Читать книгу Попроси меня остаться - Кейт Хьюит - Страница 3

Что она делает? Аллегра ощущала себя так, точно попала в параллельный мир. Жизнь ее была размеренной и спокойной: работа в кафе, почти никаких друзей, если не считать хозяина квартиры, восьмидесятилетнего старика, который считал квартиросъемщицу кем-то наподобие внучки. Но одно лишь прикосновение Рафаэля вскружило ей голову. Аллегра и представления не имела, что бывают такие ощущения: все тело горело от предвкушения. Она наконец снова обрела способность чувствовать после долгих лет, в течение которых душу сковывал лед. Это было одновременно радостно и больно – это было пробуждением после сна.

Девушка прошлась по огромной комнате, осматриваясь. Номер был роскошным: парящие потолки, мраморные полы, затейливая резьба, шелковые и атласные подушки на многочисленных диванчиках.

– Здесь очень красиво, – произнесла она, и собственный голос показался ей нервным и визгливым. – Какой вид! – Она указала на огромные, от пола до потолка, окна с трех сторон комнаты, открывающие обворожительную панораму города. – Это Колизей?

Рафаэль подошел ближе и встал позади, так близко, что Аллегра ощущала жар его тела. Стоит сделать шаг назад – и можно прикоснуться к нему. Смешанные чувства овладели ею: желание и страх. Никогда прежде ей не доводилось оказываться в подобной ситуации, и незнакомые ощущения пугали. Но… Если подумать – чего опасаться? Рафаэль не может причинить ей боль, да она ему и не позволит. Непривычно, конечно, но стоит ли бояться?

– Да, это Колизей, – произнес Рафаэль, положив руки на ее плечи. Дрожь пробежала по телу Аллегры, и она знала, что он это почувствовал.

Желая хоть ненадолго задержать этот момент, девушка отклонилась назад, легонько прислонившись к своему новому знакомому, спиной чувствуя сильные мускулы его груди. С минуту они стояли так, слушая сердцебиение друг друга. Аллегра закрыла глаза, отдаваясь этому моменту, наслаждаясь ощущением неведомой доселе близости. Всю жизнь она прожила одна – в школе была слишком робкой, чтобы заводить друзей, позже опасалась довериться немногочисленным парням, с которыми встречалась, даже с матерью не смогла наладить отношения, будучи абсолютно потерянной после ухода отца. Но сейчас… впервые в жизни… кто-то ею заинтересовался, напомнив тем самым, что она живой человек, а не тень. И когда настанет пора уйти, она сможет это сделать, не пострадав.

– Выпьем шампанского? – раздался мелодичный голос Рафаэля, и Аллегра кивнула.

Не то чтобы она любила выпить, но сейчас ей хотелось отпраздновать это новое открытие себя.

– Звучит прекрасно, – отозвалась она, отчаянно желая унять бешено бьющееся сердце.

Хлопок, с которым пробка вылетела из горлышка, заставил ее вздрогнуть. Рафаэль налил шампанское в два бокала. Пена перелилась через край на пол.

– За нас, – тихо произнес он, внимательно глядя на девушку и протягивая ей бокал.

– За нас, – ответила она.

С двенадцати лет она не произносила этот тост, и не без причины. С ним были связаны тягостные – и одновременно сладкие – воспоминания. Сочельник в кругу семьи – тогда они жили в поместье Абруччи, и вокруг дома высились горы со снежными шапками. Отец тогда впервые дал ей попробовать шампанского. Шипящие пузырьки покалывали язык, и таким Аллегра запомнила вкус счастья – огромного, точно надувающийся в сердце шар. Она была дома, с семьей, была любимым ребенком. Может, это был мираж? Возможно. А может, будучи ребенком, она тогда воспринимала все через розовые очки. И отец вовсе не любил ее так отчаянно… откуда ей знать?

Она сделала глоток – вкус был таким же, то же ощущение покалывающих пузырьков на языке – и усилием воли заставила себя не думать об этом. Не хватало только расчувствоваться перед незнакомцем.

– Расскажи мне о себе, – попросила она. – Чем занимаешься?

– Управляю компанией.

Аллегра удивленно приподняла брови:

– Какой компанией?

– Мы занимаемся недвижимостью, главным образом коммерческими объектами: отели, курорты и тому подобное.

Значит, он богат – возможно, очень богат. Хотя об этом можно было догадаться и по его уверенности, манере держать себя. Даже его туалетная вода – с чувственными нотками шафрана – пахла божественно. Что ж, Аллегра когда-то тоже была из состоятельной семьи, и ее баловали, как балуют очень любимых детей, а потом в одночасье все исчезло. Не то чтобы она горевала о пропавшем благосостоянии. Конечно, перемены были заметны: из огромной виллы они переехали в двухкомнатную квартиру в непрестижном районе города, пришлось ходить в обычную школу, позабыть про путешествия. Частенько их выручали случайные дружки матери. Их нескончаемая череда не прекращалась, и Аллегра по возможности старалась избегать общения с ними. Мать злилась и негодовала, но Аллегра очень тосковала по утерянной любви отца. Тогда она приняла решение никогда больше не полагаться ни на кого, не ожидать любви.

– А тебе нравится то, что ты делаешь? – спросила она Рафаэля, чтобы поддержать разговор – просто чтобы продолжать болтать о чем угодно, лишь бы не встречаться с ним глазами.

– Даже очень. – Рафаэль поставил свой наполовину полный бокал на столик и сделал шаг по направлению к замысловатому музыкальному центру, что стоял рядом с мраморным камином. – Так, значит, Шостакович?

– Да, – подтвердила Аллегра, удивленная его внимательностью. – Но ведь у тебя нет этой мелодии на диске?

Рафаэль тихо рассмеялся:

– Боюсь, что нет. Но центр подключен к Интернету.

– Ах вот как. – Аллегра тоже засмеялась, смущенная собственной недогадливостью. – Я же сказала, что совершенно не разбираюсь в технологиях.

– Предоставь это мне. Я сейчас все найду.

Через несколько секунд послышались первые меланхоличные нотки произведения. Рафаэль повернулся к своей новой знакомой, протягивая ей руку:

– Пойдем.

Как всегда, мелодия затронула сердце Аллегры. Никогда она не допускала туда людей. Музыка была для нее всем: заменяла друзей, любовников, отца. Музыка не могла обидеть и бросить на произвол судьбы. Задумчивая песнь виолончели словно играла на струнах души. Очарованная, Аллегра протянула руку Рафаэлю. Они опустились на роскошный черный кожаный диван. Его рука обнимала ее за плечи, она прижималась к нему, ощущая аромат, исходивший от него. Никогда прежде она не была так близка с мужчиной, но сейчас, как ни странно, близость ощущалась как нечто само собой разумеющееся, правильное. Естест венное продолжение музыкальной истории. Вот Рафаэль притянул ее к себе еще ближе – теперь ее щека была прижата к его груди, и Аллегра закрыла глаза, всецело отдаваясь во власть музыки, шампанского и сильных рук, обнимающих ее. Теперь она хотела продолжения – хотела позволить вскружить себе голову. Она слышала, ощущала, как грудь Рафаэля мерно вздымается, как его пальцы гладят ее по плечу, его дыхание долетает до ее волос… Если бы они могли остановить время, навсегда остаться здесь, чувствуя дыхание и сердцебиение друг друга!

Музыка добралась до последней, самой высокой и отчаянной нотки, и воцарилось молчание. Прошло всего восемь минут, но казалось, будто пронеслась целая жизнь. Аллегра чувствовала себя опустошенной и в то же время словно заново рожденной. Оба молчали.

– Знаешь, – наконец заговорила она, – виолончель из всех инструментов имеет тембр, больше всего напоминающий тембр голоса человека. Наверное, потому она так на меня и действует.

– Удивительное произведение, – тихо произнес Рафаэль, большим пальцем нежно смахивая слезу со щеки девушки. – Хотя и разрывает душу на части.

Улыбнувшись сквозь слезы, Аллегра подняла голову… и встретилась глазами с Рафаэлем. Он тоже склонил голову, и девушка затаила дыхание, – казалось, весь мир вокруг на миг замер, – губы его коснулись ее. Этот поцелуй был одновременно вопросом и ответом, пробуждением и успокоением. Он заставлял хотеть большего и утолял желание. Одним легким движением Рафаэль подхватил ее на руки – и вот уже Аллегра лежит на кожаных подушках дивана.

– Ты такая красивая, – произнес он, не сводя с нее сияющих глаз.

Нежно отведя назад спутанные локоны, он провел пальцами по ее лицу. Аллегра закрыла глаза. Прикосновения были такими же нежными, как и поцелуй, пробуждая доселе незнакомые ощущения. Его пальцы скользнули ниже, к ключице, пока не нашли изгиб груди.

– Это тоже музыка, только другая, – прошептал он, проводя по шее девушки губами, и она рассмеялась дрожащим смехом.

Рафаэль тем временем ухитрился спустить с плеч ее платье и, наклонив голову, языком отодвинул ткань лифа. Аллегра громко ахнула, чувствуя, что по телу точно пробежал ток.

– О!

В этом коротеньком слове сосредоточилось многое: осознание того, что целый новый мир открылся ей, ощущение острого удовольствия. Руки ее обхватили его спину, повинуясь зову желания и настойчивого притяжения, ноги раздвинулись, ожидая прикосновения его руки. Его пальцы провели по трусикам, и Аллегра вздохнула… Она раньше и понятия не имела насколько это приятно! Рафаэль поднял голову и посмотрел на свою пленницу, прерывисто дыша. По всей видимости, его обуревало то же желание, что и ее. Понимание этого укрепило уверенность девушки. О да, она хочет этого – ощутить связь между ними, силу подлинного влечения.

– Пойдем в спальню?

Она лишь кивнула, зная, что может дать лишь один ответ.

– Да.

Одним быстрым и неуловимым движением Рафа эль поднялся с дивана и потянул Аллегру за собой. Спальня была такой же элегантной и роскошной, как и гостиная, и Аллегра украдкой покосилась на огромную кровать, стоящую на небольшом возвышении и покрытую темно-синим шелковым покрывалом. Рафаэль повернулся и взял ее лицо в свои ладони. Его поцелуй был чувственным и страстным, и она ответила со всей искренностью, на которую была способна. Рафаэль потянул за язычок молнии, и черный шелк упал на пол. Аллегра осталась лишь в лифе и трусиках. Они были самыми простыми, незатейливыми, однако глаза мужчины заблестели при виде ее тела. Как чудесно, оказывается, видеть такой взгляд, полный искреннего желания. Рафаэль притянул девушку к себе, и ее грудь коснулась его груди. Животом она ощутила его твердый вставший член.

– Холодно? – прошептал он, ощутив ее дрожь, и Аллегра покачала отрицательно головой.

Бархатный весенний вечер был теплым. Они оба знали, откуда этот трепет в ее теле. Рафаэль снова поцеловал Аллегру. Губы его спустились ниже, к ее шее и ключице, ниже, к вырезу, что открывал грудь. Она провела пальцами по его волосам. Она словно поднималась выше и выше на волнах восторга, и прикосновения Рафаэля были единственным, что держало ее. Вот он снял с нее бюстгальтер и трусики, встал на колени, и Аллегра покачнулась, чувствуя прикосновения его рук, его губ.

– О! – произнесла она.

Так странно было стоять перед ним обнаженной, чувствуя на себе его взгляд – словно отдаешь всю себя. Рафаэль, видя ее смущение, ухмыльнулся, поднялся с колен и потянул Аллегру к кровати. Она, очарованная, смотрела на то, как он раздевается. Показалась смуглая мускулистая грудь, упругий живот, длинные ноги… он прекрасен.

– Можешь смотреть, – сказал Рафаэль, ложась на нее. – Можешь даже трогать.

И он снова ее поцеловал. Чувствуя настойчивость его желания, Аллегра тонула в ощущениях, трепет в теле становился все более неугомонным, вытесняя все мысли и сомнения. Пальцы Рафаэля ласкали ее в самых потаенных местах, исследуя, поддразнивая – в его движениях не было ни капли робости. Она крепко схватила его за плечи, и тело ее напряглось, приготовившись к всплеску удовольствия – вот сейчас она обретет это неведомое раньше счастье. Рафаэль овладел ею, дыша тяжело и прерывисто. Ощущение целостности, полноты затмило временный миг боли. Ощутив преграду, он остановился. Аллегра замерла.

– В чем дело?

– Ты девственница?

– Да.

Он произнес какое-то бранное слово и, прижавшись лбом к ее лбу, сказал:

– Я и понятия не имел.

– Ты и не должен был, – вымолвила Аллегра.

– Тебе нужно было сказать мне, – упрекнул он.

– Рафаэль…

Аллегра выгнулась всем телом, чтобы дать ему понять то, что не могла выразить словами. Как можно остановиться сейчас, когда каждая клеточка ее требовала, умоляла! Он начал двигаться вновь, и Аллегра позабыла обо всем, отдаваясь ощущениям, – удовольствие охватило ее и, поднявшись высоко, разбилось на тысячу прозрачных осколков, – она вскрикнула, и крик этот замер в тишине, как самая чудесная мелодия.

Рафаэль перевернулся, отодвигаясь от Аллегры, чувствуя раздражение. Он никак не ожидал такого поворота событий, хотя и видел ее неопытность. Его затопило чувство вины. Но эта музыка… Волшебная атмосфера, полный желания взгляд Аллегры – все произошло как-то само собой. На душе было нелегко. Секс для него был приятным развлечением, не подразумевающим никаких эмоций, и оставалось лишь надеяться, что и Аллегра не станет вкладывать в произошедшее какой-то особый смысл. Ее искренность тронула Рафаэля настолько, что он даже позабыл про презерватив. Осознание это вползло в сознание холодной змеей. Он потерял голову – и контроль над собой.

Он посмотрел на лежащую рядом девушку. Нежный румянец покрывал ее фарфоровую кожу, волосы разметались по подушке золотистой волной. Даже сейчас, зная о ее невинности, Рафаэль хотел ее. Никогда прежде не было с ним подобного. Овладев женщиной, он обычно ее забывал. Внезапно Аллегра перекатилась на бок, свернувшись у него на груди, обхватив его руками. Смущение и тревога, раздражение и вина атаковали его одновременно. Все подружки знали, чего он хочет и чего не выносит в постели. Он всем давал понять, что эмоций не приемлет, но, конечно, Аллегра не поняла этого скрытого сообщения. Она наверняка ожидает от него нежности, но он не готов никого к себе подпускать.

Она положила ногу между его ног, прижалась щекой к его груди и вздохнула:

– Я так по нему скучаю.

Рафаэль на миг потерял дар речи. О чем она толкует?

– Скучаешь по нему? – механически переспросил он.

– Знаю, что не должна, ведь это глупо, я не видела его уже пятнадцать лет. Но мне не хватает той жизни, что была когда-то. Вот почему я пришла сегодня на поминки. Искала близости, понимания…

Она говорит про Мансини, понял Рафаэль. Но… пятнадцать лет? Значит, она не может быть его любовницей, ведь ей не больше двадцати пяти.

– Аллегра. – Рафаэль повернулся к ней. – Кто ты?

Она подняла на него заплаканные глаза.

– Я его дочь, – произнесла она, и Рафаэль едва сдержал рвущееся с языка ругательство.

Дочь Мансини, его врага, лежит в его объятиях, ища в них утешения. Рафаэля захлестнул вихрь противоречивых эмоций: ярость и вина, отвращение и тревога, сожаление и жалость. Ужаснее всего была мысль о собственной роли в этой неожиданно разыгравшейся драме: он выступил этаким змеем-обольстителем, который воспользовался невинностью девушки.

Рафаэль отодвинулся и встал с кровати. Услышал движение за спиной, и Аллегра дрожащим голосом окликнула его.

– Тебе пора, – коротко и бесцеремонно ответил он, не пытаясь смягчить тон.

Его буквально разрывал на части гнев. Подумать только, дочь Мансини! Она вообще знает, что натворил ее папочка? Знает о том, сколько крови он пролил? Разумеется, нет: ведь когда умер отец Рафаэля, Аллегра, должно быть, была ребенком. Но… это не имеет значения. Она принадлежит роду Мансини, скучает по отцу – по человеку, которого Рафаэль ненавидит. Ей пора уйти – немедленно.

– Ты… хочешь, чтобы я ушла? – дрожащим голосом спросила Аллегра.

– Я вызову тебе такси. – Рафаэль надел брюки.

Увидев, что его слова не возымели действия, взял платье Аллегры и бросил ей. Девушка даже не пошевелилась. Она сидела в его кровати, натянув синюю простыню на грудь, такая прекрасная: рыжие волосы, волнами спадающие на плечи, огромные глаза – картина, задевающая за живое.

– Я не понимаю… – беспомощно произнесла она.

– Что тут понимать? У нас с тобой была интрижка на одну ночь – и все кончено. – Рафаэль помедлил. – Если бы я знал, что ты девственница, я бы, конечно, повел себя немного по-другому. Но уж как получилось… – Он пожал плечами. – Мне показалось, что тебя все устраивает.

На лице Аллегры появилось такое выражение, точно ее ударили, но она тут же собралась с духом и подняла подбородок, отчего Рафаэль ощутил еще большую сумятицу в чувствах.

– Да, так и было, – отозвалась она с достоинством. – Может, я и неопытна, но даже я могу понять, что твоя стратегия отступления – полный провал. Подумай на досуге, как усовершенствовать.

– Спасибо за совет, но давай не будем уходить от темы.

Аллегра вздохнула, подняла подбородок, смахнула слезы.

– Дашь мне минутку одеться? – спросила она с чувством уязвленной гордости.

Ее несгибаемое мужество в столь хрупком теле пробуждало в душе тревожные чувства, и Рафаэль, желая поскорее отгородиться от них, скупо кивнул, выходя из комнаты. Нужно выпить – и что-нибудь покрепче шампанского. Все обернулось совсем не так, как он ожидал. Ища удовлетворения, он лишь больше распалился, растревожился. В душе всплыли воспоминания: «Все, что у тебя есть, – это твоя честь, Рафаэль. Это все, что осталось. Честь и твои обязанности как мужчины». Сейчас у него не осталось даже этого.

Дверь в спальню отворилась, не успел Рафаэль налить себе щедрую порцию виски. Он приказал себе не оборачиваться и услышал, как каблучки Аллегры простучали по мраморному полу комнаты. Она нажала на кнопку вызова лифта, – Рафаэль намеренно не оглядывался, – и двери со звоном открылись.

– Прощай, – тихо и печально произнесла девушка.

Через мгновение ее уже не было. Оставшись наедине с подступающей ночью, Рафаэль поднес к губам бокал, но вместо того, чтобы выпить, бросил его в темноту, где он разбился о стену.