Читать книгу Год благодати - Ким Лиггетт - Страница 6

Осень
Глава 5

Оглавление

Слышится звон церковного колокола, и все – мужчины, женщины и дети – спешат на площадь.

– Сейчас еще слишком рано для начала церемонии, – шепчет кто-то.

– Я слыхал, что предстоит казнь, – говорит жене один из мужчин.

– Но сейчас же не полнолуние, – отвечает она.

– Они что, разыскали узурпаторшу? – спрашивает мальчик, дергая мать за юбку.

Я вытягиваю шею, желая разглядеть то, что творится на площади, и, действительно, стражники катят к виселице приставные ступеньки. От лязга металлических колес в венах стынет кровь.

Когда мы собираемся вокруг древа наказаний, я окидываю взглядом толпу, пытаюсь отыскать какой-то намек на то, что нас ждет, но все стоят, словно остолбенев, и неотрывно глядят на тускнеющий свет на холодных стальных ветвях.

Я начинаю гадать: не об этом ли Ханс пытался мне рассказать, не было ли это остережением.

Вперед выходит отец Эдмондс, белые одежды туго обтягивают его пузатое тело.

– Нынче, в наш самый священный день, на рассмотрение совета было представлено дело о волшебстве.

Не знаю, возможно это паранойя, но мне кажется, что взгляд матушки устремляется на меня.

Мои сны. Я с усилием сглатываю и оглядываюсь по сторонам – не слышал ли кто-нибудь, как я сглотнула.

Я ищу глазами Майкла и вижу, что он стоит в передней части толпы. Неужто он донес на меня? Неужто он настолько разозлился, что рассказал совету о девушке из моих снов?

– От имени совета выступит Клинт Уэлк, – говорит отец Эдмондс.

Отец Майкла выходит вперед, и мне кажется, что мое сердце сейчас вырвется из груди. Мои ладони вспотели, во рту пересохло. Должно быть, Пенни и Клара чувствуют, что мне худо, – во всяком случае, они придвигаются чуть ближе, одна справа, другая слева.

Стоя перед нами возле древа наказаний, мистер Уэлк опускает голову, словно молясь, но готова поклясться – я вижу на его лице чуть заметную улыбку.

Мне становится невыносимо. Внезапно вспоминаются все мои многочисленные грехи – их накопилось столько, что и не счесть. Я расслабилась, повела себя слишком беспечно – мне не следовало рассказывать о своих снах, если уж на то пошло, мне вообще не следовало их видеть. Возможно, в глубине души я даже хотела, чтобы меня поймали? Я уже готовлюсь ответить на обвинения, уверять совет в том, что раскаялась, поклясться избавиться от своих волшебных чар и впредь вести себя хорошо, но тут мистер Уэлк открывает рот. Сейчас он произнесет звук «Т», – проносится у меня в голове, – но вместо этого его губы смыкаются, произнося «М».

– Мэр Фэллоу, выйди вперед.

Я шумно перевожу дыхание, но этого, похоже, никто не замечает. Наверное, то же самое сделала каждая из девушек, стоящих в толпе. Несмотря на все существующие между нами различия, каждая из нас боится одного и того же – того, что назовут ее имя.

Когда миссис Фэллоу выходит из толпы, женщины подаются вперед и принимаются плевать и улюлюкать ей вслед. Моя мать в таких случаях всегда бывает первой. Не понимаю, зачем ей нужно сыпать соль на рану. Как-то раз миссис Фэллоу спасла меня – мне тогда было три года, и я заблудилась в лесу. Она взяла меня за руку и отвела домой, причем не стала ни выговаривать моей матери, ни доносить, что та позволила мне забрести в место, в которое я никак не должна была заходить. И так-то матушка ее благодарит? Мне становится стыдно.

Я пялюсь на ворота, ведущие в предместье, и пытаюсь думать о чем-то другом, но не могу, ибо слышу шуршание нижних юбок миссис Фэллоу, кажущееся нестерпимо громким, словно похоронный звон.

Мне не хочется на нее смотреть – не потому, что противно или стыдно, а потому, что на ее месте могла бы быть и я. О моих снах знает Майкл. Знает Ханс. И моя мать. Быть может, о них знают все. Но мне никак нельзя отводить взгляд от миссис Фэллоу – она должна почувствовать, что я помню… что мне никогда ее не забыть.

Она похожа на призрак – бледная, похожая на бумагу кожа, седеющая коса, лежащая на ссутулившейся спине. За ней по пятам следует ее муж – это не к добру. Интересно, знала ли, чувствовала ли она, что ее ждет?

– Мэр Фэллоу, тебе предъявляется обвинение в том, что ты не исторгла из себя свое проклятое волшебство. В том, что во сне ты выкрикиваешь непристойности и говоришь на дьявольском языке.

Я не могу представить, чтобы миссис Фэллоу повысила голос, не говоря уже о том, чтобы выкрикивать непристойности, но ее время вышло. Она не родила мужу сыновей, а всех их дочерей отправили в работные дома. Ее чрево бесплодно. Ее мужу нет от нее никакого проку.

– Итак… что ты можешь сказать в свое оправдание? – резко спрашивает мистер Уэлк.

Она молчит; единственная ее реакция – это тонкая струйка мочи на коже поношенного ботинка. Мне хочется встряхнуть бедную миссис Фэллоу, хочется, чтобы она попросила прощения, пощады – тогда ее, быть может, отправят в предместье, – но она стоит молча.

– Что ж, – говорит мистер Уэлк. – От имени Бога и избранных мужей я приговариваю тебя к повешению.

Закон гласит, что женщины – будь то жены, работницы или дети – обязаны смотреть на все казни. И не случайно мужчины выбрали для приговора именно нынешний день – День невест. Прежде чем отослать нас, они хотят преподать нам урок.

До того как взобраться по шатким приставным ступеням, миссис Фэллоу смотрит на своего мужа, быть может, ожидая, что в последнюю минуту он помилует ее, но он и бровью не ведет. И я думаю: если бы у нее и в самом деле был дар колдовать, она бы пустила его в ход. Умертвила бы и своего мужа, и весь совет… а может, и вообще всех нас. И я не стала бы ее винить.

Когда она наконец поднимается по ступенькам и на шею ей накидывают веревочную петлю, одна ее ладонь чуть приоткрывается, и я вижу на ней маленький красный цветок. Он такой крохотный, что кроме меня, его не замечает никто.

И в самый последний миг перед тем, как она повисает над пустотой, до меня вдруг доходит…

Ярко-алый, пять крохотных лепестков – это тот самый цветок, цветок из моих снов.

Я начинаю протискиваться вперед. Мне нужно остановить казнь, нужно спросить у нее, где она нашла этот цветок и что он значит. Однако матушка хватает меня за руку и сжимает мою ладонь – крепко, грубо.

– Стой смирно, дочка. Не навлекай позор на нашу семью, – как бы говорит она.

И я стою в толпе вместе с остальными, глядя, как красные лепестки, прилипшие к ладони миссис Фэллоу, сотрясаются вместе с ее бьющимся в конвульсиях телом, пока цветок наконец не выпадает из безжизненной руки.

Наступает гробовая тишина – после повешения так бывает всегда. Иногда эта тишина длится целую вечность, как будто мужчины хотят, чтобы мы, женщины, как следует прочувствовали то, что произошло с одной из нас, – но на сей раз ее прерывают быстро, словно никому не хочется, чтобы мы задумались над тем, что сделали только что с миссис Фэллоу… чтобы мы поняли, насколько же это подло.

Мистер Уэлк опять обращается к толпе, словно не замечая тела, покачивающегося у него за спиной.

– Теперь у нас тринадцать неженатых мужчин, – объявляет он, показывая на мистера Фэллоу.

Мистер Фэллоу стоит, постно сложив руки перед собой. Хрыч Фэллоу. Я не могу не вспоминать, каким веселым он выглядел сегодня утром. Не как человек, который собрался обречь на смерть верную жену, а как жених, присматривающий себе новую невесту.

Когда толпа начинает медленно расходиться, я вместо того, чтобы идти прочь вместе со всеми, подхожу к виселице. Мне совсем не хочется видеть тело миссис Фэллоу вблизи, но я должна найти цветок. Мне нужно убедиться в том, что он реален, но дорогу мне преграждает Майкл, вставший передо мною, словно кирпичная стена.

– Нам надо поговорить…

– Я тебя прощаю, – торопливо выпаливаю я, пытаясь оглядеть мостовую за его спиной, и одновременно ища глазами цветок.

– Ты прощаешь меня?

– Я просто… сейчас не время, – говорю я, опускаясь на колени и продолжая искать. Где же он может быть? Провалился в щель между булыжниками мостовой?

– Вот ты где! – К нему подбегает Кирстен. – Все готово? – шепотом спрашивает она.

Майкл прочищает горло, а он делает это, только когда не может подобрать слова.

– О, а я тебя и не заметила, – произносит Кирстен с натянутой улыбкой. – Мы с тобой станем лучшими подругами, верно, Майкл?

– Ну, хватит, голубки. – Отец Майкла хватает сына за плечо и тащит прочь. – У вас еще будет для этого время, и предостаточно. А теперь нам нужно идти на церемонию.

Кирстен радостно взвизгивает и упархивает прочь.

Наконец-то можно спокойно поискать цветок, думаю я, когда чья-то сильная рука рывком поднимает меня на ноги.

Стражники сгоняют всех женщин к церкви.

– Подождите… там был цветок… – кричу я, но одна из женщин с силой тычет меня локтем в бок.

Сбивается дыхание, и я совершенно теряю ориентировку. Толпа увлекает меня в сторону церкви, и чем дальше я отхожу от тела миссис Фэллоу, тем слабее становится моя уверенность в том, что у нее в руке и впрямь был красный цветок.

Может быть, так это и происходит – именно так я и теряюсь в пучине таящегося внутри волшебства.

Но даже если цветок и вправду существовал, что с того?

Ведь это просто цветок.

А я всего лишь девушка.

Год благодати

Подняться наверх