Читать книгу Пророк - Khalil Gibran - Страница 1

АльМустафа, избранный и любимый, утренняя заря народа,

двенадцать лет ждал в городе Орфалезе корабля, который должен был прийти

 и отвезти его на остров, где он родился.

И на двенадцатый год, в седьмой день джелюля, месяца урожая,

он поднялся на холм со стороны крепостных стен, и он смотрел на Море,

и он увидел, как сквозь туман приближается его корабль.

И распахнулись врата его сердца, и радость его устремилась через море.

И, закрыв глаза, он молился о покое в своей душе.

Но когда он спустился с холма, снизошла на него печаль, и на сердце легла дума:

«Как я могу идти с Миром, но 6ез скорби?

О нет, не могу я покинуть этот город без душевной раны.

Долгими были дни мучений, которые я провел в его стенах,

и долгими были ночи одиночества; но кто может равнодушно

отринуть свои муку. и одиночество?

Слишком много мoих дум влеклось по этим улицам,

и слишком много детей моих стремлений бродят нагими среди этих холмов,

и Мне тяжело и больно будет оторваться от них.

Сегодня я не одеяние сниму, а своими руками должен содрать с себя кожу.

И это не просто мысль, которая пребудет во мне, – это сердце

отравлено сладостью голода и жажды.

Нет, я не могу оставаться дольше.

Море, зовущее всех, зовет и меня, и я должен взойти на корабль.

Оставаться – значит заледенеть и навсегда остаться в неподвижности,

хотя по ночам пылает душа.

Охотно взял бы я все, что здесь есть, с собой. Но как?

Голос не может унести с собой язык и губы, дающие ему крылья.

Он должен воспарить один.

Один и без своего гнезда должен лететь орел к солнцу.»

Когда он уже спустился с холма, он вновь обернулся к морю,

и он увидел корабль, входящий в гавань, и моряков на борту – людей его родной страны.

И его душа рванулась к ним, и он сказал:

«Сыновья моей почтенной матери, наездники приливов,

как часто являлись вы ко мне  в моих снах;

А теперь вы пришли наяву, но эта явь – мой самый глубокий сон.

Я готов идти, и парус моего нетерпения ждет лишь ветра.

Только еще один, последний глоток этого тихого воздуха хочу я сделать,

только один любящий взгляд бросить назад,

И я буду стоять среди вас, моряк среди моряков.

И ты, бесконечное море, спящая мать,

Только ты одно есть свобода и мир для потоков и течений,

только изгибы создают течения, только рощи создают шелест,

И скоро я войду в тебя, неисчерпаемой каплей в безграничный океан.»

И когда он пошел дальше, он издали увидел, как мужчины и женщины,

покидая поля и виноградника, торопятся к городским воротам.

И он слышал, что в их голосах звучит его имя, и как от поля до поля

они громко кричат друг другу о прибытии его корабля.

И он сказал себе:

«Должен ли день прощания быть днем урожая?

И значит ли это, чтo мой вечеp был моим рассветом?

И что должен дать я тому, кто оставил плуг свой посреди поля,

или тому, кто бросил колесо своего виноградного пресса?

Станет ли мое сердце деревом, тяжелым от плодов, которые я соберу и подарю им?

И станут ли мои пожелания источником, чтобы наполнил я их кубки?

Не арфа ли я, которой, коснется рука всемогущего, не флейта ли, оживленная его дыханием?

Я стражду покоя, но какое богатство обрел я в нем, которым я Мог бы поделиться?

Если это и впрямь день моего урожая, на каком же поле посеял я семя,

и в какое забытое время года?

Если это действительно чac, когда я поднимаю свой фонарь,

То внутри него горит не мое пламя,

Пустым и темным подниму я свой фонарь,

И только явь ночи наполнит его маслом и подожжет фитиль.»

Эти вещи выразил он словами. Но многое в сердце его осталось безмолвным. Потому что даже он не смог высказать своей глубочайшей тайны.

И когда он вошел в город, подступили к нему все люди, и все стенали как один.

И старейшины города вышли к нему и промолвили:

«Не уходи от нас.

Свой полдень провел ты в наших сумерках,

и твоя юность подарила надежду нашим мечтам.

Не чужак ты теперь среди нас, и не гость, но сын наш и сын возлюбленный.

Не дозволь нашим глазам тосковать по твоему лицу.»

Жрецы и жрицы сказали ему:

«Не дай разлучить нас волнам моря

и превратить в воспоминания годы, чтo провел ты в нашем кругу.

Среди нас ты как дух живой, и тень твоя – это свет на наших лицах.

Очень сильно полюбили мы тебя.

Но бессловесна была любовь наша и укрыта пеленой.

Но теперь громко взывает она к те6е и хочет предстать пред тобой без покровов.»

И с той поры повелось, что любовь познает свою собственную глубину только в чac разлуки.

И подошли все остальные и умоляли его. Но он не отвечал им.

Он склонил лишь голову, и те, кто стоял ближе, видели как слезы падали ему на грудь.

Он и все люди пришли на большую площадь перед храмом.

Из святилища вышла женщина, чье имя было АльМитра. Она была ясновидящая.

И он посмотрел на нее с бесконечной нежностью, потому что она первая нашла его и

поверила в него, когда он был в их городе всего один день.

И она приветствовала его и сказала:

«Пророк бога,

в поиске первопричин вещей ты долго искал в дали моря свой корабль.

И теперь твой корабль пришел, и ты должен идти.

Глубока твоя тяга к стране твоих воспоминаний и родине твоей величайшей мечты;

и наша любовь не будет тебя сковывать, но наша нужда поддержит тебя.

Об одном лишь просим тебя, пока ты нас не покинул: поговори с нами

и открой свою истину нам.

А мы передадим ее нашим детям, и они своим детям, и она никогда не забудется.

В своем одиночестве радел ты о наших буднях,

и тебе были ведомы слезы и смех наших снов.

Теперь позволь нам познать самих себя

и поведай нам все, что открыто тебе о том,

что лежит между рождением и смертью.»

И он ответил: «люди Орфалезе, о чем мог бы я говорить, как не о том,

что творится сейчас в ваших душах»