Читать книгу Ложь в твоем поцелуе - Ким Нина Окер - Страница 9

Мои волосы уложены идеально, макияж выглядит как из модного журнала, а платье до самого пола. Когда я двигаюсь, камни на корсаже сверкают, как звезды на небе. Изящная маска на пол-лица выполнена из смеси серебряных блесток и кружев и слегка напоминает мне покрытые льдом ветви зимних деревьев и кустов. Она по-настоящему прекрасна. И идеально сочетается с моим нарядом, что неудивительно, ведь все маски изготавливают на заказ. Впервые увидев ее вчера, я была просто поражена.

Честно говоря, я понятия не имею, почему бал смены сезонов проводится в виде бала-маскарада, но вопросов на этот счет не задавала никогда. Да и к чему, ведь положа руку на сердце больше мне вряд ли когда в жизни придется пережить что-то подобное. Я чувствую себя неотразимой… если бы не эти чертовы туфли. Эти огромные каблуки гарантированно создадут мне проблемы сегодня ночью. Я и маме пыталась это объяснить, но безуспешно.

Теперь, шагая по празднично украшенному холлу, я цепляюсь за руку деда, надеясь не уткнуться носом в полированный мрамор. Двое дворецких открывают нам широкие створчатые двери, ведущие в бальный зал. За ними навстречу нам летит смесь голосов и нежной фортепианной музыки, и множество лиц в масках разом поворачиваются в нашу сторону. Мне остается только радоваться, что о нашем прибытии не объявляют. Какая-то часть меня боялась, что придется пережить торжественный выход или, чего доброго, спускаться по лестнице. Но, к моему облегчению, мы пользуемся тем же входом, что и все остальные гости, и можем смешаться с толпой, до тех пор, пока не начнется официальная часть вечера.

Оглядываясь по сторонам, я ищу знакомые лица, хотя под всеми этими масками сделать это не так-то просто. Пока мой дед обходит зал и приветствует людей, я, если честно, просто надеюсь, что сумею оставаться в тени до того момента, пока мне не придется танцевать со Стражем Весны. Почти уверена, что Сандер стал бы беседовать с гостями и налаживать контакты. Он был золотым мальчиком и правила этой игры определенно освоил в совершенстве. Но от меня этого не ждут, и я за это очень благодарна.

Мой взгляд блуждает по ярким платьям, баснословно дорогим на вид костюмам и бесчисленному множеству цветов, в которых утопает весь зал: одни расставлены на столах, другие сплетены в цветочные драпировки на стенах, а какие-то даже свисают между люстрами с высоких потолков. Повсюду сверкают маленькие огоньки, хоть я и не могу точно определить, откуда они берутся. И, несмотря на то что ко всей этой суете я отношусь довольно скептически, не могу не признать, что здесь красиво. В каждом времени года есть своя прелесть: весна – это великолепие цветов, лето – насыщенность оттенков и тепло солнца. Мне нравится и осень, она такая уютная. А когда думаю о собственном Доме, то вижу море ледяных кристаллов и холодной суровой красоты.

Мой дед ненадолго сжимает мне руку – жест, который, по всей видимости, должен был показать его поддержку, – и тут же исчезает в толпе. Я слегка облегченно выдыхаю. Желая убедиться, что он больше не наблюдает за мной, снова незаметно оглядываюсь, а потом выуживаю из своего небольшого клатча мобильный телефон и поспешно делаю для Эммы пару фото. Трудно представить, как подруга восприняла все мои россказни, поэтому она наверняка будет рада, если я смогу показать ей несколько снимков.

Нервно прячу телефон обратно в сумочку и снова оглядываюсь. Честно говоря, я не совсем понимаю, что мне сейчас делать. Моей семьи нигде не видно, что, конечно, совсем неудивительно при таком количестве гостей. Мои попытки найти кого-то знакомого напоминают поиск иголки в стоге сена. Мысли невольно возвращаются к предстоящему ритуалу. Рука на автомате касается шеи, и кончики пальцев нащупывают Амулет Времен Года.

Возможно, вся эта возня и шумиха вокруг бала и казалась мне малопривлекательной, но когда дед надел мне на шею амулет, мной овладело какое-то странно возвышенное ощущение. Я полностью отдаю себе отчет в том, что дед никогда не считал мою кандидатуру на эту роль хорошей затеей, и все же на долю секунды мне показалось, будто он дал мне свое благословение. Интересно, как бы все было, если бы меня воспитывали как совершенно обычного потенциального Стража? Стал бы этот миг особым для нас обоих? Мог бы он с гордостью взглянуть на меня после того, как надел мне на шею цепочку? Был бы этот вечер одним из тех волнующих мгновений, когда вы берете друг друга за руки и, возможно, даже стараетесь сдержать слезы из-за того, что так долго ждали этого момента?

В любом случае я представляла его более эффектным. Может, что-то вроде того, когда Гарри Поттер впервые взял в руки предназначенную для него волшебную палочку. Но в моем случае не было ни ветра в лицо, ни света, льющегося откуда-то сверху, ни драматичной фоновой музыки. Единственное, что я чувствую, – легкое тепло, исходящее от украшения. А может, это просто игра моего воображения.

Несмотря на то что я теперь Страж и это означает, что вообще-то я должна охранять амулет всю зиму, эта задача за многие тысячелетия, вероятно, немного утратила свое значение, потому что в наши дни Стражи надевают амулет только на время бала, а потом снова убирают его в какой-нибудь сейф. Либо амулет и в самом деле настолько ценен, что его необходимо прятать подальше от любопытных глаз, либо вокруг него просто создается чересчур много шумихи.

Я опускаю взгляд и рассматриваю украшение. Оно выглядит относительно просто, совершенно не так, как в моем представлении должен выглядеть магический артефакт. Круглый камень размером примерно с монету в одну крону в отполированной до блеска золотой оправе, подвешенной на золотой же цепочке. Сейчас в амулет вставлен зимний камень, синяя яшма. Но сегодня вечером все изменится. Во время церемонии камень будет заменен, и амулетом завладеет Весенний Дом.

Краем глаза я замечаю какое-то движение и поднимаю взгляд. Рядом со мной стоит Зара: светлые волосы прямые, как перья зеленого лука, платье ярко-желтое, как оперение канарейки.

Я поднимаю брови, хотя понимаю, что она, вероятно, вовсе не заметит этого из-за моей маски.

– Смелое цветовое решение, – говорю я, сознательно отказываясь от приветствия.

Зара фыркает.

– Оттенки синего разрешено носить только Стражам, – высокомерно просвещает она меня. – Тебе известно, что у Сандера уже был костюм, сшитый специально для этого вечера?

Комментарий не оставляет меня равнодушной, но я продолжаю храбро улыбаться.

– Нет, я этого не знала.

Она морщит нос:

– А твой наряд, кажется, из магазина готового платья?

Я дружелюбно ей улыбаюсь.

– Боюсь, у Сандера не было возможности заранее сообщить нам о своей смерти, так что времени для изготовления платья на заказ уже, к сожалению, не оставалось. – Я бы ни за что не сказала такого о Сандере, но мои нервы и так на пределе, и у меня просто не получается реагировать на ее слова иначе.

По глазам Зары видно, что она пребывает в некоем шоке.

– Как ты можешь быть настолько бестактной?

– Как же ты не предвидела, что это произойдет? – холодно замечаю я, делая шаг к кузине. Обычно я стараюсь избегать неприятностей, а значит, и Зары. Но она первая начала. – Разве не ты у нас великая ясновидящая? Тогда почему ты не предвидела надвигающейся гибели Сандера?

Зара снова с шипением втягивает в себя воздух, но на этот раз это очень даже отчетливо слышно:

– Ну ты и сука!

Я посылаю ей воздушный поцелуй, хотя пальцы немного дрожат.

– Я об этом не просила, Зара. Так что оставь меня в покое.

– Лучше бы выбрали меня, – шипит она на меня, быстро оглядываясь по сторонам. Наверное, боится, что ее идеальная репутация может рухнуть, если кто-то услышит, что она говорит. – Лучше бы выбрали кого угодно, только не тебя. Любого, кто хоть немного более серьезно относится к нашим традициям.

Я демонстративно смотрю на нее:

– Обычно от зависти зеленеют, а ты вот пожелтела. Что ж, платье, так сказать, в тон.

Зара безрадостно смеется:

– Думаешь, я завидую?

– Думаю, ты сама ясно дала это понять.

– Мне просто жаль тебя, – говорит она. – Эта ответственность будет давить на тебя, пока от тебя ничего не останется. На что ты до сих пор тратила свою жизнь, а? Слонялась без дела и изображала, что все это тебя не касается и что ты намного круче нас. Ты понятия не имеешь, каково это – постоянно вести себя так, как того требует долг. А теперь считаешь, что можешь вот так просто взять на себя роль, к которой нас готовили с самого рождения? Думаешь, что сможешь принять наследие, за которое умер Сандер? Если это так, то ты действительно глупее, чем я думала, Блум.

– Ты настолько… – Я прерываю фразу, когда часть ее высказывания просачивается в мое сознание. – Что ты имеешь в виду, говоря, что Сандер умер за наследие?

Что-то мелькает в глазах Зары, однако исчезает так быстро, что я даже думаю, будто мне все показалось.

– Забудь, – только и говорит она. – Наслаждайся своими пятью минутами славы. Тебе еще пригодятся воспоминания о лучших временах. – С этими словами она разворачивается и исчезает в толпе.

Ого! Несколько секунд я стою с открытым ртом и смотрю на то место, где только что находилась Зара. Часть меня хочет посмеяться над всем тем, что она про меня сказала. Однако другая часть все еще помнит о том, как кузина посмотрела на меня, когда я спросила о Сандере. Она казалась почти… испуганной. Как будто знает нечто такое, чего не знаю я. Но этого не может быть. Зара так гордится нашим Домом и так отчаянно хочет внести свой вклад, что, будь у нее видение, она бы первой побежала к моему деду. Необъяснимая смерть в доме, полном экстрасенсов, не лучшая реклама для нас.

Я качаю головой, пытаясь прогнать неприятное чувство, которое оставил во мне этот странный разговор. Я не хочу испытывать подобные чувства, пока не научилась контролировать свои силы и боюсь сжечь какой-нибудь механизм или высосать энергию из всех, кто находится в радиусе пяти метров от меня. Тогда вечеринке точно придет конец.

Осторожно пробираясь сквозь толпу, я попутно отвечаю на несколько приветствий, не вдаваясь, впрочем, ни в какие подробные разговоры. Не знаю ни одного из этих людей, и большинство из них даже не говорят на моем языке. Кто-то говорит на голландском, другие – на французском, английском или на разных языках сразу, которые мне совсем уж сложно разобрать. Мои собственные познания иностранных языков ограничены английским и ломаным немецким языками. Что, возможно, является причиной того, что мой дед не позволил мне пройти с ним круг приветствия.

Когда я в очередной раз оглядываю зал, то замечаю, что совершенно подсознательно ищу серебристые волосы и впечатляющие плечи. Маски довольно сильно затрудняют распознавание гостей, но в волосах я ошибиться не могу. Мне хочется снова увидеть парня, которого я встретила в саду, хотя даже не знаю, что стану делать в этом случае. Я не настолько смела, чтобы просто подойти и заговорить с ним. Но, может, мне было бы достаточно просто взглянуть на него – пусть даже он этого и не заметит.

Бросаю взгляд на часы моего смартфона, и сердце начинает биться чаще. Официальная часть вечера вот-вот начнется, и я нервничаю все сильнее. Я чувствую себя как раньше, как перед важным докладом в школе, с той разницей, что сегодня вечером на бал собралось гораздо больше людей, и если я что-то сделаю не так, меня, возможно, утопят в ближайшем канале. А ведь если подумать, этим вечером чертовски многое может пойти не так. В самом начале мне придется танцевать со Стражем Весны, и уже в этом таится камень преткновения, в буквальном смысле. Что, если я случайно наступлю своими каблуками ему на ногу и что-нибудь ему сломаю? Или во время ритуала передачи споткнусь и уроню амулет?

Как раз в тот момент, когда я уже готова поддаться своей маленькой панической атаке, музыка вокруг нас стихает, разговоры мало-помалу смолкают. Когда я встаю на цыпочки, пытаясь разглядеть что-то поверх толпы, сердце проваливается куда-то в пустоту.

В центре зала среди толпы образуется просвет, который, по мере того как люди расступаются все дальше и дальше, становится больше. Довольно скоро я вижу своего деда и Кристофера Остару, ожидающих внимания людей. За ними стоят мама, Зара, моя тетя и еще несколько членов семьи. Интересно, пропустила ли я какой-то сигнал или они пробыли там все это время, ожидая своего выхода. Спустя пару мгновений я ловлю взгляд мамы. Она едва заметно приподнимает брови, но затем ободряюще улыбается мне и кивает.

Ну, вперед.

Ладони становятся влажными, сердце дико колотится, пока я пробираюсь сквозь толпу, не сводя глаз с деда. Вот оно. Мой выход. Я должна покончить с этим, и надеюсь, что после этого вечера вернусь к своей обычной жизни.

– Добро пожаловать! – Голос Остары эхом, напоминающим удар хлыста, разносится по залу, и внезапно последние разговоры в комнате умолкают. Он раскидывает руки в стороны и улыбается своим гостям. – Добро пожаловать, друзья, на Весенний бал этого года. Темные дни подходят к концу, и весна готова вернуть в мир краски и жизнь.

Я украдкой смотрю на деда, который бросает косой взгляд на Остару и едва заметно поджимает губы.

– Но прежде чем мы начнем, – продолжает Остара, который внезапно становится совершенно серьезным и бросает свой взгляд в толпу, словно ищет кого-то, но никак не может найти, – я хочу попросить вас почтить память того, кто недавно нас покинул, минутой молчания.

Я спотыкаюсь и замираю. Такая традиция мне неведома. Конечно, я посетила совсем не так много балов, да и тогда, когда бывала на них, находилась так далеко от основного действа, что едва ли могла что-то заметить, и тем не менее совсем не припомню, чтобы кто-то проводил когда-либо хоть на одном балу минуту памяти. Образы Сандера, лежащего мертвым на полу нашего подвала, снова всплывают перед моим внутренним взором, но я отодвигаю их в сторону.

Не здесь, не сейчас.

Звучит нежная музыка, и люди вокруг меня опускают взгляд в пол, складывая руки в молитвенном жесте. Я знаю этот жест, хотя не использовала его с самого детства. Это древняя форма молитвы, которая сейчас уже почти не используется. Если я правильно помню, она представляет собой своего рода связь с древними богами и с силами природы, дарованными нам. Среди прочего, его до сих пор используют на похоронах, отчего все действо кажется довольно жутким.

И тем не менее я тоже складываю свои руки и смотрю вниз, на подол своей юбки. Возможно, я и не придаю этому особенного значения, но и проявлять неуважение не намерена.

Минует несколько секунд, и на задней стене зала появляется большая проекция. Понятия не имею, используется ли при этом какая-то чисто земная техника или кто-то воспользовался своей магией. На снимке изображен мужчина, старик, наверное, намного старше моего деда. Ниже – неизвестное мне имя. Следующей появляется изображение женщины: она намного моложе. Я бы дала ей где-то около тридцати, и мне бы хотелось знать, как она умерла. Члены семьи, наделенные магией, болеют гораздо реже, чем обычные люди, поэтому мы в основном умираем только от старости, несчастных случаев и… и убийств.

Третья картинка поражает меня так сильно, что я с шипением выдыхаю. Сандер.

Он одет в костюм и так откровенно смеется в камеру, что у меня сжимается сердце. Не скажу, что любила Сандера больше всех на этой планете, и все же он был моим двоюродным братом, частью моей семьи. Мы выросли вместе, и когда я закрываю глаза, то все еще слышу смех, который так подходит к этой фотографии.

И его убили. Теперь я уверена в этом, хотя и не знаю, кто и почему. Мама может отрицать это, пытаясь убедить себя, что это и в самом деле был аллергический шок. Но я в это не верю.

Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, прижимаю руку к животу. И вдруг начинаю по-настоящему бояться, что сейчас могу поддаться панической атаке. Мои нервы напряжены сильнее, чем я думала.

– Благодарю вас, – говорит Остара, вырывая меня из оцепенения. Я поднимаю глаза и встречаю взгляд деда. Его серые глаза так пронзительно сверлят мои, что какое-то мгновение я едва смею пошевелиться. А потом понимаю, к чему он клонит.

Мой выход.

Сердце готово выпрыгнуть из груди, когда я преодолеваю последние несколько метров и в нерешительности останавливаюсь на краю танцпола.

Улыбка расползается по лицу Остары: на миг он выглядит точь-в-точь как маленький ребенок в канун Рождества.

– И сейчас я особенно рад представить вам Стражей Зимы и Весны этого года. Блум Калино и Милан Остара, прошу вас, окажите нам честь и откройте этот замечательный Весенний бал первым танцем.

Легкая паника поднимается во мне, когда я оглядываюсь по сторонам, высматривая своего партнера по танцу. Я думала, что нас представят друг другу или попросят пройти вперед, но нас, похоже, просто сталкивают друг с другом вслепую. Я нерешительно выхожу из толпы – в тот же момент, что и молодой человек в черном костюме. Люди вокруг нас расступаются, освобождая место, мой дед и Остара тоже удаляются. Начинает играть музыка, и мое сердце пропускает несколько ударов.

Парень внимательно разглядывает меня сквозь свою черную маску. Она больше обычных масок и закрывает почти все его лицо, однако я тем не менее различаю светлые волосы и щетину. Он высокий, значительно выше меня, ткань костюма обрисовывает внушительную мускулатуру. Когда он делает мне навстречу широкий шаг и протягивает руку, я сглатываю.

Как раз этого момента я и боялась больше всего. Я умею танцевать, в теории. На прошлой неделе ежедневно занималась танцами, однако это совсем другое дело, чем танцевать с совершенно незнакомым человеком перед сотнями людей, которых я не знаю. И которые внимательно наблюдают за мной. Стражи и без того находятся в центре внимания, а я еще и привлекла к своей персоне немалый интерес. Все знают мою историю, все знают, что я заменяю умершего Стража и не имею практически никакого образования. Тем строже будет оцениваться каждая оплошность, любой неверный шаг.

Я расправляю плечи и мысленно подбадриваю себя, когда кладу свою руку в ладонь юноши и позволяю ему притянуть меня в свои объятия. Его рука прохладна и совершенно спокойна, никаких следов нервозности. Что на самом деле не удивительно. Насколько я знаю, Милан уже второй год является Стражем, потому что его преемник еще не достиг нужного возраста, чтобы взять на себя эту роль. К тому же он готовился к этому годами. Для него все это, наверное, уже давно пройденный этап.

– Готова?