобиль, припаркованный у дороги, – его-то я и заметила, когда он проезжал мимо окна. Мы не виделись после того, как Кармел исчезла. В любое другое время мое сердце выпрыгнуло бы из груди, несмотря на наш разрыв. Но сейчас при виде Пола я испытала только досаду и разочарование, которые последовали за выбросом адреналина.

Его походка, весь его облик изменились – странным образом в нем сочетались растерянность с целеустремленностью. Боюсь, я бы даже не узнала его издалека. Он постучал в дверь, я открыла – и вот он стоит на пороге, руки опущены вдоль тела.

Он переступает порог, и мы стоим секунду, молча глядя друг на друга.

Затем он проходит и садится на диван.

– Расскажи мне все по порядку, – просит он, не глядя на меня. – Я должен знать все от начала до конца. В деталях. Что. Произошло.

Я рассказываю подробно, как могу.

– Значит, ты потеряла ее.

– Да, Пол. Да. Был туман… Да, Пол, я потеряла ее. И теперь не знаю, где она. Не знаю.

Снова, как в День, Когда Это Случилось, у меня возникает чувство, будто земля разверзлась и испускает то, что скрыто в ее недрах: запах гнили, ужасная вонь горчичного газа распространяется по комнате. Наша боль имеет и цвет, и запах, она вьется темно-желтым облаком вокруг наших ног.

– Меня допрашивали. Они считают, что это мог сделать я. – Он злится, как человек, осознающий свое бессилие.

– Пол, это их обязанность. Таковы правила. Ты должен их понять. Меня тоже допрашивали. Боже, как я рада, что ты пришел…

– Ты потеряла ее, – обрывает он меня. – Это твоя вина. Ты во всем виновата!

И снова этот холодный безумный взгляд.

– Пол, как ты можешь так говорить? Откуда такая жестокость? После того, как ты не приезжал к нам столько времени!

– Как я мог приехать? – Он поднимается. – Ей было бы тяжело!

Он переходит на крик:

– А все из-за тебя! Эти твои вечно поджатые губы и ненависть в глазах. Дети прекрасно чувствуют такие вещи. Она все чувствовала. У нее были черные круги под глазами. Это от стресса. А, да какая теперь разница… – И он направляется к выходу.

– Уже уходишь? Пол, ради бога, подожди. – Я чуть не плачу. – Не оставляй меня одну. Она ведь наш общий ребенок.

– Мне нужно идти. – Он проводит рукой по глазам, словно пытается стряхнуть это все. – Я просто не могу… не могу. Это невыносимо. Тебе не понять.

– Пол, мы должны держаться вместе.

– Нет, ты не понимаешь.

– Забудь все, что было. Это теперь не имеет значения. Давай сделаем все, чтобы найти ее, Пол.

– Нет! – орет он. – Я не могу! Не могу! Не. Могу. Это. Невыносимо.

Он произносит каждое слово раздельно, а потом прижимает меня к стене. Он давит изо всех сил, почти расплющивает меня по стене, мои ноги отрываются от пола. Я смотрю из-за его плеча в окно и вижу, как подъезжает полицейская машина. Из нее никто не выходит – может, говорят по мобильному телефону, а может, увидели машину Пола и не хотят мешать.

– Пол, что ты делаешь? – спрашиваю я. Я еле дышу – с такой силой он навалился на меня всем телом.

Он не отвечает. Я закрываю глаза и продолжаю висеть в воздухе. Как ни странно, это положение меня вполне устраивает, я согласна пребывать вечно в этом подвешенном состоянии, без опоры под ногами. Он поворачивает голову, на мгновение мне кажется, что он хочет меня поцеловать, но он только нажимает еще сильнее, так что его бедра упираются в мои, а его плечо врезается мне в ключицу. Его дыхание обжигает мне шею, он издает какие-то странные звуки, не то рычанье, не то рыданье.

Когда он отпускает меня, я падаю на колени. Не оглядываясь, он бросается к выходу, и через секунду его уже нет, дверь захлопывается на ветру.

Я остаюсь одна, на четвереньках, эхо от удара дверью разносится по дому. Я слышу, как заводится двигатель и машина отъезжает от дома. И тут я понимаю, чего он добивался. Он хотел впечатать в меня как можно больше своего горя – столько, сколько я смогу вместить, чтобы легче было сесть за руль и уехать, и я чувствую, как его горе пускает корни во мне и обустраивается, как дома.

Однако я не испытываю к нему ничего, кроме жалости. Потому что я знаю – горе будет преследовать его, набирать скорость, гнаться за ним, пока не настигнет, как рой пчел, который влетает в окно и окружает со всех сторон. И, стоя на четвереньках, я отправляю вслед ему свое послание: «Не проклинай меня, Пол. Если больше ничего не можешь, то хотя бы не проклинай».